Во имя науки

Просыпаться дома – это совершенно божественно. В комнате свежего, отремонтированного недавно общежития стояла широкая кровать с ортопедическим матрасом, на каждого жильца полагалось три одеяла – летнее, стандартное и утепленное – и два комплекта клетчатых занавесок. Про клетчатые занавески рассказывал Семен, про них же вспоминали пожилые преподаватели, и Сенька подозревал, что на складе этих занавесок хватит еще и на его потомков. Не то чтобы он спешил с потомками, но... Разлепляя глаза, он ожидал увидеть эту самую коричнево-сиреневую клетку, замусоренный стол и горку яблочных огрызков на подоконнике, но занавески оказались синими шторами до пола, на стенах поднимали паруса потертые выцветшие фрегаты, а с тумбочки на Сеньку смотрела его же довольная физиономия. "Любимый сын" – пестрела надпись на рамке. Ах ты... черт! Сенька подтянулся на кровати и сел, кутаясь в одеяло и сонно щурясь. Ну да, его комната, надо же. Стало смешно. То есть в ночи ты, Арсений, двинул не в отведенную тебе конуру, где полагалось ночевать студентам академии, а в старую деревянную будку на другом конце другого же города. И как угораздило-то? Сенька представил, что подумала мать, когда он появился на пороге в пятом часу утра. Наверняка дверь он открыл своим ключом, но в коридоре не наделать шума не мог. Сенька потер глаза и пристально оглядел комнату на предмет торчащей откуда-нибудь головы Васьки. А то сталось бы с него притащить к матери и друга... В старой детской других проспавшихся дураков не наблюдалось. Только со шкафа таращил глаза рыжий плюшевый заяц. На полу Сенька нашарил пару тапочек, упаковку аспирина, комок носков – и ни одного планшета. За шторами проглядывала мрачноватая серость – могло быть и пять, и семь, и одиннадцать часов, и даже три пополудни. Сенька зевнул и неохотно спустил ноги с кровати. Спать не очень-то хотелось, в ушах не шумело, единственное – хотелось пить; но своему организму он привык не доверять. Месяцы учебных подъемов в три часа ночи научили тело приходить в состояние "к подвигам готов" спустя минуту после пробуждения, и нынешняя бодрость могла оказаться мнимой. – Ч-черт. Босая ступня коснулась чего-то холодного. Экран планшета тут же ожил, и комнату наполнил мерзкий писк. Сенька ткнул пальцем ноги в "принять вызов" и неуклюже перекатился на кровати, свесив голову вниз – к планшету. – Доброе утро, друг! – на экране высветилась чья-то помятая улыбающаяся физиономия. Друга, видимо. Сенька нахмурился. Кровь резко прилила к голове, и его замутило. Друг понимающе вздохнул: – Что, поплохело? – Нет. – Сенька поднял планшет и все-таки сел по-человечески, откинувшись на подушку. Несколько секунд он тупо пялился на зеленоватую рожу "друга", пока память не сжалилась. – А, ты... Заб... Зыб... Збышек. Че надо-то? – Э-э... Ну... – Збышек оглянулся через плечо, вздрогнул – что увидел-то такого? – и снова уставился на Сеньку и торопливо заговорил: – Нам нужен твой брат! Следователь который. – Других и не имею, – фыркнул Сенька. – Ну раз нужен, к нему и сходи. Не знаю, правда, в какую он смену... – Мы его хотим нелегально... Э, то есть, неофициально. Ну, то есть, официально, но не сразу... У нас дело есть. Важное. – Чья-то рука вылезла из-за спины Збышека и крепко стиснула его плечо – словно коршун грызуна за шкирку сцапал. – Мы так-то и официально можем, в часы приема, но дело срочное, горячие следы, все дела... – Лапа коршуна сжалась сильнее. – Киборга у нас украли, в общем! Помнишь ту женщину с Костиком? – С каким Костиком? – застонал Сенька. Мутить начинало все сильнее. Мало того, что он вчера напился как перед казнью и приперся в отчий дом, так еще и его тормошат поклонники Семена, "хотящие его нелегально". Женщина, Костик – что за ересь с утра пораньше! – Который час, кстати? На часы не посмотрел... – Половина восьмого, – словно извиняясь, пожал плечами Збышек. – Костик – это киборг. Ну, тот Irien... или не Irien, я не уверен... Мы можем встретиться? Наш пилот может залететь... к тебе, в смысле. – Лапа коршуна содрогнулась. – Скажи только, куда лететь. – Слушай... В дверь постучали, и сиплый со сна женский голос проворковал: – Сенечка, ты проснулся? Сенька вздохнул. К матери он не ездил давно – с тех пор, как дела в академии пошли скверно. Откровенно говоря – дерьмово. А началась полоса залетов месяцев шесть назад. Отмахиваться лихим "мам, времени нет!" было легко, пока глаза мозолили идиотские занавески и тома всяческих законов и инструкций, а теперь он сидел в своей старой детской комнате, и ему было стыдно. – Сенечка проснулся, – буркнул он тихо. И, смалодушничав, назвал напряженному "другу" адрес. Флаер долетит меньше чем за час, и мать успеет разве что накормить его завтраком. И точно не успеет узнать, что ее сын – балбес. * – У меня вопрос. – Пишите, как хотите! Неважно, левой или правой рукой, каким шрифтом, с каким наклоном, с закорючками или без, по строчкам или между них, вертикально или горизонтально, со знаками препинания или так, с ошибками или как надо! Неважно! – Ошибочное утверждение. – Что?! – Не "закорючки", а диакритические знаки. За прошедшие два часа Дэн сделал вывод, что Марк Плут не принадлежит к числу важных сотрудников. Плут заглатывал каждую уловку, краснел, бледнел, выдавливал терпеливые ответы, безропотно приносил четвертую кружку чая, вазочку с печеньем, плед, пачку бумажных платков – словом, исполнял все капризы. Это открывало широкие возможности мелкого манипулирования, но подтверждало, что Плут в иерархии хозяев этого места занимает невысокую ступень. – Да... да какая разница! – Плут взвыл. – Что еще ты... вы хотите спросить? Дэн невозмутимо протянул ему листок. – Я закончил. Плут вытаращился на него, на листок и стремительно выхватил анкету. Уставился на листок невидящими глазами, часто задышал, и рот его медленно растянулся в улыбке. Дэн оценил искреннюю радость – так радовалась Полина, выдрессировав Котьку вставать на задние лапы и "танцевать". Дэн так и не понял, почему Полли приписала этот успех себе: Котька выполняла простые и логичные действия в ответ на исходящий от человека стимул в виде кусочка сосиски, подрагивающего на высоте метра от пола – и только. Дэн решил не расстраивать настрадавшегося сотрудника раньше времени и не стал предлагать взглянуть, все ли он верно заполнил. С вопросами анкеты Дэн повеселился – насколько позволяла ситуация. В пункте один – "укажите ваше имя" – он педантично указал незамысловато зашифрованный серийный номер. Вторым вопросом – "укажите ваш возраст" – изрядно помучил своего тестировщика уточнениями: в годах, месяцах, или неделях указывать; в каких годах – общепринятых земных или по исчислению центавриан; учитывать ли не входящие в полный год дни; учитывать дни, начиная от оплодотворения, периода дробления, гаструляции или последующих периодов; считать ли дни, проведенные в режиме "сон", режиме "гибернация" или в выключенном состоянии... На вопросе "имеет ли значение возраст на генетическом уровне" Плут не выдержал и выпалил: – Ну вот день рождения у тебя – сколько свечек на торте?! – Свечи из воска? – внимательно уточнил Дэн. – Да! – Нисколько. Использование простых липидов в качестве питательных веществ возможно, но не рекомендовано. – У Плута тогда задрожали губы, и Дэн пояснил: – Торт мне нравится больше, чем свечи, я съел бы его и так. После этого Плут заозирался, попереминался с ноги на ногу и вышел "на минутку". Дэн вернулся к анкете и, прочитав вопрос "кем вы себя ощущаете – мужчиной или женщиной?", понял, почему Плут так поспешно ретировался. Но Дэн никуда не торопился. Он отложил ручку и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Ответить на этот вопрос он никак не мог – необходимо было уточнить по меньшей мере девять деталей. А может, и двадцать две. ...поэтому спустя пару часов измотанный, но заполучивший заполненную анкету Плут выглядел безоговорочно счастливым. – Прекрасно! – он вытер пот со лба рукавом и в порыве чувство хлопнул Дэна по спине. – Просто чудесно! Теперь мы наконец-то можем... – Вопрос, – вежливо напомнил Дэн. Пугать молодого сотрудника наглядным напоминанием "не хлопай боевого киборга по спине" он не стал. Плут закивал. – Да-да, вопрос? – Я могу поговорить с Анжеликой Лендер? Требовать встречи Дэн не спешил. Погонять охочего до исполнения нелепых прихотей Плута было забавно. К тому же, пока он носился туда-сюда, Дэн успел осмотреть аудиторию на предмет наличия камер и прослушки – оказалось, камеры имеются, закрепленные под потолком возле противопожарной системы. Но выпросить сладости и коробку мелков – легко. Плут заморгал и плотнее прижал листок к груди, словно боялся, что киборг, услышав ответ, взбеленится и первым делом решит не свернуть ему шею, а разорвать на клочки анкету. – Понимаете... – Плут вздохнул с наигранным сожалением. – Пока, к сожалению, это невозможно... – Почему? – холодно спросил Дэн. И не удержался: – Анжелика Лендер не может говорить? Варианты: Анжелики Лендер здесь нет? Анжелика Лендер не в состоянии говорить? – Нет-нет, что вы, я сам с ней недавно... Ну, то есть, она здорова, – поправился Плут. – Не нужно нервничать! Давайте-ка с вами лучше пойдем и пообедаем, хорошо, Дэн? Дэн встал. – Один-ноль-пять-четыре-три-восемь. Выучите. Человеческая память на это способна, – только и сказал он, прежде чем выйти из аудитории.