***
Добираюсь быстро – ночью никаких пробок – еще один плюс этой работы. Плавно торможу около какого-то бара, на какой-то Богом забытой улице и немного заминаюсь, выискивая глазами клиента. Здесь, хоть и ночь, но ужасно много народа. Около подобных заведений всегда ходят люди и чем позднее час, тем их больше появляется у входа, а чем дольше здесь проводишь время, тем сильнее перестаешь походить на человека, тем более, когда в организм неминуемо будет поступать алкоголь новыми и новыми порциями. Тут можно увидеть самые разные масти людей, какие только пожелаешь: борцы за гордость, которые так и норовят набить кому-то морду, короли выпивки, после пятой рюмки выбегающие очищать желудок в ближайший туалет, шлак общества, кучкующийся серыми массами около бара. У меня всегда были смешанные чувства к этим местам. Вроде, уже приелось и стало привычным подъезжать к нехорошим барам, которые родители каких-нибудь подростков строго-настрого велят обходить стороной, уже не чувствуется той первоначальной неприязни, но вот ты видишь всю эту грязь общества собравшуюся здесь, их поведение и вид, как внутри что-то нервно щекочет, призывая к отвращению. Ничего личного, просто взгляд со стороны. Я все еще ищу нужного человека в толпе, и на меня уже нехорошо поглядывает парочка особенно неугомонных типов у входа, но только в мою голову приходит мысль, отъехать от парадного подальше, как клиент сам меня находит. Дверь небрежно открывают и плюхаются в салон на заднем сидении. Это уже хорошо: он не напичкан алкоголем до планки безжизненного овоща и его не придется ни затаскивать своими силами в салон, ни доводить прямо до квартиры. И сегодня мне повезет вдвойне, если он еще способен на внятные разговоры. Пыхтение с заднего сидения положило начало одностороннему диалогу без «привет», «пока» и других ненужных слов. - Знаешь что, я тебе честно скажу, ты никогда не верь этим, – мужчина поперхнулся воздухом. Видимо недовольство и чувство несправедливости разом надавили на горло, но он дотронулся ладонью до головы в попытке собрать мысли в кучу и еще более поучающее продолжил. Сквозь уличные шумы я не сразу расслышал начало, но то, что он рассказывал мне о своей провальной любви, я понял из его басистых возгласов «бросила», «тварь» и что-то про попытки забыть ее с помощью пары бутылок чего-нибудь крепкого. Сегодня я сорвал куш. Замедлив скорость, машина, казалось, тоже прислушалась к нему. Моего ответа полному мужчине в потрепанном костюме не последовало, хотя его это не остановило, когда он продолжил в той же манере, кривя лицо от сильно подкативших эмоций. - Никогда не иди на поводу у своей гребанной любви, - последнее слово буквально выплюнулось изо рта говорившего не без доли отвращения. - Она тебя приведет в такую жопу! Кто знает, может он говорит правду, но мне этого не понять. Многих это самое чувство доводит до ручки, остальных же заставляет покорять всякие недостижимые высоты в порыве вдохновения, но есть еще тот тип людей, которых любовь вообще не касалась ни разу. И это я. Была симпатия или даже влюбленность, что-то большее я представить себе не мог. Не то чтобы я не верил в настоящие чувства, бабочки в животе и подобную чепуху, но это, правда, очень далеко от меня. Время пролетает непозволительно быстро, и вот я уже торможу возле многоэтажного дома, где и высаживаю своего пассажира. Мельком смотрю за тем, как он выходит, дальше отслеживая его путь до двери, после чего плавно трогаюсь. Мне предстоит еще много работы.***
На этот раз я забираю девушку из соседнего квартала. Стоит ей сесть в салон, как до меня доходит резкий аромат цитрусовых духов. Не понятно, что она хотела перебить этим запахом, но у нее явно получилось: все вокруг наполнилось им. Лишь бы не въелось в обивку. В зеркало заднего вида попадает ее лицо, когда она присаживается посередине. Лицо полно раздражения, брови немного подрагивают, наверное, от того, что девушка устала хмуриться, сводя их к переносице. Что-то мне подсказывает, что ее нервный вид имеет общее с внешностью. Возможно, ее кто-то обидел или чем-то расстроил, пока не ясно. Яркий макияж практически весь размыт, часть волос и одежды выглядят влажными. Это странно, снаружи, хоть и утренняя сырость, но нет дождя. Стучу по рулю и прикрываю глаза, ожидая, пока она устроится. Но тут же отмираю, чувствуя чужие руки на моих плечах. Клиентка тянется ко мне с заднего сидения, протянув руки около водительского сиденья. Обученные пальчики умелыми движениями спускаются под ворот моей кофты. Они удивительно холодные, будто это не человек, а подобие ящерицы или змеи запускает в меня свои конечности. Затянуто молчу, пытаясь сглотнуть ком в горле. Мне неприятно. - Уберите… - Зачем? - Ведите себя… - Я тебе не нравлюсь? – с каждым словом руки скользят ниже и заставляют меня напрячься. - Меня не интересует это. - А что интересует? Я не твой тип? – пальчики щелкают по моей груди. – Или ты не по женщинам? – щелкает еще раз, но теперь внутри. Что-то во мне передергивает и не дает сказать всего-то пару примитивных слов, поэтому я просто кладу свою руку на ее запястье в неодобрительном жесте, и приоткрываю рот, вот-вот собираясь ответить. Но она меня опережает, понимая все без слов, отдергивает руку в каком-то резком движении, совсем не плавном, как пару секунд назад. Отстраняется. Это и к лучшему. - Значит, последнее? Ха-ха, - смех отдает горечью, - все у меня идет по наклонной! Ты в серьез не воспринимаешь, тот парень... Все эти выродки, только и делают, что пользуются, – почему-то она говорит восторженно. Пьяный бред? – Заплатили, и приноси после этого им «удовольствие», а о чувствах других не считаются. Вот тебе и хорошая жизнь! Вот тебе и легкая работа подстилки, ха-ха. Клиентам подчистую крышу сносит и думают, что за деньги покупают человека, просто тушку для потребностей, а на деле без разума тело-то не пойдет и приходится мириться с этой херней всей. Слышу тяжелый всхлип с заднего сидения и снимаю авто с ручника, поспешно переключая передачу, выруливаю на дорогу. Все те же залитые концентрированной темнотой пейзажи с редкими фонарями-звездами и такая же нагоняющая тоску дорожная разметка. Завязывается разговор. Мы оба перекидываемся фразами, но я больше молчу, уступая девушке. Она рассказывает мне чуть ли не свою жизнь, как какой-нибудь состоявшийся человек дает интервью для собственных мемуаров, вот только я не писатель, а она далеко не та, у кого берут интервью и о ком пишут книги. Для себя я отмечаю пару особенностей ее ситуации, например, как потерянная вера в себя или в людей, хотя, может, это и не особенности вовсе. Все заканчивается с мимолетом сказанной фразой: «Я-то о тебе забуду, даже не вспомню на утро». И она уходит. Еще одна монета в мою «копилку» чужих жизней. Уезжаю. Снова. Даю себе секунду, чтобы зажмурить и сразу разлепить отекшие глаза. Они часто устают от этих ночных поездок и после пары таких вылазок, в висках начинает неприятно покалывать, а организм еще больше расшатывает свою нервную систему, из-за чего я часто теряюсь в собственном поведении, не понимая его. Я стал немного нервным, странным и совсем чуть-чуть зависимым от работы. Еще давно поставив перед собой цель, выработать привычку хорошо отдыхать и высыпаться, я не учел, что эту привычку на раз-два подавляет более сильная - привычка уставать. Нет, я, правда, дорожу этой работой и такси меня вполне устраивает, но любой бы не стал здесь работать без цели. А я ее имею. Я выслушиваю, пытаюсь понять отдельные истории и ситуации, пытаюсь проникнуться и при возможности даже вставить свое «великодушное» слово не то поддержки, не то упрека. Возможно, я ненавижу людей, но я должен понять, за что я их ненавижу. Через каких-то полчаса я оказываюсь совершенно в другом месте. Этот район не из бедных и явно дает проскользнуть мысли, что произошла ошибка. Обычно, я забираю людей из других мест, не таких… тихих? Благополучных? Припарковываюсь на нужном адресе, заглушаю мотор, чтобы проверить координаты, но слышу, дверь открывают. Плавно, слишком аккуратно. Я не сразу замечаю, что садится позади парень. Это странно, он ведет себя слишком по нормальному: ни резкого запаха алкоголя, ни размашистых движений, ни обычных повадок клиентов и ни единого звука от него. Не видно лица, как он выглядит, но меня прошибает насквозь, когда он тихо откашливается. Этот кашель в тишине невероятно бодрит, напряженно давит и после него становится немного зябко. Изначально все идет не так. Не правильно. Не как заведено. Тишина поверх фонового гудения мотора и больше ничего. Такая отвратительная атмосфера делает абсолютно каждую деталь, каждые мелькающие на дороге фонари и побрякушки в машине, неуютным дополнением. Хочется, чтобы часы ускорили свой шаг и минуты пролетали как секунды под этим непривычным давлением, но все резко останавливается, как только глаза натыкаются на зеркало заднего вида. Сердце пропустило удар. Глубокие карие глаза уставились на меня с заднего сидения. Черная дегтевая капля зрачка открытого, казалось бы, на полную практически перекрывает радужку и эта пара глаз так пристально и крепко засела на мне, что под тяжестью невозможно и дернуться. Каждую мышцу будто защемляет этим пробивающим эффектом, и шестеренки дают сбой, останавливаясь, как будто в механизм вставили палку. Систему заклинило. Очнулся, только когда заметил, как машину непроизвольно ведет к обочине. Легким поворотом руля, возвращаюсь обратно на дорогу, с не дюжей радостью замечая, что почти доехали. Теперь голова отказывается поворачиваться к зеркалам и плевать на все, хоть сзади на авто будет надвигаться сам судный день, я не повернусь туда и не встречусь с этим чертовым парализатором. Этот взгляд, от которого коленки готовы затрястись, такой нагло рассматривающий, что осадком оседает где-то в голове и обещает запомниться надолго. И он все еще смотрит в самую спину, я чувствую. Прожигает водительское кресло, тонкую ткань обивки и самого водителя. Ни на секунду не отпускает. И это чувство не отступает даже в момент, когда машина останавливается в конечном пункте назначения, тонким писком тормозов плавно замирая. Клиент, помедлив ровно на несколько секунд, так же аккуратно вышел, как и вошел в салон полчаса назад. Полчаса, ставшими у меня посреди горла жутким барьером, костью, которая не дает шевельнуться. Почему он такой ненормальный? Что за гребанный взгляд это был? Я как-то слишком обреченно кладу взмокшие ладони на руль, и вздох облегчения вырывается из груди вместе с навязчивой идеей узнать, почему клиент так смотрел. Перед закрытыми глазами встает только замерзшая картина молодого ухоженного человека в дорогом пальто и невыносимо тяжелый взгляд. Каждый человек по-своему уникален, у каждого есть своя неповторимая история, а я лишь их сборник. Меня устраивает роль жилетки для выслушивания проблем. Здесь система дала сбой. Отчего-то ситуация вышла из-под контроля и, чтобы кто-то выслушал, теперь хочется мне.