Я люблю тебя, Саша...

Не знаю, как начать, наверное, начну сначала, с самого начала. 4 года назад. Самое обычное утро. Душ. Завтрак. Пора в гимназию. Мама как всегда садиться за руль своей машины, а папа за руль своей. Не зная, что случиться дальше ни кто из нас не сказал друг другу самых важных слов, и мы разъехались. Папа поехал на работу, он владелец крупной корпорации, фирмы которой по всей России. Мама работала с папой, но отвозила в гимназию меня она. Мы хоть и были богатыми (а сейчас, наверное, ещё богаче), но родители не считали, что нам нужны личные водители, что папа, что мама – оба любили скорость, любили сами сидеть за рулём. В общем, мы поехали в мою гимназию, это была где-то середина 2 четверти и я с нетерпением ждала её конца, чтобы поехать на зимние каникулы во Францию к бабуле и тёте, грезя о каникулах, я ничего не замечала. Даже последний разговор с мамой, я не смогу точно передать: -Хочешь во Францию? – примерно так спросила мама. -Да, конечно. Скорей бы уже кончилась эта четверть. -Но ещё больше ты, конечно, хочешь лето и в Японию, так? -Конечно!!! -Не уже ли ты так любишь Японию? Или там просто веселее? А может тебе просто интереснее со старшими братом и сестрой близнецами? Или ты любишь мою сестру? -Так много вопросов…. Я очень люблю Японию, я люблю Сосаке и Канату, и тётю Мио тоже. Мне нравиться всё в Японии!!! Ватасива дайсуки нихон дэс!!! -Ясно. Примерно таким был наш последний разговор. Минут через 5 после того как я сказала маме как люблю братика и сестрёнку, и её сестру, моя жизнь навсегда изменилась. И именно разговор, который я чётко не помню, взвалил на меня чувство вины. Через минут пять машину занесло на перекрестке, мама не справилась с управлением, в нас врезалось несколько машин и в итоге нашу машину вынесло на обочину. Я отделалась лёгким испугом и парой синяков, даже не испытала шока. Врачи были удивлены, что я почти не как не отреагировала на аварию. Да мне и сомой до сих пор странно. Мне повезло, но маме нет. Она повредила голову, сломала пару рёбер, два пальца и ключицу. Последнее, что она сказала мне, когда врачи увозили нас в больницу это то, что она любит меня, а я ответила что-то вроде: -И я тебя, всё будет хорошо. Не делай такое лицо, а то я заплачу. – Мне тогда было 10 лет. Когда мы доехали до больницы, маму увезли в реанимацию, а мне обработали те царапины, что я получила. Первое, что я сделала – это позвонила папе и классному куратору, чтобы сообщить о происшедшем. Отец приехал так быстро, как только смог. Вместе с ним меня пусти к маме, которая уже была в коме. Впервые я увидела, как плачет папа. Я посмотрела на маму и не обнаружила видимых признаков на лице говорящих о том, что она попала в аварию. У мамы очень красивое лицо, она на половину японка, на половину француженка. А я на четверть японка, на четверть француженка, ещё на четверть англичанка и на последнюю четвертинку русская. Хотя на вид по мне и не скажешь, что кроме русского во мне что-то есть. Я не сразу поняла, что мама не проснется, если её просто попытаешься разбудить. Всю неделю я провела в больнице рядом с мамой, параллельно меня осматривали и делали различные анализы. В последний день моего пребывания в больнице перед выпиской мама сжала мою руку и из её глаза выкатилась одна единственная слеза, когда я рассказывала как мне без неё плохо и как я её люблю. Врач зашёл и увидел это, именно после этой сцены в меня и папу вдохнули надежду, что мама вот-вот проснётся и возможно всё будет как раньше! Поздним вечером она почти пришла в сознание и повторяла мое имя, потом она пришла в сознание и попросила у санитарки альбомных листов, чтобы написать мне письмо. Она написала два письма и завещание( в нём была указана почти вся недвижимость о которой не знал отец, так же как выяснилось было и ещё одно завещание, которое по воле покойной должно было навсегда остаться тайной для её мужа), одно было адресовано мне в будущее на 15 день рождения, другое же можно было прочитать сразу же когда я его получу, так же мама вложила небольшую записку с адресом и приложила к ней связку с ключами. Конечно, зачем санитарка передала мне всё, она же могла сама поехать по адресу имея ключи, но мама об этом позаботилась – ещё до встречи с папой мама уже много из себя представляла, но в тайне ото всех у неё была банковская карта, на которую она каждый месяц начисляла по 2 тысячи долларов ещё до момента встречи с папой и до последних дней жизни. Эту карту мама отдала санитарке, чтобы та в случае её смерти передала письма мне, завещание отцу, и то о котором он знать не должен она отдала лично человеку исполняющему завещание. Мама словно в воду глядела, видимо чувствовала, что недолго ей осталось жить. Ночью она умерла. У неё оторвался какой-то тромб, и мы с папой так и не поговорили с ней. Санитарка, имея достаточно большую сумму, быстро покинула страну и больше ни я, ни папа, ни кто-либо в больнице, где она раньше работала, её не видели. Первые недели без мамы. Папа не находил себе места. Он купил мне новую машину, по свойствам больше похожую на танк, но выглядела она достаточно изящно. Папа так и не смог найти время, чтобы возить меня в гимназию, и начал искать мне личного водителя, в котором никогда не нуждался сам или кто-либо из нашей семьи.