Яблочный зефир

Гермиона не решалась поднять голову, а только рассматривала размазанную по тарелке кашу и ковырялась в мясе, тайком подбрасывая что-то Живоглоту. Её сверлили две идентичные пары глаз, и Грейнджер, опуская голову еще ниже — благо, пышные пряди закрывали её ото всех — благополучно краснела, не понимая, когда она успела попасть в такую ситуацию. Вчера утром все было замечательно. Гермиона поспешно отложила вилку и, ссылаясь на несобранный чемодан — чем заслужила удивлённые взгляды абсолютно всех домочадцев, — взбежала по ступенькам, оказываясь в комнате Джинни. Она снова сбежала. Прикрытая дверь скрипнула, и на пороге оказался удивлённый Джордж, который, оперевшись о дверной косяк, сложил руки на груди и улыбнулся, осматривая смущённую девушку с ног до головы. От этого взгляда хотелось плавиться. — Без тебя там скучно, Гермиона, — он, подобно чеширскому коту из любимой Гермиониной сказки, наклонил голову в бок, улыбаясь ещё ослепительнее. — Боишься? — Нисколько, — Грейнджер гордо вздёрнула подбородок, а в глазах, прогоняя смущение, появился дерзкий огонёк. — Вот и славно, — Уизли отлип от стены, прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов в сторону старосты, от чего Гермиона попятилась назад. Он ухмыльнулся и, отбросив отросшую чёлку со лба, продолжил свой путь, наблюдая за тем, как Грейнджер, отступая всё дальше, медленно капитулирует, начиная бояться и рвано дышать. Если Гермиона решила поиграть с ними в игру, притворившись влюблённой дурочкой, краснеющей от каждого взгляда, брошенного на неё, то она явно нарвалась не на тех соперников. И сейчас, когда староста, уткнувшись подколенной ямкой в кровать и совершенно позабыв об ориентации в пространстве, упала на мягкие одеяла, Джордж явно решил воспользоваться ситуацией. Кому не нравится заставлять зазнайку-Грейнджер краснеть? Ему хотелось, так чертовски хотелось, чтобы её слова оказались правдой. Чтобы такая, как она — вечно правильная и безумно умная, смогла полюбить его. Джордж знал — Гермиона лгала крайне редко, предпочитая говорить правду прямо в лоб. Вот так, не скрывая ничего и не смущаясь. Лесть определенно не её конек. Однако, если это все окажется неудачной шуткой этой вредной зазнайки, которая одним словом смогла перевернуть внутри него что-то; заставила его посмотреть на неё иначе... Что же, тогда пусть знает: месть будет сладкой. Уизли, воспользовавшись замешательством Грейнджер, не сумевшей даже свести неприлично раздвинутые ноги — благо, в этот раз на ней были бриджи, — опустился прямо на неё сверху, с удовольствием ощущая, как она обвила его ногами, пытаясь сильнее сжать. Мерлин, как глупо. — А теперь боишься? Она упрямо сжала губы, помотала головой и, бросив на него убийственный взгляд, отвернулась, решив, похоже, что это на него как-то повлияет. Ме-е-ерлин, как глупо. Джордж, воспользовавшись нынешним положением, опустил голову к её шее, слегка, почти невесомо коснувшись губами нежной кожи. От этого прикосновения Гермиона под ним дернулась, как от ожога, мигом поворачивая голову и показывая небывалое возмущение, огоньками пляшущее в её глазах. Но по-прежнему ничего не говорила. Он даже не успел поднять голову, реагируя на её движения, а Грейнджер уже подставила — сама того не понимая — свои губы так близко к его, что Уизли сглотнул, тщетно пытаясь не податься искушению. Попробовать. Просто попробовать. Какие они? Мягкие, грубые, влажные, сухие, отвечающие? Джордж сам не понял, когда наклонился к ней, прикасаясь губами к её. А она — Годрик, какая упрямая — только крепче сжала губы, не давая ему продвинуться дальше. Возможно, он мог бы насладить этим моментом дольше и насыщенней, но шаги за дверью, раздавшиеся в такой чертовски интимный момент, заставили его резко оторваться от Грейнджер и, быстро клюнув ту в губы, трагнсгресировать, оставив всё происходящее за закрытой дверью. — Гермиона? — подозрительный голос Джиневры раздался прямо над ухом, и староста, еле-еле опираясь на локти, привстала, удивленно хлопая глазами. — Расскажешь? Грейнджер кивнула и, снова откинувшись на кровать, принялась рассказывать, всё больше заливаясь румянцем. — Я думаю, — медленно, разжевывая слова, ответила Джинни, когда они обе сидели на ковре, скрестив по-турецки ноги. — Что ты должна или признаться ему, или просто-напросто принять правила игры. Они не отстанут, пока не узнают правду. — Да, — посерьезнев, ответила Гермиона. — Ты права. А Джордж, поспешно бросая вещи в чемодан, чувствовал на губах вкус яблочного зефира и улыбался, мысленно определив одно очко в свою пользу.