Незаброшенный лагерь

      Вот только что?..       Этот вопрос я задаю себе уже несколько часов, но ни на йоту не приблизился к ответу. На улице уже заметно вечерело, а я был слишком занят, чтобы серьезно задуматься. Вожатая решила устроить сегодня трудовой марафон, нещадно загоняя бедных пионеров. Сделай то, сделай это.       Да и еще после того, как до Ольги Дмитриевны дошли известия о нашем ночном переполохе, её чуть было удар не хватил. Пришлось рассказать всё, как было. И нет, чтоб понять и простить, так она еще и заставила меня чинить эту проклятую дверь, которую едва не снес с петель Колян. Кое-как мне удалось приделать так, чтоб всё хотя бы держалось, но и на это ушел весь день.       Со Славей я не виделся с того разговора в медпункте: то ли она меня нарочно избегает, то ли просто так получилось. Как бы то ни было, практически весь день я потратил на работу.       Только сейчас, расслабившись, наконец, на скамейке, я прикрыл глаза и вновь задумался над тяготившим меня вопросом: «Как быть и что делать?». Важнее всего определить, что от меня хочет Славя. Можно, в принципе, сделать…       - Эй, Славон! Чё разлегся?       Я открыл глаза и увидел невдалеке Матвея. Он веселым шагом направлялся в мою сторону       - Устал       - В гробу отдохнешь!       Тьфу-тьфу-тьфу, постучи по дереву.       - Успеешь еще – продолжал тем временем Матвей, уже подходя ко мне – Собирай вещи и ай-да в поход!       - Чего? Какой поход?       - Ты что, не в курсе? Сегодня отправляемся в поход, уже через час сборы! Здорово, правда?       - Сделал дело, гуляй смело?       - Ага       - Ясно. От меня-то ты что хочешь?       - Эй, да если бы не я, ты бы и не узнал про поход!       - Не велико разочарование!       - Да ладно, не будь такой букой! Иди, вещи собирай.       - Аргх… ладно – вздохнул я       - Ну вот и отлично! Ладно, я тоже пошел собираться: надо гитару прихватить! Ночные посиделки под гитару! О-о, да!       Предвкушая предстоящее веселье, Матвей бодро махнул головой и направился прочь. Я же не сдвинулся с места, лишь поудобнее расположившись на скамейке. И пусть весь мир подождет!       Впрочем, отказываться от такого удовольствия – сходить в поход – было бы немного неразумно. Пускай я устал, но всё-таки уютная и какая-то даже романтическая атмосфера посиделок у костра манила меня. Хм… Романтическая атмосфера?.. Дайте подумать… Определенно мне туда и нужно!       Больше сидеть на скамейке смысла не было, да и желание всё прогулять и остаться в лагере испарилось. Особо никуда не торопясь, ведь у меня был еще час, я направился в сторону своего домика. А что нужно взять? Теплых вещей у меня нет (как, впрочем, и вещей вообще). Может, стоит взять покрывало, чтобы при необходимости накрыться? Да нет, у костра должно быть тепло.       Войдя в домик, я увидел Жмура, задумчиво смотрящего в зеркало.       - Здарова, Жмур!       Очевидно, не заметив, как я вошел, Ваня немного испугался.       - А, привет, Слава!       - О чём думаешь?       - Да… знаешь… - он ненадолго замолчал, подбирая, видимо, нужные слова – Странное это чувство       - Какое?       - Быть свободным       - Что? – не понял я       - С тех пор, как мы прогнали Коляна… Я зажил.. как-то… по-другому       Я молчал, не зная, что ему на это ответить. Несчастный Жмур. Действительно, раньше он находился под жестким контролем Коляна       - Это здорово, – продолжал тем временем он – идти, куда захочешь и делать, что считаешь нужным. Я уже и забыл, каково это – жить, без оглядки на Коляна.       - Теперь всё изменится – сказал, наконец, я – Теперь всё будет по-другому.       - Я знаю – улыбнулся Жмур       Как же я давно не видел его таким счастливым (если вообще когда-нибудь видел). Улыбка его отражала какое-то внутреннее умиротворение, и, смотря на него, я и сам испытал какой-то прилив радости. Мне страшно даже представить, через что ему пришлось пройти, но я рад, что теперь он счастлив.       Определенно этот лагерь не является адом и не был послан нам в наказание. Скорее он исполняет наши самые сокровенные желания. Жмур стал свободным и счастливым, Матвей нашел Мику, я нашел Славю, а Колян… почти получил то, о чем мечтал – безнаказанность. Только мы не позволяем до конца осуществить эту… «мечту».       Чёрт с ним. Не позволю плохим мыслям испортить сегодняшний день, который обещает быть чудесным: я помирился со Славей и проведу замечательный вечер в окружении друзей у костра. Ничто не сможет испортить мне настроение!       Надев уже высохшую за весь день рубашку поверх майки, чтобы было хоть немножко теплее, я вернулся на главную площадь. Бо́льшая часть пионеров, к моему удивлению, уже выстроилась в стройную колонну, хотя до начала сбора оставалось еще как минимум десять минут.       Ну и конечно, куда же без него! Величественный, единственный и неповторимый, огромный и устрашающий каменный старик Генда, смотрящий из-под своих очков на копошащихся внизу людишек, как бы думая, кого же из них раздавить. Впрочем, сейчас он выглядел не столь грозно, как обычно, а будто глядел на свою паству с умилением. Эдакий мессия, ниспосланный на землю во спасение простых смертных. Хотя кого я обманываю – обычная статуя какого-нибудь выдающегося партийца, ничего необычного. Интересно, однако, кто же он такой?       В любом случае, необходимо чем-нибудь себя занять ближайшие десять минут, так что почему бы и не узнать у местных знатоков биографию таинственного Генды. Я огляделся вокруг в поисках кого-нибудь, кто мог бы поведать мне эту сокровенную тайну, и наткнулся взглядом на библиотекаршу Женю, одиноко стоящую неподалеку.       Но подходить к ней просто из праздного любопытства я, разумеется, не стал. Да я не стал бы к ней подходить, даже если бы от этого зависела судьба последних особей вымирающих панд. Помнится, была у меня соседка – отвратительная и сварливая старая бабка. Было мне тогда лет восемь. Так вот, как-то родители попросили меня зайти к этой соседке за солью. Только к бабке я не пошел, а родителям соврал, что меня в подъезде ограбили и отобрали соль. Это же до какой степени я её боялся, что мне было проще выдумать какую-то чепуху, чем просто попросить у неё соли. К чему я это? Так ситуация сейчас похожая. Только вместо сварливой бабки сварливая Женя.       Короче говоря, мое праздное любопытство было вежливо отправлено в самые дальние уголки мозга. Я огляделся по сторонам в поисках знакомых лиц. Вон красная футболка Ульянки то и дело мелькает в толпе. Вон Алиса неподалеку держала за шкирку какого-то пионера и уже заносила кулак для удара. Лена одиноко сидела на скамейке с книжкой в руках, а Славя о чем-то оживленно беседовала с Мику. Я еще раз оглядел толпу в поисках Матвея, но так и не сумел найти его темную кучерявую голову.       Пожав плечами, я направился в сторону мило беседующих девушек. Но едва я приблизился, их разговор резко прекратился, и на меня уставились две пары голубых глаз. На щечках Слави загорелся румянец, но взгляд она не отвела. Мику же радостно замахала рукой, по-детски приветствуя меня.       - Привет, – вежливо поздоровался я – где Матвей?       - Не знаю, - беспечно пожала плечами Мику, озаряя мир своей невинной детской улыбкой – Он заходил в музыкальный кружок, хотел взять гитару. Сейчас придет.       - Ясно, – безучастно бросил я и ненадолго замолчал       Но вокруг стало как-то непривычно тихо, и только через несколько секунд до меня дошло, что это я своим появлением прервал ведущуюся беседу. Стараясь сгладить затянувшееся молчание, я вновь обратился к девочкам:       - Так что будем делать в этом походе?       Первой отозвалась Славя       - Сначала марш-бросок до подходящей полянки, там соберем хворост и разведем костер. Ну а там уже посиделки       - Да, песни у костра! – радостно поддержала Мику – Матвей обещал сыграть на гитаре!       И точно в этот момент раздались шаги, и к нашей компании присоединился предмет нашего разговора - Матвей собственной персоной. На спине у него болтался большой футляр для гитары. Вспомнишь солнце, вот и луч!       - Привет всем, о чем болтаете?       - Да вот, о тебе вспоминаем       - Надеюсь, только хорошее? – улыбнулся Матвей и весело ткнул меня локтем в бок – Что, Славон, всё-таки решил сходить в поход?       - Куда ж я денусь – шутливо разведя руками в стороны, сказал я       В этот момент раздался громкий голос вожатой:       - Дорогие пионеры! Давайте, подходите ближе!       Мы прервали наш разговор и поспешили к Ольге Дмитриевне       - Итак, - продолжала она – сейчас, во-первых, встаньте парами       Матвей взял за руку Мику и продвинулся чуть вперед. Я посмотрел на Славю и неуверенно протянул руку. На секунду наши глаза встретились, и я увидел в них теплоту и ласку. Румянец вновь зарделся на её щеках, она молча взяла мою руку, и мы заняли свое место в стройной колонне пионеров.       - Хорошо, - довольно сказала вожатая, стоя в начале колонны и смотря на нас. В глазах её читалось превосходство, она смотрела на пионеров, как на верных солдат, готовых умереть за неё – Итак, сейчас мы идем в лес, ищем там подходящую полянку. Никому не теряться, слышите! На месте соберем хворост и разведем костер. Всем всё понятно? – толпа пионеров дружно загудела – Отлично. Выдвигаемся. Держимся парами!       Колонна качнулась и двинулась вперед, подобно железнодорожному составу. Спереди и сзади раздавались голоса пионеров, что-то между собой обсуждающих, и только мы со Славей молчали. Но разговоры были ни к чему. Мы держались за руки, и эта, казалось бы, незначительная близость была дороже всех сокровищ вселенной.       Молчание не было тяготящим; оно отличалось от той неловкой тишины, которая обычно возникает, когда разговор заходит в тупик. Мы молча шагали вслед за впереди идущими пионерами. Вокруг заметно вечерело, и я подумал, что самое время уже найти место для костра, пока не стало совсем темно.       По-видимому, Ольга Дмитриевна подумала о том же, поскольку мы, наконец, остановились на какой-то полянке, окруженной деревьями. Решив разжечь костер здесь, вожатая отдала команду к началу сбора хвороста.       Все разбрелись. Не желая отлынивать от работы и выглядеть в глазах вожатой бездельником (а по законам Советского Союза еще и сесть по статье «Тунеядство»), я поспешил наравне со всеми начать поиски хвороста. Впрочем, искать хворост в лесу не составляет никакого труда – наклонись и возьми, поэтому вскоре огромная груда веточек уже лежала в центре полянки.       С помощью коробка спичек и какой-то газеты, Ольга Дмитриевна разожгла костер, а я поневоле испугался, как бы её не расстреляли за сожжение советской символики, коя красовалась практически на каждой страничке газеты. Но, как бы то ни было, костер получился на славу: от него тут же повеяла теплом и уютом. Откуда-то из глубин души появилось желание укутаться в плед, сесть у костра и расслабиться.       Двое рослых пионера, которых я не знал, очень кстати подтащили в несколько заходов четыре толстых бревна и уложили их вокруг костра. И вот, все приземлились, но никак не начинали расслабляться, ожидая, видимо, приказа вожатой. Та в свою очередь важно подняла палец вверх и произнесла       - Посиделки у костра объявляются открытыми!       Пионеры ожили и расселись вокруг костра в небольшие группки по интересам. Я вытянул руки к огню, согревая замершие после сбора хвороста пальцы, и огляделся вокруг. Кто бы сомневался, что Электроник с Шуриком сядут вместе и начнут обсуждать что-то связанное с антиматерией. Покачав головой, я перевел взгляд дальше и увидел Алису, с красным от бешенства лицом гонящуюся за Ульянкой. Мда… Что-то в этом мире никогда не меняется.       Как не менялась и всё та же книжка, которую читала Лена, сидя немного в отдалении от остальных пионеров. Надо же, сколько раз я видел её с этой книжкой, но так и не узнал, что именно она читает. Впрочем, имеет ли это хоть какое-то значение?       Мику и Матвей расчехляли гитару и пытались её настроить, время от времени звякая то одной, то другой струной. Славя о чем-то разговаривала с Ольгой Дмитриевной, и я, разумеется, решил им не мешать. Более того, сомлев от ласкающей теплоты костра, нежного вечернего ветра и монотонного гула пионеров, я прикрыл глаза. Сладкая истома разлилась по всему телу, перед глазами поплыли вычурные круги, и я сам не заметил, как задремал.       Очнулся я от голоса Ольги Дмитриевны, которая громко, чтоб её услышали все, обратилась к пионерам:       - Ну что же, предлагаю немного развлечься! Матвей хочет исполнить нам несколько песен. Если кто знает слова, пожалуйста, подпевайте. Матвей, можешь начинать.       Поблагодарив вожатую, Матвей устроился поудобней на бревне и начал играть на гитаре традиционную для ночных посиделок песню. Не узнать её было невозможно, но едва ли кто-то из пионеров мог знать эту песню, ведь написана она была в 1989 году, а я не мог точно сказать, в каком времени мы сейчас находимся. «Звезда по имени Солнце». Классика. Забавно будет, когда через несколько лет эти пионеры впервые услышат её из уст Цоя, и будут вспоминать Матвея. Забавный каламбурчик, не находите?       Все замерли и вслушались в мелодию и слова песни. Да, зрелище завораживающее, тем более зная талант Матвея. Даже я, человек, сотню раз слышавший эту песню и в исполнении Цоя, и в исполнении Матвея, заслушался – настолько хорошо он пел и играл. Было немного чудно́ наблюдать, как все разговоры прекратились, и на Матвея уставились несколько десятков глаз, даже Алиса и та развесила уши и с явным наслаждением слушала гитарную мелодию.       Славя сидела на другом конце костра, практически ровно напротив меня. Я периодически смотрел на неё, иногда ловил её взгляды на себе, но так и не решился подойти и сесть с ней. Не знаю, вроде бы не ребенок, да и особой застенчивостью никогда не отличался, но как только думал о Славе, так сердце начинало усиленно колотиться. Может, это и есть настоящая любовь? Чистая и искренняя, почти детская?       За этими размышлениями я не заметил, как снова оказался окутан сновидением. Мне ничего не снилось, даже мозг, казалось, продолжал работать, но ощущение реальности притупилось. Я парил где-то в небытие, наслаждаясь приятными ощущениями во всем теле. Покой. Да, вот что называется покоем.       И вновь меня грубо выдернули из этого блаженствующего состояния. Матвей пихнул меня локтем в бок и сунул гитару в руки.       - Слушай, Славон, я схожу отлить, ты пока сыграй тут что-нибудь, ок?       - Э, нет, я… - попытался было возразить я, но Матвея уже и след простыл.       Я повернулся к костру и обнаружил, что на меня смотрят все недавние зрители Матвея. Я хотел было объяснить им, что не собираюсь играть на гитаре, как вдруг наткнулся на взгляд Слави. В её глазах застыла надежда и какое-то детское любопытство. Она практически умоляюще смотрела на меня своими голубыми глазками, и я не выдержал.       - Лучше, чем Матвей, сыграть не получится, но попробую – ухмыльнулся я, перехватывая гитару поудобней.       Играл я не ахти как, да и вообще не любил это дело, но жизнь в деревне, где умение играть на гитаре является чуть ли не основным критерием уважаемости, заставило научиться исполнять пару песен. Я кинул еще один взгляд на Славю и вспомнил наш утренний разговор. Кажется, у меня есть одна подходящая песня…       Я положил руку на струны, и заиграли вступительные аккорды. Музыка полилась рекой.

Моя женщина служит у Бога крупье В казино "Мимолётный каприз", Где при входе у стражи висит на копье Моя никудышная жизнь. Я её по привычке оставил в залог, Получив за неё три гроша, И молюсь, чтобы мне хоть чуть-чуть повезло, Ведь это последний мой шанс. Светом потчуя тьму, стонет древняя боль, Шансы три к одному - красное, чёрное, ноль. Красное, чёрное, ноль. Моя женщина создана ради меня, Этот факт мной оценен вполне, Всё бы было прекрасно, но день ото дня Мы никак не сойдёмся в цене. И поэтому я снова ставлю на кон Свою жизнь, свою душу и плоть, Но за мною, увы, только мой Рубикон, А за нею стоит сам Господь. Светом потчуя тьму, стонет древняя боль, Шансы три к одному - красное, чёрное, ноль. Красное, чёрное, ноль. Моя женщина помнит, как плачет земля Под копытами бранных коней, И святые костры, и кресты на полях Во имя заоблачных дней. Ей во век не забыть, как куражился бес, Обольщая везением нас, И как гулко закрылись ворота небес, Когда я сыграл первый раз. Светом потчуя тьму, стонет древняя боль, Шансы три к одному - красное, чёрное, ноль. Красное, чёрное, ноль. Красное, чёрное, ноль.*

      Славя смотрела на меня, смущенно улыбаясь и поглаживая свою длинную пшеничного цвета косу. На щечках её выступил румянец, а бездонные голубые глаза поблескивали в свете костра. И в этот момент я понял, что попал в самую точку. Поразил Славю в самое сердце.       Матвей похлопал меня по плечу, отвлекая от мыслей о Славе, и шепнул на ухо:       - Отлично сыграл! Она твоя.       Забрав гитару, он вернулся на свое место, и музыкальный вечер продолжался. Только я уже не слышал музыки и не обращал внимания ни на что вокруг. Я неотрывным взглядом смотрел на Славю, а она на меня. Весь мир сузился лишь до нас двоих. Мы существовали друг для друга.       Вдруг Славя закинула косу, которую всё это время гладила, за спину и, многозначно улыбнувшись, встала со своего места. Она едва заметно кивнула мне и направилась прочь от костра в лес. Я поднялся с места и двинулся за ней. Несколько минут мы двигались поодаль друг от друга, я смотрел на её белую рубашку, выделяющуюся на фоне темного леса, и старался не отстать.       Наконец, Славя остановилась и прислонилась к дереву, закрыв глаза. Я приблизился к ней, смотря в детское нежное личико. Сейчас, в вечернем сумраке, она казалась мне лесной богиней, сошедшей со страниц древнегреческих мифов.       Её руки нежно обвились вокруг моей шеи. Она прильнула ко мне всем телом, и в следующую секунду мы слились в долгом и страстном поцелуе. Весь мир свернулся спиралью, растянулся в сотню раз и вдруг схлопнулся. Прошло не меньше нескольких минут, прежде чем мы, наконец, прервали наш поцелуй.       Прерывисто и тяжело дыша, я смотрел ей в глаза. Её лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, и я чувствовал её неровное дыхание.       - Слава - прошептала она       - Что?       - Я… люблю тебя       Я улыбнулся и только собрался ей ответить, как вдруг взгляд её скользнул куда-то за мою спину.       - О боже! – воскликнула она       Я в недоумении повернулся, и в следующее мгновенье раздался гулкий металлический лязг. Боль в правой части головы, чуть выше виска. Стремительно приближающаяся трава. Я ощущаю лицом сырую и холодную землю. Ничего не понимая, я пытаюсь встать, но снова падаю от болезненного удара в живот. В голове всё еще стоит гул, смешанный с металлическим звоном.       Я с трудом разлепляю глаза и вижу перед собой Коляна с железной трубой в руке. Он хватает Славю и заламывает ей руки за спиной. Что-то говорит. Я не слышу. Звон. Проклятый звон…       - …говорил тебе… …но ты всегда… …упрямым… … Слышишь?       - Колян… - еле выдавил из себя я       - Ты не верил мне. Ты боялся меня – продолжал кричать Колян, зажимая Славе рот рукой – Я хоть раз обманывал тебя? Я хоть раз не выполнял свое обещание?       - Нет – произнес я из последних сил       - Помнишь, я обещал тебе, что трахну Славю у тебя на глазах?       Я смотрел на него из полузакрытых век. Голова кружилась, будто меня загрузили в огромную центрифугу. Взгляд никак не мог правильно сфокусироваться.       - Я всегда тебя ненавидел – бросил мне напоследок Колян и принялся буквально сдирать со Слави одежду.       Я сжал зубы и застонал от собственного бессилия. Сигнал от мозга к конечностям доходил с какой-то бесконечной задержкой. Я едва мог пошевелиться, но не могло идти и речи о том, чтоб встать. Хотелось кричать, но даже этого я не мог сделать из-за подступавшей к горлу тошноты.       И в этот момент раздался чей-то голос неподалеку:       - Кто кричал?       В нескольких десятках метров от нас кто-то пробирался через кусты. Я попытался крикнуть, позвать на помощь, но у меня вышел лишь сдавленный стон.       - Славон? Славя? Вы здесь?       Это голос Матвея!       - Я точно слышал, как кто-то кричал! – раздался голос Электроника       Колян, тоже услышавший их приближение, тихо выругался и своей тяжелой ладонью ударил Славю по лицу. Тело девушки обмякло, и она упала точно в руки Коляну, который взвалил её на плечо и, кинув на меня полный ненависти взгляд, скрылся в ночном лесу.       Я проводил их взглядом, вновь тщетно пытаясь подняться. Всё кончено. Это… Это не может быть реальностью… Это сон! Но почему мне тогда так больно?       Рядом раздалось шуршание травы и чьи-то шаги.       - Славон? Славон! Он здесь, сюда!       Чьи-то руки подхватили меня и начали поднимать, из-за чего весь мир вокруг закружился в тысячу раз быстрее. Я неуклюже содрогнулся всем телом, и вдруг меня обильно вытошнило. Мир качнулся в последний раз и рухнул на меня всей своей массой, погребая мое жалкое тело…