Игра не стоит свеч.

Раздирая собственную память на куски, на кровавое мясо. До боли, до тошноты, до срыва. До слез, что теперь невольно текут по бархатной коже. Кажется, вот ещё немного, и ты потеряешь самого себя. Кажется, грань так близко, вот почти лишь протянуть руку, и ты коснёшься этой грани. Сметая все на своем пути, почти не ощущаешь этого. Но все ещё ненавидишь себя за то, что сделал. За то, что продолжаешь делать. Пользоваться её добротой, пользоваться ею в общих чертах. И при этом получать удовольствие. — Малфой, мне через час надо вернутся на работу. Ты выпил то, что я принесла? Или мне насильно тебе в глотку влить? Девушка за этот месяц похорошела. Почти похожа на ту Гермиону Грейнджер. Ей явно пошло на пользу забыть. Это сделало из неё вменяемого человека. Он же ничем не изменился - все тот же сумасшедший Малфой. — Ты очень хороша, когда корчишь из себя сильную женщину. — Слушай, ты либо начинаешь со мной работать, либо остаешься один. Злится, она так злится, что он не хочет помогать ей. Что делает все, чтобы она осталась. Девушку выводит это из себя. Но как бы она не пыталась себя переубедить, она хочет все чаще оставаться здесь. Говорить с ним, смеяться, пить чай и просто молчать. Ей нравится, когда он как бы невзначай касается её кожи, обжигая и вызывая бурю эмоций. — Ты не уйдешь, — почти выдыхает ей в губы. Драко получает какое-то извращённое удовольствие от её злости. Ему нравится, как она закатывает глаза, как часто поднимается грудь. Все это заставляет его осознать, почему он не покончил собой в ту первую ночь без неё. — Ты так уверен? — Чертовски. Горячие руки парня, словно кислотным ожогом, касаются плеч, шеи, зарываясь пальцами в волосы. Наслаждается её податливостью. Девушка медленно прикрывает глаза, невольно откидывая голову назад. Почти добился того, чего хотел. — Мне через час надо быть на работе. — Я хочу провести это время с пользой. — Я должна быть лучше, чем это. — Ты точно также голодна, как и я. Не лги себе. Подтягивает её ближе, сминая на талии тонкую блузу, изучает пальцами тело. Он уже забыл, как она горяча. Как кожа горит под его движениями. Он забыл её, а должен был помнить. Она его панацея, его лекарство, его спасение. «Так, почему ты так далека от меня?» Их поглощает поцелуй, от которого все невольно сжимается внизу живота. От этих наглых, жадных, страстных движений губ. От того, как он смело ворвался, исследуя каждый атом девушки. Высасывая жизнь из этих податливых губ, из неё, в общем. Вжимает в стену, почти забывает о чувствах девушки. Он должен владеть ею полностью. Резкими движениями стягивает с неё юбку, расстегивает пуговицы на блузе, оставляет свою Грейнджер лишь в белье. Наслаждается тем, как красиво она восстановилась: не заметно шрамов и нету этих отвратительных синяков. Теперь все, что принадлежит ему, будет в идеальном порядке. Только его и только в его власти. Освобождается от своей одежды и поворачивает её спиной к себе. Как только от белья не осталось и следа, его не держит ничего. Так и хочется зарычать от удовольствия, от того, как сильно он наслаждается моментом. Врывается резким толчком в неё и слышит её тихий всхлип. Как она пытается рукой найти, за что бы ухватится на этой идеально ровной стене. С ухмылкой на лице, накрывает ладонью её руку. Целует плечо и вдыхает аромат Гермионы. Если бы мог заставить её остаться, не отпускать, заставить забыть о Роне и других. Забыть об этом невеже, но он не может. Она не может. — Скажи, что ты будешь только моя, — набирая темп, сдавливая ягодицы девушки, он уверен, что останутся следы, но ведь все равно. Ей нравится, ей нравится, когда он так себя ведет. — Я не… — Умоляю, скажи это! — Почти рык, почти шипит ей на ухо, но в тот же момент прикусывает мочку, и она выдает стон, что так долго сдерживала. — Да, черт побери, твоя. Забывают, как дышать. Им, кажется, больше ненужно это. Они свободны. Оба получили то, о чем не могли и мечтать. Это то, чего стоило ждать целый месяц. Никогда раньше не получая такого наслаждения. Никогда раньше и не испытывая такой нужды в чьём-то теле, дыхании и губах. Искать истинную любовь и найти его? Слишком это не то, слишком не похоже на Грейнджер. Да и почем ей теперь знать кто такая Грейнджер? — Я вернусь в субботу. И не забывай, что я тебе оставила список лекарств, а завтра придет доктор. Ты меня слышал, Малфой? Он слегка иронично, но по большей мере с восхищением смотрел на девушку. То, как она может спокойно собираться и даже не проронить и слова. Кажется, напрочь забыв об обещании. О том, что она сказала, что будет его. Он подходит к ней ближе, и ему нравится, что она не отходит, а наоборот лишь играет с ним. Покрывается румянцем, и губы растягиваются в улыбке. — Ты вернёшься завтра, а потом послезавтра и так каждый вечер. — Почему ты так решил? — Ты моя. — Это ничего не значит... — он касается тыльной стороной ладони её щеки, медленно и нежно, словно боясь потерять момент. — Родная, это значит все. А в основном то, что ты сама прекрасно понимаешь свою и мою зависимость. Я нуждаюсь в тебе, точно так же, как и ты во мне. Я буду ждать тебя завтра. Так решив судьбу за неё. Забыв о том, что впереди ещё сотня неизведанных дорог. И им придется ещё тысячу раз обжечься, прежде чем найти то, что они так долго искали. Точнее не найти, а осознать, что это все время было у них под носом. Но перед этим будут ссоры. Будут выяснение отношений. Будет постоянный страх перед тем Драко. Боясь, что он появится. Будет и небольшой разговор с ним, когда она узнает, что он хотел её убить. Но это пройдет, это и прошло. Девушка нашла лучших докторов, что помогли ему избавиться от этой болезни. Но до этого прошли долгих два года. Когда она закрывала его в подвале, оставляла в больнице, но, не выдержав, снова забирала назад. Все было. Было разное. Но было и то, что он понял, зачем ему была дана в этой жизни Гермиона Грейнджер. Ты ведь мое спасение. Просто будь рядом.