Гугл, что делать, если дома завелись извращенец и мужик-домохозяйка?

Небольшую комнату, заставленную полотнами, мольбертами и разными тумбочками, тускло освещала настольная большая лампа. Атмосфера в помещении была спокойной, уютной, что давало хорошо расслабится. Так же расслабляло то, как сейчас ловко, легко шли у меня дела с рисованием. Карандаши разной мягкости и твердости порхали у меня в руках, вырисовывая черты прекрасного лица, но которое падали длинными прядками волосы в некоторых местах, а лисьи ушки были игриво вздернуты. В последнее время я очень часто рисую Коккури. И это мне нравится. Нет, не то, чтобы даже нравится, скорее всего, меня это очень успокаивало. И смущало одновременно. Ведь, как только я просто вспоминала, что его и мои губы соприкасались, не говоря уже о том, как пылко играли наши языки, то я просто на просто начинала чуть лине мурлыкать себе под нос, а внизу живота начинало тянуть, заставляя меня ерзать на месте и плотно смыкать колени. И сейчас точно так же. От одних только мыслей о поцелуе с лисом у меня затуманивается разум, а тело начинает дрожать, остро реагируя на мои фантазии. От таких ощущений я невольно промычала сквозь сжатые губы, зажмуриваясь и кладя ладонь вниз живота, туда, где тянуло. Никогда не думала, что буду так возбуждаться от одних только мыслей о ком-то, от одного только голоса, производимого у меня в воспоминаниях. -Хаято-тян, — всю тишину оборвал четко прозвучавший голос Коккури прямо у меня над ухом, от чего я вздрогнула, испугавшись и распахнула широко глаза — Все хорошо? У тебя живот болит что ли? — взгляд янтарно-золотистых глаз опустился мне на руку, которая лежала на моем животе, совсем внизу, что даже пальцы немного залазили под джинсы. Черт! В такой нелепой ситуации он меня застал! Стыдно-то как! -Все хорошо, Коккури… — дрогнувшим и тихим голосом пропищала я, отдергивая руку и кладя ее на стол. Так смущает… Один его взгляд заставляет мои щеки полыхать, а саму меня метаться, сгорая, словно в огне, от смущения. -Вот как, — широкие мужские ладони легли мне на плечи, начав сжимать и слабо массажировать их. Я тяжело забывала, бегая опушенными глазами по столу, боясь от чего-то поднять глаза на лиса. Тело за несколько секунд размякло, от чего я немного сползла со стула вниз — Ты это меня рисуешь, Хаято-тян? — заметил Коккури мои наброски карандашами на листе — Здорово. Красиво получается, — голос парня был необычайно мягок и добр, чем сильно привлекал и ласкал слух. Да и от таких слов на душе становилось очень приятно. -Ты очень добр ко мне… — тихо и осторожно проговорила я, положив свою руку на его ладонь, что так же продолжала массировать мне плечи, расслабляя мое тело. Коккури и правда очень добр ко мне и хорошо относится. За всю мою жизнь я ни разу не встречала человека, который бы так заботился обо мне. Наверное, потому что я сама по себе всегда закрытой личностью со сложным характером и все недолюбливали меня. Но Коккури не такой. Не смотря на все мои выходки и ужасное поведение, на непростой характер, он продолжает оберегать меня, продолжает мне улыбаться. Добро, искренне… Я… должна ему ответить тем же. -Нагнись, пожалуйста, — вдруг подняв голову и повернувшись лицом к лису, попросила я. Беловолосый вскинув тонкие брови вверх, немного удивившись, но не став возражать или что-то говорить, послушно склонился ко мне, и теперь наши лица былина одном уровне. Вся красная от смущения, бегая лихорадочно глазами, в которых был яркий отблеск смущенности, я вдруг схватила лиса за грудки белого кимоно и дернула резко на себя, от чего наши губы соприкоснулись. Лис на мое действие немного опешил, не ожидав от меня столь смелого поступка. Но Коккури очень быстро сообразил, что к чему, одним ловким и быстрым движением подхватив меня под мышки и подняв, поменялся со мной местами, стараясь ни на секунду не отрываться от моих губ. И теперь это лис сидел на стуле, а я на его коленях, ногами обнимая его за торс. Я знала, к чему это все сейчас приведет и не была против. Наоборот, мне хотелось, я просто напросто потеряла голову, неумело целуя парня. В ответ он лишь усмехался сквозь поцелуй, начиная нетерпеливо расстегивать мою рубашку, а я же дрожащими руками пытаясь стянуть с лиса кимоно. Пришлось немного помучаться с одеждой, но это того стоило. Ведь горячие губы Коккури отпали от моих, начиная спускаться ниже. Он не пропускал ни одного сантиметра шеи, ключиц, грудной клетки, обжигая своими прикосновениями и дыханием холодное тело. Особенно он так меня «обжег», когда своими губами захватил мой сосок, от чего из моей груди невольно вырвался тихий стон. Все его прикосновения кружили голову, от чего я периодически постанывала, что заводило парня. Мы уже хорошо чувствовали, насколько велико теперь желание. Через пару мгновений мы оба уже были абсолютно без одежды, что меня очень смущало и я просто-напросто замерла, вцепившись руками в плечи Коккури, тяжело дыша. Он опустил руку вниз моего живота, провел пальцами по влажному горячему лону и немного совершил круговых движений в основании клитора, затем осторожно ввел два пальца. Я судорожно вздохнула, слегка напрягаясь, а он начал имитировать движения, украв мой уже более громкий стон. Я невольно, даже не контролируя своих действий, выгнула спину дугой, запрокидывая голову назад. Решив помучить меня, Коккури, усмехнувшись, прикоснулся губами к моей шее, начав пальцами имитировать движения внутри меня, отчего все мое тело содрогалось от удовольствия. Но лис тоже был не железным и, не дав мне дойти до пика и, прижав к себе меня еще плотнее, медленно вошел до конца, приятно удивившись, когда наткнулся на преграду. На его действия я вскрикнула, болезненно сжавшись и заерзав, не зная, куда себя подевать, чтобы не чувствовать жгучей и острое боли внизу. Коккури попытался отвлечь меня от боли глубоким поцелуем, поглаживая мои спину и бедра. -Расслабься и тогда боль отступит быстрее, — в губы прошептал мне беловолосый, тяжело дыша. По нему было видно, что он не на шутку возбужден и ели сдерживается, что бы меня просто не разорвать. Но к счастью, я вскоре окончательно расслабилась, от чего боль приутихла, и он начал движения. Эти ощущения были чем-то абсолютно новым и просто невообразимым по сравнения с тем, что было раньше. Эйфория от поцелуев и прикосновений, что было тогда — просто детский лепет по сравнению с тем, что сейчас я чувствовала, и что вообще происходило. От таких ярких ощущений просто хотелось кричать во весь голос, что бы я и делала, если бы мы были только одни в квартире. А так я хоть как-то пыталась сдерживаться, мыча сквозь тесно сжатые зубы и если чувствовала, что не смогу сдержатся, то сама глубоко целовала лиса, затыкая тем самым себя. Коккури постепенно наращивал темп, отчего удовольствие только нарастало все больше и больше. Жар окутывал тела, как и наслаждение, воздух накалялся. Особенно приятно было, когда он, отстранившись от моих искусанных в кровь губ, нашептывал прерывисто мое имя, а я в ответ его. Вдруг резкая волна удовольствия прокатилась по телу, от чего я выгнулась вперед, издав самый громкий и последний стон, и обессилено размякла, обнимая Коккури и чувствуя внутри себя вязкую и горячую жидкость. Коккури, прижав лисьи уши к голове, обнял меня вокруг туловища, положив лоб ко мне на плечо, а я в ответ обняла егоза шею, гладя по шелковистым волосам, отливающим серебром. -Даже не верится самой, что это произошло, — тихо и хрипло проговорила я, пытаясь отдышатся. -Поверь уж, — ответил Коккури. Пусть я сейчас и не вижу его лица, но я точно знаю, что он усмехается, это даже по голосу понятно — Ведь ты от меня после этого не отделаешься. Буду преследовать везде, где бы ты не была. Ведь ты теперь моя. -А ты тот еще собственник оказывается, как я погляжу, — хихикнув, ответила я, несильно сжимая волосы лиса и оттягивая их назад, дабы от оторваться от моего плеча, и я могла видеть его лицо — Мой любимый собственник-лис, — одними губами прошептала я, указательным пальцем проведя по спинке носа Коккури, затем тыльной стороной ладони начиная гладить его щеку. Смущение во мне еще присутствовало, но не так, как раньше. Было впечатление, что после всего произошедшего оно немного угасло. В принципе, это было вполне логично. Ведь у нас был секс, чего мне еще перед ним стеснятся? Но все равно, некая эйфория и стеснение были, от чего мои щеки не покидал румянец. -Моя любимая хикикамори-художница, — точно так же одними губами прошептал Коккури, убирая мою руку от своего лица и притягивая меня к себе, глубоко целуя.