***
В щель сквозь доски был виден опустелый, занесенный жухлой осенней листвой скотный двор. Ветер раскачивал на ветру свежевыстиранное белье, развешенное на натянутых веревках между столбами ограды; дикие птицы доклевывали рассыпанное для кур пшено, но сами куры спрятались под домом и не желали выходить, будто чуяли присутствие хищника. А их на этом маленьком, жалком клочке земли было целых трое. — Питеррр, — страшно рычал, скалясь, отец, и Дерек в ужасе вздрогнул, прижимаясь ближе к полу, словно пытаясь сквозь него просочиться. Он старался не дышать, не издавать ни звука, чтобы не обнаружить случайно свое присутствие — он лежал у стены сарая, затаившись в пыли и мелкой стружке от соломы, и с трепетом следил за тем, что происходило снаружи. Ричард был в ярости, и это было ясно не только по тому, как горели его золотые волчьи глаза и сморщивался гармошкой нос, обнажая алые десны и огромные, белоснежные клыки. — Ррричарррд, — копируя его манеру, цедил сквозь зубы второй волк, двигаясь по кругу, пригибаясь к земле, почти стелясь по ней. Ричард неподвижно стоял в центре, следя за Питером лишь взглядом и слухом — он почти не поворачивал головы. Он не боялся Питера, он ни во что его не ставил, показывая это всем своим видом, и Питеру оставалось только бессильно скалиться ему в спину. Он хотел напасть. Но вся разница была в том, что Ричарда он боялся. Тем не менее, это не помешало ему вернуться четыре года спустя. — Зачем ты убил их? — Ричард злился, но пока еще держал себя в руках, поэтому не бросился на Питера, чтобы его прикончить. — Зачем ты защищал их? Они всего лишь жалкие люди, — задал встречный вопрос волк. Он остановился напротив, вся его морда, грудь и лапы были в еще свежей крови Розали и ее сына. — Люди, которым мы лижем ботинки и умоляем дать нам шанс просто жить рядом с ними, но желательно где-нибудь подальше, а еще лучше — в клетках. Тебя это устраивает? — Некоторые верусы куда жальче многих людей, — Ричард рявкнул, когда Питер смел клацнуть на него клыками, и тот невольно отступил. Он знал, что ему не справиться с оборотнем, и это бесило его даже больше, чем тот факт, что приходится пресмыкаться перед каким-то недоволком. Полукровкой. Питер ненавидел всех ликанов, будь его воля, он бы стер их с лица Земли. — Не думай, что из-за того, что ты хорошо делаешь свою работу, я проникнусь к тебе симпатией, — продолжал клокотать Питер. Он все еще был на взводе, адреналин от убийства вспенивал кровь, его экстатически потряхивало — и это волшебное чувство ни с чем нельзя было сравнить. Он, наконец, испытывал блаженство, а оскаленная морда невыносимого, вездесущего Ричарда портила ему все удовольствие и веселье. — Я не знаю, что вы там задумали, — Ричарда тоже начало трясти, правда, от ярости, и он не мог с ней справиться, попадая под неизбежную аффектизацию. — Но я не отдам вам Дерека. Я не позволю вам забрать его и превратить в чудовище. Питер хрипло рассмеялся, лая. Сел, утрированно склоняя голову на бок. — Серьезно, Хейл? — выдохнул он насмешливо. — Ты когда-нибудь слышал, что яблоко от яблоньки недалеко падает? Помяни мое слово, твой щенок себя еще покажет, и это будет последним, что ты увидишь. — Дерек не такой, — Ричард не желал слушать этого чокнутого волка, не желал ничего понимать. — Твоя сестра мертва, твоя стая мертва, все ваши планы рухнули, Питер, так что смирись уже и оставь Дерека в покое. — Я оставлю, — заверил его Питер, щуря льдистые, голубые глаза, светившиеся даже при ярком солнечном свете. — Но это не изменит того, кто он. И кем он станет. Ты ничего не сможешь сделать, Ричард, не обманывайся напрасно, чтобы потом не разочароваться. — Я ценю твое участие, но тебя это не касается, — Ричард начал скрести когтями землю. Питер встал и попятился, видя, как оборотень подбирается, готовый вот-вот сорваться в прыжок и накинуться на него. — Проваливай, убирайся с моих земель. И забудь о Дереке. Ты меня понял? Это мое последнее предупреждение тебе. У Питера дернулась верхняя губа, он подавил оскал и раздосадованный рык, развернулся и легкой рысцой побежал в сторону леса. Ричард стоял и напряженно смотрел ему вслед, задаваясь вопросом, верно ли он поступил, оставив волка жить. Он мог бы сказать Кругу, что это была самозащита и не его вина, что еще один верус погиб, но... Он не мог убить дядю Дерека на глазах у его племянника. Ричард обернулся на сарай, взглянул на черную щель между досками, вздохнул. Дерек еще маленький, ему всего одиннадцать, он вряд ли понял хоть слово из того, что они с Питером тут друг другу наговорили, а через пару лет вовсе забудет о том, как выглядел его дядя, ведь он даже не знает о нем. Он перекинулся. Стряхнул с волос сухие ветки, которые успел нахватать, пока мчался сюда от лесного коттеджа по всем буреломам напрямую через лес. Ричард прошел к двери сарая, с сожалением взглянул на растерзанное тело Розали в луже растекшейся крови, перешагнул через него и добрался до заготовленных стогов сена. — Дерек, — мягко позвал он, заглядывая в укрытие, где от него прятался испуганный волчонок. Хотя какой он волчонок, вон как уже вымахал. Шестьдесят с половиной фунтов в нем точно есть. Но Ричарду все равно без труда удалось вытащить его за задние лапы и с решительным "хоп!" на выдохе подхватить увесистую тушку на руки. Дерек жалобно заскулил, начал вырываться, он хотел вернуться к Луизе, но Ричард не дал ему даже ее увидеть, крепко удерживая, трепля по холке и унося прочь из сарая, с этой фермы, превратившейся в семейное кладбище. — Бедный малыш, — утешал он волчонка, уронившего голову ему на плечо и безвольно свесившего с него лапы. Ему было грустно и больно, и Ричарду — вместе с ним. — Мне так жаль, Дерек, но все будет хорошо, я тебе обещаю. И почему-то Дерек верил ему. Доверчиво закрыл глаза, прижался теснее, согреваясь в крепких, надежных объятиях своего отца, и позволил ему отнести себя домой.***
Ричард первым услышал вой, доносящийся откуда-то со стороны озера. Вильгельм, читавший вечернюю газету в кресле рядом, вскинул седую голову и стал напряженно вслушиваться вместе со своим старшим сыном. — Талия?.. — пораженно выдохнул он, еще не веря до конца. — Ричард, это Талия?.. Но Ричард не успел ему ответить. Он сорвался с места, по дороге скидывая одежду, и вылетел из дома в ночь уже в обличье волка. Он помчался во весь опор на зов, и снова зазвучащий вой становился все громче и невыносимее, терзая его ушные перепонки и заходящееся сердце, чувствовавшее, что случилось что-то ужасное, непоправимое, страшное. Ричард нашел Талию на укромной опушке леса недалеко от воды. Почуял ее запах, но ветер сменился, заставив его замедлиться. Он перешел на шаг, осторожно ступая по мягкой траве и вглядываясь в высокие заросли камыша, и не заметил присутствия за спиной — уже через миг он оказался на земле, прижатый сверху волчицей, такой угольно-черной, что она сливалась с ночной мглой и затянутым облаками небом. — Это я, — хрипло выдохнул Ричард, не успев восстановить дыхание после быстрого бега. Талия глухо зарычала ему на ухо, словно не узнавая, и Ричард ее тоже не узнавал. Ее запах изменился. Стал каким-то... тревожным. Увы, слишком хорошо ему знакомым. Он вскинул голову, не боясь спровоцировать резким движением нападение, и посмотрел прямо на склонившуюся над ним волчицу, в глазах которой стояли слезы. Ее утробный рык перешел в жалостливый скулеж, и она заплакала у него на груди, пока он обнимал ее когтистыми лапами и крепко прижимал к себе, утешая и приободряя. Ей было всего шестнадцать. И Ричард в свои двадцать шесть не понимал, как кто-то ее возраста может так надрывно, отчаянно, задыхаясь, рыдать, словно Талия пыталась изрыгнуть из расходящейся по ребрам грудины свое превратившееся в кровавое месиво сердце. — Талия?.. Талия... Талия, — звал он ее тихо по имени, не давая совсем сорваться, и звучание его низкого, бархатного голоса оказалось единственном, что позволило Талии зацепиться за реальность, от которой ей так хотелось убежать. — Талия... где Он? Ричард уже знал, что произошло, он знал, что происходит, и знал, чем это все кончится. Талия все еще надеялась на лучший исход, и поэтому она была сейчас здесь. Ей больше некуда было пойти, негде спрятаться, они все равно найдут ее. Найдут Его. — Я спрятала его, — прошептала волчица надрывно. Ричард мягко отстранил ее от себя, заглядывая в насыщенно-золотые глаза. Талия всхлипнула, попытавшись спрятать свою зареванную морду, в конце концов, схлынула, и Ричард последовал ее примеру. Ему было как-то неудобно оставаться в теле волка, когда необходимо было мыслить хладнокровно и здраво, чтобы решить проблему до того, как она обратится в катастрофу. — Талия, — прорычал он, хватая ее за плечи и встряхивая. Девушка зажалась испугано, втягивая растрепанную голову в худые плечи, и глядела на него глазами побитой собаки. Ричард даже не мог на нее злиться. Вот черт! — Дурная девчонка! О чем ты вообще думала, когда убегала с каким-то бродячим волком?! — Ты не понимаешь! — отчаянно прокричала она ему в лицо, вскочила на ноги и заметалась по поляне. — Он не одиночка, он не... волк. Ричард нахмурился. Медленно встал, отряхнувшись, и подошел к Талии, но та шарахнулась от него, как от огня, и, кажется, снова готова была разрыдаться. Аменти, только этого не хватало... — О чем ты говоришь? — напряженно спросил он, больше не двигаясь с места. Ему хотелось думать, что эта молодая волчица просто слетела с катушек, попав из своей дикой среды в подобие цивилизации, хотя Ричард и говорил Кругу, что это плохая затея — пытаться приручить и подчинить волка, всю жизнь прожившего на свободе. Он понятия не имел, что Саррон, вожак стаи, сделал с Азурой, главой Круга, и сколько раз, чтобы она преподнесла ему этот незаслуженный подарок на блюдечке с голубой каемочкой. Ричард понимал, почему Саррон хотел Талию и никого больше. И посмотрите, что в итоге. Понесла от кого-то, сбежала черти куда, а теперь прячется тут со своим новорожденным щенком и жалобно воет, доводя их сентиментальных стариков до инфаркта. — Он не совсем волк, — едва слышно прошептала Талия, будто боялась, что их могут услышать, и неуверенно подняла на Ричарда светло-зеленые глаза, так странно смотрящиеся на фоне ее смуглой кожи и угольно-черных растрепанных и жестких, как волчья грива, волос. — Ричард, мне кажется, он демон. — Демон? — Ричард нервно рассмеялся. Да, он был рожденным оборотнем, он многое успел повидать, но демоны? Это уже какой-то перебор. Видя, как задрожали губы девушки, он резко оборвал свой неуместный смех и серьезно произнес: — Хорошо, допустим, он демон. И как тебя угораздило? — Я люблю его, — и новый поток слез начал течь по перемазанным грязью и кровью впалым щекам Талии. — Но они убьют Его! Саррон убьет Его, я не знаю, куда мне спрятать Его! Ричард, ты должен мне помочь. Умоляю тебя. Этот малыш... он все, что у меня есть, все, что я хочу, я не могу дать им забрать Его у меня! — Успокойся, — Ричард одним коротким, жестким словом прервал назревающую истерику, и Талия заткнулась, испуганно икнув. Мужчина пристально смотрел на нее. — Талия, если то, что ты говоришь, правда... — он покачал головой. — Тебе придется его убить. — НЕТ! — Талия отшатнулась, а потом оскалила появившиеся клыки. — Только через мой труп! Ты не посмеешь его тронуть! Никто не посмеет его тронуть! — Талия! — рявкнул на нее Ричард, пытаясь привести волчицу в чувства пока еще без применения грубой мужской силы. — Ты совсем больная?! Где ты вообще нашла... этого демона? Как ты умудрилась от него понести? — Я люблю его! — с вызовом повторила она, пытаясь убедить то ли Ричарда, то ли себя. — Ты не понимаешь?! — Нет, я не понимаю, — холодно отрезал Ричард. — Хорошо, я допускаю, что ты не в восторге от выбора Круга, вынудившего тебя уйти из послушниц и отдаться какому-то первому встречному, но, Талия... — Он сын моей Матери, — Талию трясло. Так сильно, что Ричарду стало почти страшно за нее. Она будто была не в себе. И он понятия не имел, где она была все это время, как вообще справлялась с ситуацией и, главное, с щенком — она хоть знает, что с ним делать? Она ведь сама еще совсем ребенок! — Он выбрал меня. Он принадлежит мне, а я — ему. — Сумасшедшая, — выдохнул Ричард, рассеянно проводя рукой по коротко остриженным волосам. — И ты хочешь, чтобы я спрятал твоего... малыша от стаи? Жриц? — Ты должен спрятать Его ото всех, — требовательно произнесла Талия. — Я знаю, что они придут за ним, рано или поздно, я знаю, что они убьют меня, но я не позволю им забрать Его. Ричард вздохнул, задаваясь вопросом, во что он сейчас собирается ввязаться. Но у него не было выбора, верно? Он должен был помочь этой девушке и позаботиться о ее малыше... кем бы он ни был. — Хорошо, идем, я помогу тебе. Талия обрадовалась, как щенок, едва не взвизгнула и, стремительно перекинувшись, исчезла в густом подлеске. Ричарду потребовалось больше времени, чтобы схлынуть, и он нагнал волчицу уже у гор. Она вела его запутанными тропами, заметая следы, идя кругами, делая это специально или просто инстинктивно, но вот, наконец, Талия остановилась у норы под вывернутыми корнями поваленного дерева. Юрко пролезла внутрь, исчезнув, а Ричард остался ждать снаружи, напряженно вглядываясь в темноту прохода. Первым он увидел черный, блестящий нос Талии, потом ее морду и смертоносные клыки, бережно сжимающиеся на загривке жалкого, черного новорожденного щенка. Он дрожал от холода и жалобно скулил ("живой", — с облегчением выдохнул Ричард), свисая безвольным комочком плоти из нежной пасти своей матери. Талия доверительно, на полусогнутых, подползла к застывшему Ричарду и аккуратно опустила к его лапам самое ценное, что у нее было — ее маленького волчонка от демона, которого она любила больше жизни. Ричард смотрел на щенка широко открытыми глазами, не справляясь с выражением ужаса на своей морде. Щенок пугающе осознанно глядел на него неоновыми, мерцающими, демоническими глазами, не принадлежащими ни человеку, ни волку — он будто пристально заглядывал к нему в самую душу и уже знал про него все. Абсолютно все. Этому маленькому чудовищу было от силы несколько недель от роду, но Ричард боялся его сильнее, чем что-либо в своей жизни. На бесконечные мгновения он оцепенел. А потом сделал то, что должен был. Попытался устранить угрозу до того, как она стала таковой. — НЕТ! — Талия бросилась на оборотня, и его когти пропахали землю — Ричард не успел сжать в руке голову щенка и раздавить ее. Волчица вонзилась клыками в его глотку, завалила на землю и с остервенением начала рвать его шерсть, пытаясь добраться до кожи и вспороть ее, выдрать плоть, обнажая кости и разрывая сухожилия и артерии, и Ричард не мог вывернуться, потому что ее клыки и когти были повсюду. Озверев от боли, застилавшей глаза, он отшвырнул волчицу от себя, но уже в полете она смогла-таки дотянуться и со всего маху ударить его лапой по морде, заставив взвыть. Ричард затряс головой, кровь застилала левый глаз, но, кажется, он был цел. Из-за разорванной губы в пасти моментально появился металлический привкус. Он сплюнул. Волчица закрыла собой щенка, щерясь, готовая порвать Ричарда в клочья, хотя бы попытаться, если тот снова попробует напасть. Но оборотень, перекинувшись, вытер рукой хлещущую из двух глубоких порезов на лице кровь, глядя на мать с ребенком скорее с сожалением, чем с желанием убить обоих. — Извини, — он первым извинился за то, что погорячился и чуть не натворил глупостей, поддавшись своим животным инстинктам, и Талия успокоилась, поняв, что он не лжет. Осторожно обнюхав скулящего щенка, чтобы убедиться, что тот в порядке, она подняла совершенно больные, полные тупой обреченности глаза на Ричарда. — Спаси его, — умоляла она. — Он не виноват, он ведь ни в чем не виноват. Почему он не имеет права жить? Ричард подошел и присел рядом на корточки. Погладил волчицу по плотно прижатым ушам. Раньше она бы откусила ему руку, попытайся он просто дотронуться до нее, но этот демон, кем бы он ни был, похоже, сумел ее приручить и научить доверять чужим прикосновениям. — Тебе нужно вернуться в стаю, одна ты слишком уязвима, — медленно проговорил он и, когда Талия убрала лапу, позволяя ему поднять с сырой земли щенка, бережно взял его на руки. Тот был теплым, мягким, почти невесомым, он льнул крошечной мордочкой к груди Ричарда, ища тепла, и трогательно поскуливал, выпрашивая защиту и ласку. — Возвращайся домой, Талия, я обещаю, что позабочусь о нем. — Спасибо, спасибо, спасибо... — сбивчиво зашептала волчица и стала благодарно лизать его руки, и у Ричарда отчего-то сжалось сердце. — Ты хотя бы придумала ему имя? — спросил он, с трудом совладав с голосом и своими эмоциями. — Дерек. Его зовут Дерек. — Прекрасное имя. Ну, здравствуй, Дерек, — тепло обратился он к щенку. Тот оттаял, согрелся, уютно устроился в сгибе его локтя и, сладко зевая, собирался поспать. Он не знал, что Ричард хотел убить его, но знал, что может доверять ему. И доверие его было безоговорочным и безграничным с того самого момента, как его настоящий и единственный отец взял его на руки.