Я ради тебя... /Трансгены

Вот оно как, оказывается... Я шел по коридору, чеканя шаг, и делая вид, что являюсь одним из трансгенов Илана... Хотя, почему делая вид?.. ведь в чем-то я и был одним из его трансгенов. Правда, выращенным не здесь, а на Эхмине. Но сейчас меня беспокоило не это, а разговор с Миради. Старый император прекрасно знал, что я ему не поверю. Или точнее, что поверю не во все, что он говорит. Насчет того, что Арса держат здесь — это я и так догадывался. А вот с проникновением в мой разум — он чуточку перехитрил. И как мне кажется — намеренно. Чтобы закралось подозрение в правильности его слов. К тому же, я совершенно не верил в то, что разум Илана можно так запудрить, что он внезапно перестанет интересоваться тем, ради кого были придуманы такие предосторожности. То есть — своим отцом. Да и... Как-то мне не верилось, что можно на фоне расставания со мной, простым любовником, да еще и из рода низших — сойти с ума, чтобы устроить такую аферу с прибытием своих собратьев... Только для того, чтобы лишить их Эртаиса и Тайшелла. Наверное, я слишком подозрителен стал, а может быть эту подозрительность специально в меня и вложил Миради, чтобы я на досуге подумал обо всем. Потому что ну уж никак не мог поверить в то, что Арс, или Эрт — позволят себе просто расстаться с жизнью, даже не попытавшись сопротивляться. Лично я, обычный... ну, пусть не совсем уже обычный, но человек — просто подумать даже не мог, чтобы подохнуть как животное, если даже Арсу от этого легче станет. Даже не смотря на то, что Арсаниш на данный момент был единственным, кого я по-настоящему люблю. Наоборот, я бы всеми силами цеплялся за жизнь, только бы найти выход, вытащить своего колючего мальчишку из этой передряги и смыться куда-нибудь подальше от этого неуютного местечка. Но Миради был прав насчет того, что ради собственного спокойствия — свою задницу я Илану подставлю. Не нужно быть и семи пядей во лбу, чтобы увидеть во мне хитрую сволочь, способную юлить и выскальзывать из любых ситуаций, не чувствуя при этом себя униженным, и с оплеванной гордостью. Порой, и не такое приходилось выделывать, чтобы выжить. Тем более, если с Иланом нас, хоть и не сильно, но все еще связывали отношения. И, к чему спорить — я его действительно иногда все еще хотел. Особенно если вспомнить наши игры... Ну, а чтобы достать Арса откуда-то, где мой мальчишка застрял... Думаю, ради этого я готов на все. И меньшее, на что — это оказаться кому-то интересным, как партнер по сексу. Вернуть броню оказалось куда как сложнее, чем взять ее. Теперь не было того осоловелого и сонного царства, как в момент, когда я ее стянул. Так что, смысла скрываться не было. И я прямо пошел к начальнику легиона трансгенов. Не то, чтобы я надеялся, что мне простят этот поступок. Да и отвечать за свои действия привык... Ну, а то, что Илан, наверняка знает о моей самодеятельности — я был уверен. Найдя главного в помещении для размещения солдат, я подошел к нему, чеканя шаг, и только после этого поднял забрало шлема. — Я как-то не сильно и удивлен такому положению дел, — Руар только взглядом меня окинул. — И что прикажешь с тобой делать? — На твое усмотрение, — наглеть, так уж до конца. — Я провинился, теперь уже твоя задача что-то со мной делать или нет. — Сдай броню и идентификатор и приходи в мою комнату. Там разберемся. — Как скажешь... Сэр. — И не зарывайся, Менг. Ты как-никак, под моим началом. И сам этого захотел. Поэтому я спокойно могу приказать выдрать тебя перед всем строем. И Илан мне и слова не скажет. — Да, в общем-то, не сильно-то я этого и боюсь... — но предпочел это произнести так тихо, чтобы Руар и не услышал. Благо, броню у меня приняли безо всяких вопросов. Так же, как и чужой идентификатор. Потому что если уж сам пришел, сам сдал и так далее — то уж командир точно поставлен в известность. Бедные «недолюди». Мне их было просто жаль. Хотя бы за то, что думать и фантазировать сами они не умеют. Только исполняют приказы. А вот идти «на ковер» к Руару стало немного боязно. И даже не потому что не хотелось выслушивать нотации о субординации и всем подобном... А потому, что выполнить свое обещание — высечь меня перед строем — этот человек мог. А мне свою шкуру было жаль. Вообще, Руар — это отдельный разговор. В крепости Илана он был единственным человеком, помимо меня. Массивный, высокий, словно высеченный из камня. То ли списанный с какого-то судна по профнепригодности, то ли отслуживший свое, и решивший таким образом добрать недостающую сумму для своих дальнейших похождений, то ли вообще бывший пират... Я о нем ничего не знал. Только и оставалось догадываться. На вид ему было не больше шестидесяти, но зная, какими средствами пользуются миори, мог спокойно дать и тридцать и сто лет. Зацикленным на уставе Руар не был. Да в общем-то здесь и гонять было некого. Ни один из трансгенов Илана не позволял себе хоть какое-то отклонение от плана. Мне даже становилось, порой, немного жаль этого человека, вынужденного муштровать запрограммированные машины. Может быть, именно поэтому, он к моей проказе и отнесся настолько благодушно, потому что подзабыл, что за это может быть. Или наоборот, слишком хорошо помнил. Поэтому и решил закрыть глаза. В действующем отряде, за такое мне полагалась бы неделя карцера, а потом, по желанию командира — или наказание прилюдно, или смерть. Могли и вообще оставить умирать на поверхности планеты, с условиями сурового климата. Разное я видел. Наверное, только и понадеялся на то, что я, как «друг» императора, имею некоторые поблажки... И только теперь я понял, что ни на что не надеялся, и ни о чем не думал. И что вся эта «игра» начиная с шатания по коридорам, и заканчивая кражей брони — было только чьей-то идеей, но никак не моей. На миг даже стало страшно, насколько же большую силу имеет Миради, раз вот так мог влезть в мои мозги, перекроить мои собственные мысли, заставить даже не задуматься над тем, что кто-то чужой ошивается в моем разуме, и сделать то, что было нужно ему. Старшему императору предыдущей тройки. — Чего стоишь, как вкопанный? Проходи. Я только сейчас заметил, что стою у самого входа, тупо смотря вперед. И думаю о том, зачем это нужно было делать императору, если его сын обо всем спокойно мог догадаться. Не для того же, чтобы я попал под раздачу? Или... Для того?.. Или все же, у Миради был какой-то свой план, из-за чего он послал меня сначала на такое преступление, а иначе — кражу брони не назовешь, Заставил прошляться в ней до полудня, а потом... Или он специально и осознанно вел меня к Руару?.. Ведь сам бы я не начал общение с этим человеком. — Я запутался, — признаться кому-то в своих мыслях, оказалось куда как проще, чем я думал. — Запутался в том, зачем, почему и для чего все это надо. — Тебе чего? — вопрос я только понял по бутылкам с алкоголем, зажатым в обеих руках Руара. — Покрепче чего-нибудь. — А потом ты выпьешь, и расскажешь мне все с самого начала. Договорились? — Не прикидывайся жилеткой, — я, не задумываясь, глотнул то, что было налито в небольшой стаканчик. Пойло оказалось вполне приличным. Я пивал и покрепче. — Рассказывать все я тебе не собираюсь. — Ну а броню, зачем стянул, скажешь? — Наверное, будет проще, если скажу, что и сам не догадываюсь. И что было бы в десятки раз проще, приди я к тебе, и попроси меня сопроводить к Миради. — Ну, видишь ли, нарушать здесь законы, установленные самим... — он кивнул куда-то вверх. — Не положено. И я бы просто послал тебя куда подальше... — А потом любопытство бы замучило тебя настолько, что пришел бы сам, чтобы помочь мне в этом деле. — И откуда ты такой взялся, что решил, будто все знаешь? — Руар только усмехался на мои слова. — А может, я бы сдал тебя Императору? — Вот в этом я и не уверен, как и в том, захотел бы Илан тебя слушать или нет. Потому что... — Не спеши открывать душу. Всему свое время. А сейчас... Так мы и сидели до полуночи. У Руара нашлись контрабандные сигары, с добавлением какого-то легкого наркотика. Так же как и большой запас алкоголя. К вопросу о броне мы больше не возвращались, как и к разговору обо всем, что нас окружает. Руару это приелось, а мне не хотелось лишний раз вспоминать о том, ради чего я здесь сижу и общаюсь с человеком, которого, возможно, после моей выходки просто пустят в расход. Хотя, думаю, мне не показалось, что он уже заранее обо всем осведомлен и только и ждет, чтобы сыграть свою роль в этой пьесе, постановщик которой — Илан. Во всяком случае, никогда я еще не чувствовал себя настолько пешкой, как в этот день. Потом, может быть, это все и забудется, и я вновь обрету уверенность в себе, но пока мне казалось, что я даже говорю то, что пытаются мне внушить, а не сам строю предложения. Поэтому, видимо, и захотелось напиться так, чтобы не помнить ничего. Потому что иногда лучше не знать, что все твои действия — всего лишь хорошо продуманный сценарий кого-то, кто очень умело играет твоим разумом. В конце вечера меня уже заметно вело и желание еще куда-то идти — не было. Но и оставаться здесь казалось неправильным. Поэтому, попрощавшись и пообещав Руару через несколько дней повторить вечер — побрел к себе в комнату. Подумать. И решить, как поступить правильнее. И, только подходя к двери, в полутьме коридора заметил высокую фигуру, прислонившуюся к стене. — Мы не закончили?.. — Не знаю, — он двинулся вперед, теперь нависая уже и надо мной. — Просто меня всегда удивляло, что же такого в тебе нашел этот миори, что готов для тебя на все... И прощает, что можно простить, и что нельзя, — крепкая рука легла мне на затылок, сразу же обозначив, что именно интересовало Руара. — А потянешь? — я не стал отстраняться. Все же секс гораздо лучше, чем самоудовлетворение. И приносит гораздо больше удовольствия. — Ты у меня не первый... И втолкнул в комнату. А я, вместо того чтобы послать, обозначив границы отношений — жадно потянулся к нему, заодно пытаясь как можно быстрее избавиться от одежды. И даже мысли не было о том, что это странно, неправильно. Что так на первого попавшегося не бросаются. И что я не сладкий мальчик, на которого может встать как по приказу... Не хотелось ласк, не хотелось прелюдий. Вместо этого я желал оказаться в зависимом положении. Но вместо злобного и хищного зверя, получил в свою кровать ласкового и нежного любовника. И все одно это было хорошо. Хотя бы уже тем, что его член был достаточно велик, чтобы заполнить меня до предела, а прикосновения таких рук сложно было назвать ласковыми. Уже позже, почти отдышавшись, я все же задал вопрос, который меня обеспокоил в самом начале. — И все же, какого хрена, Руар? Или снять кого-то более привлекательного — совесть не позволяет? Только не говори, что действительно пытался узнать, что же во мне нашел Илан. В наших отношениях он сверху никогда не был. — Ты ведь даже не спросил, с какой я планеты, Менг... — Руар лыбился, словно сытый кот. — Сейчас, может, поинтересуешься?.. — Только не говори, что с Финората... — я даже дыхание затаил, увидев, как он расплывается в хищной улыбке. — Ес аш эс... — хотелось смеяться и плакать заодно. Смеяться над своей судьбой, столкнувшей меня здесь, черт знает где, в какой системе, с представителем этой расы. А плакать — от обиды. И опять на это же. Потому что именно они, люди с этой планеты, были лучшими эмпатами во всей галактике. Конечно, если не считать миори имперского рода. И, мало того, что меня поимели только для того, чтобы улучшить общее эмоциональное состояние, чтобы не фонил, вгоняя в тоску, так еще и использовать Руара не удастся, потому что... — Не переживай. Я чувствую твое состояние. Но помогу тебе, даже если придется пожертвовать кое-чем. — И можно тебя спросить, с чего ты такой добрый? — Хотя бы с того, что я очень не люблю, когда миори проводят свои опыты на людях. Тем более — если люди настолько юны, что еще не понимают, что с ними делают, — Руар изменился как-то сразу, вмиг. Став похожим не на расслабленного и сытого кота, а на очень опасную и жестокую тварь, способную убить просто ради удовольствия. — И я знаю, где держат мальчишку, с которым ты прилетел. И в каких условиях его держат. — Ты видел Арса? — сонливость как рукой сняло. — Я его вижу почти каждый день. И я бы раньше завел с тобой знакомство, или затащил в кровать, если бы это было нужно. — Хочешь сказать... — Не только миори способны читать в мыслях людей. У кое-кого, есть свое оружие против них. — И тебя не вычислят!.. — мой голос был полон сарказма. — Смогут, — Руар легко выбрался из кровати. — Но все что уловит Илан, это то, что мы с тобой провели ночь. Если захочет подробностей — с радостью ими поделюсь. — А ты не думал... — я помедлил, не желая озвучивать мысль. — Что тебя могут именно использовать. Не я... — Менг... — Руар склонился к самому моему лицу. — Прими душ. А завтра я тебя жду на тренировке — как обычно. И — трезвого. И запомни: кое о чем лучше вообще не думать. Потому что, кому как не миори, легко управлять нашими мыслями. Понимаешь? — Похоже, что да. — Вот и отлично. Захочешь повторить — знаешь, где меня найти. И только когда за ним закрылась дверь, я понял, что натворил. Точнее, жутко было думать о том, как Арс отреагирует, когда узнает о том, что я был с кем-то кроме него. И что меня за это ждет. Были прецеденты. Помню. Однако, если Руар и был хорошим любовником, то только не для меня. Даже не смотря на то, что кончил — желание удовлетворено не было. Хотелось именно того, что мог подарить только Арс. Нечто, на грани боли и насилия, чтобы орать от ощущений, не понимая, чего в них больше. Уже под душем, лаская себя, вспоминая Арса, я завелся настолько, что едва не вырубился прямо там, под прохладными струями. И все же, многое оставалось не выясненным. Например, почему Руар молчал. И чего именно хочет добиться Илан, внезапно подкладывая нас друг другу в кровать?.. И самое главное — что же нужно Миради, который устраивает такие спектакли... Для собственного сына. То ли с алкоголем повезло, то ли с организмом, но утро я встретил легко и бодро. Правда, никакой тренировки не было, потому что Руар, едва я заявился на плац — поманил меня в сторону, объявив, что после расчета — ждет меня у главных ворот. С одной стороны такое внимание со стороны того человека, который мне нужен — достаточно приятно. С другой же — я бы предпочел, чтобы он находился в крепости, решая мои проблемы и задачи, а не прохлаждался бы в патруле. Но делать было нечего. И я, делая вид, что совершенно покорен судьбе — пошел к воротам, ожидая прибытия Руара... Который появился в обычной одежде, как будто шел на прогулку. И он подтвердил мои опасения, посоветовав переодеться во что-то более подходящее. — Чтобы внимания не привлекать, — добавил он. И, будь я хоть на какую-то долю эмпатом, я бы с радостью заглянул за все его поднятые в боевой готовности щиты, за которыми скрывалась какая-то тайна. А то, что она была — это я руку мог дать на отсечение. И только переодевшись, приготовившись к выходу, я получил ответ на свои незаданные вопросы. — Хочу тебя кое с кем познакомить. Если ты и не порадуешься этой встрече, то уж точно не разочаруешься. Если бы он вел меня к Арсу — гарантированно бы «порадовался». А так... Но идти пришлось. Погода была не слишком жаркой. На Квербере ее можно было бы даже назвать прохладной. Поэтому я натянул не костюм с термопрослойкой, а легкие штаны и рубаху. Для тех, кто здесь вырос и жил — температура в 50-60 градусов по Цельсию — была не так уж и высока. А те, для кого жар предоставлял проблему — здесь не появлялись. Существовали и более прохладные курорты, если на то пошло. Вот только меня никто не спрашивал об отношении к такому климату. Не скажу, чтобы я страдал от жары физически, но морально она меня напрягала. Как и слишком белое небо, слишком насыщенный ароматами экзотических трав воздух, и слишком услужливые работники злачных заведений. Я серьезно не понимал, зачем Руару понадобилось тащить меня по такой жаре в один из игорных домов, расположенных в отдалении от крепости Илана. Кстати, вот еще вопрос: это ему захотелось поближе к людям поселиться, или люди поселились поближе к нему? Потратить с толком креды и сорены можно было и в другом месте. И с гораздо большей пользой. Но спорить я не стал. Не мне указывать человеку, на что стоит тратить свои, кровно заработанные. Хотя сидеть, улыбаться, и делать вид, что безумно рад оказаться в таком месте, и ценишь, что тебя выгуливают... От нечего делать, я временами, брал с разносов какие-то напитки, не слишком утруждая себя осмыслением их крепости, и откровенно скучал, смотря на то, с каким азартом Руар проигрывает свои деньги. Сам я, если и был игроком, то предпочитал ставкой видеть жизнь. Свою ли, противника... Ну, или хотя бы целостность шкуры. Наверное, это что-то звериное. А может — внесенные миори в мой ген-код изменения. А вот так, сидя в уюте, со стаканом какого-то пойла, и делать ставки... Наверное, скука и алкоголь сыграли со мной плохую шутку. Потому что в один из моментов, меня повело настолько, что пришлось опереться на плечо Руара. То ли мне показалось, то ли привиделось, но в глазах человека не было и капли азарта, или тревоги за меня. Только спокойствие и решимость человека, у которого все идет по ранее задуманному плану. — Наверное, тебе следует умыться, — он подхватил меня под руку, ведя куда-то. Разум на какой-то момент полностью отключился. Просто провал в памяти. А потом — белый низкий потолок, жесткий топчан под спиной, и внимательный, сосредоточенный взгляд Руара, всматривающегося в мое лицо. — Как самочувствие? Я попытался двинуть рукой, но Руар тут же перехватил меня за запястье. — Полежи пока спокойно. Сейчас идет нейтрализация токсина. — Какого? — разум работал вяло, и без особого желания. — Который был в одной из порций напитка, — к губам осторожно прикоснулся край стакана, и я отхлебнул освежающей жидкости. Постепенно голова начинала работать. А вместе с этим появилась куча вопросов. Например, откуда Руар знает о токсине... Кажется, мой взгляд был понят правильно, потому что в руке моего нечаянного приятеля и любовника появился пакет из прозрачного материала. Что ж, хоть не скрывает, что сам и был виновником такого моего состояния. — И зачем? — Еще пять минут, и я отвечу на все твои вопросы. А пока — просто расслабься и отдохни. — Ты меня что, выкрал? — это единственный вариант всего произошедшего, который пришел мне в голову. Руар только рассмеялся. — Да, если так можно выразиться. Но всего лишь на пару часов. А потом верну тебя в крепость, под бок Илану, в целости и сохранности. — И даже пытать не будешь? — Если только сам не попросишь, — подмигнув, Руар вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Но не прошло и пары минут, как вернулся назад, с каким-то человеком. Явно — очень старым человеком. Потому что при нашей медицине и способности к регенерации — так себя запустить было невозможно. Разве что только организм отторгал трансплантационные ткани и органы. — Вот о нем я и говорил, — Руар застыл чуть позади, заложив руки за спину, похожий на бравую статую самому себе. — Экземпляр хороший... Очень хороший... — старик рассматривал что-то лежащее на столе. — Прямо удивительный, я бы сказал даже... Ну, и что вы нам расскажете, уважаемый? Я вопросительно взглянул на Руара. — Расскажи, когда тебя создали, где, что было использовано, — коротко информировал он меня. А я завис. — Ну, на Рескире... Кто папа-мама рассказывать надо? Какой год, какой эры внутреннего пространства? Размеры того, что было использовано, тоже уточнять? — Юморист. Это хорошо... — старик подошел, присев рядом с кушеткой, а я ощутил себя, словно препарированное животное под ножом вивисектора. — Но меня интересует, когда с тобой были проведены все те изменения, после которых ты перестал быть человеком. Не бойся, мальчик. Тебе здесь ничего не сделают. И чтобы ты это понял — пройдем. Я хочу тебе кое-что показать... Если конечно, нервы крепкие. — Не жалуюсь. Хотя, упоминание о нервах заставило насторожиться. Мало ли... Оказывается, слабо насторожило. Старик провел меня к прозрачному куполу, под которым, как на ладони, находились сотни и сотни койко-мест, с искалеченными в разной степени людьми. К тому же, эти увечья были не только приобретенными, но и врожденными. И, хоть смерти на своем веку я видел немало, это заставило меня отвести взгляд. Сразу же вспомнился полигон на Эхмине, и как рвало, ломало тела тех, кто оказывался чуть слабее, или менее подготовлен к препаратам, которые вводили миори. — Это... Трансгены? — Это вторичный брак, если так можно сказать, — не смотря на ровность голоса старика, чувствовалась в нем какая-то печаль. — У всех первых, у кого не была нарушена репродуктивная функция, отбирали семенную жидкость, находили добровольцев женщин миори и людей, и оплодотворяли их. Кто рожал нормальных карапузов, способных к жизни, кто — неспособных... Конечно же, тех, кто был способен двигаться и мыслить — продолжали усовершенствовать... Часто получая то, что ты только что увидел. В тебе, юный мой друг, гены миори, человека и эксерона сплетены настолько четко и плотно, что это вызывает удивление и уважение к тому, кто сумел это сделать. И я хочу, чтобы ты мне рассказал все, что знаешь, чтобы я мог повторить весь путь пошагово, и сохранить жизни тех, чьи еще в состоянии спасти. Миори — это понятно. Илан меня почти полвека колол препаратами, содержащими собственное ДНК, максимально уподобляя меня своей копии. А вот эксерон... Неужели каркас, встроенный Арсанишем настолько плотно вошел в структуру моего тела, что теперь читается, как часть его?.. Но ведь я — это первое поколение. Притом — не самое удачное, если судить по полученной мною силе. Самые «удачные» — это Арс и его братья. Но стоит ли об этом говорить... — Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, — старик говорил, словно сам с собой. — Мол, есть у вас готовые трансгены, вот на них и отрабатывайте свои эксперименты... А вот ты не прав мальчик. Хшир, эксерон и ширран... Три таких разных животных, плюс гены одного из самых сильных миори... И все это на платформе человеческой матрицы. Вот только они не рождались. Их создавали, скрупулезно, буквально собирая по микронам и атомам каждый ген, чтобы получить то, что, я знаю, ты не только видел, но даже в руках держал. Мальчик твой — как раз из этих, трансгенов. А вот ты?.. Если честно, меня и пугала излишняя откровенность со стариком, и одновременно было желание поделиться всем, рассказать то, что я знаю. Словно от меня зависели жизни других людей... Или их смерти. — Меня никто не создавал, — выход пришел неожиданно и странно: говорить правду. — Я был рожден человеком, и оказался втянутым в программу: телохранитель. Когда миори решили, что усовершенствованные люди-телохранители являются престижным. Когда изменения были проведены, но еще не завершились — я встретился с одним миори, который решил поделиться со мной своим долголетием. — Только миори Императорской крови... — Именно. Императорской. — М-да... — старик задумался. — Получается, что для спасения тысяч жизней, нам надо заручиться поддержкой императорского рода. Я знал, что их генотип лучше встраивается в человеческий, но не думал, что настолько... Ну а эксерон? В молодости был носителем личинки? — Нет. Мой напарник эксерон. — Лучше скажи — партнер, — спокойно произнес Руар. — Одри, так мы может хоть что-то извлечь из крови этого парня? — Если этот парень, конечно, — старик с усмешкой взглянул на меня, — согласится нам помогать. Я никогда не работал ни с кем насильно. Даже не смотря на приказы сверху. — А я могу вам чем-то помочь? — я был удивлен. — Конечно, сможешь, мальчик. Твоя ДНК, оказывается, идеально совместима с любым другим ДНК. К тому же — странно совместима. Я уже проверял, не беспокойся, — отмахнулся старик. — А тебе ничего не вводили. Так вот, о чем я... Ах, да. Я выяснил, что твоя ДНК совместима с любым другим, поглощая его, впитывая, и изменяясь настолько в малых качествах, что... — Что? — я не выдержал паузы. — Я думаю, что если ввести тебе определенное количество генов какого-либо другого существа, то это не изменит твою внешнюю форму. У тебя не начнут отрастать лишние конечности, не изменится внешность, но ты приобретешь все те умения, которыми обладает то существо, чей ген к тебе подселить. Вплоть до того, что из тебя получится совершенное создание, обладающее всеми уникальными свойствами нескольких разновидностей самых сильных существ вселенной. Но... об этом будет знать только твоя кровь и твой разум. А тело, каким было, таким и останется. Вот это бы я и хотел проверить более детально. Потому что на основе твоего ДНК можно будет создать лекарство для всех тех, кто так или иначе стал жертвами генетических изменений. — А если проще, — прервал старика Руар, — то ты нам нужен, как донор. Но, только как добровольный донор, потому что... — Если бы Илан так надо мной не трясся... Вряд ли бы мне удалось отсюда уйти живым, — добавил я неоконченную мысль. Что ж, понимаю. Все для науки. — Или против нее, — завершил старик. — Нам, людям, очень не нравится, что мы стали подопытными животными чуждой нам расы. — Значит... это не подпольная организация по спасению изломанных тел?.. — Квербер — уже третья планета, на которой находятся такие вот лечебницы, — спокойно ответил Руар. И все больше и больше планет содружества присоединяется к нам. Но такие результаты, как обнаружены у тебя — я вижу впервые. — И как же ты их, интересно, смог увидеть? — сарказм пер через край. — Просто. Меня заинтересовал ты, как объект, еще в тот день, когда я тебя увидел. К тому же, ты прилетел с мальчишкой трансгеном. Я хотел и его испытать на совместимость... Но будем говорить откровенно: он послал меня... — Далеко и надолго? — съязвил я. — Отнюдь. Послал меня к тебе, сказав, что ты сможешь помочь практически добровольно. — И что же будет залогом моего согласия? — Мальчик мой, — старик покачал головой, — я как раз думал, что залогом этого согласия будет то, что тебе пришлось увидеть недавно. Будь милосерден к тем, кто нуждается в твоей помощи. Уел он меня. Если бы угрожал, требовал, то я наверное бы отказался, и отказывался бы до тех пор, пока Илан, услышав мои призывы о помощи — не появился бы здесь. А так... мне даже нечем бравировать. Разве что только тупо упереться в своем нежелании участвовать в проведении опытов. — Хорошо, — я кивнул, — согласен. Но при одном условии. За мою помощь я прошу вашей помощи в освобождении моего партнера из заточения. Надеюсь, не слишком большая просьба? — К сожалению — большая, — нахмурился Руар. — Но если это единственное желание, то я его исполню. Правда, не знаю, скольким из моих людей это будет стоить жизни... — Ну, хоть повидать-то его для начала, можно? Чтобы я хоть знал, что с ним. — Можно, — Руар хмурился. — Но, как ты понимаешь, выход за стены лаборатории, после того как ты узнал столько всего — возможен только в случае, если тебе будет поставлен блок на воспоминания. То есть, ты будешь помнить все, вплоть до того, как мы пошли в игорный дом, и уже после того, как мы вышли. А, чтобы ты не посчитал все свои воспоминания фальшью и ложью — предлагаю записать их, и вести подробный дневник всего что происходит здесь. И здесь же его и хранить. — И как я буду уверен, что записал все это, будучи в трезвом уме? — Советую кодировку придумать самостоятельно. И, уже сидя в кресле, после записи произошедших событий, я все-таки задал Руару интересующий меня вопрос: — А ты не побоялся того, что Илан вычислит, где я нахожусь? — Нет, — Руар похлопал меня по руке, заставляя вздуться вену, легко, словно не в первый раз, попав в нее иглой инъекцинатора. — А знаешь почему? — Нет. — Потому что...