Я-Хюррем!

Свежий воздух навевал странную тоску. Я сидела в саду и размышляла о том, как жить дальше. Стоило Ибрагиму узнать о моей беременности, как в нем проснулось вполне ожидаемое честолюбие. Он очень захотел увидеть своего сына (и почему нельзя предположить, что родится дочь?!) на троне Османов. Мне лично после этого с ним стало просто противно общаться. Да, мы покуролесили — моя вина, сорвалась из-за долгого отсутствия нормальных сексуальных отношений. Но с чего грек решил, что я с радостной рожей кинусь не только рога Сулейману наставлять, но и детишек от Великого визиря сажать на трон? Вот это мне было очень интересно. Однако стоит признать — средневековая логика простому русскому человек из 21 века непонятна. Рядом со мной на подушки опустилась слегка расплывшаяся в талии Махидевран. Судя по цвету лица, новая беременность давалась ей не особо легко. -Хасеки Султан …- начала она. -Опять за свое? — сдвинула я брови. — Кажется, мы уже договорились, что ты зовешь меня по имени. -Хорошо, Хюррем. -Я не Хюррем! -А я не Махидевран, — слегка рыкнула на меня баш-кадина. –Но в данный момент мы те, кто мы есть. Вы — Великая султанша, которой Повелитель пожаловал титул Хасеки — Любимой Сердцу. Я — мать первого наследника, Мустафы. -Тебя это не пугает? — неожиданно задала вопрос я. –Мы в первую очередь — женщины. Каждая со своим характером и личностью. То, что мы попали в этот дворец и достигли такого положения, не делает нас какими-то подобиями Бога на земле. Махидевран пожала плечами и отказалась отвечать на этот вопрос. Либо ей нравилось нынешнее ее положение (по ее несчастным потухшим глазам этого не скажешь), либо просто не считала нужным вести философские беседы. -Ты любишь Сулеймана? — задала я коварный вопрос. Махи чуть вздрогнула и … отрицательно покачала головой. –Чудно. Везет султану, как утопленнику. Никто его не любит — кроме, может быть, валидэ. -И она не любит, -чуть заметно усмехнулась Махи. –Ее любимым сыном был Муса. Ходят слухи, что он родился не от султана Селима… Я вытаращила глазки и навострила ушки. Рука автоматически потянулась за лукумом, стоявшим на низком столике. -А от кого тогда? -Я не все знаю, Хюррем… Вроде бы, это был какой-то евнух. Я подавилась лукумом и долго кашляла, пока Махидевран участливо не похлопала меня по спинке. — Она тоже женщина, но она страдала от невнимательности своего Повелителя. Ты наверняка слышала, что султан предпочитал мальчиков… -Краем уха, — согласилась я. –Но в подробности не вдавалась. -Из-за этого Хафса султан и заводила любовников, пыталась как-то компенсировать себе то, чего не получала от супруга. -Вполне логично. -Это ее право, -пожала плечами Махидевран. –Не будем осуждать. Но … есть такая легенда, которую мне как-то рассказала еще в Манисе Дайе хатун… Я вопросительно приподняла бровь. -В тот день, когда Сулейман появился на свет, родила еще одна наложница…- задумчиво протянула Махидевран. Я насторожилась. — И у нее родилась мертвая девочка. Сразу после этого наложницу — звали ее, кажется, Ясмин-хатун, приказали казнить. Султан тогда был в походе. -И? -И у валидэ были очень тяжелые роды, и до этого она рожала одних девочек, — лукаво улыбнувшись, баш-кадина свернула разговор, оставив меня в растрепанных чувствах размышлять над сказанным. — Становится свежо, госпожа, пойдемте во дворец. Я удивилась снова изменившемуся обращению, но через секунду мне стала понятна его причина. К нам направлялся Сулейман. Который сейчас, по идее, должен быть в постельке и лечиться. Дома, в Топ-Капы. И что он здесь забыл, позвольте узнать? -Махидевран, — кивком поприветствовал он старшую жену. –Хюррем, нам нужно поговорить. -Да, мой Повелитель, — мне оставалось только изображать покорность и послушание. Баш-кадина поклонилась и направилась во дворец, мы же остались наедине. Сулейман смотрел на меня то ли сердито, то ли расстроено — сразу и не поймешь. -Повелитель? — осмелилась я нарушить повисшее грозовое молчание. -Почему ты уехала? Откуда в его голосе столько боли? -Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями и подумать. Я устала сидеть в Золотой Клетке. -Разве рядом со мной тебе плохо, Хюррем? Мне очень не нравится ход султанских мыслей. -Нет, мой Повелитель. Но иногда мне нужно побыть одной. -Став султаншей, ты уже никогда не будешь одна. -Это я уже поняла, -стиснув зубы и борясь с желанием сорваться и заорать, отозвалась я. — Я уже никогда не буду жить так, как привыкла, мой Повелитель. -Ты совсем перестала звать меня по имени, Хюррем, -подойдя ко мне вплотную и приподняв мое лицо за подбородок, заявил Сулейман. Он тяжело дышал, на лбу была испарина. Кажется, кому-то пора в постель, а не шляться по Старым дворцам в поисках блудной жены. –Что произошло? Я отодвинулась и неопределенно пожала плечами. -Я стал тебе неприятен? Язык чешется сказать, что никогда и не был. Но так ли оно на самом деле? Если бы он не был кровавым средневековым тираном и деспотом, познакомься мы в современности — разве меня не заинтересовал бы этот неисправимый романтик? Я не хочу об этом думать. Мы не в современности. Я крепко зажмурилась и на секунду ужасно захотела оказаться в своем мире, в своем времени… Неожиданно мое тело пронизал безумная боль, волной хлынувшая с макушки до пяток. Я ощутила, что меня за рукав держат цепкие пальцы султана и нас обоих стремительно затягивает куда-то…