Детский взгляд

Женщина с короткой прической осторожно кралась по незнакомым светлым коридорам, то и дело оглядываясь через плечо. Несмотря на «стерильную» атмосферу особняка, она ощущала себя словно в дыре, полной змей и крыс. Впрочем, ее мысли вполне соответствовали действительности, пусть и не столь буквально. Эри подходила к каждой двери, встречающейся на ее пути, и пыталась вслушаться в то, что происходило за ней, но, пройдя большую часть отведенной ей для поисков территории, почти отчаялась отыскать старую знакомую и ее маленького сына. Бывший дилер обеспокоено осматривалась, готовясь принять тот факт, что в этом крыле дома никого нет, как внезапно из комнаты позади раздался громкий крик. Знакомый голос из-за толстой двери взывал о помощи, будто знал, что его ищут. Эри, не медля, подбежала к двери, ничем не отличающейся от всех прочих и приложила ухо к ней, слушая запертого внутри человека:       — Кто-нибудь, выпустите нас отсюда! Вам не надоело играть в эти игры? Это жестоко! — Взывал девчачий голос в комнате, а сама она отчаянно била по двери со своей стороны. Дилер взглядом отыскала электронный замок, закрепленный на стене, и ругнулась про себя, пытаясь придумать, чем можно обмануть его. Она вывернула свои карманы, высыпая на пол телефон, ключи от своей небольшой квартиры в центре города и деньги, но ничто не подходило на роль спасительной карты, способной выпустить заложников из их плена.       — Вот, держи. — Произнес детский голосок над ее ухом, заставляя вздрогнуть от неожиданности и поднять голову. Над Эри возвышалась девочка десяти лет, протягивающая ей ключ-карту, сжатую в маленьких пальцах. — Больше нет смысла удерживать их здесь, освободи Нао и Соту и увези их отсюда. Наша цель — не они. Девушка с осторожностью взяла у ребенка ключ и поднялась с корточек, смотря на нее сверху-вниз. Изрядно уставшая и бледная девочка с грустной улыбкой на лице вежливо кивнула Эри и отступила назад. Слишком много еще надо было сделать.       — Разве тебя не накажут за то, что ты отпустила заложников? — Спросила дилер, смотря в спину Алисе, застывшей на мгновение. — Я думала, вам нужен был Сота, так почему ты позволяешь им уйти? Ребенок слегка пожала плечами и обернулась, чтобы посмотреть на бывшего работника Секретариата. Она многое слышала об этой девушке, работающей задолго до того, как к власти пришла Омега и иже с ней. «Быть может, когда я вырасту, то стану такой же, как она?» — Пронеслась в голове у девочки мысль.       — Потому что я устала выполнять приказы людей, которые ослеплены гневом и жадностью. — Пробормотала Алиса, убирая за ухо прядь черных волос и смотря прямо в глаза Эри. — Канзаки Нао и ее сын не заслужили того, что хочет сделать с ними Омега. Эта девушка как настоящая мать будет защищать своего ребенка до последнего. Но самое интересное, что… она поступает так со всеми. — Тон девочки звучал задумчиво и даже восхищенно, когда она вспоминала все, что делала наивная девица за последнее время. — Нао-сан попыталась понимающе отнестись даже к воспитательнице, отдавшей ее мальчика нам. Вы когда-нибудь видели подобное? Каким человеком надо быть, чтобы прощать такое? .. Эри улыбнулась уголками губ и повертела в руках ключ-карту, переводя взгляд с запертой двери на ребенка и обратно.       — Надо быть просто Канзаки Нао, вот и все. — Ответила ей дилер, нервно сглатывая. Она видела в ней себя точно так же, как и Алиса, потерявшая себя в столь раннем возрасте. — Но Акияма? Ему ты не поможешь выбраться? Девочка нахмурилась и повернулась к женщине, сверля ее обиженным взглядом.       — Акияма Шиничи — преступник, пусть и гениальный. Из-за его победы на Игре Лжецов множество людей покончили с собой, вы же это знаете! — Выпалила Алиса, сжимая маленькие пальцы в кулак. Эри тяжело вздохнула и быстро провела картой по считывателю, открывая дверь, за которой находились, возможно, два самых главных человека, способные уберечь остальных от расплаты мошенника. Отвернувшись и слыша, как позади нее раздался звук, свидетельствующий об успешном высвобождении заложников, дилер сделала несколько шагов навстречу ребенку, смотревшего с подозрением на нее.       — Я знаю, что покончили с собой жадные и мерзкие люди, вложившие деньги в Игру Лжецов и спорившие на участников, как на скачках. Кто победит? Кто проиграет? Кого продадут, а кому даруют второй шанс? Ни один нормальный человек не будет заниматься ставками на людей. — Эри опустилась на колени рядом с Алисой, находясь теперь с ней на одной уровне, и осторожно погладила чуть не плачущую девочку по темным волосам. — Акияма защищал тех слабых людей, которых загнали в ужасную ловушку. Он оберегал то, что было ему дорого. И сейчас он собирается сделать то же самое, но подумай, Алиса… вы дали ему выбор? Я знаю его очень давно и могу тебе сказать: он просто защищает свою семью. Девочка со слезами на глазах посмотрела через ее плечо на молодую девушку, вышедшую из комнаты, державшую на руках малыша, изрядно вымотанного. Та как можно скорее подбежала к старой знакомой и опустилась на пол рядом с ними, переводя взгляд с Эри на Алису, упорно не желавшую сдаваться.       — Мама, почему Алиса плачет? — Раздался любопытный голос уставшего мальчика, выбравшегося из объятий девушки. Нао вопросительно посмотрела на дилера, продолжавшую поглаживать девочку по голове, а затем и по щеке, по которой скатилась слеза.       — Выходит, меня обманули? — Пролепетала Алиса, глядя на Канзаки, полную сочувствия и желания помочь. — Использовали точно так же, как предполагали использовать Соту? Малыш хмуро посмотрел на маму и Эри, а затем ободряюще взял девочку за руку, удивленно воззрившуюся на него. «Этот мальчик… почему он так добр?» — Вопрошала она, различая в очередной раз в его внешности черты лица отца, загнанного в угол. Он был почти точной его копией за исключением все тех же больших и наивных глаз, точно таких же, какими смотрела на нее Нао, готовая прижать к сердцу обиженного ребенка.       — Алиса-чан, не переживай, больше никто тебя не обманет, я обещаю. — Заверила ее девица, поднимаясь с пола вместе с Эри и протягивая девочке руку. — Пойдем, Эри-сан отвезет тебя и Соту к нам домой. Девушка решительно двинулась вперед, держа за руку маленькую неуверенную ладошку. Дилер с улыбкой посмотрела на столь знакомую ей наивную Нао, все так же стремящуюся помочь всем и вся, и направилась к выходу вместе с ними. Оказавшись, наконец, внизу, они наткнулись на стоявшего посреди белоснежной гостиной Танимуру, задумчиво чесавшего свой затылок.       — Ну, что за чертовщина, тебя не учили отвечать на звонки?! — Накинулся он на опешившую от такой реакции Эри, которая, впрочем, не надолго застыла. — Вы решили с собой и эту девчонку прихватить, что ли? Совсем инстинкт самосохранения не работает? Женщина раздраженно махнула на него рукой и открыла входную дверь, впуская в дом холодный зимний воздух. Танимура Мицуо возмущенно фыркнул, но с места не сдвинулся, продолжая сверлить взглядом двух девушек и детей. Он приподнял брови от изумления, когда Канзаки крепко обняла Соту и поцеловала его в лоб, после чего передала малыша Эри. Тот был удивлен не меньше и даже попытался протестовать, лишь бы не разлучаться с мамой вновь, но ласковая девица приободрила его, потрепав черные волосы.       — Мы скоро вернемся к тебе. — Прошептала Нао на ухо сыну и вновь поцеловала его, но на этот раз в макушку. — Твоему папе тоже нужна помощь, малыш. Он не сможет справиться с этими плохими людьми один, ты понимаешь? Сота огорченно кивнул и послушно отдал руку Эри, потянувшей его в сторону выхода. Девушка добро улыбнулась уходящей Алисе и с чувством огромной благодарности поклонилась бывшему дилеру, которой доверила самое главное сокровище в своей жизни.       — Если не хочешь, чтобы Акияма разнес этот дом к чертовой матери, поспеши. — Предупредительно сказал Мицуо, хватая девицу под локоть и не давая ей возможности в очередной раз посмотреть на удаляющихся детей. — Его гнев чувствуется даже на расстоянии. Твой муж совершит множество ошибок, если ты не остановишь его! Танимура подвел юную девушку к высоким деревянным дверям, в которые не так давно вошел и сам мошенник, и отворил их, впуская Нао в комнату.

***

Мошенник стоял в абсолютной темноте, слыша нарастающий гул, состоящий из незнакомых голосов. Кто-то из них молился, кто-то плакал, другие же, наоборот, кричали и проклинали неизвестного врага. Все это были разные люди, но объединяло их одно: ненависть к одному и тому же человеку. Она чувствовалась в каждом кубометре воздуха, который вдыхал в себя мужчина, оглядываясь по сторонам, но видя лишь кромешную тьму. Это странное место, казавшееся безобидным снаружи, высасывало все соки, давило на психику со страшной силой, да так, что даже многолетний опыт Акиямы не мог помочь ему справиться с давлением. Глубоко дыша и борясь с желанием заткнуть уши, чтобы не слышать рой проклятий, Шиничи сделал несколько шагов вперед, ожидая, что наткнется на какое-нибудь препятствие, что поможет ему обрести почву под ногами, но там была лишь пустота. Сплошная, бесконечная. Здравый рассудок напоминал, что он вошел в обычную комнату в особняке, и она обязательно имеет как начало, так и конец, которого психолог рано или поздно достигнет, но факты утверждали обратное: сколько бы он не делал шагов, предела не было. Чувствуя, что начинает сходить с ума, мошенник остановился и присмирил частое сердцебиение двумя глубокими вдохами, после чего сжал руки в кулаки и прислушался к крикам вокруг него. «Мамочка, пожалуйста, скорее! Помоги мне! Мамочка!» — Молил голос маленького ребенка, который слишком напоминал мужчине о его собственном сыне, пробуждая ярость. «Я ненавижу его, ненавижу! Почему он не сгнил в тюрьме? Его место на виселице, он должен умереть!» — Повторяла женщина в состоянии нервного срыва. — «Отомщу, обязательно отомщу…» Акияма сглотнул, закрывая глаза и хмурясь. Лучше бы он не слышал этого сумасшествия. «Бедная Нао, как же ей не повезло. Ты знаешь, что ее муж — преступник? Да, я серьезно! Он отсидел три года в тюрьме за мошенничество, а потом вышел и соблазнил наивную девочку. Кошмар, так ее жаль!» — Фраза, произнесенная чьи-то знакомым тоном, больно полоснула по сердцу, но Шиничи не стал опять закрывать уши, желая выстоять и выслушать все. Это то, чего хотят они. «Будь ты проклят, Акияма Шиничи. За все, что ты натворил, мы уничтожим тебя. Око за око. Зуб за зуб. Твои родные за наших!» — Внезапно эти слова стали звучать громче, чем прочие проклятия, и происходящее начало обретать хотя бы какой-то смысл. Все угрозы, сплетни и мольбы собрались вокруг одного виновника. Вокруг него. Мошенник, по иронии судьбы, почувствовал себя более уверено, когда логическая цепочка стала складываться в его голове, объясняя, что именно здесь происходит. По-видимому, он совершил нечто, что причинило страдания многим людям, чьи голоса продолжали раздаваться вокруг, однако психолог не мог вспомнить ни одного поступка, ранившего маленького ребенка или кричащую о виселице женщину.       — Я так долго представляла себе, каким будет твое лицо, когда ты услышишь эти записи. Признаюсь, это вышло даже фееричнее, чем я ожидала. — Женский голос пронзил внезапную тишину, наставшую в комнате за считанные секунды. - Что, задаешься вопросами, почему ты здесь и в чем твоя вина? О, ты же гений, включи уже свою голову! Резко включенный белый свет резанул по глазам Акиямы, зажмурившегося и прикрывшего тонкие веки, через которые проникал слишком яркий свет. Прошла почти минута, прежде чем расширенные в темноте зрачки сузились, позволяя мужчине с опаской приоткрыть глаза. Освещении в зале было не ярче, чем в обычной комнате, но после долгого нахождения во тьме, казался Шиничи чрезмерным. Кое-как, превозмогая боль в глазах, мошенник огляделся: он находился в полупустой комнате, в которой стоял один большой стол с вместительным кожаным креслом, а на стенах висели камеры, фиксирующие каждое движение гостя. За деревянным столом, на котором покоился маленькие монитор, сидела женщина, по чьим щекам текли слезы, а нос был презрительно сморщен.       — Дай угадаю, Омега? Не ожидал, что мой враг — женщина, да еще и настолько коварная. — Выговорил мужчина, оглядываясь в поисках Йокои, зашедшего в комнату вместе с ним. Так и было, проныра стоял возле двери, смотря на Акияму с чувством превосходства. — Что здесь происходит? Что за представление ты здесь устроила? Омега фыркнула и встала из-за стола, вытирая наспех ненавистные слезы. Мошенник, стоявший перед ней с руками в карманах брюк, наблюдал за женщиной, подмечая все детали: припухшие глаза, неудачно скрытые плохим макияжем, искусанные губы, дрожащие руки со слегка испорченным маникюром и… кольцо, висевшее на серебряной цепочке на тонкой и длинной шее. Даже если бы Шиничи не имел степень доктора психологических наук, он бы со стопроцентной уверенность мог сказать, что она потеряла близкого человека, но со смертью так и не смирилась. «Тот детский голос… У нее умер муж и ребенок? Какое я к этому имею отношение?» — Недоумевал Акияма, смотря сверху-вниз на вставшую в метре от нее женщину.       — Скажи мне, Акияма Шиничи, ты же знаешь, что такое потерять кого-то? Я права? — Вопреки внешнему виду, голос Омеги не дрожал, а глаза пронзали врага насквозь. Мужчина еле заметно кивнул, ожидая продолжения монолога. — И что ты чувствовал? Могу поспорить, внутри тебя словно что-то оборвалось, когда ты понял, что того человека больше нет. Как ты смирился?       — Отомстил. — Коротко бросил мошенник, вдыхая тяжелый аромат ее духов. — Ты же все знаешь, зачем задаешь эти вопросы? Женщина слабо улыбнулась и пожала плечами, касаясь пальцами своего кольца, висевшего на шее. Холодное. Как и тот день, когда она потеряла все.       — Тогда… и я могу отомстить? Как бы ты отомстил человеку, который убил твою жену? Или сына? — Омега широко улыбнулась, увидев, как побледнел Акияма, допуская мысль о том, что подобное вообще возможно. — Представь картину: ты приходишь домой после тяжелого рабочего дня, с надеждой в голосе сообщаешь своим родным, что ты вернулся, а в ответ тишина. Мертвая. Жуткая. Ты, не думая ни о чем плохом, проходишь дальше и продолжаешь звать Нао, которую весь день хотел поцеловать после мелкой ссоры, и маленького Соту, так ласково обнявшего тебя на прощание утром. Но они не отвечают. Начав волноваться, ты уже бегаешь по квартире, открывая дверь за дверью, и однажды… ты видишь, как струйка теплой крови касается твоих идеально начищенных ботинок. Поднимаешь глаза и холодеешь от ужаса, когда видишь два тела, лежащих в ванной комнате: свою молодую жену, порезавшую себе вены, и мальчика, посиневшего от удушья. Ты бы справился с подобным? Не думаю. Ты нашел бы виновника и превратил бы его жизнь в ад. Убил бы его ребенка, точно так же, как он поступил с тобой, и прикончил бы жену. Так ведь? Шиничи, сдержавший дрожь сжатием кулаков, медленно сглотнул и прикрыл глаза, стараясь избавиться от картинки, засевшей в его голове. «Этого нет, нельзя поддаваться», — убеждал он себя, но страх, что подобное может произойти, тревожил его привычное спокойствие.       — Нет, не так. Я бы убил виновника, но не тронул бы его родных, в особенности детей. — Произнес мужчина осипшим тоном, вновь заглядывая в теперь уже печальные глаза Омеги. — Как твоя история относится ко мне? Я никогда никого не убивал. Причем здесь моя семья?       — Это ты так думаешь. На твоих руках кровь моего мужа и дочери. Ты со своим высокомерием, умом и наглостью обрушил дело его жизни, загнал в капкан долгов, уничтожил его. — Цедила сквозь зубы Омега, подходя ближе и тыкая в грудь Акияме дрожащим пальцем. — Он предпочел умереть и забрать с собой нашу девочку, чем жить униженным и нищим. Ты… это все ты! Психолог с волнением посмотрел на теряющую самообладание женщину, готовую рухнуть на холодный бетонный пол, и покачал головой, все еще не понимая смысл сказанного.       — Что у него было за дело жизни? Игра Лжецов? — Он с сожалением заметил, как ее лицо перекосилось от гнева и боли. — Хочешь сказать, твой муж помогал управлять компанией, обдирающей людей, как нитки? Продающей их за границу, уничтожающей человеческое достоинство? Ты слышишь сама себя? Мы с Нао лишь восстановили справедливость и освободили игроков, как прошлых, так и будущих, от влияния Секретариата, вернули им свободу мыслей и действий. А что делал твой муж вкупе с остальными такими же ублюдками? Отнималу них все это. Омега отрицательно закачала головой и ударила Акияму по щеке, оставляя бледно-розоватый след на коже, однако тот не дал себе потерять самообладание и вновь повернулся к ней. Она успела отойти от него к своему столу и повернула к Шиничи небольшой монитор, на застывшем экране которого был стоп-кадр, зафиксировавший рыдающую в камеру женщину. С немалым усилием мужчина узнал в ней ту, что стояла перед ним. Судорожно нажав на воспроизведение, Омега выпрямилась и посмотрела прямо в лицо врагу, не желая упустить ни одной эмоции, которая должна была возникнуть при просмотре видео.       — «Сегодня вечером в особняке в районе Эдогава были обнаружены тела мужчины и ребенка четырех лет. По предварительной информации, глава семейства покончил с собой из-за долгов, образовавшихся вскоре после разорения одной из крупнейших корпораций Японии, заподозренной в проведении незаконных игр. Девочка, приходящаяся умершему дочерью, была задушена им же с помощью бельевой веревки. Полиция Токио классифицировала происшествие, как самоубийство и убийство несовершеннолетнего лица, находившегося в беспомощном состоянии. Уголовное дело возбуждено и сразу же закрыто по факту гибели отца-убийцы». Диктор прервал свою речь, но на экране всплыли фотографии мужчины средних лет, начинающего лысеть, судя по залысинам на висках, и четырехлетней девочки с маленькими хвостиками, дружелюбно улыбающейся на фотографии. Продержав фотографии в эфире десять секунд, новости перешли к съемке в режиме онлайн и выхватили лицо женщины, рыдающей на коленях у входа в дом. Она билась в истерике, колотя кулаками асфальт и проклинала всех присутствующих, осмелившихся прийти на порог ее дома.       — «Убирайтесь! Это не ваше дело, пошли вон!» — Кричала та, пока толпа журналистов фокусировала камеры на ее лице. — «Я ненавижу его! Ненавижу!» Шиничи услышал знакомую реплику из монитора и мысленно обрадовался, когда Омега нажала на паузу. Она наблюдала за его застывшей маской, не видя ничего, неспособная прочитать ни единую эмоцию, и оттого стала ненавидеть психолога еще больше.       — Мне очень жаль, что твои родные погибли, — тихо проговорил Акияма, искренне жалея ее, —, но однажды Секретариат должен был развалиться. Я не считаю себя виноватым в произошедшем с твоей семьей, виновен лишь один человек — твой муж.       — Как ты смеешь! — Крикнула Омега и сбросила застывший монитор со стола, отчего тот разбился, едва коснувшись пола. — Ты — отброс общества, твое место за решеткой, хотя нет… ты достоин виселицы. Но для начала, я заставлю тебя смотреть, как твоя милая жена погибнет той же смертью, что и мой муж, а мальчик… о нем я позабочусь. Ты отнял у меня дочь — я заберу твоего сына. Буквально. Мошенник отбросил в сторону свое самообладание и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Он остановился рядом со столом и уперся в него кулаком, отвечая на взгляд, полный ненависти, той же монетой.       — Ты помешалась. Не думай, что сможешь хотя бы прикоснуться к Нао, я не позволю. — Наступал он на Омегу, испытывая желание вернуть ей пощечину обратно. — Никто не виноват в проблемах твоего мужа, кроме него, и мне не жаль, что он так кончил. Я действительно сочувствую тебе за потерю дочери, но мою семью не трожь. Женщина улыбнулась сквозь слезы, проступившие на глазах, и сделала шаг навстречу Акияме, подставляя свое тонкое горло под пальцы, готовые вцепиться в него.       — А что ты сделаешь? Убьешь меня? — Пропела она, проводя рукой по его плечу, вызывая приступ ярости. — Ну так сделай это. Спаси свою жену и сына, убей меня прямо здесь и сейчас! Почему же ты медлишь? Шиничи многозначительно посмотрел на камеру, висевшую прямо под потолком и фиксирующую сцену возле стола, и усмехнулся.       — Я не дам тебе повода разрушить мою жизнь. — Процедил мужчина, после чего развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел вперед к двери, не отрывая взгляда от Йокои, отделившегося от стены и идущему ему навстречу. — Свали с дороги. Норихико пожал плечами, но не остановился, приближаясь с каждой секундой к мошеннику, гнев в котором закипал с огромной скоростью. «Он осмелился отнять Соту и Нао, а теперь нагло ухмыляется. Вот ведь сукин сын», — злился Акияма, идя на белобрысого.       — Мне всегда было интересно, как ты умудрился заполучить Нао, а? — Произнес Йокоя, останавливаясь, наконец, в полуметре от врага. — Даже я со своими миллиардами смог удостоиться лишь жалостливой улыбки на ее милом личике. Но эти несколько часов, что она провела здесь, дали мне гораздо больше, Акияма. Могу сказать одно: у нее потрясающе нежные губы, особенно после того, как эта девчонка как следует покричит от боли… Миллиардер не успел закончить свою провокацию, поскольку тяжелый кулак Шиничи врезался в его челюсть с такой силой, что он почувствовал, как сустав вылетел из челюстной сумки, а два зуба пошатнулись. Норихико отлетел к стене, держась за выбитую челюсть двумя руками, и проклинал психолог мысленно, так как жуткая боль не позволяли ему что-либо произнести. От очередного удара со стороны мошенника Йокою спасла внезапно отворившаяся дверь, прикрывшая его согнувшееся тело от Акиямы.       — Шиничи, остановись! — Раздался в комнате звонкий и полный волнения голос девушки, влетевшей внутрь и подбежавшей к мужу. Нао мягко остановила его, несущегося к сопернику с очередным занесенным вверх кулаком, и обняла, кладя голову на грудь психолога. — Не надо вступать в драку, он тебя провоцирует. Мужчина застыл на месте, неспособный в ту же секунду погасить гнев, но кулак опустил, медленно успокаиваясь и осознавая тот факт, что его жена вновь рядом с ним. Живая и невредимая. Он с силой прижал вечную союзницу к себе и поцеловал в висок, продолжая сверлить взглядом сползшего по стене светловолосого.       — Этот ублюдок тронул тебя хоть пальцем? — Прошептал ей на ухо Акияма, поглаживая по волнистым волосам.       — Нет, дорогой, он ничего не сделал, успокойся. — Нежно ответила девушка, принимая новый поцелуй в лоб. — Это обычная провокация, не поддавайся. Все хорошо. Шиничи выдохнул, чувствуя облегчение, и выпустил девицу из объятий, понимая, что рядом с ней он способен взять все под контроль. Они игрались им, провоцировали на гнев, выводили из себя, заставляли думать о худшем, чем делали психолога более уязвимым, однако сейчас, когда Нао была с ним в одной комнате, под его защитой, самообладание возвращалось.       — Не думаю, что все хорошо, — раздался позади пары женский голос, полный презрения и ярости. Мошенник повернулся, прикрывая собой жену, и застыл, замечая перед собой пистолет, направленный прямо в сердце. Омега сжимала его обоими руками, чтобы уменьшить влияние дрожи на меткость, а решимость в ее глазах подсказала Акияме, что дело, и правда, плохо. Женщина не собиралась их отпускать.       — Знаешь, я тут подумала… — произнесла она, жутко улыбаясь и плача одновременно. — Пожалуй, ты прав. Достаточно убить виновника. Однако я на этом не остановлюсь. Ты умрешь с мыслью, что твои родные последуют за тобой! Умри, Акияма Шиничи! Мужчина успел лишь сделать шаг в сторону, но в ту же секунду пуля с громким хлопком вырвалась из ствола, разрезая воздух и стремясь к своей жертве.