1:0 В мою пользу!

       — А ты изменилась за этот год, малыш. Причем, смею заметить, в лучшую сторону, — шагая в такт музыке, произнес парень, нагло опуская свои руки ниже моей талии.        — Лапы убрал, пока я тебе их собственноручно не повыдергивала… Малыш, — плавно, и в то же время, грозно добавила я. — Не забывай, кто ты, кто я, и где мы находимся, — я одарила его взглядом, полным призрения. — Иначе я твое достоинство оторву и тебе в жопу засуну так глубоко, что ты даже свое имя забудешь.        — Какие мы грозные, — парень приблизился к моему лицу на несколько сантиметров. — А прошлым летом ты была намного добрее и ласковей со мной. А как красиво ты шептала мое имя, помнишь? Я до сих пор помню, — Учиха перешел на шепот. — А помнишь, как жарко ты извивалась подо мной? И это я помню. А ты помнишь, как тебя сводили с ума мои поцелуи? Только не ври, что нет, — резкий взмах рукой, и звонкий звук от пощечины раздается, кажется, на весь танцевальный зал. Еще одним легким движение я вырываюсь из его рук и несколько секунд смотрю на удивленные взгляды всего класса и самой директрисы школы. Затем просто выбегаю из кабинета в коридор, прислоняясь к холодной стене. Как же бесит! Почему в твоей жизни всегда появляются люди, которых ты меньше всего хочешь видеть в ней?! Ну вот разве мало тебе школ в Токио? Почему нужно было ему выбрать именно эту школу, именно этот класс, именно меня? Разве ему было мало того лагеря, черт бы его побрал! А где были твои мозги, Сакура? Чем ты думала, влезая во все это дерьмо?        — Блять, Харуно, ты совсем уже охренела? — дверь отворилась и из нее вылетел Саске. — Я же знаю тебя, ты не стерва, как бы не пыталась ей казаться. Так нахрена все это? — он за несколько шагов преодолел расстояние в семь метров, которое разделяло нас. — Зачем весь этот спектакль? — он говорил спокойно, но в глазах плясали чертики. И это не очень хорошо. А, точнее, очень не хорошо. Я уже хотела сделать шаг в сторону, но он поставил руки по обе стороны от моей головы, и теперь путь к побегу был закрыт. Это и называется западня.        — Я думала, что мы все решили еще тогда. Ты сам решил… И довольно доходчиво все объяснил. Причем, совершенно без слов, — попыталась пролезть под его рукой, но не получилось. — Что тебе вообще нужно от меня? — я заглянула в темные глаза, которые когда-то мгновенно заворожили меня. — У нас в школе полно девушек, которые будут только рады лечь под тебя, так в чем проблема? Выбирай любую, меня не колышет. Абсолютно. Только от меня наконец-то отвали, пожалуйста.        — Мне нужна ты, — я саркастически изогнула бровь на его слова. — Мне нужна моя маленькая девочка. Терпеть не могу, когда кто-то забирает то, что принадлежит только мне. А ведь ты моя. Ты только моя девочка, — что-то неприятно кольнуло в области сердца. — Я же знаю, как сильно ты любишь меня. И сейчас тебе мешает признаться в этом только твоя гордость, и ничего больше. Проблема лишь в этом.        — Я не твоя, и никогда ею не была. И на то есть две причины. Во-первых, я не собственность, я не вещь, которую кто-то может забрать или отдать. Я живой человек. А, во-вторых, ты не часть моей жизни, да и места тебе в ней нету. Ты просто пройденный этап, как ошибка. Все их когда-то совершают. Мы ведь на них и учимся. И я научилась. Споткнулась, упала, осознала ошибку и встала. И я не люблю тебя, даже не ненавижу и не призираю. Ты мне не друг и не враг. Ты просто никто, пустое место, случайный человек. И ты сегодня в очередной раз подтвердил это. Я практически задыхалась на этих словах, а он почему-то просто-напросто заливисто засмеялся.        — Ты так и не научилась врать мне. Твоя голова говорит одно, но язык твоего тела выдает тебя с потрохами, — брюнет немного наклонился ко мне. — Тебя выдает все: твое сердце, которое бьется с бешенной скоростью, твое сбитое дыхание, румянец, который проступает на твоих щеках. Это простая биология, малыш. И если бы тебе было все равно, то ты бы сейчас не говорила этого, не стояла бы здесь, не дала бы мне ту пощечину, не убежала тогда. И ты знаешь это не хуже меня. Ты любишь меня, просто боишься самой себе в этом признаться. Боишься, что тогда рухнет иллюзия любви с этим Кибой, которую ты сама построила для себя. Просто-напросто бо-ишь-ся, — он разделил последнее слово на слоги, чтобы прозвучала оно еще более грозно.