Незаброшенный лагерь

      - Ну, Славон, за тебя! — произнес Матвей, поднимая в руке уже полупустую бутылку пива.       Еще секунда, и он надолго присосался к горлышку. Мы не заставили себя долго ждать, тоже отхлебывая каждый из своей бутылки родной «Балтики». Мотнув головой и довольно крякнув, Матвей вновь поднял на меня свои добрые голубые глаза, пьяно блеснувшие в тусклом свете пламени костра.       — Я ведь помню, когда ты впервые приехал в нашу деревню! Это было… года четыре назад! Нам было лет по тринадцать, так?       — Двенадцать — поправил его я       — Тем более! — отчего-то радостно воскликнул Матвей — Я помню, как ты впервые подошел ко мне! «Можно я с вами буду гулять, ребята?» — произнес он тоном, каким обычно хотят обидеть. Но я знал, что Матвей никоим образом не хотел меня задеть, просто слегка перебрал с алкоголем — Щупленький, с дебильно зализанной челкой, в синей футболке с Человеком Пауком! С Человеком Пауком, вы слышите?       И он залился громким хохотом, закинув голову назад и сотрясаясь всем телом.       — Мне было двенадцать — резонно возразил я, однако на Матвея это не подействовало       — Человек Паук! Футболка! Ахаха — не унимался он       Я знал, что он не хотел меня обидеть, однако от его слов мне стало немного неприятно       — Ладно, братан, не обижайся — примирительно подняв руки, сказал Матвей — Так к чему это я? А. Увидел я тебя тогда, в первый раз, и подумал: «Этот парень ничего не добьется! Ему не выжить здесь!». И знаете что? — он заговорщицки понизил голос, а затем резко воскликнул — Я ошибался! Я, мать его, ошибался! Прошло четыре года, точнее сказать, четыре лета, но я с полной уверенностью, от чистого сердца могу назвать Славона своим братом! К чему я это всё: просто хочу, чтоб ты знал, Славон, что, несмотря на то, что ты приезжаешь в нашу деревню только летом и что ты, по сути, парень городской, здесь тебя всегда ждем мы, твои братья!       Он закончил свою речь и, положив мне руку на плечо, вновь принялся вливать в себя уже второй литр пива. Я улыбнулся. Матвей явно немного перебрал сегодня с алкоголем, отчего его пробило на сантименты. Пробило Матвея, но только не Коляна.       Колян, широколобый боров с отвратительными манерами и несносным характером, сидел напротив меня, хмуро сдвинув брови. Он был старше нас на два года и был, вроде как, главный, ну то есть неформальный лидер. Конечно, не за его лидерские качества или харизму, а за два увесистых кулака и не менее увесистых ботинка, с помощью которых Колян в прямом смысле «сколотил» себе авторитет в деревне. С его мнением приходилось считаться, а порой и слепо подчиняться. Из-за него у меня было уже два привода в местное отделение полиции, благо, что участковый работал спустя рукава, и договориться с ним было нетрудно. Правда, от родителей потом влетело, но это пустяки. Главное, что уголовное дело не завели, хотя было за что…       В общем, Колян был далеко не самым лучшим типом, с которым мне доводилось общаться, а вот общаться было необходимо. Ведь Колян был другом детства Матвея, они ходили в один детский сад и школу, что неудивительно, учитывая, что они живут в одном селе. В общем, дружба их была завязана и скреплена нерушимыми узами еще задолго до моего появления.       А с Матвеем я дружил. С самого первого дня, как впервые с родителями посетил новый деревенский дом, доставшийся нам в наследство от покойного дедушки. В тот день родители были слишком заняты вопросами переезда, так что меня просто отправили «погулять на улице». Деревня-село была достаточно большая, а значит, здесь проживало большое количество народу. Множество представителей, так сказать, низших слоев населения. Кто знает, чем могла закончиться бесцельная прогулка двенадцатилетнего мальчика по незнакомым улицам, но, благо, мне довелось наткнуться не на шайку хулиганов, а на улыбающегося, с добрыми голубыми глазами паренька. Это сейчас Матвей отрастил волосы, которые почти достают ему до плеч, а тогда, в первый день нашего знакомства, его темные короткие волосы были аккуратно причесаны. Он смерил меня оценивающим взглядом, однако в глазах его не было враждебности, а лишь немного настороженная доброжелательность.       Тогда я нашел в себе силы подойти к нему. Именно так, с того первого дня и началась наша крепкая дружба. Дружба не только на словах, но и на деле, испытанная временем, потом и, не побоюсь этого сказать, кровью. Он был тем, кого я смел называть своим лучшим другом. Единственным.       Как я уже говорил, Матвей с детства знал Коляна, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как влиться в их компанию. К сожалению, с Коляном у нас не заладились отношения как-то сразу. Нахальный, беспринципный, невоспитанный, он всегда вызывал у меня отвращение. Но деваться было некуда. Матвей старался не замечать наших разногласий и постоянно пытался сплотить нас, но всё без толку. Колян никогда не упускал возможности подколоть меня, обидеть или даже стукнуть разок. Я старался не реагировать на него и лишний раз не провоцировать, но, чем взрослее я становился, тем острей вставал между нами конфликт. Словесные перепалки случались всё чаще, и, бывало, дело доходило и до драки.       Вот и сейчас, недовольно хмуря брови, Колян буравил меня взглядом. Я поднял на него глаза, ожидая вот-вот услышать очередную шутку в свой адрес или чего похуже, однако Колян лишь вяло махнул бутылкой и буркнул:       — С днюхой, Славон.       Я благодарно кивнул и сделал глоток из бутылки. Спасибо, хоть сегодня, в день моего семнадцатилетия, Колян решил лишний раз не препираться и повести себя, как нормальный человек.       Но мы были здесь не втроем, нет. Едва не забыл упомянуть четвертого парня, сидевшего по левую руку от Коляна, изредка потягивая всё еще первую бутылку «Балтики», в то время, когда мы выпили уже по две-три. Звали этого парня Ваня, но мы называем его Жмур.       Долго задерживаться на нем я не буду, ибо жизнь его не столь интересна, чтобы посвящать ей даже самый маленький абзац. Ваня был самым младшим из нас, на год моложе меня, следовательно, ему было шестнадцать. Судьбе его позавидовать было невозможно. Невысокий, худенький, неказистый он представлял из себя забитого и измученного судьбой подростка. Отпор никому он дать не мог, поэтому с раннего детства все шишки на улице валились на него. Не было, наверное, ни одного деревенского пацана, который бы хоть раз в жизни не поиздевался над бедным Ваней. Так продолжалось некоторое время, пока однажды, по какой-то шутке судьбы, Ваню не заметил Колян. По неизвестным никому причинам, ведомый какими-то своими мотивами, Колян взял под свою опеку Ивана. Он постоянно брал его с собой, таская повсюду, будто собственного питомца. Обращался Колян с Ваней тоже не самым лучшим образом, но, было видно, что матерый бугай в некоторой степени даже был привязан к этому щуплому парнишке. С тех пор Ваня всегда и везде хвостом носился за Коляном, боясь, видимо, хоть на пару шагов отстать от него. Прозвище Жмур мы ему дали, когда однажды во время крупного уличного мордобоя «улица на улицу» он просто упал на землю и притворился мертвым. Битву ту мы, конечно, выиграли, но Ване еще долго доставалось потом от всех нас.       Вот такой скромной компанией в четыре человека мы сидели вокруг небольшого разведенного костра.       — Чё молчите-то, партизаны? — первым нарушил молчание Матвей       — Да о чем говорить-то? — вяло пожал плечами я       — Да о чем угодно! Я вот вчера фильм посмотрел! Классный такой!       — Ну и какой же? — практически без интереса ответил я, чисто, чтоб поддержать разговор       — "День Сурка" называется! Слышали про такой?       — М-м, я смотрел! — протянул я, немного оживившись       — Про что там? — скучающим голосом поинтересовался Колян.       Надо же, я удивлен, что он тоже решил присоединиться к разговору       — Там, короче, мужик один и тот же день много-много раз переживал! Ну, знаешь, типа делал, что хочет, а наутро снова день заново       — Прям так-таки заново? — удивленно спросил Колян       — Именно! — воскликнул Матвей — Прикинь! Вообще безнаказанно!       — Ха, это да…       — А что б ты делал, если бы вдруг попал в такой вот День Сурка?       — Как будто ты не знаешь! — улыбнувшись, воскликнул Колян — Натягивал бы всех телок, конечно!       — Ха, могло ли быть иначе — усмехнулся я       — А вот ты, ты бы что делал? — оживленно поинтересовался Матвей       — Ну… сложно сказать… Конечно, не без… ну ты понял — я кивнул в сторону Коляна и тот довольно улыбнулся       — А ты не такой уж и потерянный, Славон! — одобрительно кивнул он и я засмеялся       — И на том спасибо       Мда, алкоголь, пожалуй, действительно творил чудеса. Сближает людей, черт возьми!       — Ладно, ну что, все допили? — весело спросил Матвей, отбрасывая куда-то в сторону уже третью опустошенную им бутылку       Я сделал несколько больших глотков, тоже окончательно расправляясь с остатками «Балтики». Колян тем временем швырнул свою бутылку куда-то за спину, где она с гулким стуком ударилась об стену и покатилась по полу. Жмур же аккуратно поставил так и не допитую бутылку на пол и тоже поднялся на ноги, однако, в отличие от Коляна, по вполне ясным причинам, нисколечко не пошатывался.       — Ну что, пошли? — задорно спросил Матвей, пьяно улыбаясь       — Куда? — не понял я       — Осматривать лагерь! Мы зря, что ли, тащились черт знает сколько до этой заброшки? Бухнуть бухнули, отметить день рождения отметили. Но сделать это мы могли бы и в деревне, а раз уж мы здесь, то извольте прогуляться по лагерю!       — Это была твоя идея отметить день рождение тут — мой язык немного заплетался, всё-таки полтора литра пива, выпитых практически натощак, давали о себе знать.       — Только не говори, что это была плохая идея! — махнул рукой Матвей. Его язык заплетался еще больше, чем у меня.       — Нет, но… Пошли, короч!       Вступать в какую бы то ни было дискуссию, мне сейчас нисколечко не прельщало. Воодушевленно взмахнув головой, Матвей походкой моряка направился в противоположную от костра сторону. Мы неуверенно двинулись за ним. Свет от костра переставал освещать что бы то ни было уже спустя несколько метров, так что пришлось достать ручные фонарики. По потрескавшемуся асфальту, наклонившимся столбам и облупленной краске невысоких домиков забегали и засуетились синие круги света, излучаемые фонарями.       То и дело поваленное или покосившееся дерево бросало жуткие тени, похожие на всех демонов Преисподней. Порой по спине пробегали предательские мурашки, и прошибал холодный пот. Вид развалившегося и заброшенного детского пионерлагеря наводил почти осязаемый ужас. Ни три выпитых бутылки пива, ни наличие четырех фонариков не спасало от настойчиво забиравшихся в голову дурацких мыслей. Вот-вот из разрушенного домика выйдет призрак неупокоенного пионера, или вот-вот зазвучит из давно проржавевших и прогнивших динамиков, висящих на вершине столбов, мелодия, извещающая всех пионеров, что завтрак готов.       Шли мы молча, напряженно вглядываясь в пустые глазницы выбитых окон невысоких домиков. Жмур ежился от страха, Колян нервно осматривался по сторонам, беспрерывно водя фонариком из стороны в сторону. Даже Матвей, несколько минут назад бодро подбивавший нас совершить ночную экскурсию по лагерю, сейчас приуменьшил свой пыл, тоже напряженным взглядом обводя пространство вокруг.       Наконец, мы вышли на широкую площадь. Здесь стоял с десяток потрескавшихся от времени лавочек. Асфальт под ногами в некоторых местах был поломан, будто неведомая сила буквально разрывала его изнутри. Я повел фонариком в сторону, осматриваясь, как вдруг свет фонаря резко скользнул куда-то вверх, вырывая из тьмы силуэт огромной статуи. Я чуть было не подпрыгнул на месте, лишь в последний момент удержав эмоции при себе, а бешено колотящееся сердце в груди.       Сверху вниз из-под каменных очков на меня смотрел здоровенный мужчина, одетый, по-видимому, в пиджак. Я повел фонариком ниже, освещая постамент, на котором стояла статуя. Весь пьедестал был исписан различными незамысловатыми письменами, оставленными, по-видимому, еще пещерными людьми. Или местными деревенскими пацанами, которые, стоит признать, далеко в эволюции от неандертальцев не ушли.       Большими буквами на постаменте были высечены буквы: «ГЕНДА», однако, какой-то остроумный шутник справа черным маркером приписал «ЛЬФ». Я прыснул в кулачок.       Правая рука статуи непринужденно была опущена вниз, а вот левая поправляла очки, почти точно так же, как моя мама, когда собирается ругаться. От этой ассоциации мне одновременно стало смешно и страшно. Мда, мама вряд ли будет рада, когда под утро я вернусь домой с жутким похмельем. Может, не стоит ждать утра? Отправиться прямо сейчас домой? Они спят, может, мне удастся даже незаметно проскочить в комнату!       — О чем думаешь? — подошел слева Матвей закидывая мне на плечо руку. Качало его, честно признать, словно на палубе корабля.       — Да вот думаю… Ладно, забей — я отмахнулся. Не хватало еще, чтоб пацаны подумали, будто я боюсь       — Давай колись, о чем думу думаешь?       — Ну, мы, вроде как, день рождение отметили, пиво всё выпили. Может и домой пора? — прозвучало как-то неуверенно       — Ха-ха! Куда это ты собрался в таком состоянии?       — В каком состоянии? — не понял я       Вместо ответа Матвей слабо подтолкнул меня в плечо. К сожалению, даже такого слабого толчка хватило, чтоб я проиграл физике борьбу с гравитацией и неуклюже плюхнулся на пыльный асфальт, будто мое тело в раз сменило центр тяжести.       — И куда же ты собрался? — еще раз весело спросил Матвей       — Хорошо, и что же ты предлагаешь? — спросил я, пытаясь взять реванш и поднимаясь на ноги       — Это же лагерь! Пускай заброшенный, но всё же! Сейчас завалимся в какой-нибудь домик, там кровати, я уверен, до сих пор сохранились!       — Спать? Здесь?       Он поднял на меня чистые голубые глаза, сверкающие в свете ручных фонариков, и улыбнулся       — У тебя есть варианты?       Я вздохнул. Спать на пыльных ветхих кроватях, заброшенных черт знает сколько… Сомнительное удовольствие. Хотя, честно признаться, выпитый алкоголь перешел к последней стадии порабощения моего организма, настойчиво требуя, чтобы я ложился спать. «Спааать. Спаааать» — гудел в голове голос то ли мой, то ли еще чей-то. Стоит отметить, что голос этот был на удивление убедительным, потому что веки как-то сами поползли вниз.       — У-у-у, братец, да ты ж в брабодам! — воскликнул Матвей, подхватывая меня под локоть и тоже заваливаясь на бок.       Мы уперлись друг в друга, не давая ни мне, ни ему упасть       — Спокойно! — решительно заявил Матвей и, пошатнувшись, всё-таки привел себя в нормальное состояние относительно земли.       У меня это получилось, я уверен, не хуже. По крайней мере, асфальт я всё-таки ощущал ногами, а не лицом, что не могло не радовать! Как-то разом исчезли все заботящие меня мысли о приведениях и монстрах, скрывающихся в каждой тени. Всё, что сейчас меня волновало — это сон, который был для меня сейчас желанней всего на свете. Я был готов приземлиться хоть прямо на землю, но в голове прозвучали недавние слова Матвея: «…там кровати, я уверен, до сих пор сохранились!»       Сохранились они или нет, меня это даже как-то перестало беспокоить. Главное, что это были кровати, а само это слово сейчас вызывало во мне самые-самые теплые чувства.       — Так-так-так! — воскликнул Матвей — Наш именинничек, кажись, совсем потерялся! Я говорил, три бутылки слишком много для него! Колясик, что стоишь, давай сюда, потащили его!       Спустя несколько секунд меня уже подхватили четыре чьих-то руки. В голове мелькнула мысль, что меня схватил какой-то четверорукий демон, а, может, и сам индусский Вишну! Впрочем, эта мысль отчего-то показалась мне не особо интересной.       Ого, а пиво-то оказалось не простое, а золотое, как в народе говорят, «паленое». Что-то меня совсем понесло. Или просто кто-то не умеет пить…       Однако четыре чьих-то руки и не думали меня отпускать, хотя это было совсем для меня не важно. Какая разница, кто схватил тебя, демон или индусский бог, главное — что он вызвался добровольно проводить тебя до уютной постельки! И совершенно бесплатно! А точно ли бесплатно? Индусские боги берут деньги за доставку до кровати? Не знаю. Надо будет спросить. Но позже… Позже… Когда просплюсь…