Яблочный зефир

Второй курс. Гермиона стояла возле одного из поворотов длинного школьного коридора и, пытаясь унять завладевшую телом дрожь, вытянула руку, в которой сжимала небольшое зеркало. Это стало важной, просто необходимой привычкой в опасных ночных коридорах, когда некое чудище могло напасть в любой момент. А так было безопасней. Ну, ей так казалось. Тихие шаги за спиной, и Грейнджер с готовностью — и, надо признаться, скоростью — вынимает из кармана мантии палочку, тут же направляя её на источник звука. — Какие мы грубые, Грейнджер. Два голубых озера, мерцающие под сиянием свеч, пытливо, — с каким-то жаждущим интересом — смотрят на нее, прожигая дыру где-то в области ребёр. — Ты меня напугал, — выдыхает Гермиона, пряча палочку и начиная внимательно рассматривать близнеца Уизли. Фред или Джордж? Мальчишка улыбается — она непроизвольно тянется к этой улыбке, улыбаясь в ответ, — и кивает на крепко зажатое зеркало в руке, кажется, всё понимая. — Пошли, Грейнджер, — он делает несколько шагов вперёд, оборачивается и, кивая головой на место рядом с собой, призывает её идти с ним рядом, — маленьким девочкам негоже бродить одним по тёмным коридорам. Ей хочется сказать что-то колкое и неприятное, но она сдерживается и, приподнимая уголки губ, начинает идти с ним рядом, чувствует запах яблок и свежескошенной травы и подавляет раскалённое воспоминание, вспыхнувшее в сознании — это тот же коридор, где один из близнецов пытался подарить ей ромашку. Фред или Джордж? В абсолютном молчании они доходят до гостиной, когда Уизли, разворачиваясь в другую сторону, говорит, слегка покачиваясь на носочках: — У меня ещё дела, — и подавляя её возмущение, что, мол, уже слишком поздно, еле слышно шепчет: — Аккуратней, Грейнджер, мне будет очень больно, если с тобой что-то случится. И уходит. Гермиона хлопает глазами, не понимает, почему-то улыбается и, втянув носом его запах отправляется в комнату, задаваясь одним единственным вопросом: Фред или Джордж? Третий курс. Завтрак был в самом разгаре. Гарри и Рон ещё не проснулись, — утро субботы давало им на это право — а Гермиона так проголодалась, что не стала ожидать друзей и, схватив книгу по какому-то предмету, спустилась к завтраку, чувствуя, что кто-то определенно сверлит её взглядом. — Итак, Грейнджер. Фред или Джордж? Мальчишка опустился рядом и, наложив себе что-то в тарелку, принялся сосредоточенно рассматривать, как Гермиона ест. — Ну чего тебе, Уизли? Она повернула к нему голову, отбросила лезшие в глаза пряди и хотела было стукнуть его чем-то тяжелым, как он огорошил её, выдав очень странную и — как позже поняла Гермиона — возмутительную фразу. — Ты очень красиво глотаешь, Грейнджер. Она, кажется, подавилась омлетом. — Э-э-э-э, Уизли? — И краска тебе к лицу. К сожалению, Гермиона не смогла сформулировать что-то стоящее, а Уизли, ослепительно улыбнувшись, уже куда-то пропал, оставив Грейнджер наедине с чёртовым запахом яблок. Фред или Джордж? Четвёртый курс. Облюбованное Гермионой кресло у камина оказалось занято, и она уже хотела было устроиться у окна, как увидела рыжую макушку и тут же направилась к креслу, вознамериваясь согнать наглеца. — Я уже думал, что не дождусь. — Что? — Итак, Грейнджер, у меня есть к тебе вопрос, ответив на который, ты сможешь занять свое дурацкое и, кстати, совершенно неудобное место. Гермиона закатила глаза, присмотрелась к близнецу — она всё ещё плохо различала, кто из них кто — и кивнула, желая поскорее уйти в мир художественной литературы. — Мир слухами полнится, — начал Уизли, закидывая ноги на столик, — какое кощунство! — и понимающе улыбнулся, тут же возвращая их на место, — говорят, что главная, извиняюсь, лучшая ученица школы была уже кем-то приглашена, хотя, возможно, этакий принц — просто вымышленное существо. — Неужели тебе это интересно, Уизли? — Надо же мне знать, стоит ли приглашать тебя на бал. — Ха-ха-ха, — Гермиона сложила руки на груди и, несколько секунд посверлив взглядом веснушки на его щеках, призналась: — Да, меня пригласили. И я сказала да. — Ранишь меня в самое сердце. — Знаешь что, Джордж, — его глаза недобро сверкнули, и Гермиона почему-то отмела мысль, что могла ошибиться, — ты мне надоел. — Вот так даже? — Да. — Отлично. — Замечательно. Фред никогда не признается, что это задело его слишком глубоко, чем он даже мог себе представить. Гермиона села в освобождённое кресло, и больше Фред-или-Джордж к ней не приставал. Она время от времени ловила его взгляды, сама наблюдала за ним, смущалась и краснела, а когда поняла, что безнадежно пропала, решила — это не её. Это пройдет. Не сейчас, но обязательно — позже. Сейчас же, когда Гермиона в слезах бежала по таким знакомым коридорам школы, то вспоминала и понимала. Какая же она глупая. Грейнджер остановилась, оглянулась и, внимательно всматриваясь в каждую деталь окружающего пространства, осела на пол, подавляя нахлынувшую истерику. Это был тот самый коридор.