***
Ночь была полна вздохов и горячего шепота. Прохладный воздух комнаты не мог побороть жар, исходивших от их тел. Кажется, что темнота прилипла к зрачкам, но Мин чувствует теплое дыхание Лу на своей шее, ищет его губы, чувствуя влажную кожу спины пальцами, прощупывая позвонки, выстанывая в губы. Лухан наглаживает тонкие, такие знакомые линии на левом боку Мина, прижимая крепче, шепчет в ответ: - Ты будешь сиять только для меня... Мин подается вперед, судорожно выдыхая, раскрывает бедра навстречу мягким, плавным движениям Лухана, перед глазами рассыпаются звезды от ускоряющихся толчков, от разливающегося внутри жара. По его телу проходит дрожь, и он выгибается в спине, ловя волну нарастающего наслаждения. Лухан вглядывается в лицо Мина, и тот видит в разгорающемся влажном свечении тонких переплетенных линий под его сердцем медовый отблеск темных глаз Ханя. Он стонет, откидываясь на горячие от их тел смятые простыни, пока пальцы Лухана скользят от ямки возле ключиц по животу вниз, задавая единый ритм, от которого кружится в голове. Мин протягивает ладонь к груди Лу, останавливая ее на мерцающей вязи линий, чтобы почувствовать биение его сердца, отсчитывающего секунды в ритм с сердцем Минсока. Он выдыхает от восхищения, когда легкое свечение пробивается сквозь пальцы, напоминая, что их судьбы переплетены навечно. И звезды сияли в его глазах, дрожали под темными ресницами слезы. Все происходящее казалось волшебством, дивным сном, который никогда не станет реальностью.***
- Иногда такое случается. Нужно просто жить. Что еще оставалось думать Минсоку, если он был безымянным в мире, где каждую секунду, начиная со сладких шестнадцати лет, вспыхивают огоньками Имена на телах, навсегда предопределяя Пару? Он спросил себя впервые в шестнадцатый день рождения и спрашивал потом каждый проклятый март подряд, находясь в мучительном ожидании: - Когда появится мой знак? И это обиженное недоумение застывало в глазах стылой водой. Время шло, он поступил в университет искусств в Сеуле, уступив матери и решив исполнить ее мечту - стать звездой, сияющей на сцене. Но Имя так и не появлялось. Он ходил на занятия пешком, отмечая метки на прохожих – они мозолили глаза, напоминая о собственной неполноценности. У всех его друзей уже давно проявились знаки, изящно оплетая лодыжки или запястья, укромно прячась в ямке затылка, раскидываясь на спине. Они у всех, черт возьми, были. Он видел блеск в глазах, когда они находили свою половину, видел затаенное предвкушение встречи, и боль потери или отказа (да, и такое возможно). Но не было таких, у кого бы Имени не было. К двадцати одному он хмуро взирал на мир, окончательно уверившись, что такой как он никому не нужен. Зачем безымянному пара? Он не знал других таких. Мин уже даже не смотрелся в зеркало, выискивая знак – наспех принимал душ, зачесывал влажные волосы и брел в университет. Постепенно Минсок научился договариваться с собой. Что же, если ему не суждено повстречать своего соулмейта, остаться в одиночестве до конца жизни, значит, так распорядилась судьба. Он улыбался в ответ на любопытные расспросы. Незнакомцам сухо отвечал, что его Имя спрятано в слишком укромном месте, и не желал раскрывать его значение. От друзей отнекивался и хохотал, говоря, что перед ним огромный выбор, когда другие вынуждены всю жизнь провести с одним человеком. Это же ужасно! А вдруг вы не сможете быть вместе? Вдруг вы будете из разных стран, с разных континентов? В конце концов, твоя пара может быть старым занудой, преступником, невыносимым и отвратительным типом. Он так часто это повторял, что в конечном итоге и сам почти в это поверил. Мин был окружен людьми, на которых сияли Имена. Разные, но такие притягательные. Цветы, бабочки, сердца, незнакомые буквы. Никто не знал, как это работает, известно было одно: если у тебя есть знак, то шансы найти свою половину очень высоки. Вопросы Имен и Пар волновал людей не меньше тайн Вселенной. Метки возникали без определенного порядка, не соотносились с возрастом, полом или цветом кожи. Пара могла быть случайным знакомым или одноклассником, жить в соседнем доме, а могла ожидать тебя на другом краю земли. Но Имя позволяло стать двумя половинками одного целого, чувствовать на двоих боль и счастье. Каждый мечтал, что однажды почувствует разливающееся тепло и поднимет глаза, чтобы увидеть Пару – такую же обескураженную и счастливую. И если связь была истинной, то знаки при прикосновении к телу сияли как лунный свет, и оттого по ночам нежно мерцали в темноте всеми оттенками радуги маленькие галактики любви в домах. У его университетского друга, нежного Лея с ямочками на щеках, угрожающе выставлял жало скорпион на предплечье, а у Пак Чанёля, высокого, басящего прокуренным голосом, притаилась на бедре маленькая смешная собачка – не так-то просто в раздевалке не глазеть украдкой. Самый красивый знак, по мнению Минсока, был у До Кёнсу – силуэт танцующего юноши на плече. До злился, говоря, что он больше похож на дешевую татуировку и выглядит слишком женственно, но Мин замирал, когда думал, как красиво будет сиять тонкий набросок хрупкого танцора, когда он встретится с Парой. Но учеба осталась далеко позади, Кёнсу дождался своего танцора, а Мин... Мин в двадцать пять работает баристой в уютной кофейне и никого не ждет.***
После университета он плюнул на диплом и решил, что в качестве компенсации должен заниматься тем, что ему действительно нравится – не петь и танцевать на сцене, а делать людей чуточку счастливее и добрее другим способом. Поднакопил денег, взял кредит, немного помогли друзья. Теперь на одной из улочек Сеула в молодежном районе открылась его кофейня. Только они теперь считали за само собой разумеющееся все свидания и встречи проводить именно там, что только злило Мина - такое количество Пар на квадратный метр сводило с ума. Он замахивался длинной ложечкой на Бекхёна, уминающего пятое пирожное, и умоляющим голосом говорил: - Мне не жалко, но ты же растолстеешь, Бек, и все, вместо шоколадного пресса светит тебе только нутелла-живот. Тот только гоготал, скаля белые зубы, а рядом сидел Чанёль, с умилением смотрел на свою Пару и приговаривал, касаясь его руки: - Не слушай его, Бек, ешь, может, не будешь таким тощим – перестанешь быть таким злым. Бек щурил раскосые глаза, чертыхался, и вспыхивал за ухом, под карамельной прядью волос, маленький щенок, умильно высунувший язык. Минсок чувствовал себя дурацким пухлощеким купидоном, который сводит парочки, но сам остается одиноким – его друзья считали Кима талисманом, потому что именно благодаря общению с ним нашли друг друга. - Сапожник без сапог, - бубнил Минсок, потягивая пиво на набережной реки Хан. До утешал Мина, и говорил, что Имя обязательно появится, и он встретит Пару, и тогда засияет как рождественская елка.***
До Кёнсу нашел своего танцора год назад в его кофейне. Шумная толпа студентов завалилась в маленькое помещение – девушки дергали парней за рукава, требуя то одно, то другое, сутолока и гам действовали на нервы, он записывал заказы, складывал десерты в коробочки, раздавал кофе с собой. И тут, как раз вовремя в кафе влетел Кёнсу, как всегда настороженный и хмурый, пробираясь через людей, он неловко толкнул высокого темноволосого парня у стойки заказов, вылив на него только что купленный кофе. Брюнет зашипел от боли, кидая стаканчик на пол, поднимая футболку, пропитанную кипятком. На смуглом животе чуть сбоку виднелся четкий силуэт танцующего юноши. До поднял голову, уставившись огромными глазищами на парня. Тот непонимающе вскинул бровь. Пухлые губы шевельнулись, и он процедил, промокая салфетками с барной стойки мокрую ткань: - Эй, мелочь пузатая, ты знаешь, сколько стоит эта одежда? Никто и никогда не смел называть До Кёнсу мелочью, даже его истинная Пара. Лицо До приобрело жесткое выражение. Минсок, отмахиваясь от клиентов, сметал ножи и вилки, разложенные на подносах, чтобы не стать соучастником убийства. Он угрожающе проговорил: - Мелочь – это ты! - и ткнул парня ладонью в живот, просто в Имя. Его друзья уже приготовились разнимать драку. Один прошептал: - Парень влип! Кай живого места на нем не оставит. Но Кай согнулся, будто от боли, сползая на пол, меняясь в лице и шепча: - Как холодно! Холодно, мать твою. - А ты думал, я в игрушки с тобой играть буду? – самодовольно проговорил Кёнсу, но и сам побледнел. Минсок потряс его за плечо: - Эй, До, ты что с ним сделал? - Заморозил! – огрызнулся тот, - эта ледяная принцесса теперь моя! Воцарилось молчание. Кай обхватил голову руками, всматриваясь в мерцающий сквозь тонкую ткань голубоватый силуэт. - И это моя Пара? За что? Кёнсу парировал: - Я тоже не в восторге. Я представлял другого суженого. Минсок хмыкнул: - А я всегда говорил, что принц может оказаться жабой. А ты мне пел о предназначении и родстве душ. Что скажешь теперь? Но, так или иначе, его теория не подтвердилась, и теперь одним нахлебником стало больше. Они проводили почти все время в его кофейне, предпочитая вечера, когда лампы еле горели, создавая уют, и Минсок только покрикивал: - Хватит обжиматься, я же все вижу! Вы как неоновые лампочки светитесь!***
Минсок тщательно протирал высокие стаканы для латте, расставлял фарфоровые чашки и обычные фаянсовые, со смешными рисунками, белые с фирменным логотипом кофейни – для всех сортов и видов кофе. Зерна он обжаривал каждое утро, и сейчас в воздухе витал горьковатый аромат. Посетитель в самом дальнем углу пришел практически после открытия. Минсок сонно щурился, кивая, пока парень в надвинутой низко кепке, высокий и худощавый, не приказал ему, выплевывая слова: - Двойной эспрессо, отдельно стакан воды и пирожное на твой выбор. Минсок фыркнул тихонько: - Воду и так подают к кофе в приличных местах. Парень вскинул на него взгляд, приподняв бровь, губа с белесым шрамом презрительно оттопырилась, но он смолчал, только вытянул пухлую папку из рюкзака. Мин деликатно ретировался, решив, что позволил себе лишнее при обслуживании. Но тон возмутил обычно спокойного парня. Да, он не чеболь, но кто давал право так швыряться в лицо словами человеку, который будет варить тебе кофе сейчас? А если туда плюнуть? - Нет, - потряс головой Мин, - много чести для такого. Лицо посетителя кажется ему смутно знакомым – чуть удивленный взгляд, темные волосы, вздернутый нос и острый подбородок. Он вздохнул, думая, что лица клиентов сливаются для него в одно пятно и всех он где-то уже видел. Ловкими движениями он налил смоляную жидкость в маленькую чашку, бесшумно ставя ее на блюдце, подошел к витрине холодильника, выбирая десерт. Что предпочитает этот высокомерный парень? Что-то кремовое и шоколадное? Или, наоборот, дрожащее желе с фруктами в вазочке на тонкой ножке? Он выбирает абсолютно непопулярное. Бисквит, миндаль, мята, кайенский перец, апельсиновый мармелад, малина – все на кучу. Даром, что рецепт создал известный китайский кондитер – вкус был странным – горько-сладким и непривычным. Посетители заказывали его редко, и Мину приходилось самому съедать почти все купленное. Но он все равно брал их, не смея признаться себе, что его притягивает несочетаемость ингредиентов.***
Лухан недобро ухмыляется, раскрывая папку. Ему хочется то ли истерически рассмеяться, то ли расшвырять листы по всему пустому залу. Но он только морщится, сдерживаясь. Перед глазами рябят строчки текста: пол, возраст, увлечения, криво дорисованные от руки сердечки и на всех – фото замысловатой подписи, оригинал которой впечатан в кожу под сердцем Лухана. Бариста и по совместительству официант приносит кофе, ставя бесшумно на стол. Хань не замечает его. Лу шипит от злости, делает глоток крепкой смоли. Прошло всего лишь несколько недель с тех пор, как замыленное фото, сделанное руками фанатки на смартфон, облетело всю сеть. На душе было гадко, он чувствовал себя совсем незащищенным, будто голышом разгуливает среди толпы людей, как часто снится в дурных снах. Все тычут пальцами и гогочут, а прикрыться нечем. В отеле была хорошая охрана, но эта влюбленная идиотка залезла в номер, сфотографировав его выходящим из душа. Так он и остался навечно запечатленным – с глупо открытым ртом и мокрыми взъерошенными волосами, с меткой под сердцем. И теперь Хань захлебывается в истерических признаниях сотен людей, готовых на все, чтобы он поверил – эта метка принадлежит им, а значит и он – Лухан – весь без остатка принадлежит им. Ведь так назначено судьбой. Но эти идиоты не учли, что часть метки была заклеена телесного цвета пластырем – он неудачно поцарапался на съемках фотосета. - Сука, родственные души... - ругается он злорадно, расчленяя пирожное, с силой разрывая его податливую мягкость зубцами серебряной вилочки. А даже если бы нашелся кто-то, хотя бы приблизительно повторивший Имя, Лу ему бы не поверил. Фото можно обработать, даже метку можно угадать и подделать, если найти хорошего мастера татуировок. Подкупить менеджера, устроить встречу, обмануть. Он слышал об особых настойках с наркотой и какой-то дрянью – пропитать одежду, подаренную на фансайне, смочить кольцо изнутри – главное, узнать, где находится Имя. А потом оказаться в нужное время в нужном месте – и вот – магия родства душ явит себя во всей красе – легкое тепло, жжение, поддельное свечение - и ты поверишь, что человек перед тобой – истинная Пара. Трудно даже сказать, на что могут пойти фанаты, чтобы заполучить своего кумира.***
Он вспомнил своего друга из Канады. Они вместе стажировались, вместе начинали карьеру певцов, делили одну комнату в общежитии, поддерживали друг друга. Потом вместе ушли, вместе судились с компаний, пробовали себя в актерстве. Лухан бездумно валялся на диване, пялясь на огни ночного города, когда прозвонил телефон. Крис почти кричал в трубку, что нашел Пару и ощутил связь. Ему даже не пришло в голову, что начинающий актер Тао перепутал комнаты перед записью программы и зашел в тот момент, когда Крис переодевался, прыгая и пытаясь залезть ногой в узкую штанину брюк. На руке угрожающе застыл скорпион с острова Борнео, еще не скрытый плотным гримом. Через пару дней юное дарование с грацией танка протаранил толпы фанатов, отпихнул менеджера и нырнул в авто, прижимаясь близко, хватая за предплечье и жарко шепча на ухо: - Я нашел тебя! Крис был настолько потрясен, что даже не усомнился, когда смуглый и лукаво улыбающийся Тао, отбросив все приличия, стал расстегивать рубашку и продемонстрировал ошеломленному Крису борнезийского близнеца. Крис, обычно хладнокровный и сдержанный, восторженно мычал в трубку: - И я почувствовал, понимаешь? Это оно! Как укус скорпиона – только так моя метка могла проявиться! А потом – такое тепло разлилось от нее по телу и он вспыхнул светом, правда не весь, а какими-то круглыми пятнами, но это от стресса, наверное. Он был настолько влюблен, что выглядел совсем дурачком, растеряв свой загадочный вид. Отвечал невпопад на интервью и глупо хихикал, когда его спрашивали об отношении к Именам и Парам. Он отвечал, что верит в родство душ всем сердцем и желал поскорее найти свою Пару всем своим фанатам. Фанаты не впечатлились и обиделись – доходы упали на тридцать процентов. Тао принес Крису боль, отравив его сердце. Слил пару фотографий с их свиданий в сеть, умело подогрел интерес к себе. А потом разыграл жертву, публично обозвав Криса предателем, плакал на камеру, размазывая слезы по лицу, причитал, что Ву воспользовался его доверчивостью, чтобы затащить в постель. В итоге Тао получил ведущую роль в кассовом фильме и индивидуальный контракт с музыкальным агентством, укатил в Лос-Анджелес и регулярно публиковал фото в личном блоге, собирая тысячи лайков и комментариев. Лухан сжал руки в кулаки. Он никогда не допустит такого. И вообще – зачем ему Пара? Он сам выберет спутника, и плевать он хотел, что у него там намалевано.***
Папка шлепается на пол, рассыпая листы. Минсок бросается помогать клиенту, раздраженно и сердито отталкивающему его руки. И тут до него доходит – это же Лу Хань. Затесавшийся к ним на курс китаец, однокурсник, который вряд ли помнит Кима – неприметного и безымянного. Потом его переманили в большую компанию, он ушел, не закончив обучение. А теперь он - молодая звезда Азии, самый красивый мужчина прошлого года, самодовольный и неприлично богатый Лухан. Тот, за которым идет охота. Обычно звезды прячут свои Имена, чтобы не разжигать истерию среди поклонников, но парню не повезло, и теперь его атакуют сотни влюбленных дурочек и дурачков в желании заполучить предмет ночных мечтаний вживую. Он берет одно фото, мельком замечая завитушки Имени – читал он всегда быстро и слова "Оппа, у меня такое же Имя, мы связаны судьбой" не оставляют сомнений. Даже не следящий за новостями Ким знал об этом, но не подумал бы, что это тот самый Лу Хань. Он ойкает, кланяясь часто, бормоча извинения. Тут парень сдергивает кепку, вызывающе окидывая взглядом невысокого рыжего баристу и говорит: - Все рассмотрел? Беги всем рассказывать, что я тут. Пусть сбегутся фанаты – сделаешь выручку на год вперед. - А лучше – он нервно проводит по губам языком, и Мин видит, какой он злой и растерянный, - покажи свое Имя. Поборешься за меня. Мин смущенно улыбается, чуть отступая назад и мягко говорит: - Ты меня не помнишь, думаю, но мы учились вместе. Я – Ким Минсок. Лухан морщит лоб, огорошенный заявлением, трет рукой шею и честно признается: - Не помню. Ким вздыхает: - Я бы на твоем месте тоже не помнил. Я - безымянный. До сих пор безымянный. От этого незадачливого признания Лухану становится смешно. Он вспомнил слухи в университете, что есть парень, у которого нет Имени. Его жалели или подсмеивались, называя неудачником. Значит, это он. Ханю становится любопытно такое спокойствие, и Мин почему-то сразу вызывает этим откровением доверие к себе. Он прикусывает губу, раздумывая, а потом говорит: - А закрой кафе на пару часов? У тебя отменный кофе и вот эти пирожные просто потрясающие.***
Мин с улыбкой сидит напротив Лухана в кофейне, наблюдая, как тот набивает рот никому кроме них двоих не нравящимися пирожными, улыбается, опуская голову, отчего становится похожим на лисенка. - Вот, – торжествующе изрекает он, пряча улыбку, - вот Лухан, которого должны увидеть фанаты! Не звезду с ангельским лицом, а давящегося сладостями парня-неряху. Тебя настоящего. Лухан с набитым ртом мычит: - Фиг им! Я не хочу для всех быть настоящим. - Я знаю, - тихо отвечает Мин, чуть касаясь кончиками пальцев руки Лухана. Ему кажется, что в это мгновение они стали по-особому близки. В голову лезут ужасные вещи, которые по отношению к человеку, с которым ты нормально познакомился пару часов назад, вообще должны уголовно наказываться. Например, как бы он выцеловывал его шею, языком проводил по тонкому шраму под губой, соединял все родинки на груди языком. Он понимает, что непозволительно долго прикасается к руке Лу, наслаждаясь близостью, и что Хань слишком пристально всматривается в его лицо, покрасневшее от жарких мыслей. Он поспешно отдергивает руку и начинает рассказывать о своих друзьях, их выходках в университете, и Хань слушает с интересом, хмыкая и посмеиваясь, а морщинки в уголках глаз собираются в тонкие солнечные лучики, он дожевывает десерт, и крошки падают на белую рубашку. Лухану было удивительно спокойно тут, в пахнущем кофе помещении со стройными рядами посуды и накрахмаленными скатертями, его охватила ностальгия по беззаботным студенческим годам, которые слишком быстро сменили изматывающие тренировки, и он предложил Мину выбраться на природу. - Небольшая встреча – я был бы рад увидеть кого-то из университета. Минсок радостно соглашается, уже предвкушая удивленные взгляды друзей. - Со мной будет мой старый знакомый, - торопливо договаривает Лу, бросая на ходу, - не забудь, ты пообещал! Будет весело!***
Небольшой частный коттедж на острове возле Сеула с распростертыми объятьями встретил знаменитостей и их гостей. Беседка была все вся увита цветами, а зеленые лужайки были неестественно ровными. Поле для гольфа, бассейн – все для удобства посетителей. Нечего и говорить, что закуски были превосходны, а соджу и импортное пиво не успевали нагреваться на жарком июльском солнце. Воспоминания об университетских годах перемежевывались тостами и расспросами о жизни и внешности актрис и певиц. Когда уже вечерело и прохладный ветер зашумел в деревьях, зашел разговор и об Именах. Лухан вяло отмахивался от просьб показать Имя, отшучиваясь, что стоит набрать в поиске, и можно распечатать и носить с собой, а пялиться на его торс нет смысла – он не в форме. Хань умело переводил разговор, подначивая парней пить. Поднимал стакан за стаканом, а затем, пьяно улыбаясь, уставился на обе парочки, выставляя указательный палец, переводя его то на Чонина, то на Бекхена, сидевших рядом: - Ведь вы не просто с ними встречаетесь? – кивнул на До и Пака, - они ваши Пары? Бекхен и Кай не сговариваясь выкрикнули: - К несчастью, да! – за что и получили ощутимые тычки в бок от рассерженных половинок. Вспыхнули имена. Мин, уставившись в стакан, глубокомысленно произнес: - Врете вы все, парни! Да вы счастливы настолько, что напоминаете глупых щенков. Завидую вам. Кёнсу нахмурился, сочувственно кивая Мину: - Я тебе говорил, что и ты найдешь кого-то. Обязательно. Мин отмахнулся: - И стану рождественской елкой, помню. Не стоит об этом. Я завидую, но не переживаю. Одному тоже неплохо. Лухан молча налил себе пива, проговорил зло, будто не заметив реплики Сюмина: - А я что? Прицепились к этому Имени. Ну, есть оно. И что? Я не хочу связывать себя с кем-то только потому, что у меня на теле появилась дурацкая отметка, я хочу сам выбрать, с кем мне быть. - О, - восклицает Бек, – наш Мин говорит то же самое. - Но я не уверен, что Минсок тащит в постель все, что движется, - изгибает бровь Крис. Минсок завороженно смотрит на профиль Ханя, думая, что если тот не ищет Пару, то, может, человек без Пары ему подойдет как нельзя лучше.***
Лухан раньше, правда, менял любовников как перчатки. Или они его. Ни один не задерживался надолго. Крису иногда казалось, что Лухану вообще все равно. Его просто интересовал секс. Ничего больше. Мысль о том, насколько был одинок его друг, разбивала Ву сердце. Но он молчал, похлопывая Ханя по спине, и надеялся что Лу найдет себе кого-то. А теперь появился Мин. Крис видел, как внимательно смотрел на него Хань - не похотливо и оценивающе, а с затаенным интересом ребенка, который вот-вот откроет рождественский подарок. - А ты, Крис? – спросил до того молчавший Лэй. Крис выставил вперед большие ладони, отнекиваясь: - У меня никого нет. Лухан хмыкнул, махнув рукой: - Ты что? Я уверен, что теперь он ненавидит саму идею родственных душ! Обжегся однажды. - Да, я припоминаю скандал... - начал Чанёль, но замолчал на полуслове. Лэй во все глаза всматривался в Криса. - Ты такой одинокий, - тянет он, улыбаясь, - но обязательно найдешь свою половинку. Лэй смущенно улыбается, потягиваясь, разводя руки в стороны, задранная футболка обнажает плоский загорелый живот. Крис давится водой, толкая острым локтем Лухана, показывая на скорпиона над тазовой косточкой парня. - Ты слишком доверчивый, Крис, - шепчет Лухан ему в ухо, наклоняясь близко, так, что их щеки почти соприкасаются. Он слышит голос Лэя: - Она точно где-то рядом. Крис думает, что слишком рядом, и почему-то в этот раз он уверен, что парень со смущенным взглядом напротив – тот самый. Он считает, что стоит рискнуть и коснуться его плеча, провести пальцами по острому жалу скорпиона, чтобы удостоверится, что оно не направлено против него.***
У Минсока отчего-то портится настроение, он ёжится, судорожно переставляет тарелочки на столике, разливая соджу с пивом, устраивая маленькие ураганы в высоких стаканах. Кёнсу невинно распахивает глаза, громко спрашивая: - Чего ты такой нервный, Мин? И покраснел весь? Кай, широко улыбаясь, плещет на него водой: - На, охладись, хён! Минсок стоит злой и мокрый, с волос стекают капельки воды, а щеки пылают. Лухан отвлекается на шум, улыбаясь, как кажется Мину, насмешливо. - Ну, просто прекрасно, выгляжу полным идиотом. – проносится бегущей строкой в голове. Чанёль хохочет, хлопая себя по коленке: - Мин, таким обескураженным я тебя помню только на выпускном, когда Чонде тебя отшил, - и, понимая, что снова сказал лишнее, замолкает. Но тут Лу поднимается, стаскивая свой дорогущий льняной пиджак, на котором пятна от воды и в химчистке сложно вывести, и подходит к Мину, вытирая воду с его щек, щурится недобро на Чанёля. Мин бессвязно бормочет, дрожит от ледяной воды, затекшей за шиворот, облепившая тело футболка почти просвечивается, и Хань видит соски, дорожку темных волос, линии проступающих ребер. Лухан пьян, а Минсок так часто дышит, от него исходит такое умиротворяющее тепло, что Хань становится чуть боком, заступая его ото всех. Он комкает пиджак, начиная вытирать стоящего в легкой прострации Мина, задирает футболку, касаясь пальцами левого бока. Что если бы тут было Имя? Его имя. Ему кажется, что этот знак был бы правильным, настоящим. Он бы не имел ничего общего с метками на фанатских поддельных татуировках. Лухан замирает, касаясь воображаемого Имени пальцами и чувствуя жар внутри. Ему кажется, что под пальцами проступают очертания знакомых до боли линий. Ким возмущенно дергается и Лу понимает, что зашел слишком далеко. Он пытается взять себя в руки, опуская футболку, расправляя пиджак и накидывая его на плечи Мина.***
Знак появился на рассвете, когда Минсок ворочался в кровати, не в силах заснуть. Он думал о Лу, и зудело слева сбоку, вгрызаясь в ребра. Он провел рукой, нащупывая пальцами горячие линии, прошлепал в ванную комнату, выкручивась перед высоко висевшим зеркалом, высовывая от напряжения язык, да так и застыл, затаив дыхание. Мин подумал, что раньше часто размышлял, каким будет его Имя, что и через столько лет мог с закрытыми глазами представить в мельчайших деталях замысловатое изображение. Он бы хотел, чтобы это был символ какого-нибудь гордого животного, например, оленя, или красивая надпись на древнем языке, протянувшаяся через ключицы, на худой конец, цветок или растение. Но теперь не было нужды представлять. Вспухла красным кожа на левом боку, прочерчивая наискось светлую кожу. - Что за непонятная хрень? Мешанина линий, в которых проглядывался почерк нерадивого ученика – загогулина то ли L то ли I, u и n как близнецы-братья, m, приткнувшаяся сиротливо сбоку и хаотичный узор черточек и завитков: – Как кривая ёлка, - ругнулся Минсок. Потер пальцами, но Имя не исчезало. И никогда не исчезнет. Когда Минсоку было шестнадцать, он каждое утро крутился возле зеркала, ожидая появления Имени. Сердце замирало и сладко ныло внутри от предвкушения, и тогда ему было неважно, что это будет за Имя. Главное – когда они встретятся, то поймут, что предназначены друг другу. Теперь он понимал, что важно. Что такой знак лучше бы не появлялся от слова совсем. Потому что он уверен, что это не Имя Лу – этого дурацкого клубка линий на фото не было. Потому что теперь Хань точно не захочет иметь с ним ничего общего - одно дело - дать шанс на счастье безымянному, а совсем другое - ждать слов: - Сегодня я нашел свою истинную Пару, прости. Лу Хань просто не позволит так с собой обойтись.***
Он еле заставил себя пойти на работу, но лучше бы остался дома - Минсоку весь день было плохо. Боль прошивала голову, и он подумал, что на самом деле самый большой неудачник на свете, раз умудрился подхватить простуду в июльскую жару. Под вечер стало совсем невыносимо. Он присел на диванчик, откинув голову. Боль накатывала волнами, Мина тошнило, а бок почему-то горел, будто приложили раскаленный прут. Минсок забрался рукой под рубашку, неосознанно поглаживая Имя, будто успокаивая его. Перед глазами возникло бледное лицо Лухана, которому, казалось, тоже было больно. Боль в боку и голове отступали под прикосновениями, и Мин представил, как светлеет мутный взгляд Лухана. Минсок выдохнул облегченно, бисеринки пота блестели на висках. - И что это было? Исцеление образом звезды? Вечером Лу заехал к Мину. Он сам не понимал, почему ноги сами повели его сюда. Просто его тянуло рассказать, как прошел еще один напряженный день, увидеть теплый взгляд карих глаз, вдохнуть, наклонившись ближе, его особый запах – кофейных зерен и детского шампуня. Колокольчик звякнул над дверью в пустом, темном зале. Минсока не было видно. Лу покрутил головой, пытаясь разглядеть баристу, и увидел его заснувшим на диванчике в углу. Сначала хотел разбудить, чтобы насладиться сонным непонимающим взглядом и медленно расцветающей радостью узнавания, но потом передумал – вряд ли стоило прерывать сон явно уставшего парня рассказом о том, что у него сегодня дико болела голова – так, что съемку пришлось перенести на четыре часа позже, а потом, когда менеджер уже в панике набирал скорую, как рукой сняло. Вряд ли это стоило драгоценного сна. Мин улыбался, чуть посапывая, но Лухан отметил с жалостью, что под глазами залегли темные круги, а скулы обозначились резко в полумраке. Хотелось прижать баристу к себе, приобнимая за плечи, прикасаясь губами к рыжей макушке. Ханю стало стыдно, он выходит на цыпочках, будто вор, осторожно прикрыв дверь.***
Через несколько дней Лухан позвонил Мину, предлагая встретится. Тот соглашается, уловив тревожные нотки в его голосе. Они видятся в укромной забегаловке – никому не придет в голову искать тут звезду. Мин яростно вгрызается в куриную ногу, слушая Ханя, сбивчиво извиняющегося за испорченный пикник. - Мы слишком напились и все наговорили лишнего, и я повел себя глупо. - Тебе не нужно оправдываться передо мной, Лу, - вскидывает на него взгляд Минсок, - ты мне ничем не обязан. Тем более что я тоже не в восторге от родства душ. - Почему? – срывается у Ханя с языка прежде, чем он успевает себя остановить. - Потому что я безымянный, - буднично говорит Мин, отхлебывая пенку с пива. - И вряд ли метка появится. А тебя кто-то уже ждет. Мин напрягся и почувствовал слабость внизу живота. Сейчас он обрубил все концы. Пусть лучше Хань считает, что он - решивший вести жизнь затворника глубоко неполноценный человек, чем узнает об этой чертовой метке. Точно не его, Лу Ханя, Имени. Он комкал край футболки руками, думая, что бы было, если он спросил, может ли получить шанс просто сейчас. Шанс влюбиться в кого-то, кто не был его родственной душой. Но тут Лухан сообщает таким же бесцветным голосом: - Знаешь, раз ты действительно так думаешь, что я последую твоему совету и отвечу на одно письмо. Мину хочется повеситься просто тут, но он улыбается, приглаживая рыжие волосы: - Прекрасная идея, Лу. Выпьем за это. Хань сверлит его взглядом, но молчит, только вздрагивают губы.***
Они вышли из ресторанчика, Мин шагнул на тротуар, и тут почувствовал сильные руки, обхватившие его сзади, плотно прижимающие к себе. Машина пронеслась стрелой прямо перед носом Минсока, он замер, выдыхая. Лухан раздраженно крикнул ему в ухо, не разжимая рук: - Мин, ты совсем идиот? О чем ты думал, что даже не посмотрел по сторонам, переходя улицу? Он схватил Кима за руку, потащив за собой по улице. Мин шел рядом и молчал, изредка косясь на Ханя. Он раз за разом смотрел на его лицо. Но молчал. Потому что Лухан не отпускал его руку. Прожить всю жизнь без Имени казалось раньше Мину вполне осуществимой затеей, он думал, что смирился с этим. Но теперь в душе поднималась волна слепой ревности к незнакомцу, предназначенному Лухану. На улице полил дождь, настоящий ливень – потоки мутной воды хлынули на пыльную листву и асфальт, смывая грязь. Хань, чертыхаясь, впихнул Мина в такси, пробормотав свой адрес. — Не надо, Лу, — Мин сглотнул, чувствуя, как внутри разгорается злость. — Ты понятия не имеешь, чего мне это будет стоить. - Понятия не имею, - согласился Лухан, - но, черт возьми, я чувствую, что между нами что-то есть, и плевать, что это не Имя. Мин щурится близоруко: - Я не хочу ничего менять. Не трать время на человека вроде меня. — Да? — Лухан схватил его за запястье, притягивая к себе, - посмотри мне в глаза и скажи, что ты правда хочешь уйти сейчас. Кожа горела как от огня, и дышать стало тяжело. Мин почти задыхался, теряясь в ощущениях от прикосновения ладони, от хриплого голоса, от собственной крови, стучащей в висках. Лухан был опасно близко.***
Он буквально втащил его квартиру, повторяя как заведенный: - Давай поговорим. Просто обсудим все. Мин стоял посреди огромной гостиной, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Он казался себе шлюхой, которая хотела подороже себя продать – ломалась, набивая цену, а потом сдалась без усилий. В отчаянии он пытается стащить насквозь промокшую толстовку, застревая в вороте и как из аквариума слыша удивленный возглас Лу, в котором смешаны восхищение и злость. Он выпутывается из плена и недоуменно смотрит сначала на Лухана, а потом туда, где остановился его взгляд. Этого просто не может быть. Вселенная сошла с ума. На боку расцветает ослепительно белая сверхновая Имени. Оно переливается, подсвечивая Мина. - И правда, как елка, - насмешливо тянет Хань, удивленно прижимая ладонь к сердцу - сквозь плотную ткань рвется наружу чистый лунный свет. А потом срывается на крик: – Ты вообще собирался мне сказать? Мин опускает взгляд. Зрачки блестят, отражая свет белых линий. - Я не знал, что это ты. А если бы и знал? – продолжает он с вызовом, - ты бы мне поверил? Мне что, надо было записку засунуть в печенье с гаданиями? "Эй, вон тот жалкий бариста – твоя родственная душа". Хань подходит так близко, что Минсок мог рассмотреть свое уменьшенное отражение в его темных зрачках. А потом Лухан положил руку ему на затылок, притягивая к себе, вовлекая в поцелуй, неумелый, грубоватый, но Мин ощущал себя необычайно счастливым. Будто пламя вспыхнуло в груди, никто не целовал его так, никого Мин не желал так сильно, как Лухана сейчас. Он застонал, отвечая смелее на поцелуй. Перед глазами плыли цветные круги, а ноги подкашивались. Но вся уверенность разом исчезла, когда Хань отстранился, облизывая губы. Паника накатила на него со страшной силой: - Зачем? Зачем? Зачем он пошел к нему домой? Слишком страшно, слишком быстро. — Иди ко мне, — тихо и спокойно сказал Лухан. Мин вздрогнул, подняв глаза, и ухнул в бездонную пропасть взгляда Ханя. Лухан расстегивал на нем рубашку, проводя пальцами по ребрам, заставляя выгибаться от пульсирующего жара Имени. А затем бесстыдно наклонился, проводя языком по переплетенным линиям, будто касался не кожи, а вынутого сердца. - Теперь я знаю, что означает Имя, - шепчет Хань, и Мин повторяет за ним, улыбаясь как шальной, пробуя на вкус непривычное сочетание: - LuMinous – сияющий во тьме.