ТОГДА
— Значит, теперь мы — пара? Мы расскажем всем, так? И ты уйдешь вместе с нами, со мной? — Ребекка прильнула к обнаженной спине Люсьена разгоряченной щекой, исполненная надежд и с мечтательно блестящими глазами. Люсьен же, сидевший на краю постели, отстранился и не ответил на ласку девушки. Он поднялся на ноги, застегивая штаны, которые только что надел, и бросил на любовницу взгляд, в котором она не нашла ничего, кроме пренебрежения. — Ребекка, оденься, — велел он бесстрастно. — Если кто и уйдет, так это ты. Ты пойдешь прямо к своему брату, Никлаусу, и скажешь этому ублюдку, что я взял твою честь в обмен на любовь Авроры, которую он у меня украл. — Ты ведь сейчас говоришь не серьезно? .. — в голосе Бекки звенели слезы, и ими же наполнились глаза. — Люсьен, ведь ты говорил, что любишь меня… Ведь я поверила тебе! Я… Я отдала тебе свою невинность… — Ты не была невинна, — грубо, с презрением бросил Люсьен и вышел прочь, на ходу застегивая рубашку. Ребекка закрыла лицо руками и горько разрыдалась, униженная и отвергнутая…СЕЙЧАС
Дрогнуло ли хоть что-нибудь в душе у Ребекки Майклсон, когда она увидела Люсьена спустя не одну сотню лет? Сжалось ли ее сердце при виде того. кто стал самой первой в чреде ее бесконечных любовных неудач? .. Даже если и так, то она не подала виду, и не удостоила Касла даже кивком, когда он вошел в кабинет Клауса, где сама Бекка и находилась. Все, что он получил — это был холодный, отнюдь не приветливый взгляд льдисто-голубых глаз. — Я искал тебя, — проговорил Люсьен, замерев в дверном проеме. — Поздравляю, ты меня нашел, — отозвалась Ребекка, откидываясь в кресле брата. — Надеюсь, ты не отнимешь у меня много времени? Я тут немного занята, пытаясь воскресить своего младшего брата… — Я слышал о том, что случилось с Колом, — коротко кивнул Люсьен. — Мне жаль… — Прости, но твои соболезнования мне ни к чему, — оборвала Касла Ребекка. — Это все? Мы закончили? — Ребекка, — вздохнул вампир, понемногу начиная терять самообладание. — К чему эта сцена? Ты ведь понимаешь, зачем я здесь. — Чтобы плести отвратительные, грязные интриги против моего брата, я полагаю, — отозвалась Бекка с холодной усмешкой. — Или даже против всей моей семьи. Это вполне в твоем стиле. — Прекрати, — нахмурился Касл. — Я искал тебя, чтобы извиниться. — За что? — уточнила Ребекка, всем своим видом и голосом показывая, насколько ничтожным она считает и это заявление, и самого Люсьена. — Не припомню, чтобы ты имел хоть какое-нибудь значение для кого-то из нас. Для того, чтобы нанести обиду, нужно быть близким. Ты, дорогой Люсьен, не входишь в этот круг. — Все еще ненавидишь меня… — проговорил Люсьен с сожалением. — Что ж, я не виню тебя и не могу требовать ничего другого. Я поступил с тобой ужасно… Просто хотел, чтобы ты знала. Я сожалею. Это была неоправданная жестокость. Ты не должна была расплачиваться за грехи Клауса. — Люсьен, — Ребекка произнесла имя вампира так, словно оно могло ее испачкать — крайне презрительно. — Если ты в самом деле думаешь, что все это имеет для меня хоть какое-то значение, то ты еще более убог и ничтожен, чем мне всегда казалось. Избавь меня от своего общества, прошу. — Что ж, как пожелаешь, — стиснув зубы и проглотив оскорбление, Касл вышел прочь, оставив Ребекку одну. А она, лишь оставшись наедине с собой и убедившись, что он ушел, спрятала лицо в ладонях и судорожно вздохнула. Больше никаких слез из-за Люсьена Касла. Она поклялась себе многие десятки лет назад, что тот, с кого все началось, никогда вновь не затронет ее сердца. Быть с ним жестокой и надменной - да, она много раз прокручивала в голове этот момент, и он удался на славу. Но она не учла, что и сама вновь почувствует боль. Прошлое не желало оставлять ее в покое. Кто знает, сколько раз оно еще столкнет ее с Люсьеном… И кто знает, сможет ли она по-прежнему вести себя с ним так, будто то, что он разбил ей сердце, ничего не значит…