Незаброшенный лагерь

      Пробуждение было тяжелым. Еще до того, как я успел обрести сознание, я уже почувствовал боль в голове. Ужасно болела правая часть затылка, будто там поселился маленький демон, стучащий кулачками прямо по мозгу. Стоит ли говорить, что ощущение не из приятных?       Спустя некоторое количество времени ко мне понемногу начало возвращаться чувство реальности. Постепенно я даже стал ощущать свое тело, лежащее на чем-то мягком. Вернулось обоняние. Я сквозь мутную пелену полусна ощутил немного резковатый запах… медикаментов? Да, похоже на то.       Наконец, ко мне вернулось зрение. Я распахнул веки и уставился в нависший надо мной достаточно низкий матово-белый потолок. Потолок. Запах медикаментов. Боль в голове. Всё встает на свои места.       Как я попал сюда? Может, упал и неудачно ударился головой? Или, может, мне попали по голове мячом на спортивной площадке или на пляже? Я не помню. Судя по яркому освещению в медпункте, за окном во всю сиял рассвет. Сколько я спал? Надо вспомнить.       Я помню, что вчера разговаривал со Славей. Рука. Я помню её нежные руки с гладкой бархатистой кожей. Я помню… вечер. Костер. Музыка. У меня в руках гитара. Потом… Я иду за Славей в темном лесу. Поцелуй. Я помню поцелуй, помню страстное прикосновение её губ и жар её тела, неровное взволнованное дыхание. Потом… пустота. Что же было дальше? Вспоминай, Славон! Вспоминай!       Неожиданное воспоминание пронзило меня, словно электрический разряд. Удар! Удар с правой стороны по голове, голос… Голос Коляна! О, Боже! Нет-нет-нет!       Я подорвался со своего места, но тут же ухватился за голову от резкой боли. С трудом разлепив глаза, я увидел медсестру, подскочившую со своего кресла.       - Лежи! Тебе нельзя вставать!       - Я должен! – вновь дернулся я       - У тебя сотрясение, пожалуйста, прекрати! – взмолилась Виолетта, и я несколько опешил.       Первый раз я видел её такой. Не было ни игривой улыбки, ни огонька в глазах, ни постоянной двусмысленности в словах. Она выглядела обеспокоенной и непривычно серьезной.       - Тебе вчера серьезно досталось, так что, прошу тебя, лежи и не двигайся.       - Вы не понимаете! – воскликнул я и всё-таки подорвался с кушетки – Славя! Где Славя!?       - Ляг, тебе надо восстановиться! У тебя сильное сотрясение, могут быть неприятные последствия!       - Где Славя!? – уже кричал я       Виолетта отвела взгляд и уставилась куда-то в пол       - Её никто не видел со вчерашнего вечера.       Нельзя было терять ни минуты! Не обращая внимания на увещевания медсестры, я выскочил из медпункта. Нужно срочно что-то делать! Я обязан спасти Славю! Она в опасности!       Я ринулся бежать в сторону домиков. Бежал, боясь остановиться. Бежал, зная, что времени оставалось совсем мало. Я и сам не заметил, как дошел до домиков, как встретил Матвея. Я что-то говорил ему, кричал, размахивал руками, но и сам не совсем отдавал себе отчет в своих действиях. В голове лишь назойливо пульсировала кровь, и я буквально слышал, как течет по венам кровь после каждого удара сердца. Тук-тук. Тук-тук.       - Славя! Мы должны бежать! – неистово кричал я - Прошло столько времени! Почему ты не отправился за ней?       - Я... я хотел, но одному мне с Коляном не справиться.       Я резко вспылил и толкнул его руками в грудь       - За ночь с ней могло произойти что угодно! Как же много времени потеряно!       - Сам подумай: если бы Колян хотел убить Славю, то какой ему смысл её похищать? Она жива, Славон! И сейчас мы её спасем. Вдвоем у нас шансов не в пример больше.       Я заскрипел зубами и нервно потоптался на месте. С Коляном надо кончать. Он зашел слишком далеко. Теперь я не отступлюсь, пока не всажу ему нож под ребра. Я вырву ему глаза, я отрежу ему голову, я вырежу ему сердце, я…       - Мне удалось за завтраком стащить из столовой нож – отвлек меня от мыслей Матвей       - Хорошо. Сегодня всё решится. Пообещай, что рука твоя не дрогнет!       - Обещаю – серьезно ответил он       - Тогда выдвигаемся!       - Но куда?       - Ему больше негде быть, кроме как в старом корпусе. Помнишь, он неплохо там обосновался.       - Значит, выдвигаемся! - решительно кивнул Матвей       Я ничего ему не ответил. Как там говорил Владимир Ильич? «Промедление смерти подобно»? Как же он был чертовски прав… Мой трофейный нож был всегда у меня в кармане. Я погладил рукоять, немного успокаивая разбушевавшееся сердце. Сегодня все решится… Сегодня я сделаю то, что уже давно следовало сделать… Сегодня справедливость восторжествует над беззаконием…       Этот лагерь… Пребывание здесь можно было бы назвать сказкой, если бы не Колян. Я готов был бы уже назвать это место раем, но в раю не могут безнаказанно разгуливать убийцы. Боже, как же далеко всё зашло… Кто бы мог подумать, что я возьму в руки нож и пойду убивать человека. Это… немыслимо… дико…       Но необходимо…       Я делаю благое дело… Я вершу справедливость… Я лучше… Я лучше, чем он… Колян не заслуживает жизни…       Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо… Ведь добро всегда побеждает зло? Добро побеждает. Хорошие парни мочат плохих парней. Так всегда в сказках. Мы ведь в сказке. Мы в книге, фильме, рассказе, игре – где угодно, но непременно с хорошим концом! Хэппи энд! Он ведь всегда… всегда добро побеждает зло. И все будут жить долго и счастливо, и умрут в один день… Ведь… я прав?       Высокие вершины лесных деревьев шумели где-то наверху, трава тихо шелестела под ногами, а тоненькие веточки ломались от малейшего прикосновения. Мы с Матвеем молча пробирались по лесу в сторону старого заброшенного корпуса. Волнение мое всё нарастало и нарастало. Я готов был сорваться на бег, но Матвей останавливал меня, приговаривая:       - На горячую голову туда лучше не соваться. Поверь, Славон, если он не убил её за ночь, то не убьет и сейчас. Не пори горячку.       В ответ я лишь скрипел зубами, но был вынужден согласиться с холодной рассудительностью Матвея. Я постарался отвлечься от плохих мыслей, но как возможно от них отвлечься, если безумный маньяк похитил твою девушку, и теперь ты с ножом в руке идешь его убивать?       Я зол. Мне страшно. Я волнуюсь.       Я очень зол. Мне очень страшно. Я очень волнуюсь.       Вдруг спереди из-за очередных кустов показались очертания ветхого деревянного здания старого корпуса. Я испытал двоякое чувство: с одной стороны, я был рад, что наконец-то мы дошли, и скоро всё это завершиться, но с другой стороны я боялся встречи с Коляном. Так, наверное, боялись древние люди, выходя с копьем на охоту, никогда не зная, вернутся ли они домой.       Кусты расступились в сторону, и мы с Матвеем оказались на открытой полянке, некогда служившей деткой площадкой, где находились горки, качели и карусели. Ничего не изменилось здесь с того раза, когда мы впервые пришли сюда на встречу с Коляном. Тогда еще мирную встречу.       Прежде, чем я сделал первый шаг в сторону здания, Матвей положил мне руку на плечо.       - Всё будет хорошо, Славон. Помнишь, как в детстве мы представляли, что мы герои, сражающиеся против плохих парней? Теперь тебе выпала возможность самому оказаться в той ситуации, которую мы часто воображали. Давай просто зайдем туда, убьем этого ублюдка и спасем Славю. Всё просто.       - Мне страшно, Матвей – не знаю почему, сказал я       - Мне тоже       Он убрал руку с моего плеча и сделал первый шаг. Я последовал за ним. Мы вышли на детскую площадку с заржавевшими каруселями и двинулись в сторону входа в здание старого корпуса. Я глянул на черные провалы окон, но никого не увидел, хотя чувство, что за мной непрерывно наблюдают, сохранилось. Сердце гулко билось в груди, и я чувствовал, как стучало в ушах ему в такт.       Вдох-выдох. Успокойся, Славя жива. Всё будет хорошо.       Я покрепче сжал рукоять ножа и прикусил губу. Сейчас всё кончится. Ну, Колян, я иду. Ты зашел слишком далеко. Ты обезумел.       Я легонько толкнул входную дверь и вошел внутрь полутемного помещения. Несмотря на солнечный день за окном, в самом здании было достаточно темно. Войдя, я остановился и огляделся по сторонам. Пусто. Жутко. Страшно. Облезлые деревянные стены навевали тоску, как это всегда бывает с заброшками. Гуляющий по помещению ветер тихонько завывал, как неведомый зверь, нагнетая и без того жуткую атмосферу.       - Второй этаж – шепнул мне Матвей       Я кивнул и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Половица под ногами печально скрипнула, нарушая гробовую тишину, которую не прерывали даже звуки с улицы. Не раздавалось ставших уже привычными трелей сверчков, стрекота кузнечиков или пения птиц. Ничего. Только тоскливый скрип половицы и протяжное заунывное пение ветра.       Я ступил на первую ступеньку, и та тоже скрипнула, будто в ответ своей подруге-половице. Я поджал губы и стиснул руки в кулаки, решаясь. Бесконечно продолжаться этот томительный подъем не может. Скорее всего, Колян уже знает, что мы в здании, поэтому скрываться смысла нет. Хватит уже оттягивать неизбежность.       Я сделал последний вдох и ринулся вверх по лестнице, сжимая нож в руке, готовый в любой момент атаковать. Лестничный пролет, еще один, коридор. Я взглядом ищу ту комнату, в которой в прошлый раз мы вели переговоры с Коляном. Ударом ноги выбиваю хлипкую панельную дверь и врываюсь в комнату.       - Долго же тебя пришлось ждать, Славон. Ну, ничего, мы неплохо провели это время…       В дальнем конце комнаты стоял Колян и крутил в руке огромный нож для разделки мяса, украденный, вероятно, из столовой. На стуле рядом с ним сидела Славя. Рубашка её была разорвана, юбка задрана вверх. Волосы растрепались, а глаза полны слез. В душе моей вскипела ненависть. Я повел ножом в воздухе.       - Отойди от неё, Колян.       В этот момент в комнату забежал Матвей и, увидев Славю, тоже выставил вперед нож.       - О, я гляжу, вас здесь двое – усмехнулся своей извечной ухмылкой Колян       - Отойди от Слави, - повторил я       - У-у, ты так ничего и не понял, Славон. Ну ничего, у тебя для этого будет еще целая вечность. Мы застряли здесь. Я опять виделся с тем таинственным пионером, который, как и мы, попал сюда из будущего. Он мне все рассказал. О том, что было и о том, что будет. Я убью тебя, Славон, но на следующем витке ты вновь оживешь. Я ведь уже убил тебя, помнишь? Когда мы только попали сюда. Но ты возродился. И как до тебя только до сих пор не дошло?       - Всё не может быть так!       - Может, Славон. Тот пионер прожил здесь уже, по его словам, несколько десятков витков. Ничего не меняется. Отсюда нельзя выбраться. Но это не так уж и плохо…       - Должен быть выход!       - Мы уже говорили на эту тему. Мне не нужен выход. Это мой мир! И теперь я устанавливаю здесь правила!       - Ты сумасшедший!       - Зато я свободен. И волен делать, что хочу. Например, это.       С этими словами он отвел нож в сторону и вдруг резко вогнал его по самую рукоять в горло Слави. На секунду в комнате воцарилось абсолютное молчание. Из уголка рта Слави тонкой струйкой потекла кровь, капая на расстегнутую рубашку. Демонстративно медленно Колян вытащил из её шеи нож. В горле Слави в последний раз гулко булькнула кровь, и она начала медленно заваливаться на бок.       - НЕЕЕЕЕЕЕТ!       Забыв обо всем, я ринулся вперед, целясь ножом Коляну в сердце. В груди у меня полыхало, бешено ревело сердце, от внезапного прилива адреналина в глазах поплыло, но в следующую секунду мир вокруг стал четче в сотни раз, замедляясь до невозможности. Я медленно-медленно летел в сторону Коляна, едва касаясь ногами пола.       Я готов убивать. Я вырежу ему сердце и скормлю собакам! Я еще никогда не испытывал столько ненависти. Этот ублюдок не должен жить! Я его убью, зарежу, уничтожу!       Ненависть застлала глаза, покрывая весь мир полупрозрачной пленкой, сквозь которую я видел только мою цель – стоящего с окровавленным ножом в руке Коляна. Он криво усмехнулся, и сделал шаг в сторону, ровно в тот момент, когда лезвие моего ножа должно было рассечь ему плоть. Резким движением, он сжал мне запястье, и я взвыл от боли. Нож сам вывалился из моих рук и звонко ударился о деревянные половицы.       Вывернув мне руку, Колян замахнулся своим мясницким ножом. Выгибаюсь всем телом, чудом избегая контакта с лезвием, лишь только слышу, как трещит моя рубашка. Смерть снова пронеслась мимо, лишь обдав меня своим холодным дыханием.       Матвей, только сейчас пришедший в себя, ринулся мне на помощь. Поняв, что очень уязвим для атаки, Колян с силой отбрасывает меня в сторону и встает лицом к Матвею, готовясь защищаться. Две фигуры сливаются в одну. Я не успеваю сообразить, что происходит, лишь чувствую тупую боль в голове от удара о стену. Не обращаю на неё никакого внимания. Это сейчас не важно.       Колян с Матвеем сцепились в ближнем бою, выронив свои ножи. Беспрестанно наносят друг по другу беспорядочные удары, но, ясное дело, удары Коляна гораздо болезненнее. Надо помочь! Я поднимаюсь с пола и ищу взглядом свое оружие.       Колян с Матвеем отделились друг от друга, и между ними возникла дистанция в один метр. Пользуясь неожиданной возможностью, Матвей резко наклоняется и хватает нож, но не успевает выпрямиться. Колян внезапно бросается на него и берет за грудки. Тащит к окну. Я тянусь за ножом, но неожиданная боль в голове на мгновенье выбивает меня из реальности. Секундной заминки Коляну хватило, чтобы дотащить Матвея до окна и, с силой толкнув, выбросить со второго этажа.       Я вскакиваю с места и, пока Колян стоит ко мне спиной, мчусь к нему. Почуяв опасность, он резко подныривает в сторону. Опять промах. И вот, мы уже стоим друг напротив друга. Я с ножом, а он безоружный.       - Деретесь, как девчонки. Даже Славя сопротивлялась лучше, пока я её трахал.       Новый порыв бешенства накаляет меня до предела. Я дергаюсь вперед, беспорядочно махая ножом и стараясь попасть по Коляну. Он же с довольной ухмылкой отступает назад, на то же место, где и стоял до начала драки. Я делаю рывок вперед, но вдруг Колян хватает одной рукой спинку стула и, дернув, бьет меня им.       Раздается сухой треск древесины, и голову мою наполняет невыносимая боль. Меня отбрасывает на несколько метров в сторону. Краем глаза я лишь успеваю заметить отлетающий в угол комнаты нож. Падение. Кости стонут, как в наковальне, голова отказывается соображать. По лицу течет струйка крови.       Раздаются неторопливые тяжелые шаги где-то уже совсем близко.       - Знаешь, что самое приятное? – слышу я голос Коляна – Я тебя убью, а в новом витке ты снова будешь жить. И я вновь тебя убью. Я буду убивать тебя снова и снова. Каждую, мать её, неделю. И когда-нибудь ты меня поймешь и сам станешь таким. Знаешь, тот таинственный пионер сказал одну замечательную фразу: «Здесь безумцы становятся нормальными, а нормальные сходят с ума. И наоборот»       - Иди… к черту – еле выдавливаю я       На моей шее смыкаются огромные грубые руки.       - Ничему тебя жизнь не учит… Ну ничего. Ты меня еще поймешь.       Я беззвучно открываю рот в тщетной попытке поймать хоть капельку воздуха.       - Прощай, Славон… Я всегда тебя ненавидел.       Горло начинает нещадно болеть от сомкнутых на ней пальцев. Я шарю руками вокруг в надежде найти хоть что-нибудь, что могло бы мне помочь освободиться из тесных объятий смерти. Пусто. Лишь шероховатые и облезлые деревянные половицы.       В глазах темнеет. От недостатка воздуха по голове растекается туман, манящий меня спасительным забытьем. Слепо нащупываю руками лицо Коляна и из последних сил пытаюсь сжать ему глаза. Нет. Я слишком слаб. В последней отчаянной попытке, хватаюсь за его огромные мощные руки, но бесполезно. Я чувствую, что вот-вот последние остатки сознания покинут меня. Вот так все и закончится…       Я отпускаю его руки и чувствую расслабление по всему телу. Не могу больше сопротивляться. Вот она – смерть.       И в этот момент в меня бьет целый фонтан чего-то теплого и густого. В следующее мгновение я вдруг ощущаю, как меня, будто покрывалом, накрывает что-то невероятно тяжелое. Кольцо, сомкнутое на шее, разжимается, снова даруя мне возможность дышать. Я жадно хватаю ртом воздух, отмечая про себя, с какой болью сжимаются и разжимаются легкие. Несмотря на то, что я наконец снова могу дышать, чувство сомкнутого кольца на шее никуда не пропадает, хоть и чувствуется не так сильно. Я захожусь тяжелым хриплым кашлем и долго не могу остановиться.       Наконец, черный туман вокруг расползается, и ко мне возвращается способность видеть. Надо мной склонился Матвей, на лице его ясно читается беспокойство.       - Ты в порядке?       Вместо ответа я снова захожусь кашлем.       - Давай я тебе помогу       Напрягшись, он стягивает с меня бездыханное тело Коляна. Дышать сразу становиться легче. Я успеваю заметить тонкий длинный порез на шее Коляна от уха до уха, из которого все еще хлещет кровь. Он уже не дышит. И вряд ли когда-нибудь сможет.       - Спа… кхе-кхе… сп… кхе… сибо…       Матвей ничего не ответил. Он привалился спиной к стене и закрыл глаза. Тяжело вздохнул. Затем вдруг скривился от боли и поднес к лицу левую руку. Я увидел, что рука его вывернута под неестественным углом в районе запястья.       - Ты как? – Потирая все еще болящее горло, спрашиваю я       - Больно, мать её… Аргх…       Взгляд мой скользнул за его спину в дальний конец комнаты, где в луже крови лежало тело высокой блондинки с двумя длинными косами. Славя! Забыв о боли в горле, хриплом дыхании и беспрестанном кашле, я бросился к ней. Оказавшись рядом, я грохнулся на колени и схватил бездыханное тело руками, пачкаясь кровью, все еще текущей из раны в её шее.       - Славя! Славя, ты слышишь меня!? – кричал я       Она не отвечала. Я тряс её за плечи, чем вызывал еще более обильное кровотечение       - Славя проснись! Вставай!       Лишь глаза с навечно застывшим в них страхом смотрели на меня с какой-то отрешенностью. Ничего не выражающие зрачки, без капли жизни.       К горлу подкатил ком. Я крепко схватил Славю и прижал к себе, гладя по слипшимся от крови волосам.       - Пожалуйста, не умирай, Славя!       Вновь нет ответа. Кожа её похолодела и начала заметно бледнеть. Из глаз моих потекли слезы. Я прислонился к стене спиной и уложил у себя на руках Славю. Покачиваясь из стороны в сторону, я смотрел в её пустые глаза в надежде увидеть хоть маленькую искорку жизни.       - Ты не можешь умереть! Так не бывает! У этой истории не может быть плохого конца! – кричал я сквозь слезы, и голос мой то и дело срывался – Так не может быть! Вставай, Славя! Вставай!       - Славон! – раздался голос Матвея – Славон, она мертва!       - НЕТ! Она сейчас проснется! Подожди!       Я снова принялся трясти Славю за плечи       - Она жива! Я знаю это! Сейчас она проснется!       - Славон!       Жесткая и болезненная оплеуха обожгла лицо, возвращая меня к реальности.       - Я понимаю, каково тебе, но она мертва       Я больше не мог сдерживаться и, подняв голову к небу, завыл не по-человечьи. Это был вопль отчаяния, звериный вопль, в котором не осталось ничего человеческого.       В сознание я пришел через несколько минут. Морок пропал так же внезапно, как и появился. Я чувствовал себя пустым, абсолютно истощенным до последней капли. Я сидел, облокотившись на стену, и смотрел пустым взглядом в потолок. Окровавленное тело Слави лежало у меня на коленях. Я с головы до ног был в крови. Крови Коляна и Слави. В чужой крови.       - Славон… - раздается тихий голос Матвея       - Что?.. – без какого-либо участия отвечаю я       - Надо идти       - Надо...       Раздается шевеление где-то неподалеку. Я нехотя перевожу взгляд ниже и вижу Матвея, пытающегося перевернуть тело Коляна       - Что ты делаешь?       - Не можем же мы его здесь оставить!       - Можем – жестко говорю я и опускаю взгляд – А вот Славю оставить не можем.       Превозмогая какую-то вселенскую усталость, навалившуюся разом на меня, я поднимаюсь и беру на руки Славю. Смотрю в её голубые, но уже подернутые белесой пленкой, глаза. Ничего не шелохнулось в моей груди. Мне стало всё равно. Мне не было дело ни до чего. Я устал. Меня одолела такая апатия, что ничего уже в мире не смогло бы меня удивить или порадовать. Даже какую-нибудь мало-мальски эмоцию из меня тебе нельзя было вытащить. Я чувствовал это.       Я молча прошел мимо Матвея, даже не взглянув в его сторону. Медленно и аккуратно, чтобы не уронить Славю, спускаюсь по лестнице в темный холл первого этажа. На улице светло и жизнерадостно, цветут цветы и поют птички. Весь мир как будто не заметил, как ушла из жизни замечательная девушка с пшеничными волосами и бездонными голубыми глазами. А вместе с ней ушел и я.       В литературе есть прием, когда окружающий персонажа мир изменяется в соответствии с его внутренним миром. Но это всё пустое. Погиб Колян, погибла Славя, погиб и я. Но мир живет, мир радуется, миру нет никакого дела до жалких людишек, которые тысячами ложатся в дубовые гробы ежедневно.       Я нес на руках окровавленное тело лучшей девушки на земле. Я шагал скользкими от крови ботинками по траве, боясь поскользнуться и уронить это сокровище. Сокровище, навеки теперь уже ушедшее в прошлое.       Мы шли молча. Миновали поляну, миновали лес, и вот уже за кустами стали видны первые домики пионерлагеря. Никого не было видно, лишь мы с Матвеем продолжали нашу молчаливую траурную церемонию. Не знаю почему, но ноги сами вели меня в самый центр лагеря – на главную площадь.       Пусть этот проклятый лагерь увидит, до чего всё дошло. Пусть этот тайный кукловод, чьей милостью мы оказались здесь, наконец, взглянет на плоды своего адского спектакля!       Улица закончилась, и впереди простерлась площадь с каменной статуей Генды. На площади было много народу, практически все пионеры. Кажется, была всеобщая линейка. Я не замедлил шага, все так же размеренно и спокойно неся тело Слави на своих руках.       Заметив меня, пионеры начали по одному поворачивать в нашу сторону головы. Спустя уже несколько секунд сотни глаз неотрывно следили за каждым моим движением. Я встал в самом центре площади, оглядел стоящих вокруг пионеров и ощутил вскипающую в душе злобу. Злобу на этих кукол, смеющих называть себя людьми, злобу на этот лагерь, откуда невозможно выбраться, злобу на того ублюдка, чьей волей мы оказались здесь, и злобу на свою жизнь, изуродованную и втоптанную в грязь.       Я вытянул руки вперед, как бы показывая всем окружающим мертвую Славю.       - Теперь вы довольны!?..