***
Почти все свечи уже догорели и часовня погрузилась в полумрак. Мать Ева продолжала молиться, даже не заметив, что все остальные давно ушли... впрочем ей было не впервой — солдаты лорда Стилфиста были не слишком дисциплинированными прихожанами, и о существовании матери Евы вспоминали либо перед сражениями, либо сразу после — когда нужно было вылечить раны. В другие дни она, начиная службу в гордом одиночестве, молилась за их грешные души, но сегодня — в основном за себя. Будь она простой жрицей, ей было бы достаточно испросить победы для своего лорда, но Ева была боевой аббатисой и перспектива оказаться на проигравшей стороне была далеко не самым страшным из того, что могло случится с ней завтра. Многие все еще осуждали Церковь за создание храмовников — хотя именно им Империя и была, в основном, обязана успехом Священных Походов. За свою огромную силу эти рыцари платили соразмерно чудовищную цену — в мирное время их зависимость от сражений превращала их жизни в настоящий ад. Отчасти именно поэтому мать Ева осталась на стороне Стилфиста, когда все ее попытки отговорить рыцаря от мятежа провалились. Конечно же, он был неправ, идя против императора, которому присягал — независимо от того, какой была причина — но Ева все же чувствовала, что несет ответственность за этого и всех остальных храмовников, которые так и не смогли приспособиться к мирной жизни, и за все, что им предстоит совершить... Однако о подвиге храмовников люди, по крайней мере, знали — но никому никогда не придет в голову посочувствовать боевой аббатисе. Орден боевых жриц тоже был создан во время Священных Походов — когда процент потерь среди клириков, сопровождавших имперские отряды, стал совершенно неприемлемым — и изменения, через которые прошли его члены, были не менее таинственными и ужасными, чем у храмовников. Однако поскольку это было проделано над женщинами, которые уже были частью Церкви, это не вызвало такого общественного возмущения, как эксперименты над рыцарями. С точки зрения мирян боевые жрицы были просто мощным, самоисцеляющимся, бесстрашным оружием, одинаково эффективным и против дракона и против батальона тяжелой пехоты... Все это было, в основном, верно. Жрецы тем и отличались от чародеев, что для них не столь важны были медитация, четкие формулировки заклинаний и даже талант, как вера и боевой дух — именно на этом и зиждилось могущество боевых жриц. Их мистические техники укрепляли мораль, и, по мере того, как священные атаки жрицы становились сильнее, возрастала и ее уверенность. Вера питала силу, а сила укрепляла веру — до тех пор, пока сражение продолжалось, боевые жрицы могли становится сильнее бесконечно... и самым сложным было в конце отказаться от этой силы, выйти из состояния эйфории, вызванной собственным всемогуществом. Каждая кандидатка в боевые жрицы проходила испытание на стойкость — ее проводили через один из беднейших кварталов столицы, наполненный голодающими нищими, а затем заводили в сокровищницу преподобной матери и под каким-нибудь предлогом оставляли на пару минут без присмотра. Если юная жрица брала хоть одну монетку, чтобы купить еды для бедняков, то испытание считалось проваленным, и девушку отправляли обратно в монастырь — не в наказание, но без возможности когда-либо впредь получить могущество боевой жрицы. Ева на своем испытании едва не провалилась и помнила этот урок до сих пор — всегда найдется благовидный предлог, чтобы вмешаться. Сделай это раз, и ты не сможешь уже остановится... но боевые жрицы — не героини, а слуги, и их долг лишь в том, чтобы облегчить тяготы войны для солдат Империи — ничего более. И даже несмотря на то, что самые невинные идеалистки отвергались еще на начальном этапе отбора, несмотря на годы строгого обучения, ежегодно десятки боевых жриц по всей стране впадали в ересь, возомнив, что при помощи дарованной небесами силы они смогут искоренить зло и несправедливость в мире... В столице, наверное, и аббатису Еву теперь считали еретичкой... а она еще не была ею, и это, пожалуй, было самым грустным. Преподобная была абсолютно уверена в том, что делала — и именно поэтому отлично понимала, что завтра на другой стороне окажется другая боевая аббатиса — которая, как и она, продолжает следовать за командиром, к которому ее приписали, даже зная, что тот давно уже сошел с праведного пути... И ничем хорошим такая встреча закончится не могла. Мать Ева не была на совещании, устроенном Стилфистом после прибытия гонца от сэра Артура — но она и так знала, в чем будет состоять ее роль. Очень редко — и еще реже с опытными аббатисами — случалось, что боевую жрицу удавалось победить прежде, чем она наберет силы и поднимется на высоту, недосягаемую для простых смертных. Имперские полководцы давно уже отработали тактики взаимодействия с боевыми жрицами, и навряд ли кто-то вроде Стилфиста или Иканна допустит столь грубую ошибку — а значит обе аббатисы будут находится под надежной защитой... что делало поединок между ними неизбежным. Затем будет короткий период, когда ослабевшую победительницу можно будет остановить — прежде, чем ее сила вновь уйдет за облака, и призванный ею небесный огонь пожрет остатки неприятельского отряда. Сражение между отрядами, в каждом из которых было по боевой аббатисе, просто не могло проходить никак иначе... а значит назавтра Еве предстояло либо просто убить свою сестру, либо хотя бы забрать ее на тот свет вместе с собой. Ева со вздохом поднялась с колен. Она молилась не о том, чтобы сражения не случилось и не о том, чтобы ей не пришлось убивать другую жрицу — она уже делала это раньше и все еще смогла бы считать себя правой, сделав это еще раз. Важно было лишь оставаться рядом со Стилфистом и его солдатами, чтобы спасти тех из них, кого еще можно было спасти. Без ее присмотра они стали бы толпой варваров уже завтра — а о том, чтобы когда все закончится, она все еще оставалась обычной женщиной. Слабой женщиной. Жрицей среди мятежников, а не жрицей-мятежницей... Аббатиса наконец заметила, что находится в часовне не одна — Стилфист, должно быть, вошел, пока она молилась, и бесшумно опустился на колени в пяти шагах позади нее. Заметив, что жрица смотрит на него, рыцарь поднялся и подошел под благословение. - Даже великий лорд Стилфист желает провести вечер перед сражением вместе со своим Богом? - спросила Ева. Падение нравов в имперской армии, да и во всем обществе, не было секретом даже для монахини — ее кровная сестра, например, была любовницей императора — так что этот вопрос был скорее ироничным замечанием, чем упреком — хотя в нем явственно прозвучала осведомленность аббатисы о том, в чьей компании обычно проводит вечера храмовник. - Отбой был час назад, - произнес рыцарь. - Вам нужно поспать хотя бы пару часов перед выходом, ваше преподобие. Ева вздохнула — храмовник пришел к ней как командир, желающий убедится, что она сможет исполнить свои обязанности. В их отношениях присутствовала даже не двойственность, а тройственность — она стояла выше него, как духовное лицо, и даже могла отдавать ему приказы, как аббатиса храмовнику, но была его подчиненной в армейской иерархии... И каждую из этих ролей она умела играть в подобающее ей время. - Нет, не нужно, милорд. Я усну сном праведника, когда все закончится. Как и всегда. - На этот раз все будет иначе, - сказал Стилфист. - Вы останетесь на фланге и вступите только в конце сражения. - Четвертая стандартная тактика против превосходящих сил варваров... - вздохнула Ева. - Что заставило вас думать, что вы сможете воспользоваться ей против опытнейшего командира имперской армии? - На этот раз у нас есть преимущество, о котором никто не догадывается — Сарья. Мы с ней сделаем так, чтобы аббатисе Иканна было не до вас. - Взгляни, до чего ты докатился... Вместо того чтобы выпустить свою аббатису против вражеской и верить, что Господь будет на твоей стороне, рассчитываешь на помощь вампирши... - Вы запрещаете это? - улыбнулся храмовник. - Нет... - пожала плечами Ева. - Ее скорее всего сожгут — но ей туда и дорога — а тебя я спасу. В конце концов, ты храмовник, а не какой-нибудь там Иканн — чего тебе сделается от пары ударов? Разве что ума в бошку немного вложат... - Сэр Иканн, между прочим — пятый по силе воин в Империи, - напомнил Стилфист. - Господь наш Бог — первый по силе в Империи и во всем мире, - строго сказала аббатиса. - Что возвращает нас к вопросу — веришь ли ты, что он на твоей стороне? Доброй ночи. Похлопав храмовника по плечу — для чего ей едва не пришлось встать на цыпочки — преподобная направилась к выходу.***
Когда Луканий возвращался с собрания по поводу завтрашнего сражения, он уже знал, что в комнате его ждет Мелони. У девушки была пунктик насчет того, чтобы хорошо выглядеть и она не смела показаться хозяину на глаза, предварительно не искупавшись, не выстирав одежду и не уложив волосы. Такая старательность была похвальной, и Луканий не ругал эльфийку за опоздания, хотя ждать ее по полтора часа было порой весьма тоскливо — но на этот раз сквайр специально попросил девушку быть на месте, когда он придет. Мелони действительно ждала в комнате, сидя на полу перед самой дверью. Луканий мысленно застонал — сколько бы он не запрещал ей падать на колени по делу и без, она пропускала все мимо ушей. Сквайр уже слышал, как она украдкой чихает — неудивительно, если каждый день сидеть на холодном полу после купания, немудрено простудится! - Почему снова на полу? - другие сквайры все время подшучивали над неспособностью Лукания повышать голос даже на солдат — серьезный недостаток для будущего командира — но эта эльфийка делала невозможное, заставляя юношу звучать почти грозно. - Неужели ты вообще никогда меня не слушаешь? - Я лишь встречаю своего господина, как подобает рабыне, - пролепетала Мелони, поднимаясь на ноги. - Накажите меня, если вам угодно. Она всегда так делала — всем своим видом вырала раскаяние и вроде бы со страхом ожидала наказания — но Луканий знал, что когда он вернется домой в следующий раз, эльфийка снова встретит его на коленях. - Услышу что снова чихаешь — выпорю! - как можно строже пригрозил юноша. Мелони покорно кивнула. Луканий вздохнул, отлично зная, что она верит в эту угрозу не больше, чем он сам, и опустился в кресло. - Иди сюда. Эльфийка обрадовалась, поняв, что на нее рассердились не слишком сильно и поспешила сесть на колени к юноше. Луканий сразу же обхватил ее за талию и уткнулся носом в плечо — это все, что было нужно ему сейчас. Он уже давно не был новичком в военном деле — и мог с уверенностью сказать, что повидал больше сражений, чем большинство молодых людей в его возрасте. Однако грядущая битва была не такой, как все предыдущие. Повстанцы из «Синей Розы» сражались с превосходящими силами и раньше, но никогда им по настоящему не грозило поражение — по крайней мере, так казалось Луканию. В его глазах лорд Стилфист был сверхчеловеком — великим героем, способным выиграть любое сражение в одиночку — а самого себя и всех остальных солдат юный сквайр считал учениками, которых храмовник таскает с собой лишь затем, чтобы они набирались опыта, наблюдая за его подвигами. Даже если они сделают что-то не так и не справятся со своим заданием, опыта и навыков Стилфиста будет достаточно, чтобы все исправить. Но теперь все было иначе — их противником был сам Иканн. Быть может, если бы Луканий хоть раз видел его раньше, то не боялся бы так сильно. Иканн был живой легендой, незнакомой и от того еще более страшной — а лорд Стилфист, несмотря на всю его силу, был известен лишь в узких кругах — на улицах его узнавали разве что жрицы, но и это наверняка было лишь из-за того, что он состоял в ордене храмовников. Завтра должно было случится что-то невероятное — храмовник, сила которого была хорошо известна Луканию, должен был столкнутся с неведомым, но знаменитым рыцарем — и юноша впервые не был уверен в результате сражения. За ужином ему кусок не лез в горло, а теперь не было даже желания облапать Мелони — он мог лишь прижаться к ней и почувствовать ее спокойное, доброе тепло. - Что-то не так, господин? - прошептала девушка, ожидавшая, что сквайр начнет мять ее груди и попу, как он это частенько делал в предыдущие вечера — и дожидавшаяся этого с предвкушением. - Завтра мы вступим в бой, - честно отозвался Луканий. Мелони вздрогнула от этих слов. Конечно же, грядущее сражение не было для нее новостью — солдаты в замке говорили о приближении Иканна уже с неделю, и сэр Артур отправился на разведку несколько дней назад, а нынче по утру один из его солдат вернулся в замок на намыленной лошади и вручил лорду Стилфисту запечатанный конверт прямо за завтраком. Рабынь не посвящали ни в какие детали военных действий специально, но они все равно не могли оставаться в неведении — только глухая не услышала бы всех тех разговоров, что велись в замке в последние дни. Но «враг близко» и «сражение завтра» — совсем разные вещи, и девушка почувствовала, как внутри у нее все похолодело. - На замок нападут? - тихо спросила она. - Нет, - отозвался сквайр. - Мы нападем первыми, - не было никакого смысла держать это в секрете теперь, когда все и так вот-вот должно было стать очевидным.- Мы выступаем сегодня в полночь. - Как, уже в полночь?! - воскликнула эльфийка. У нее не было никакого права обижаться, но она все же была глубоко возмущена тем, что господин сообщает ей о своем отбытии за четыре часа. Девушка обхватила Лукания за плечи, словно могла удержать его таким образом. - Само сражение будет завтра вечером, - сказал сквайр. У него не было причин говорить ей об этом, но сидеть в темной комнате и молчать было слишком тяжело. Многие солдаты остались после ужина в большом зале, чтобы провести последние часы в компании товарищей и бочки пива. Даже лорд Стилфист не стал этого запрещать — в конце концов, он не мог требовать от своих подчиненных стать такими же сверхлюдьми, как и он — и искушение присоединится к попойке было велико, но Луканий все-таки решил, что сбежать от Мелони не попрощавшись как следует будет слишком подло. - Если мы победим, то вернемся назад к субботе. - А что будет, если вы... - начала девушка. - Нет, я не хочу знать! Все ведь будет хорошо, правда? - Я не могу пообещать тебе этого, - вздохнул Луканий.. - Я буду прикрывать преподобную Еву в тылу, но ... - сквайр замолчал, вдруг осознав, что боевого опыта у юной эльфийки еще меньше, чем у него, и она не знает, что по классической военной доктрине прикрывать боевую аббатису — цель, которую враги во чтобы то ни стало попытаются уничтожить в самом начале сражения — работа смертника. На этот раз лорд Стилфист придумал какой-то хитрый план, но сквайр не особо надеялся, что это сработает, да и многие солдаты уже начали смотреть на него, как на будущего героя... из тех, которыми сначала жертвуют, а потом воспевают в песнях. Но Мелони не знала ничего этого, и Луканий решил не вдаваться в подробности — пусть думает, что ему поручено неопасное задание и волнуется поменьше. - Возвращайтесь, пожалуйста! - прошептала девушка и сквайр понял по голосу, что она вот-вот заплачет. - Я буду хорошей и всегда буду слушаться, обещаю! Юноша поспешно погладил эльфийку по спине, чтобы успокоить. Та притихла и долго время они молча сидели в темноте. Мелони чувствовала, что должна дать Луканию больше — из всех возможных господ ей достался самый добрый и заботливый, и потому он заслуживает большего — большего даже, чем требуют от госпожи Ринонсы и госпожи Вивиан их хозяева, и гораздо большего чем то, что может предложить она... Наконец поглаживания Лукания навели эльфийку на мысль. - Господин, а можно я сделаю вам массаж? - А ты умеешь? - поинтересовался сквайр, которому никто никогда массажа не делал. - Я никогда не пробовала, - созналась девушка, - но думаю, что справлюсь. Лягте на кровать, господин. Луканий поднялся с кресла и подошел к кровати. Мелони помогла господину снять рубашку, а когда он лег, оседлала его ноги и начала нежными движениями гладить его спину. Знания о массаже были получены в основном от Лессен, которая куда охотнее других эльфиек рассказывала о своих похождениях — на днях Мелони застала ее за обучением госпожи Ринонсы танцам. Юной волшебнице предложили присоединится, но она смутилась и попросила научить ему чему-нить попроще. На деле даже это «попроще» было очень-очень смушающе. - Расслабьтесь, господин, - попросила Мелони, чувствуя что плечи сквайра слишком напряжены. В ответ Луканий что-то пробормотал, чуть пошевелил плечами, видимо, принимая чуть более удобную позу, и затих. Мелони удалось постепенно расслабить его плечи, чему она очень обрадовалась. Однако в инструкциях Лессен массажем спины дело не заканчивалось. «Он будет ждать продолжения. И пойти на попятную не выйдет — будь готова потрудится», - эльфийская жрица умудрялась звучать наставительно, даже когда была просто голосом в чьей-то голове. - Потрудится... - прошептала девушка. - Что? - переспросил сквайр. - Господин, не могли бы вы лечь на спину, - как можно более нежно попросила Мелони, уже придумывая, что сказать, если у ее господина появятся вопросы, но к ее удивлению он не стал ничего спрашивать — быть может, Лессен была права и сквайр действительно ожидал, что она поступит именно так. - Спасибо, господин, - тут же поблагодарила его рабыня, вновь оседлав его ноги. Хоть Луканий и не произносил ни слова, он все равно внимательно наблюдал за своей робкой эльфийкой, которая, похоже, решилась на что-то. И когда тонкие пальчики неуверенно потянули пояс штанов вниз, в том, что именно было задумано, вопросов больше не оставалось. - Господин, можно я... - Мелони сильно покраснела, как только поняла, что ее господин слишком напряжен сейчас и внимательно за ней следит. - Можно я отсосу... вам? - выдавила из себя девушка, титаническими усилиями воли заставляя себя смотреть господину в глаза. Получив молчаливое разрешение, Мелони сделала глубокий вдох и, приспустив штаны господина вместе с бельем, всё же отвела взгляд. Мысленно убедив себя, что это не страшно, юная эльфийка взяла член Лукания в руку и медленно ею подвигала. От таких нехитрых манипуляций он стал твердым достаточно быстро, что, опять же, ввело Мелони в краску. Следующим этапом, как она поняла, было провести по нему губами и постараться сделать это по всей длине члена. Бросив быстрый взгляд и убедившись, что за ней все еще внимательно наблюдают, Мелони склонилась над членом и провела по нему языком, лаская головку. Луканий шумно выдохнул, сжав руки в кулаки. Сейчас он даже пошевелиться боялся, чтобы не спугнуть ее. А эльфийка продолжала испытывать новую возможность доставить удовольствие своему господину. Несколько раз облизала влажную головку языком, после, обхватив поудобнее рукой, провела языком по всей длине, и вернулась обратно к головке. Аккуратно, стараясь не задеть зубами нежную кожу, она обхватила головку губами, огладив ее внутри языком. Луканий уже практически не следил за своей эльфийкой, отдаваясь ощущениям. Ему первый раз делают нечто подобное и он откровенно плавился от ощущений. Комнату наполнило тяжелое дыхание Лукания. - Господину нравится? - прервавшись, спросила Мелони. Ее лицо и ушки покраснели от смущения, да и сама она переживала, правильно ли все делает. Вместо ответа сквайр взял ее за затылок и потянул обратно. «Так вот что значило «пойти на попятную не выйдет», - подумала девушка, возвращаясь к «работе». - Но это не так уж и страшно...» Она решила попробовать взять член поглубже, и Луканий охнул от нахлынувших приятных ощущений. - Поглубже... - пробормотал юноша. Эльфийка замерла, пытаясь понять, послышалось ей или нет, но все же опустила голову ниже и тут же подняла обратно. Набралась смелости и снова взяла практически на всю длину. Через несколько движений парень кончил, и Мелони, не ожидавшая подобного, тут же отстранилась, немного пролив. - Простите меня, господин! Я сейчас все уберу! - запаниковала эльфийка, собираясь уже соскочить с постели в поисках тряпки, но была перехвачена сквайром и уложена на постель рядом с ним. - Господин? - Утром уберешь. Иди сюда, - негромко сказал Луканий, крепче прижимая Мелони к себе. Девушка уже крепко спала, когда во дворе запела труба. Сквайр поднялся с кровати — эльфийка продолжала мирно посапывать. С улыбкой потрепав эльфийку по макушке, Луканий принялся надевать доспехи.***
Ожидание становилось невыносимым. Рин вымыла в комнате полы, отсидела себе ноги, стоя на коленях, встала, начистила хозяйские доспехи, снова отсидела ноги, встала, перезаплела косу, разделась, снова отсидела ноги, вскочила и принялась ходить по комнате. Наконец в коридоре раздались шаги и эльфийка бросилась к двери. Вошел Стилфист. - Господин, это вы! - воскликнула волшебница с плохо скрываемой радостью. Еще утром, сразу после получения письма от Артура, храмовник прервал завтрак и собрал совещание, на которое Рин не пустили. Но главной причиной, почему рыцарь не позволял своей рабыне присутствовать на военных советах, было именно то, что в введении войны та разбиралась лучше, чем он сам и вообще кто-либо в замке — в свое время грозовая волшебница была командиром, выдающимся даже по эльфийским меркам, а если бы человеческий полководец прошел через столько же сражений, его называли бы не иначе, как «великим». Эльфийке не составило труда понять все те причины, почему Синей Розе не стоит отсиживаться в замке, и она начала уже опасаться, что Стилфист покинет крепость, даже не попрощавшись с ней. - Конечно же я, комната-то моя... - пожал плечами рыцарь. - А ты почему не встречаешь, как положено? - Ой, ну накажите меня, господин, - промурлыкала волшебница, становясь на четвереньки и призывно выпячивая попку. - Не до того сейчас, - вздохнул храмовник, пройдя мимо сердито закусившей губу Рин и отперев ключом один из ящиков своего стола. - Я хотел отдать тебе это. - Что это? - спросила эльфийка, поднимаясь на ноги. Стилфист протягивал ей кинжал — тот самый, который отобрал у нее в день ее пленения. Волшебница и подумать не могла, что рыцарь хранит его в столе, запертом всего лишь на ключ... с другой стороны, стены его комнаты все равно были увешаны трофейным оружием, так что если бы эльфийка правда вздумала напасть на своего хозяина, то смогла бы найти что-нибудь подходящее. - Если завтрашнее сражение пойдет не слишком хорошо, ты, возможно, захочешь пустить это в ход. Рин сразу же вспомнила, что когда-то собиралась заколоть себя, лишь бы не позволить рыцарю надругаться над ней — и тут же поняла, что эльфийки, которой могла прийти в голову такая мысль, давно уж нет. - Нет... - сказала она, возвращая кинжал. - Я уже не смогу... Я теперь другая. - Сэр Иканн тоже отличается от меня не в лучшую сторону, - напомнил Стилфист. - Я слышала... Но я готова на все, чтобы выжить... Так что если не хотите, чтобы меня попользовали все солдаты Иканна, вам лучше выиграть это сражение. - Ну как же я могу разрушить твои мечты... - слабо усмехнулся рыцарь, заставив эльфийку сердито надуться. - Господин, я могу быть вам чем-то полезна — пока вы еще здесь? - прямо спросила волшебница, до глубины души оскорбленная тем, что Стилфист сегодня упорно игнорирует ее обнаженное тело и достаточно откровенные заигрывания. - Тебе так не терпится? - с удивлением посмотрел на свою рабыню рыцарь, стягивая сапоги и подходя к кровати. Рин действительно не терпелось — сегодня Стилфист освободился на несколько часов позже обычного, она слишком долго ждала его и все ее тело горело, напоминая о том, что время постельных развлечений уже наступило. - Эй, господин, это вы меня такой сделали! - возмутилась волшебница, порываясь помочь храмовнику снять рубашку. - Приучили — так используйте теперь! Однако рыцарь обхватил эльфийку за талию, и, опустившись на постель прямо в одежде, уложил ее себе на грудь. - Ты знаешь, чем храмовники отличаются от обычных людей? - спросил он. - Они совмещают сверхчеловеческую силу со жреческим искусством, разве не так? - Верно. А на что они тратят эту силу, когда не нужно рубить врагов и крушить стены? - Ну не зна... Оу... - Вот именно, - подтвердил рыцарь внезапно возникшую у эльфийки догадку. - Любые заклинания или жреческие благословения, дарующие божественную силу, действуют лишь недолгое время — исключением являются храмовники. Мы сильны постоянно, можем долгое время обходится без пищи и сна и никогда не побежим в бою — но в мирное время бурлящая в нас энергия становится проклятием. Тем из нас, кто живут в монастырях, приходится постится на хлебе и воде и молится до изнеможения, чтобы унять желание прошибить парочку голов... То, как справляюсь с этим я — не слишком правильно, и многие наверняка назовут меня «падшим храмовником», но это все же работает. - А завтра у вас будет возможность использовать свою энергию по назначению, так что в моих услугах нет нужды... - пробурчала волшебница, но тут же одернула себя — обижаться на Стилфиста было бы неправильно. С самого первого дня плена она ожидала, что ее превратят в обычный инструмент для удовлетворения мужской похоти и теперь, когда эта догадка подтвердилась лишь частично, а мотивы храмовника оказались даже немного лучше, чем она думала, в этом, казалось, не было ничего оскорбительного — но все равно отчего-то было очень обидно... Но Рин постаралась взять себя в руки — меньше всего рыцарю перед важным сражением была нужна ее девчачья обида на то, что он не хочет ее, как женщину, а лишь использует, чтобы выплеснуть лишнюю энергию. - В та... в таком случае, давайте я хотя бы помогу вам отдохнуть перед боем... - прошептала эльфийка. Не дожидаясь разрешения, волшебница забралась к храмовнику под рубашку — сейчас она спряталась бы куда угодно, лишь бы он не увидел этого позорного выражения лица отвергнутой девочки. Сдерживая себя, чтобы не начать кусаться, Рин покрыла грудь рыцаря поцелуями. «Рабыня должна быть такой, какой нужно хозяину, - попыталась убедить она себя. - Нужна дырка — буду дыркой, нужна подушка для обниманий — стану подушкой.» Высунув краешек языка, она бойкими движениями прошлась по широкой груди храмовника. Ей нужна была самая краткая похвала или хотя бы стон удовольствия — хоть что-то, что покажет, что ему небезразличны ее старания — но почему-то ее тянуло все ниже и ниже. Стилфист не останавливал ее, и эльфийка, сама того не заметив, спустилась к самому низу живота. Вытащив член рыцаря из штанов, волшебница принялась вылизывать головку. - Так вот как эльфы «отдыхают перед боем», значит? - насмешливо поинтересовался храмовник. Чтобы не отвечать на этот вопрос, эльфийка взяла член в рот полностью, скользя губами по самому основания ствола. - Что же ты раньше молчала — такую традицию стоило бы позаимствовать... - Господин, хватит издеваться! - не выдержала эльфийка. - Ради вас ведь научилась! - Сделай это грудью, - вдруг потребовал рыцарь. - Так вам все-таки нравится... - ухмыльнулась Рин - Это удовольствие, а не необходимость? - Работай уже... - Безнравственный негодяй! - фыркнула волшебница, но старательно выполнила приказ. Ее груди были все же несколько маловаты для таких развлечений, но она прижала их руками и принялась натирать член храмовника. - Ну и как вам мои груди? - спросила эльфийка через некоторое время, пытаясь понять, есть ли хоть какой-то смысл в ее действиях. - Иди сюда, - поманил ее пальцем храмовник, не удостоив вопрос ответа — из чего Рин сделала вывод, что справилась не очень хорошо, и ей придется вернутся к роли подушки... Однако стоило эльфийке подползти поближе, как Стилфист схватил ее груди и принялся мять их пальцами. - Аааай... - воскликнула неподготовленная к этому внезапному нападению волшебница. - Господин... вы либо наказывайте, либо хвалите, как нормальные хозяева... почему я должна гадать, понравилось вам или нет? - Еще чего... - фыркнул рыцарь. - Ты полководец или нет? Действуй по обстановке. Следом за грудями жертвой его пальцев стали ушки эльфийки. - Господин, я больше не могу... - простонала трущаяся о член храмовника промежностью рабыня. Ее руки вцепились в плечи рыцаря — не хватало еще, чтобы он сказал что-то вроде «мне пора идти» и ушел, оставив ее в таком состоянии. - Ну и кто теперь безнравственный негодяй... - вздохнул Стилфист. Подхватив Рин под мышки, он подтянул ее выше и уложил на подушку. Эльфийка с готовностью прижала коленки к животу. Рыцарь пару раз шлепнул ее по попке, прежде чем вставить член в хлюпающую киску. Это было намного мягче и медленнее, чем обычно — похоже, храмовник действительно берег силы — но Рин понравилось, и к тому моменту, как за окном раздался звук трубы, она была уже почти счастлива. - Ну вот... - виновато понурила ушки волшебница. - Вы так и не поспали... все из-за моей безнравственности... - Ничего, - усмехнулся рыцарь, потрепав эльфийку за ушком прежде, чем подняться с постели. - Отдохнули по-эльфийски. - Теперь до конца жизни издеваться будете... - А как же, - фыркнул Стилфист. - Не бойся — у людей жизнь не слишком длинная. - Господин... - прошептала Рин, хватая его руку и поднося к губам. - Удачи вам. - Кто я такой по-твоему, мальчишка-оруженосец на первом турнире? Рыцари Империи не сражаются при помощи удачи. Все пойдет по плану. - Точно? - Точно.