Может случиться

Что-то изменилось. После увольнения «нечистой» троицы точно. Что именно Какаши пока не мог понять, но чувствовал. Ладно, он привык все анализировать — что именно его беспокоит? Рука дернулась к телефону, привычно набирая номер абонента — а! Так вот это самое и зудит! Раньше он Ируке отправлял смс «Зайди ко мне», тот появлялся и... А сейчас перезванивает в ответ и спрашивает зачем он нужен. Если спрашиваешь по делу, говорит что перешлет отчет или документы, если просишь просто зайти — говорит, что очень занят и все личные вопросы, если это не критично, они могут выяснить вечером. Да что такое?! Дома-то, вечерами, было все более чем отлично. Какаши набрал смс «Загляни ко мне», очень быстро получил ответ, стандартный за последнее время: «Занят. Тебе что-то по делу нужно?» — По делу, — проворчал Какаши, пялясь в экран. Почему Ирука так себя вести начал? Считает, что Какаши херит работу из-за их романа? Ну так это же не правда, Ирука же должен понимать за четвертый месяц совместного проживания, что Какаши надо иногда переключаться. Или слишком сильным отвлекающим фактором себя считает? Надо, наверное, переговорить впрямую и объяснить. Какаши набрал ответ: «По делу. Нужен именно ты». «Сейчас», — пискнул ответом телефон. Ирука появился минут через семь, собранный, деловитый, поздоровался, спросил что именно интересует Хатаке-саму. Вот если откровенно ответить что именно интересует Хатаке-саму, ответ будет пошлым, но боги мои, как же этот ответственный работник заводил. — Присаживайся, — попытался было Какаши, похлопав по ручке своего кресла. — Спасибо, я здесь, — Ирука уселся напротив. И молчит зараза, и смотрит так, что сейчас брюки лопнут. — Ты меня игнорируешь? — Какаши положил локти на стол, наклоняясь к Ируке. — Послушайте, — Ирука напрягся. — Личные отношения должны быть личными, а на работе... — А на работе, — осек его Какаши, — между прочим, иногда полезно переключаться. Обычные люди для этого ходят кофейку попить, перекурить, потрепаться. Кофе мне категорически запретили, курить я не курю, разговаривать со мной здесь никто не станет. Чем ты предлагаешь мне эти вынужденные паузы заполнять? — Блядей себе вызывай, — ляпнул Ирука, раньше, чем осознал, что сказал, но борзо продолжил, — на двадцать минут как раз хватит. Какаши вопреки ожиданиям даже развеселился: — А блядей мне тоже запретили, — с удовольствием глядя на реакцию Ируки, сообщил он. А тот мало что не задохнулся: — Знаете, что? — он приподнялся, опираясь на стол. — Вы о статье за сексуальные домогательства на работе слышали? У Какаши вертелось в голове масса остроумных ответов, но решил не педалировать ситуацию — в самом деле, дурацкая была идея, пытаться в рабочее время выяснять отношения. Но общение с Ирукой, как обычно, помогло — свою дозу позитива ухватил: — Вы победили, Умино-сан, — торжественно провозгласил Какаши. — Идите. Ирука вроде хотел что-то сказать, но не стал. Да бог с ним, мысленно махнул рукой Какаши, вечером дома спросить можно. Действительно, на работе надо работать, а не фигней страдать. Он кликнул мышкой, открывая папку «Входящие». По дороге домой Ирука бухтел, что работа это работа и заниматься там всяким непотребством это фу и не хорошо. Наверное, поэтому назавтра Какаши решил снова подколоть. Написал послание — от руки, даже принтером не воспользовался, но на бланке — и о чем?! — о томно эротических страданиях. Запечатал в фирменный конверт, поставил штамп «Лично в руки» и вызвал внутреннего курьера. — Умино Ируке, пожалуйста. АХУ. Лично в руки, под роспись. — Да, Хатаке-сама, — кивнул юноша и ушел. Какаши смотрел на часы, засекая скорость передвижения — курьером Ирука бегал очень быстро, этот, похоже, тоже был не черепахой. Телефон зазвонил через пять с половиной минут. Не орал, говорил шепотом, но вся гамма чувств была передана: — Ты рехнулся? — вопрошал Ирука. — А если бы этот парень конверт вскрыл? — Если бы он конверт вскрыл, — довольно отвечал Какаши, — он бы здесь не работал. Ты хоть раз куда-то нос совал? — В общем, так, — решительно-яростно продолжал Ирука, — еще раз такое сделаешь, я тебе дома... — Что? Опять к сточной трубе? — продолжал веселиться Какаши. — Нет, — тихо рыкнул тот, — возьму тот ремень, что ты мне подарил... — О-о... продолжай, продолжай. — Точно совсем охерел! В секс по телефону позвони, не начальник, а беда какая-то, — Ирука бросил трубку. Шутка, однако, понравилась, и часа через три Какаши решил отправить еще одно послание. Правда, пошлостей в этот раз не писал, просто на бланке нарисовал сердечко, но подпись поставил, печать, конверт заклеил, попросил лично в руки. В этот раз Ирука не звонил, только пискнула смс: «Козел». Какаши покосился на часы — семь — решил еще часок поработать. И в целом, довольно удачный задел на вечер. По дороге домой, Какаши Ируке сообщил: — В секс по телефону перезвонил, блядей на вечер вызвал. Присоединишься? Ирука молча сверлил злым взглядом. А вот дома «присоединился» — с порога завалил, шипя в ухо: — Сейчас тебе будут бляди, сейчас тебе будет секс по телефону. Какаши довольно постанывал и все никак не мог решить — была ли это ревность или тоже за день накрутился? Второй раз был на кушетке в гостиной и сверху был он, третий и четвертый были в постели. Засыпал Какаши довольный собой со всех сторон. Завтра надо было придумать еще что-нибудь похожее — милое и эротическое. Но... Какаши, как обычно, проснулся за пятнадцать минут до звонка будильника, потянулся обнять и подтащить к себе Ируку... что-то было не то. Тело расслаблено, все нормально, но Ирука явно не спит. — Что? Что-то болит? — Ничего не болит и ничего... не двигается, — в голосе Ируки зазвенела истерика. — Руки-ноги! ничего не двигается! Понимаешь? Какаши вскочил: — Как ничего? — У меня была травма позвоночника. Какаши схватил телефон — и ведь знал об этом, знал. Еще с того обследования. За каким чертом столько тянул? Цунаде отозвалась как обычно моментально, пообещала машину в кратчайшие сроки, Какаши рявкнул «вертолет», но та огрызнулась: — Я лучше знаю. Не трогай его. Вообще не трогай. Понял? — Да. Он пить просит. — Стакан дай, с соломинкой и не трогай. — Понял. Час для Какаши показались адом. Он дал Ируке попить, а все остальное время метался взад и вперед возле кровати, каждые три минуты спрашивая у Ируки: — Как ты? — сам себе был противен. Ирука отвечал, улыбался, а в глазах было такое, что лучше бы он лежал без сознания. Когда наконец-то приехала бригада медиков, погрузили Ируку на носилки и повезли в клинику, мчащийся за ними следом Какаши был им благодарен, что не пустили в машину — еще час отчаянья он бы, пожалуй, не выдержал. В клинике усадили в коридоре, велели ждать. Вот в этой, мать его, клинике, мать ее, Цунаде-химе, мать всего сущего, оказалось, что деньги Какаши не решают ничего. Если бы он был бомжом, таким как был Ирука, и сидел в муниципальной клинике, было бы то же самое. Так же болезненно дергалось бы сердце, может вместо дивана был бы металлический стул, но какая разница? Антураж что-то меняет? Хотя, деньги что-то решали. К Цунаде его позвали минут через сорок. — Он проходил здесь обследование, — кинула она папку на стол, — четыре месяца назад. Хорошо, двенадцать лет назад ты отказался от моих услуг, ты мог найти лучших врачей — я все понимаю, но ты привел этого парня сюда, тебе выдали диагноз, тебе выдали рекомендации. Скажи мне, ты чокнутый или просто притворяешься? — Я чокнутый, — согласился Какаши. — Если бы это были только твои проблемы. — Что с ним? — А ты действительно хочешь знать? — Цунаде нехорошо ухмыльнулась. — Давай, попробую объяснить на пальцах. Местечковая медицина сделала для него все, что смогла, только вот судя по его анамнезу, он грузчиком работал, чего нельзя было категорически. Они не заменили ему диск, — выдохнула Цунаде, — всего лишь поставили пару скрепляющих штырей. — И? — Какаши приподнялся. — Штыри в порядке, а диск стерся. Я готовлю его к операции. По меньшей мере, эти железки мы из него уберем. На аппаратах я его подержу месяца три-четыре, пока не найдется нужный донор. — Четыре месяца? — он сел обратно, устало выдыхая. Хотя бы не навсегда, что такое четыре месяца по сравнению с... вечностью? Плюнуть и растереть. Какаши мысленно прокручивал варианты — кого подключить, возможно, получится раньше найти за деньги, деньги же решают многое, так почему бы и тут не раскрыть кошелек? А если не выйдет, то они уж как-нибудь... как-нибудь. — Есть лаборатория в Швейцарии. Там делают протезы — очень качественные, но обойдется недешево. — Адрес! — Какаши потянул из кармана телефон, — номер! Что там нужно еще? Вы что-то измерить должны? — Какаши это очень недешево. — А ценнее человеческой жизни что-то есть, Цунаде-химе? Вы ведь врач. — Так тут про жизнь и не идет разговор, всего лишь про то будет он ходить или нет. Для подарка любовнику многовато получится. — А знаете, Цунаде-химе, — впервые за все время общения решил высказаться по полной программе Какаши, — это не ваше дело. — Не мое, — легко согласилась доктор. — Так что, действительно самолет отправляешь в Швейцарию? Я им перешлю выписки. — Отправляю. Диктуйте номер. — Они сделают за сутки. Это было уже что-то. Да нет же! Это было все. Через сутки имплант, еще сутки на операцию, ну сколько-то Ируке понадобиться на восстановление, но это не четыре месяца ожидания донора. В самом деле, на кой нужны деньги? Вот лично ему, Какаши, зачем они? Ни детей, ни жены, ничего такого, что одобряет общество. Куда он будет тратить эти чертовы миллиарды? Он хотел семью, не такую как у всех, но семью — теперь у него был Ирука. Тот самый, которому он не сказал, что надо спину беречь, которого затащил в постель и возможно из-за всего этого — нет, даже чисто по-человечески, Какаши обязан все это оплатить, а у него есть возможности.