Может случиться

— Давай, — снова повторил Какаши. Вот таких советов в гейском чате Ируке не давали, впрочем, наверное, потому, что он не спрашивал, ведь каждый гетеросексуальный мужчина знает как трахать, а сейчас? Пару минут назад ему было очень больно — в чате говорили про смазки, а этого даже близко не было. Как? Вот просто взять и засунуть? Было одно но — очень хотелось. И Ирука устроился между раздвинутых и поднятых вверх ног Какаши и толкнулся — да, с гетеросексуальным сексом это не сравнить. Там таких «сторожей» не было. В вагину член входил легко, а вот сюда — с первого раза не получилось — Ирука прихватил бедро и толкнулся сильнее, потом еще сильнее и еще и наконец-то вошел. Какаши хрипло выдохнул под ним и вроде как торчащий кол упал, да и черт с ним — за все свои гетеросексуальные отношения Ирука ни разу не ощущал свой член в таком — горячем, обхватывающим со всех сторон — черт, почему он никогда не расспрашивал на форуме активов? Что он зациклился на пассивах? Ирука с наслаждением вдалбливался раз за разом, глубже, глубже и глубже и в конце концов спустил. — А теперь, может быть в душ? — подал голос Какаши. — Да, — мгновенно, согласился Ирука. — Только в мой, и спальню тоже мою. Ирука вытаскивая член, заметил кровавые разводы. Видимо, он что-то сделал не так, видимо не зря про смазку в чате говорили. У него самого тоже все болело, а Какаши зашел туда совсем чуть-чуть. Вот надо же было быть таким козлом, чтобы в полный рост выебать и без ничего — сетуя на свою дурость, Ирука послушно за Какаши вошел в душ-дождь, а тот неожиданно повернулся, обнял и спросил: — Разве не романтично? Ирука не знал, что ему на это ответить. Дождь как романтику он перестал воспринимать лет так в одиннадцать, сидя на улице, пережидая разборки мамы с пьяным сожителем, а ненавидеть начал, когда попал на улицу. — Опять что-то не то спросил, — уткнулся ему в плечо Какаши. — Наверное, я с людьми не умею общаться. С нормальными. Такими как ты. Дождь с потолка был теплым — под таким Ирука мог бы сидеть часами, даже в детстве, но рассказать об этом в двух словах Какаши, наверное, не получится, поэтому просто сказал: — Да нет, здорово. Тот наконец-то отлепился от него, сообщив: — Гель там. Шампунь рядом. Все-таки что-то в этом душе было. Под таким душем и в самом деле можно было умываться вдвоем, не надо было мерзнуть, пока вода попадает на одного, не надо было спешить, чтобы второй не простыл — а Ирука вдруг застыл на секунду — один-второй, почему-то он начал думать как гей. А плевать — было хорошо и тепло. — Я выключаю воду, — окликнул его Какаши. — Твое полотенце. Полотенце было похоже на половину махровой простыни — положив его на плечи и обмотавшись им, с трудом можно было переступать ногами, и воду отлично впитывало. А войдя в комнату, Ирука увидел разожженный камин: — Ты когда успел? — пораженно спросил он. — А вот такой я быстроногий олень, — хмыкнул Какаши, сидя на кровати. Уже зная кое-какие примочки этого дома, Ирука подошел поближе, поцокал языком: — Смотрится как настоящий, — и жара от него не было, а то хотел ляпнуть, что и так духота в квартире. — И очень красиво, правда? — Очень, — Ирука в полотенце остановился около кровати — было понятно, что надо залезать туда, но все же, что-то останавливало. Сам не понимал что, только... такая радостная улыбка на губах Какаши вдруг погасла и складка появилась в углу губ, кажется, он понял, о чем думает Ирука. — Ты иди. Спокойной ночи, — буркнул он, заваливаясь на подушку и накрываясь одеялом. А Ирука было сделал шаг к двери, но застыл — а чего собственно? Зачем уходить? Ну страшно, но ведь остановился тогда. Ирука осторожно забрался на кровать, прижимаясь сзади и утыкаясь головой между лопаток Какаши. — Только не сейчас, — со смешком пробормотал он. — Я такое, знаешь, тоже не практикую. Задница болит адски. А до Ируки наконец-то дошло, что он вот несколько минут назад не просто без ничего полез, а выебал актива. Да, он говорил, то пробовал, но когда это «пробовал» было? Жопа это же не целка — не то, что раз вскрыл и вперед. — У тебя смазка есть? — прошептал Ирука на ухо Какаши. — Ну я ж тебя попросил. — Нет, не ты — теперь я. Я не сольюсь. — Что, правда? — Какаши моментально повернулся к нему. Почему-то этот переворот на другой бок завел Ируку больше, чем все оральные ласки вместе взяты: — Да, — задыхаясь, подтвердил он. — Конечно, есть. — Так доставай. Какаши перевалился через него — торчащий член Ируки уперся тому в живот. — О-о, — протянул Какаши, и Ирука почувствовал ответное движение в районе своей ноги. — Ты смазку под кроватью держишь? — пытаясь скрыть смущение, спросил Ирука. — Я б держал ее в заднице, но в основном использую ее для других. — Хам. — Извини. Это случайно. Вот смотри — тумбочка за полтора метра, шкаф за два — как туда бежать в самый ответственный момент? Поэтому под кроватью и держу. — Ладно, разболтался тут. Давай уже. Смущение и неловкость в Ируке все возрастали, а Какаши прижался сзади, на анус вылилось что-то прохладное и внутрь начало легко входить... нет, наверное, это все-таки палец. Палец двигался внутри, то чуть сгибаясь, то прямой, явно подыскивая те точки, о которых Ирука читал в чате. Пока было не очень, как будто что-то застряло, но если ждать, то может нихрена и не получиться: — Не там, — решительно сказал он Какаши. — Угу, — согласился тот, и воздействие сместилось в другую сторону, потом еще, и еще чуть-чуть и... да, вот да, это было, мать их, то, о чем говорили все эти гиены — это было хорошо, безумно хорошо. Один единственный вопрос — когда он заберет палец и засунет свой елдак — он сумеет так же? А Какаши поняв, что поймал, тут же полез, откинув одеяло и пристраиваясь — вторжение снова было болезненным, но Ирука старался пропустить его как можно глубже, до того места, которое доставляет удовольствие. Получилось не сразу, наверное, потому что хуй это не палец, но получилось и получилось ярче, больше, да и жжение от трения уже не ощущалось, а если и было, то органично добавлялось в наслаждение. Ирука кончил, а тот, кто был в нем, судя по всему — нет, когда тот вытаскивал свой агрегат, казалось, что у него выворачивается наружу прямая кишка. — Почему? — спросил он, поворачиваясь к Какаши. — Что-то не так? — Нет, все отлично. Просто... — Ты же не... — Понимаешь, я очень боялся сделать что-то не то. — Почему ты все время боишься, когда общаешься со мной? Это я должен бояться. — Я боюсь, что ты будешь бояться, — Какаши нервно рассмеялся. Стояк исчез вообще. — С моей стороны, — начал было. — Заставлять не хотел, а... — С твоей стороны — любой жест, более-менее несогласованный с моралью, будет расцениваться, как принуждение — это я понимаю. С моей же стороны, — продолжал Ирука, — любой жест, нацеленный на тебя, будет расцениваться как пресмыкательство, ты об этом не думал? — Думал, — уныло согласился Какаши. — Замкнутый круг у нас с тобой получается? — Замкнутый круг. Я не знаю, как из него вылезти. Ирука тоже не знал и до сегодняшнего дня об этом никогда не раздумывал всерьез, все мысли были абстрактны: — Знаешь что, — решительно сообщил он Какаши. — Давай, мой письку и ложись спать. Цунаде приказала тебе отсыпаться. Давай завтра об этом поговорим, подумаем. — Давай, — тут же согласился Какаши, а почти выйдя из комнаты, буркнул: — А кто кого будет? Ирука не ответил — думал. Думал о том, что вот то все, что сегодня произошло это не просто так — попробовали и забыли. Что получается — Ирука согласился на секс из жалости? Но это было неверным определением. Не жалел он Какаши. Ирука совсем запутался в собственных эмоциях. Что он, черт возьми, сегодня вытворил? Нет, о произошедшем он не сожалел и не стыдился ни капли, ну разве что самую малость. И не то чтобы стыдился, а просто... он хотел понять, почему это сделал. И надо бы ответить, только что? Ирука сдернул обспусканую простынь, скомкал, замерев на пару секунд да так и кинул возле кровати, новую достал из шкафа — Какаши как раз вернулся из ванной, молча улегся, повернувшись на бок. — Разберемся, — Ирука улегся рядом и, закинув ногу на Какаши, наконец-то озвучив осмысленное. — Вроде как оба довольны — и сверху и снизу, — громко зевнул он. — Разберемся. Какаши засопел, Ирука тоже вроде прикрыл глаза, но уснуть так и не получилось — слишком много впечатлений за один день, они требовали выхода, хоть какого-то осознания и минимального анализа. Вот он сказал «разберемся», а как? Борзый такой, уверенный в себе, а на деле — пустобрех, незнающий что с этим всем делать. Можно, конечно, сидеть и разговаривать, но это разве выход? Что бы они друг другу не сказали, все равно будет вылезать и «принуждение», и «пресмыкательство». Впрочем, если взять сегодня — Ирука кончил три раза, а Какаши один и то из-за дрочки. Вот это как расценить? И отсосал, и подставился, и сам... А в итоге получил намного меньше, чем Ирука. Какое же это «принуждение», скорее уж он опять получился «должником» Какаши. И вопрос тот «кто кого?» — получается, ему важно знать. Значит ли это, что он подставляться не хочет, но готов, чтобы не «принуждать»? Тогда какие-то очень и очень странные отношения рисуются. И почему, между прочим, сейчас он лежит, закинув колено на бедро Какаши, и машинально поглаживает рукой его волосы? Ирука откинулся на спину, заложив руки за голову. Дырка сладко заныла. Все-таки со смазкой было очень хорошо — он невольно улыбнулся — чертовски хорошо, не то, что там, в гостиной на диване, когда чуть глаза на лоб не вылезли. Ирука включил бра и свесился с дивана, в поисках тюбика — взгляд зацепился за разорванную упаковку, явно вскрытую сегодня впервые. Цапнув интим-гель он всмотрелся в дату выпуска, чуть не присвистнул, осознавая, что больше года назад... Ох, нифига себе... Ладно Ирука — у него-то ни возможности нормально перепихнуться не было, ни желания — жрать бы хотя один раз в день, а Какаши почему? Если на то пошло, только пальцем помани, тут же постелятся. Что его-то останавливало? Впрочем, этот тюбик мог быть из «запасов», а Ирука придумал себе очередную глупость, но врач ведь говорила, что бахнуло от недотраха — задавленные желания и все дела. Ирука выдавил гель на палец, завел руку назад и смазал дырку — легкий анестетик, по его разумению, должен бы до утра убрать болезненные ощущения, ну там подлечить, если трещины или что-то такое. Утром ведь будет продолжение? От касания «там» — божечки, как же приятно холод геля на жар припухшего ануса — у Ируки снова встал. — Не спишь? — Я не сплю, — Ирука постарался, чтобы голос не был как минимум напуган. — А ты почему? — Не получается, — Какаши развернулся к Ируке. — Слишком рано. — Это не нормально. — Привычка. — Плохая привычка. — А времени сейчас сколько? Ирука дотянулся до мобильника: — Час ночи. — А по-моему, — подгребая Ируку под себя, прошептал Какаши, — отличная привычка. Еще уйма времени до подъема и я даже знаю чем его заполнить, если ты, конечно, не против.