I Will Not Die

      Ричард и Вильгельм ехали в тесной и неудобной машине уже более двух часов. Их трясло из-за неосторожного водителя, который постоянно попадал на впадины в асфальте или непредвиденно останавливался. Шофер семьи Кэмпбелл откровенно не хотел ехать аккуратнее: его целью было поскорее избавиться от своих хозяев и укатить куда-нибудь подальше от них. Он сказал это в разговоре со служанкой их дома. Это услышал Ричард, но не посчитал нужным выдавать это своему отцу, иначе бы шофера ждало бы неминуемое суровое наказание. Строгость отца Ричарда была непревзойденной. Никто во всей Великобритании не сравнится с Вильгельмом Кэмпбеллом, одним из самых уважаемых и самых страшных людей в мире. Вильгельм находился в довольно преклонном возрасте, когда уже люди начинают заботиться не только о материальной обеспеченности, но и о долголетии. Он ежедневно по нескольку раз в день занимался спортом, мало ел, много пил и находился в весьма хорошей физической форме. И он не менее заботился о физическом здоровье сына, и каждый день Ричарду приходилось переносить различные нагрузки, независимо от желания. Мать Рича — известная и самая красивая английская актриса — не противилась, изредка его хвалила, но на воспитание сына времени у нее совсем не было. Постоянные заботы и частые торжества в поместье не давали ей присесть: она разбирала письма от поклонников и поклонниц, писала приглашения на чай многоуважаемым особам, готовилась к торжественным приемам, устраивала званые ужины, иногда ездила в город на встречи с подругами-моделями. И ей совершенно не нужен был Ричард. Мальчик был словно награда на полке, которую часто показывали гостям как особую ценность, а потом забывали про нее. Для отца, Вильгельма, Рич тоже не представлял особого интереса, собственно. Вильгельм ограничил воспитание сына только занятиями спортом и нормам этикета. Знание наук и языков он посчитал ненужным будущему наследнику, он не нанял ему репетиторов и не позаботился о его поступлении в школу. Ричард вырос бы необразованным парнем, типичным представителем своего общества, если бы руки мальчика сами не тянулись к книгам. Он сам в свои девять лет выучился всему, чему только можно. Читать его научил дворецкий в родовом поместье его семьи, а дальше образование Ричарда пошло хорошо. Он изучал языки, учил математику и физику; гуляя по саду, изучал ботанику и биологию; на веранде читал историю, психологию и многое другое, что вызывало у него большой интерес. Стоит отметить, что он интересовался всем, что только видел. Он был очень добрым и славным мальчишкой, потому слуги отца любили и всегда помогали Ричарду. Но единственное, что приходилось ему в тягость — изучение норм этики, чего безумно строго требовал от него отец. Как же он хотел сжечь все книги мира, где пишется о нормах поведения! Ричард считал, что поведение должно зависеть не от прочтения этих бестолковых книжек, а от воспитания. И «нужные слова», которые должны идти от сердца, не могут быть написаны в азбуках поведения. Этикет часто требовал подчинения, люди казались одинаковыми, как роботы или выдрессированные животные, в мозги которых вложили программы норм и морали. Но отец Рича не замечал этой однообразности в обществе и видел в каждом человеке свою «изюминку», которой на самом деле не существовало или она была создана искусственно — фальшивка. Ричард слишком рано для своего возраста понял, что в мире существуют такие люди — лицемеры. Жалкие люди, носящие несколько разных масок.       Сворачивая с шоссе, машину немного занесло. Шофер громко выругался и нажал на газ. Отец резко оторвался от разговоров по телефону, слегка побранил шофера и, буквально только что заметив сына, обратился к нему. В голосе была значительная усталость и большая неохота к предстоящему разговору. Ричу тоже было тягостно слушать отца.       — Ричард, — повелительно и с явным превозношением самого себя в голосе позвал девятилетнего сына отец. Лицо Вильгельма выражало бескрайнюю строгость и зачатки жестокости, даже немного пренебрежения к родной крови, единственному сыну. Он всматривался в его глаза, пытаясь увидеть в них самого себя. Но Вильгельм видел в них лишь задатки мягкотелого и милого мальчишки, мечтающего о приключениях и счастье. — Ты же знаешь наше затрудненное материальное положение? И ты должен знать, что мы должны понравиться премьер-министру. Наше положение будет исправлено, если мы покажем себя должным образом. Если все пройдет гладко, меня ожидает повышение в должности, а потом и большие деньги. Потому прошу, не веди себя вызывающе. Мистер Дане может еще не только обеспечить мне путь на вершину карьеры, но и одолжить нам денег, как он сказал. Пока не минует очень тяжелый период. Кризис. Сам должен понимать, взрослый уже. Он — очень сложный человек, но путь к его чувствительности лежит через дочь. Для него она — смысл жизни. Попробуй подружиться с Лили. Только помни мои слова: она мила наружностью, но характер у нее бойкий и весьма скверный. Если сможешь найти с девочкой общие интересы, то поможешь своей семье. Ты должен все сделать правильно. Не подведи свою семью, Ричард.       — Да, отец, — послушно отозвался сын, рассеяно глядя в окно, пока в его маленькой головке крутились умные мысли, — я все понял. Мне просто надо подружиться. Казаться милым, добродушным и приветливым. Как всегда.       Исходя из этого короткого неприятного диалога, Ричард был полностью уверен, что Лили ему не понравится. Под особым словосочетанием «скверный характер» Вильгельм обычно подразумевал грубый нрав и ужасные манеры, одновременно подчеркивал глупость и необразованность человека, хотя сам же обладал «скверным характером». Ричард мысленно представил маленькую пятилетнюю растрепанную девочку с непокорным взглядом и неопрятной внешностью. И содрогнулся всем телом от представленной картины. Мальчику внезапно захотелось выпрыгнуть из машины и убежать навстречу морю, сесть на корабль и уплыть за золотым руном вместе с героями-аргонавтами, как в старых древнегреческих мифах. Ричард хотел бы стать аргонавтом или просто путешественником. Но кровные узы и долг перед отцом и матерью за то, что дали ему жизнь, не давали совершить ему единственный в его короткой жизни отчаянный и рискованный поступок. Потому он поник, увял на глазах и продолжил рассеянно смотреть в окно, наблюдая за однообразным пейзажем: машины, дома и улицы... изредка проскальзывали деревья и сады.       Вот Кэмпбеллы подъехали к загородному особняку. По виду это был самый настоящий замок средних веков, что необъяснимо вдохновило Ричарда написать поэму о тех временах. Он много читал о средневековье, много картин видел. Его восхищение было можно понять. Машина остановилась перед железными вратами, Вильгельм вывел сына из машины и нашептывал Ричарду что-то важное, но мальчик совсем не слушал. Рич морально готовился к лицезрению странной девочки по имени Лили. Он боялся увидеть, боялся посмотреть ей в глаза, хотя ни разу не видел ее вживую, только в своем богатом воображении. Он искал глазами монстра-девочку, но никого не видел, кроме прислужников семьи Дане. И он заметил известного всем в лицо премьер-министра Великобритании. Он был румяным мужчиной, не старым, но и молодым назвать его тоже было тяжело. Мистер Дане неспешно прогуливался по собственному саду, примечая работу садовника. Изредка он срывал листья, пристально всматривался в них и бросал на дорожку, неудовлетворенный их видом. И мистер Дане, завидев Вильгельма, просиял. Он подошел к нему, горячо пожал руку отцу Ричарда, и они пустились в разговор о былых временах. Мальчик послушно молчал, соблюдал нормы: когда к нему обратятся, тогда он и ответит. Наконец, это случилось, хотя Рич всячески старался слиться с зелеными кустами у дороги, лишь бы его не трогали, не спрашивали. И, кажется, ему почти это удалось.       — Вильгельм! — воскликнул мистер Дане. — Неужели это ваш сын? Ричард? Как возмужал!       — Бросьте, — с улыбкой отмахнулся отец. — Это просто мальчишка, глупый и бестолковый.       — Не стоит его недооценивать, ведь он твой наследник, — ответил мистер Дане и подмигнул Ричарду. Потом обратился к нему самому. — Скоро придет моя дочь, вы должны познакомиться. Она ждала твоего приезда, Ричард.       Этого и боялся Рич. Страшно боялся, почти до смерти. Его ладони стали потеть, сердце забилось чаще. Он уже был готов ринуться вон отсюда, несмотря на то, что потом отец изобьет его до полусмерти. Ему хотелось наконец провалиться сквозь землю, умереть, но ничего не происходило. Рич уже продумал за пару секунд план, как он вдруг бежит отсюда, но было слишком поздно. Вдалеке показалась фигура малютки Лили, она явилась, она пришла...       Как и говорил его отец, внешность у пятилетней Лили была необыкновенно приятной: черные длинные волосы, бледные щеки и алые губы — точь-в-точь Белоснежка из старой сказки. Хотя Ричард думал, что девочка выглядит неопрятно и страшно, в жизни она была миловидна и красива. «Змей тоже показался Еве приятным, — подумал Ричард, вспоминая Библию и ее истории. — Надо вести себя любезно и почтительно, но очень осторожно. Нельзя поддаваться чарам и наивно считать ее милой и приятной девочкой. Это точно змей в шкуре маленькой девчонки!» Белоснежное платье едва доходило малышке до колен. Оно не скрывало их — побитых, в жутких кроваво-красных ссадинах и сиреневого оттенка синяках. Малышку сопровождала преклонного возраста гувернантка, и рядом с ней Лили вела себя прилежно. Воспитательница держала ее за руку и, склонившись над малышкой, говорила ей о чем-то важном, но этот взгляд... Ричард всегда узнавал его. Он говорил, что маленькой девочке не хватает свободы. Как и Ричарду. Но еще ему не хватало знаний, чтобы точно знать, что сейчас стоит делать: бежать или принять горькую судьбу. Наконец, Ричард, подталкиваемый своим отцом, осмелился подойти к Лили, с еле скрываемой опаской и любопытством поглядывая на нее. В его голове все слова перемешались, он забыл обо всем. Что говорить? Как?       — Здравствуйте, мисс Дане. Очень приятно познакомиться с вами. Для меня честь видеть вас этим прекрасным днем, — опомнившись, пробубнил Ричард заученные слова. Голос был натянутым, мальчику в тягость произносить все эти бездушные фразы. Потому что это было установлено, предопределено. Все сказано в точности «по правилу».       — Привет! — бесцеремонно выпалила девочка, махая аккуратной маленькой ручкой. Гувернантка Лили со строгим выражением лица дернула ее за руку, пытаясь вразумить, ведь она оступилась правил. Отчасти этот порыв, по-настоящему детский, не фальшивый, настоящий, очень впечатлил мальчика. — Ой, простите, мистер Кэмпбелл, я хотела сказать, я тоже очень счастлива вас видеть в нашем поместье. Это очень большая честь... — Лили с долей шутки улыбнулась мальчику и тайком с ехидством во взгляде взглянула на воспитательницу, — ... что дальше, я не помню, да и никому нет до этого дела... в общем, добро пожаловать, Кэмпбеллы! Прошу заваливаться к нам в дом!       Воспитательница побагровела, словно малышка Лили оступилась закона. Папа Лили нисколько не смутился, наоборот, даже усмехнулся такой бесцеремонности его дочки. Рич подумал, что Лили счастливо живет и ей не попадет от отца за сказанные слова. Но на лице отца Рича появилась мимолетная гримаса пренебрежения. Да, правда, Лили на самом деле нарушила несколько правил этикета, но именно это приглянулось Ричарду в ней. Он заметил в ее чистых синих-синих глазах родственную душу. Малышка подбежала к отцу, и мистер Дане представил дочку Вильгельму, и отец Ричарда, умело и весьма мастерски скрывая свое недовольство, кивнул ей. Мистер Дане приказал гувернантке оставить Лили с Ричардом. Воспитательница послушно удалилась, мистер Дане отпустил девочку играть, а сам начал обсуждать дела с Вильгельмом. «Итак, — подумал Ричард, — меня оставили наедине с этой маленькой гадостью... Я погиб, черт возьми! Но что если отец неправ, а мисс Дане очень даже прелестна?» Не обращая внимания на противоречивые чувства и громкие разрозненные мысли, подошел к Лили и осмелился взять ее за руку, которую она доверчиво протянула почти что незнакомому мальчику. Ричард даже удивился, что девочка не боится прикасаться к людям, как он. Ее кожа была холодной и нежной. У Ричарда — теплой и немного грубой.       Мисс Дане провела его вглубь сада. Клумбы разбиты по всей небольшой поляне, одинокая беседка стояла вдали, пара садовников прогуливалась по окрестностям, остригая ветки у кустарников и придавая им причудливые формы. Не так далеко стояло огромное дерево, на массивной ветке которого повисли качели. Лили подвела Ричарда за руку и усадила на них, желая раскачать качели вместе с мальчиком. Это показалось Ричу нелепостью: как может он позволить такой хрупкой и маленькой девочке... раскачать его на качелях? Он старше, должен со всей учтивостью обращаться к молодой наследнице рода Дане. Ричард безуспешно пытался сопротивляться, упорно противостоял.       — Я не могу, — твердо сказал он. Лили состроила гримасу недовольства. — Я должен ухаживать за вами, а не вы за мной. Ведь вы леди, и это уже непростительно мне смотреть на ваши старания и усердие. Садитесь вы, мисс.       — Подождите! Подумаем логически. Вы здесь гость, я за вами должна ухаживать. А вообще... черт его знает, кто за кем должен ухаживать и кто кому обязан поклоны отвешивать! — грозно взглянула на Рича девочка, и паренек сел, опешив от такой ситуации. — К тому же мне надоело, что все обращаются со мной как с маленькой девочкой. Будто я слабая и беспомощная, во всем мне надо помогать и уступать! Я многое могу, уверяю, мне многое по силам!       — Не сомневаюсь, мисс, — вежливо ответил Ричард смущенно. Девчонка все больше и больше нравилась ему.       — Я ненавижу всю эту гадость! Ненавижу этикет! — сказала малышка и топнула ножкой. — Мое имя не Мисс! Я Лили. Лили Мария. И я не желаю, чтобы ко мне обращались на «вы»! Как тебя зовут? Или тебе нравится, что я тебя называю «достопочтенный мистер Кэмпбелл»? Ну же, говори! Ты ведешь себя как робот, которому слов не дали.       — Мне тоже не по душе этикет, Лили, — легко вздохнул ошеломленный таким поворотом Рич. Он помолчал, постепенно приходя в себя от неожиданности. Ему постепенно начала нравится Лили, однако он твердо знал, что девочка была маленькой и, как следствие, необразованной, а это значило, он не должен иметь ничего общего с ней. Однако, он тихо произнес, будто боялся, что услышит отец то, что не соответствует нормам и правилам. — Мое имя Ричард. Ричард Вильгельм Кэмпбелл. Ты можешь звать меня Рич. Меня никто так не зовет, но я позволяю тебе.       Он удивился, когда малышка Лили протянула ему руку. Она же будущая леди, аристократка, девушка! Как он мог пожать ей руку? Только мужчины жмут руки друг другу... При встрече, в знак уважения. Что он делает! Ричард в знак протеста против системы пожал Лили протянутую ладонь, и девочка задорно улыбнулась. Она усадила Ричарда на качели и раскачала их настолько сильно, насколько позволяли ее небольшие силы. А потом ловко прыгнула на них и уселась вместе с ним. Мальчик был просто потрясен. Он не знал, насколько это абсурдно, но ему дико нравилось — отступать от правил. Они качались вместе с Лили, смеялись над шутками, рассказывали истории... Ричард рассказал девочке несколько интересных мифов о героях Олимпа, и каково же было его удивление, когда пришла ее очередь Лили рассказывать скандинавские мифы, о которых даже сам Ричард не знал, даже учитывая его любовь к книгам. После этого мальчик почувствовал, что ему до безумства нравится Лили. Она рассказывала: сначала о Скандинавии, после о географии, после об океанах мира, о кораблекрушениях, о путешествиях... «Это мой папа мне читает перед сном. И мама тоже иногда», — призналась девочка. Ричард внезапно понял, что ей всего пять лет, а она знает ровно столько же, сколько и он. И пусть она вела себя не как принято в приличном обществе, Ричард не считал ее змеем. Она для него была идеалом. Идеальной подругой. Как же он хотел провести с ней все время! И она права, к черту этикет. Они всего лишь дети, и им должно быть глубоко плевать на правила хорошего тона, на почтение и на всех окружающих «приличных людей», которые казались им глупыми роботами. Но отец мальчика ни за что на свете не позволил бы сдружиться с такой замечательной девочкой, как Лили Мария Дане. Он ненавидит особенных людей.       Время пролетело совершенно незаметно. Когда Вильгельм подозвал Ричарда, была пора уходить. Рич нехотя отстранился от Лили, на прощание поцеловав ей руку. Но девочка поморщилась и обхватила руками Ричарда. Она взяла с него клятву, что на следующих выходных непременно приедет к ней. Она тоже не хотела его отпускать, но была пора отъезда, а они — лишь дети, неспособные повлиять на решение взрослых... Все же отец дернул его за руку и усадил в машину. Когда особняк мистера Дане скрылся из виду, отец вдруг взорвался громкими речами:       — Да как так можно! Какой интеллигентный отец, и какая дикарка дочь! Она накинулась на тебя с объятиями, Ричард. Разве это простительно, скажи мне? Это разве принято в цивилизованном обществе? Господи, чудовище!       Вильгельм получил деньги от премьер-министра. Это немного скрасило его суровость, как заметил мальчик. Теперь отец Рича казался удовлетворенным, однако что-то терзало его сознание. Ричард попытался спросить об этом, но получил в ответ неодобрительный взгляд и упрек в том, что он лезет в дела старших. Мальчишка глубоко вздохнул и замолчал до позднего вечера, не осмеливаясь заговорить ни с кем больше. Он молчал и думал о Лили.       Конечно, Ричард очень часто виделся с малышкой, несмотря на возмущение и решительный протест своего отца. Благодаря матери, Рич получал дозволенность общаться с дочерью мистера Дане. Они с Лили быстро нашли общие интересы и за короткое время стали слишком близки. Очень давно Ричарду кто-то сказал: «Настоящий друг — тот, кто будет держать тебя за руку и чувствовать твоё сердце». Они держались за руки, и Рич готов поклясться, что он действительно чувствовал сердце Лили. Ричарду очень нравилось общаться с ней. Лили заставляла его улыбаться, вне зависимости от предмета разговора, в каком настроении был Рич, что чувствовал он в тот момент. Мальчишка определенно знал только одно: Лили всегда будет принадлежать только ему... Иногда, когда встречаешь кого-то, становится совершенно ясно, что вы словно принадлежите друг другу. Вы общаетесь, пока не начинаете понимать, что знаете продолжение предложений друг друга, подхватываете на полуслове. Или что вы — соучастники в одном страшном преступлении. Или что вы — пара грозных пиратов, плывущих навстречу приключениям. Неважно. Вы встречаете подобных людей на протяжении всей жизни. Они помогают чувствовать себя живыми. Ричард верил, что Лили — та самая девочка, которая заставляет его ощущать себя не таким одиноким в этом огромном и страшном мире. Лили всегда оживляла Рича. У него появился смысл жизни — все ради нее. Он готов был сбежать вместе с ней. Каждую ночь, прежде чем уснуть, он думал о ней, как сильно он любит ее и дорожит ею. Как готов до смерти за нее бороться. Ричард Кэмпбелл смело сказал себе, что его судьба будет тесно связана с Лили Марией Дане.       Но однажды, самой ужасной ночью в его жизни, Лили похитили.