Может случиться

Ирука проснулся, рука дернулась было потереть физиономию, но... — Что такое? — Перепугался он. Он видел свою ладонь, лежащую на кровати, только двигаться она почему-то не желала. — Нет, — зашептал Ирука, — ерунда это все. Было такое, на вокзале. Да давай же! Двигайся, — обратился он к руке — та лежала мертвой медузой. Мысленно нащупать вторую, хоть как-то скатиться с кровати Какаши, у Ируки не получилось тоже. Кажется, самое время орать «помогите». Не орал, конечно. Мечущийся рядом Какаши невольно вгонял в панику еще больше, всколыхивая все те страшные воспоминания двухгодичной давности — весь тот ад, через который прошел тогда. Первая операция — господи — каким же он тогда был наивным дурачком, верящим в то, что поваляется денек-другой и побежит вприпрыжку. А всего лишь остановили кровотечение, что-то там зашили. Потом вторая операция — и ведь почти встал, но отторжение пошло. Третья — вытаскивать, снова ждать. Квартиру со скрипом продал, чтобы на платину хватило. Четвертая — мало одного. Пятая — Ирука думал, что навсегда забудет. Этого хватит, он теперь как новый, пусть и торчал в больнице столько. Но ведь все было хорошо! Со спиной не было никаких проблем! А теперь что — снова все это? — Ирука-кун, слышишь меня? — это был голос Цунаде-химе и он был очень мягким. — Попробуй пошевелить пальцами. — Не получается, — выдохнул Ирука, открывая глаза. — Ну ничего, ничего, — ласково потрепала она его по волосам. Ирука в отчаянье попытался «поймать» взгляд Цунаде — кажется, это было все. Это был край. Кажется, у него рак — из-за этой хреновой давней травмы. Ирука был уверен в этом, ведь Гай точно ему сказал, что если Цунаде начинает разговаривать ласково, то это точно капец. — Цунаде-химе, — окликнул он доктора. — Пожалуйста, я взрослый. Скажите, сколько мне осталось? — Что? — У меня же онкология? — начал Ирука. — Я умираю. Скажите, сколько мне осталось. Честно. Никогда не понимал для чего людям врут об этом. — Да ты рехнулся, что ли? — в кровать рядом с Ирукой впечатался кулак. — Какая онкология? Кто умирает? Язык попридержи, сопляк! О! Вот теперь, похоже, все было нормально. — Так что со мной? — не сдавал позиции он. — Диск у тебя стерся. Не поставят новый, будешь инвалидом. Ну что, так тебе легче? — Легче, — благодарно улыбнулся Ирука. — Спасибо, Цунаде-химе. Но легче не было, было больно — все время больно. Если бы это была онкология, то две-три недели и умрет, ну пусть полгода, но все равно конечно. А если не... значит, так и будет? Вот эти раскаленные спицы, воткнутые в спину, будут всегда? Да от этого же рехнуться можно. В прошлый раз давали таблетки, а почему здесь нет? Дорогая же клиника — они что, хотят чтобы он загнулся тут? Ну да, дорогая, а на счету Ируки... гроши. Да нет, зря он о них так думает, может быть, там в той клинике давали наркотики, а здесь не хотят, тянут до последнего. Хотя... пусть бы лучше давали наркотики — больно было немыслимо. Впрочем, у боли был свой плюс — она не давала думать о том, что всю оставшуюся жизнь проведет в постели. Денег на «шанс» у Ируки все равно не было. *** На второй день после операции в палату влетела Цунаде и рявкнула: «Поднимайся», — с лязгом ставя у кровати костыли. Ирука очень удивился, не веря ни своим ушам, ни глазам. Нет, он понимал, что она врач, но в прошлый раз приказывали лежать чуть ли не месяц, а тут на те вам — вставай. А вдруг не получится встать? Он невольно замешкался. — Давай, давай, — подгоняла Цунаде. — Десять минут ходить по коридору. Тебе нужно двигаться. Ируке вовсе не нужны были нагоняи — он сам рвался в бой, просто не знал, что можно, что сможет, он бы наверняка сказал ей об этом, но боялся рот открыть, чтобы не застонать. Боль раздирала спину, жгла невыносимо и вдруг, если узнает — передумает? — Молодец! — хвалила Цунаде. — Очень хорошо. Шажки маленькие должны быть. Отлично! Под подбадривающие выкрики ходить получилось с первого раза. — И дыши! Полной грудью! Ирука хотел еще походить, хоть и было адски больно, но Цунаде осекла: — Достаточно. Теперь ложись. И не дергайся. Почти весь оставшийся день Ирука спал, а ночью таращился на доступный обозрению кусок палаты. Панические мысли, что будет паралитиком уступили новым, а если будет ходить на костылях всю жизнь? Но гнал их от себя изо всех сил — нельзя о таком думать. Нужно просто верить. Даже если — это не беспомощность, когда нос почесать не можешь, не говоря о других действиях, когда весь мир схлопывается до пары метров и можно только смотреть. Потихоньку, мелко переступая — Ирука шмыгнул носом. Это же лучше? Если сравнить, то точно лучше. И точно получится. Только вот было еще одно — Какаши не приходил — оно остро и больно кололось, сильнее, чем «спицы» в спине и все страхи вместе взятые. Одиночество. У Ируки ведь нет никого. Вот кто бы к нему пришел, кто бы просто поговорил? В прошлый раз забегали коллеги, но на пару минут и бежали дальше — пусть только в первые дни его госпитализации, но приходили, пусть потом вроде как забыли, но были! А сейчас? Сейчас... К нему заходил Гай, улыбался, шутил, рассказывал как Ли восстанавливался, подбадривал и обещал Ируке, что все будет, надо просто подождать. Не для галочки же приходил! И Цунаде-химе не отмахнулась — сама пришла. Пусть она врач, но могла бы на сотрудников скинуть, но не стала. Это же тоже что-то значит? Они не близкие, и не родные, но... А Какаши? Ирука ясно и четко осознал, что хотел бы Какаши рядом. Слишком привязался, забылся. Ну в самом деле, с чего Ирука решил, что тот будет приходить? Нет, все понимал — работа, клиника далеко, но... может быть, калекой он ему не нужен? Такие мысли тоже старался задавить — Какаши был не такой. Он был искренне обеспокоен, когда накрыло... Просто занят, поэтому не приходит. А Ирука чертов эгоист, не замечающий очевидные истины. Ирука и не заметил, когда уснул. Утром разбудила Цунаде: — Поднимайся, Ирука-кун, гулять идем. Ирука расплылся в улыбке, мгновенно просыпаясь: — Всегда готов! — и ухватился за протянутые костыли. — Та-ак, идем до кабинета МРТ. Как раз пока дойдем, пока обратно — будет двадцать минут. — Хорошо, — радостно согласился он, опираясь и перенося вес на руки. — Да, все забываю, — Цунаде положила два штыря на прикроватную тумбочку. — Это твое. — Зачем мне это? — удивился Ирука. — Да я откуда знаю? Полицейским пули отдают, а это твое — можешь на цепочку повесить. Пошли, хватит болтать. Из кабинета МРТ Цунаде выходила довольна до безобразия: — Сейчас в палату и ложиться. Завтра в одиннадцать на пробежку. — Что? — ошарашено переспросил Ирука. — Завтра зайду, сказала. Значит, про пробежку пошутила, а то за эти два дня Ирука уверовал в какие-то немыслимые способности Цунаде-химе. А что, было бы неплохо пробежаться. Ладно, он не ребенок и понимает. Все равно было одуряюще хорошо ходить на своих двоих, пусть и с помощью костылей, пусть и больно. Может быть, он действительно сможет? Ночью снова таращился на тумбочку, пол, кусочек штор — старался не думать ни о чем. *** — Доброе утро, Ирука-кун, — Гай сверкнул обычной улыбкой. — Здравствуйте, Гай-сан, — ответил он на приветствие, приподнимая голову. — Я помогу тебе встать, опирайся. — Мне бы зубы почистить, — проворчал Ирука, опираясь на руку и костыль. — Так я провожу тебя и до санузла. Помощь, которую мы оказываем, делает нас теми, кто мы есть. — Отличные формулировки, — Ирука мелко переступал ногами, как приказала Цунаде. Да, действительно, все получалось, даже с одним костылем. Опершись на раковину, попросил: — Гай-сан, зубная щетка в палате. — Конечно, — сияя улыбкой, тот исчез и моментально вернулся, — вот твоя щетка. — Вы слышали, Гай-сан, — Ирука яростно надраивал зубы щеткой, говоря не очень внятно, — я у Какаши главным администратором. Говорил и сам себе не верил, может быть, он уже и не у Какаши, может быть, уже и не администратор, но Гай успокоил: — Слышал, — подтвердил он, — и от всей души поздравляю. Мы с Ли приготовили подарок, но заберешь его, когда выйдешь отсюда. «Когда» и «выйдешь» — в этом был весь Гай. Эти два слова были очень важны. «Когда» — это не значило когда-то, а «выйдешь» — значило, что на своих двоих. — Обязательно, — с чувством ответил Ирука. — Ты не бойся, — Гай подошел очень близко и положил руку на голову, легко потрепывая волосы, — только смерть необратима, поверь мне, — переместив руку на плечо пообещал, — мы еще с тобой наперегонки побегаем. — И с Какаши? — нервно хмыкнул Ирука. — Кстати, а вы не знаете, Гай-сан, почему он не приходит? — Как не приходит? — искренне удивился Гай. — Каждый день приходит, но если быть точным, то каждую ночь. Цунаде-химе бранилась, выгоняла его отсюда в три утра.