Незаброшенный лагерь

      Ночь – время тайн, время загадок, время убийств.       Не в этом ли главная шутка природы, что в столь опасное время человек остается абсолютно беззащитным?       Ночь – полигон страха, театр теней, колыбель преступлений.       Я сижу на голом полу практически в темноте, сжимая погашенный пока что фонарик. Другой рукой я глажу рукоять ножа, и лишь это придает мне хоть немного уверенности.       Ночь – время шепота, время шорохов, время смерти.       Некстати поднявшийся за окном ветер колыхал листву на деревьях, нагоняя на меня жути пугающим шелестом. Матвей пока что спал: была моя очередь караулить. Я напряженно вслушивался в каждый звук, каждый шорох, каждую новую трель сверчка. Ничего не менялось. Интересно, у домика Шурика с Электроником всегда так тихо? Или только сегодня?       Меня начал одолевать сон. Время от времени я стал замечать, что голова моя мирно лежит на плече, хотя еще секунду назад, готов поклясться, я держал её прямо. Временами мысли сбивались и перед глазами начинали плыть круги, соединяясь в причудливые узоры, потом в неясные образы и под конец формировались в силуэты, так сильно похожие на людей. Веки тяжелели с каждой секундой. Я упорно боролся со сном, но понимал, что безнадежно проигрываю схватку.       Сон стоял напротив меня, призывая меня продолжать сражение. Я грозно топнул ногой и поднял кулаки, которые от усталости никак меня не слушались. Сон взял разбег и, прыгнув, выпрямил ногу, целясь мне в лицо. Я резко ухожу влево, одновременно наклоняя голову. Еще секунда, и я наношу ответный удар, но тут же натыкаюсь на уверенную защиту. Сон легко парировал любой мой выпад, казалось даже, что с каждым новым ударом он лишь прибавляет себе силы, в то время как я становился всё слабее и слабее. Грубая подсечка, резкая боль в ноге, и я падаю на пол. Сон склоняется надо мной, кладет мне руку на плечо и говорит:       - Эй, ты что, заснул что ли?       Я мгновенно разлепляю глаза и начинаю ошалело смотреть по сторонам. Темнота, лишь смутное очертание лица Матвея в свете уличного фонаря напоминает мне, где я сейчас нахожусь.       - Я не спал – Переведя дух от резкого пробуждения, сказал я       - Нельзя же так, Славон – с легким укором сказал Матвей, но в его голосе не читалось осуждения. Мне кажется, Матвей вообще не умеет злиться.       - Извини. Я всего на секундочку…       - Ладно, - вздохнул Матвей и неопределенно махнул рукой – сходи поспи, я подежурю.       - Но ведь твоя смена только через полчаса       Он вновь вздохнул       - Иди. Я посижу.       Мне не хотелось скидывать свою обязанность на Матвея, равно как и не хотелось отнимать у него хоть немного времени сна, но сам я ощущал такую усталость, что, боюсь, останься я на дежурстве, опять заснул бы. Поблагодарив Матвея, я встал и сделал было шаг в сторону кровати, как вдруг Матвей резко дернул меня за руку.       - Стой! – шикнул он, и я затаился.       - Что такое?       - Слышишь? – шепнул Матвей и вслушался в ночную тишину.       - Нет.       - Подожди… Вот, опять! Прислушайся.       Я затаил дыхание и вслушался в окружавшую нас тишину. Поначалу ничего не было слышно, кроме гудения ветра и шелеста листвы, но потом до меня донесся какой-то странный звук. Это больше всего напоминало какую-то мелодию или песенку, которую кто-то вполголоса напевал.       Мы переглянулись с Матвеем и тихо, стараясь не издавать вообще никаких звуков, подкрались с двух сторон к окну. Чуть-чуть выглянув, я осмотрел улицу, освещенную фонарем, но никого на ней не заметил, как вдруг снова услышал этот звук, но уже значительно ближе. Теперь я даже мог различить в общем шуме слова.

Раз, два – Коля заберет тебя, Три, четыре – запирайте дверь в квартире, Пять, шесть – Коля хочет всех вас съесть, Семь, восемь – Коля к вам придет без спроса, Девять, десять – никогда не спите дети...

      По спине у меня пробежали мурашки, а кончики пальцев заметно задрожали. Не буду скрывать, что это меня напугало. Всё было слишком похоже на какие-то фильмы ужасов про безумных маньяков. Вот только… это было взаправду.       Я кинул мимолетный взгляд на Матвея. Он весь напрягся, а взгляд его метался по улице в надежде найти источник звука. Я вновь посмотрел за окно, как вдруг увидел его.       Ничуть не скрываясь, нагло и дерзко по улице шел Колян. Левая рука его беспечно болталась при ходьбе, а вот правой он сжимал огромный колун, закинув его на плечо. Праздным взором он осматривал улицу, напевая раз за разом слова переделанной им песенки. Но больше всего меня напугало его выражение глаз.       Оно был пустым, ничего не выражающим, будто Колян шел рубить дрова, а не убивать человека. Его спокойствию оставалось только удивляться. И тут я понял: проступок Шурика был лишь поводом для того, чтобы Колян взялся за топор. Я уверен, не случись та история с Шуриком, Колян нашел бы себе другую жертву. Теперь, обретя власть над жизнью и смертью, обретя независимость и безнаказанность, Колян решил преступить последнюю черту и испытать то, чего не мог позволить себе в прежнем мире: стать палачом.       И в этот момент я осознал одну важную вещь: Коляна надо убить. Избавившись от него, а точнее избавив от него общество, я окажу неоценимую услугу и сделаю благое дело. У меня перехватило дух от осознания того, что убийство – вещь, которая всегда мне казалось невозможной и неприемлемой, какой-то далекой и существующей только в фильмах и играх – стало на данный момент вопросом жизни и смерти. Либо он, либо мы.       Чтобы набраться уверенности, я вновь сжал рукоять ножа. Этим ножом, думалось мне, я и покончу с ним. Я должен это сделать. Я должен.       Колян тем временем дошел до нашего дома, повернулся к нам и, перехватив топор поудобней, медленно поднялся по ступенькам к двери.       - Наточил я свой топор, головешек полон двор! – раздался его голос, и в следующее мгновение дверь сотряслась от мощного удара.       Колян настолько сильно ударил по двери, что стекла задребезжали, а тоненькие доски с хрустом треснули. Еще секунда, и он ударил по двери ногой, отчего та с громким скрипом распахнулась, едва не задев меня.       Мы с Матвеем встали по обе стороны от двери так, что Колян не сразу мог нас заметить. Мгновения длились вечностью, сердце гулко стучало в груди, да так, что я испугался, как бы не выдать своей позиции. Я затаил дыхание, ожидая, когда Колян войдет внутрь домика.       И вот, спустя несколько секунд, показавшихся мне вечностью, половица скрипнула, и на пороге показался Колян. Он сделал один шаг внутрь и сразу же посмотрел направо, туда, где затаился Матвей. Наша западня провалилась. Хотя, не полностью. Сконцентрировавшись на Матвее, Колян забыл посмотреть в мою сторону.       В тусклом свете уличного фонаря блеснуло лезвие топора. Благо, Матвей успел пригнуться в самый последний момент, так что топор лишь разочарованно свистнул в воздухе и со всего маху вонзился в деревянную стенку. Матвей не медлил. В те недолгие секунды, пока Колян еще держал рукоять топора, застрявшего в древесине, он сделал рывок вперед, намереваясь сбить Коляна с ног. Но не тут-то было.       Бугай оказался гораздо тяжелее Матвея, поэтому уверенно выдержал натиск и остался на ногах. Матвей уперся в него, безнадежно провалив атаку. Колян тем временем отпустил рукоять топора, застрявшего в стене, и уже занес руки, чтобы отправить Матвея в глубокий нокаут. Все вокруг замедлилось стократно, будто неведомый властелин времени вдруг решил растянуть каждую секунду.       - Что ты стоишь, Славон? – крикнул Матвей как-то приглушенно, его голос звучал так же замедленно, как и всё вокруг.       И тут меня будто водой окатило. До этого самого момента я стоял, как будто бестелесный зритель, абстрактный наблюдатель, совсем забыв, что я тоже актер в этом безумном театре жизни и смерти.       Я сделал рывок и выставил вперед руку с ножом, намереваясь воткнуть его в спину Коляна. Боже, как же я медленно двигался! Мои движения будто сковывала болотная тина, я смотрел на свою руку, которая медленно выпрямлялась вперед, и вдруг понял, что не успею.       Колян, поняв, что кроме него и Матвея здесь есть кто-то еще, резко дернулся влево и вместе с Матвеем повалился на пол. Нож разминулся с его спиной всего на несколько жалких сантиметров. Не рассчитав силу удара и не встретив ожидаемой цели, я по инерции подался вперед, потеряв равновесие.       Секундной заминки хватило Коляну, чтобы перекатиться по полу и вскочить на ноги. Матвей, на которого всем своим весом упал бугай, скривился от боли и, согнувшись, так и остался лежать на полу. Я же, восстановив равновесие, вновь обернулся к Коляну и выставил вперед себя нож.       Он стоял чуть в глубине комнаты, поэтому свет, падавший из окна, практически не задевал его. Я же как раз на фоне света был гораздо более уязвим. Наступила небольшая пауза. Получилось так, что я стоял у самой двери, перекрыв Коляну выход.       Наверное, это продолжалось не более нескольких секунд, но по моим ощущениям я стоял у двери не меньше часа. Гробовая тишина, наступившая после шума и грохота борьбы, оглушала и нагнетала и без того напряженную обстановку. Но вот темный силуэт едва заметно пошевелился. Я напряг глаза, чтобы как можно лучше разглядеть, что же делает Колян. Он плавно нагнулся к полу, не делая резких движений и никак не провоцируя меня. Где-то на задворках сознания мелькнула глупая мысль, что Колян хочет сдаться, но я тряхнул головой, прогоняя этот бред.       Огромный темный силуэт тем временем выпрямился всё так же медленно. Мне в душу закралась тревога, ясное понимание того, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Я понимал, что должен что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Но нет… Поздно…       Невероятно яркий белый свет ударил в глаза. Он был настолько яркий, что просто зажмуриться было мало. Продолжая сжимать правой рукой нож, левой я прикрыл глаза и чуть было не взвыл от боли, причиненной ослепляющим светом.       И в следующее мгновение я почувствовал невероятной мощи удар в грудь и тут же сильный толчок. Разумеется, не могло идти и речи о том, чтобы устоять. Я вылетел из домика с такой силой, будто мною выстрелили из пушки. Пролетев всё крыльцо, я упал, больно ударившись об асфальт и проехавшись по нему несколько метров. Ободрав кожу по всему телу, я еще и умудрился удариться головой о краешек бордюра.       Сказать, что было больно – не сказать ничего. Мне казалось, что с такой силой люди отлетают только в кино, но Колян доказал обратное. Перед глазами по-прежнему плыли звездочки, как вдруг я услышал приближающиеся шаги.       - Да будет свет, сказал электрик! – раздался тяжелый бас Коляна, и тут же мне в лицо снова ударил луч ослепляющего света – Хорошая это штука: фонарик.       В ответ я лишь застонал от боли, которую ощутил, когда попытался пошевелиться.       - Я вас предупреждал, ребята, что против меня лучше не идти. Это ведь ты, урод, всё задумал. Ты настроил Матвея против меня. Он мне братом всю жизнь был. А тут явился ты и всё порушил. Но ничего. Я покончу с тобой, и Матвей одумается. Обязательно одумается.       Свет погас, и я, наконец, сумел открыть глаза. Надо мной склонился Колян, а в руках у него блестел нож, который еще минуту назад держал я.       - Прощай, Славон. Я всегда тебя ненавидел.       Колян ехидно улыбнулся, как друг вокруг его шеи обвилось что-то белое. Я посмотрел выше, и увидел Матвея, накинувшего на шею Коляну скрученную простыню. Бугай несколько раз дернулся, но Матвей, сжав зубы, упорно держал удавку. Не совсем понимая, что происходит, Колян наотмашь ударил ножом, но не попал.       Я попытался пошевелиться. Тело очень болело, будто меня пропустили через пресс. Тем не менее, никаких особых увечий, похоже, не было. Руки-ноги целы, органы, вроде, функционируют. Голова, разве что, болит от удара.       Колян тем временем отбросил в сторону бесполезный фонарик и схватил освободившейся рукой простыню, резко дергая её вперед. Матвей пошатнулся и был вынужден отпустить самодельную удавку, чтобы не упасть. Ловя ртом воздух, Колян резко развернулся и уставился на Матвея.       Превозмогая саднящую боль в груди, я попытался подняться на ноги, пользуясь тем, что Колян на время забыл обо мне. Голова кружилась, а тело, минуту назад весьма неудачно проехавшееся по асфальту, практически не слушалось. Мне стоило больших усилий даже приподняться на локте.       Матвей, оставшись, фактически, безоружным попятился назад, не отрывая взгляд от бугая. Колян, единственный из нас оставшийся вооруженным, угрожающе водил в воздухе ножом, почему-то медля.       - Матвей, - неожиданно произнес он – Ты же всегда был мне другом. Мы, мать твою, с детского сада дружили! Я еще, блин, помню, как мы яблоки у соседей воровали, а сейчас что? Почему мы с тобой по разные стороны? Ты вспомни, через что мы прошли вместе!       - Ты зашел слишком далеко, Колян – ответил Матвей       - Я не понимаю, что тебя не устраивает. Почему ты слушаешь этого недоноска? Матвей, мы же с тобой всегда были друзьями! Помнишь, как мы клялись на крови в вечной дружбе? Ведь клятва хоть что-то значит для тебя!?       - Значит       - Так почему ты против меня? Матвей, я клянусь, что пальцем не трону твою Мику. Обещаю.       Матвей нахмурился и на его лице… пробежала тень задумчивости.       - Обещаешь?       - Я ведь никогда тебя не подводил! Ты ведь знаешь, что значит мое слово.       - Знаю       - Ну так оставь Славона! Он нам никто! А мы… Мы с тобой братья, мужик!       - Братья…       - Мы не должны сражаться друг с другом. Давай вернем всё, как было! Мы будем властвовать здесь вдвоем! Этот мир будет только наш!       Колян развел руки в стороны для объятия. Я уставился на происходящее и никак не верил своим глазам. К-как Матвей мог? Почему? Это… Это, наверное, какая-то уловка. Да, точно, Матвей решил застать Коляна врасплох! Я понял! Как раз Колян развел руки и теперь уязвим, как никогда.       Но Матвей не бросился на него с кулаками, не впился ему в шею и не выколол глаза. Он не воспользовался удобным для нападения моментом. Нет. Медленно, как-то даже нерешительно Матвей сделал несколько шагов в сторону Коляна. Я затаил дыхание. Что происходит?       - Правильный выбор, Матвей! – произнес Колян, и они обнялись. Крепко, по-мужски, как настоящие друзья. Так же, как и до нашего попадания сюда.       - Матвей… - протянул я       Сердце больно укололо. Я не мог поверить, что Матвей вот так предал меня.       - Прости, Колян – с искренним сожалением произнес он – Во всем Славон виноват. Из-за него я тебя не слушал. Ты прав. Этот мир наш.       - Осталось одно. Ты знаешь что.       Колян сделал шаг назад и протянул Матвею нож.       - Убей его.       Я не мог поверить своим глазам. Матвей взял нож и повернулся ко мне. Я уставился на него с непониманием.       - Что же ты делаешь? – еле выдавил я. У меня перехватило дыхание.       И вдруг… Показалось, нет? Мелькнуло. Мелькнуло что-то в его глазах. Я посмотрел прямо на него, как вдруг снова уловил в его взгляде что-то. Он будто говорил: «Попался!». Пускай это совсем не соответствовало ситуации и обстановке, но его глаза улыбались. Искренне.       В следующее мгновение Матвей резко развернулся, выпрямил руку и занес нож для удара, целясь Коляну в горло. Всё это было настолько молниеносно, стремительно и неожиданно, что я даже не успел отреагировать.       Не успел я, а вот Колян очень даже успел. Несмотря на скорость, с которой Матвей развернулся и нанес удар, он успел вовремя уйти с линии удара. Реакция, стоит признать, у Коляна была отменной. Либо он не до конца поверил в раскаяние Матвея и был готов к такому, либо просто рефлексы сыграли свою роль, но, так или иначе, нож пролетел в воздухе, лишь порвав рукав рубашки Коляна.       Хотя нет, Бугай отскочил назад и схватился левой рукой за правую, а на его рубашке расплылось небольшое кроваво-красное пятно. Он оскалил зубы и зашипел.       - Суки! Сука, Матвей! Держись, ублюдок! Предатель! Разберусь с его Славей и примусь за твою Мику! Попомни мои слова, сукин сын!       - Только тронь! – зарычал Матвей и замахнулся ножом.       Колян резво отбежал на несколько метров назад       - Трону! Еще как трону, сволочи! Запомни, мразь: Мику следующая!       Вновь зашипев от боли, Колян развернулся и побежал прочь.       - Держитесь, суки! – раздались последние его слова, и он скрылся из виду, убегая куда-то в сторону леса.       Матвей смачно плюнул ему вслед и, убрав нож в карман, повернулся ко мне. На лице его мелькнуло какое-то подобие улыбки.       - Ну что, актер-то из меня какой!       - Станиславский доволен! – улыбнулся в ответ я       Матвей подал мне руку и помог подняться. Тело болело, свежая содранная кожа обжигала и я стиснул зубы от боли.       - Видел бы ты свои глаза – усмехнулся Матвей – Ты правда, что ли, подумал, что я могу тебя предать? Ха, смешно!       - Честно признаться… на секунду я тебе поверил.       Он радостно хохотнул и хлопнул меня по плечу. Я взвыл от боли в ободранной спине.       - Извини.       Я промолчал и, когда боль немного отступила, сделал неуверенный шаг в сторону нашей улицы.       - Ты прав. Ночь была долгой. Подлатаем тебя маленько и спать.       Матвей сладко зевнул. Я несколько поразился его спокойствию. Как будто не было драки, адреналина, угрозы смерти. По его внешнему виду ну никак нельзя было сказать, что он только что чуть не зарезал ножом человека.       Мы уже вышли на улицу, где стоял наш домик. Медленно плетясь по дороге, облокотившись друг на друга, мы были похожи скорее на пару алкашей, чем на героев.       - Кстати, как там Шурик?       - Черт с ним. Переночуют в здании клубов, с них не убудет.       - И то верно.       И тут я заметил кого-то, сидящего на лавочке прямо под фонарем. Я ткнул Матвея в бок и внимательней пригляделся. Сомнений быть не могло: на лавочке с книгой в руке сидела Лена. Вот уж кому точно не спится! Увидев нас, она несколько удивилась и, похоже, даже смутилась. Закрыв книгу, она встала и зашагала нам навстречу.       - Ой, мальчики, что вы здесь делаете?       - Гуляем – попытался пошутить я, но кровавый плевок на асфальт придал фразе скорее излишний драматизм.       - Это что… кровь? О Господи, что случилось?       - Ничего страшного. Уже.       - Да ты… весь ободранный! Пойдем скорее в домик, у меня есть перекись водорода и обезболивающее!       Лена заботливо взяла меня под ручку и суетливо повела в сторону своего домика. Матвей же направился к себе и, уже поднявшись на крыльцо, махнув рукой, попрощался.       - Давай Славон, до завтра! Не хворай!