Узор судьбы

Сейчас это огромный торговый центр, стеклянный, светлый, вылизанный. Солидное местечко в центре Берлина. По залам снуют солидные дамочки в надежде отхватить какое-нибудь платьице от солидного модного дома, мужчины, утомлённые ожиданием своих дам, сидят в специальном для них зале и рубятся в приставку. Молодёжь оккупировала развлекательный центр, совсем мелкие кафе-мороженное, а студенточки - суши-бар. Маловероятно, что кто-то из посетителей знал мрачную историю этого здания. Да что уж говорить, и тогда, почти сто лет назад, мало кто знал о нём. Здесь, ниже подземной парковки, если найти нужный люк… Люк, к удивлению Рип, сохранился. У самого края парковочной площадки. Видимо его приняли за какой-то декоративный элемент старины глубокой. Но если центральное кольцо повернуть три раза по часовой стрелке и один раз против, то люк медленно открывается. Счастью Рип нет придела. Хранилище Аненербе в целости и сохранности. По крайней мере сейчас. Цементные стены уже отмечены глубокими трещинами, деревянный пол рассохся и сейчас опилки вдавливались в притоптанную землю. Стеллажи покосились, некоторые даже обвалились. Бирки с надписями, описаниями артефактов, конечно же побледнели. Некоторые можно, конечно, расшифровать. К примеру, колечко из почерневшего золота тут же исчезает в кармане пальто, как только немке удаётся расшифровать надпись «пранное кольцо». Ведь их враг храмовник. Некоторые артефакты совершенно не нуждаются в подписи. К примеру тот же Мьёльнир, или Копьё Судьбы. Но разве будет от них сейчас прок? Прок будет от этой клети в центре зала. Клеть стоит на треножнике, и мало того, что запирается на ключ, так ещё и увивается цепями с выбитыми на них рунами. Защитными рунами. И эта клеть, она как Ро Аякс, абсолютная защита. Она не пропустит ничего извне. И не выпустит ничего на свободу. Пока стоит это хранилище, это место будет самым безопасным на земле. Но и самым опасным. Но только этому месту, этой клети можно доверить всё зло этого мира. *** - Я поговорил с мамой. Ларреллин подавилась кофе, глядя на севшего напротив него Филиппа. В руках он держал тот самый медальон с рубином и гравировкой «R.I.P». Только был рубин уже не такой насыщенно алый, а немного потемневший. - Зачем? И что она сказала? Филипп, покрутив цепочку в пальцах, всё же надел амулет на себя. Задумчивый взгляд упал на белую вазочку с белыми хризантемами. - Ланселот принёс? - Ну а кто же? Хотя, вон Кухулин поставил для Рип букет из розовых роз. Только почему-то у себя в комнате. - Знаешь, я тоже лишь по этой причине отважился с ней поговорить. Ларреллин кивнула. За эти дни общие мысли были весьма очевидны. - Мы все можем проиграть. - Но я ей пообещал, что, если я выживу, я возьму фамилию её рода. - Она подтвердила вину твоего отца? Филипп с силой сжал в руке медальон - и выпустил, оставляя свободно лежать на ткани футболки, видневшейся в расстёгнутой на груди узкой кожаной куртке. И сегодня он с самого утра не надевал очки. Маг был готов к бою. - И не только. Причина не только в том, что их единственный наследник оборвёт само существование рода. Хотя согласись, это искусная месть. Просто я чувствую себя Волоховским. Я чувствую себя свободным магом, не лизоблюдствующим перед всеми, у кого есть какое-никакое имя. И я не хотел бы стоять в главе рода, который полностью зарывается в песок при малейшей видимости опасности. Филипп улыбнулся, глядя на Ланселота, махнувшего в окно Ларреллин букетом из алых и розовых роз. Ларреллин тоже готовится. Она, как это свойственно на бабьих разборках, была на высоте. Волосы собраны в высокий хвост, платье шоколадного цвета, с кружевными рукавами-фонариками, коричневой кожи сумочка, но бирюзовые туфли и серьги. И на зависть всем подружкам, рядом с ней Ланселот в синем костюме - "двойке". Они идут на могилу к дедушке. И к Ритеру. А потом Ларреллин пойдёт к Сигурни, а та непременно потащит её гулять с классом. Ларреллин есть с кем прощаться. - Ларреллин, я понимаю, что оно сейчас не к месту, но лучше надень его. Филипп протягивает девушке серебряную цепочку с подвеской с небольшим камнем лазурита в серебряной оправе в виде раскрытых и поднятых вверх крыльев. - Это оберег от психических воздействий. По записям Базетт можно сделать вывод, что Авенджер в этом мастер. - Спасибо, Филипп, я его не сниму до самого конца. Подтверждая свои слова, Ларреллин тут же накинула цепочка, а кулон убрала за ворот платья. Улыбнулась другу, - нет, брату - напоследок и вышла из дома, уходя вместе с возлюбленным прощаться. Филипп же ждал, пока они уйдут, нервно поигрывая трубой мобильного телефона, не решаясь набрать номер деда. Ну и что он скажет, если трубку поднимет Настасий? Отложив телефон, Филипп откинулся на спинку стула и бросил на стол перед собой колечко из золота в форме змейки, которая тут же выпрямилась. В форму кольца она вернётся вновь, когда Эммануэль будет близко. Сейчас остаётся только ждать. *** «Завтра» уже подходило к концу, когда золотая змейка вновь свернулась в кольцо. - Может, хоть в парк выйдем, а то оставим район без жилья? Филипп спешно осушил стакан сока и поднялся. Все, кто был в доме, в гостиной, поднялись, решительно глядя друг на друга. Это последний бой. Либо в этой Войне, либо а этой жизни. Дом покидали молча. Говорить уже было нечего, самое важное было сказано ранее. Через сотню метров, в небольшом парке, они встали стеной, готовясь встречать врага. Они себя ждать не заставили. Они шли рядом. Мужчина и молодая девушка. Мужчина галантно подставлял девушке локоть, та же, приняв жест, степенно шла рядом. Её церковное одеяние под легким ночным дуновением завивалось вокруг её изящной фигуры. Они казались какими-то неестественными. Тенями, призраками чужого мира. Они замерли в десятке метров от друзей, глядя прямо и с превосходством. - Вижу, лёгкие победы вскружили вам головы. Не обольщайтесь, лёгкой победы, да и победы в общем вам ждать не придётся. Годами, всю свою сознательную жизнь меня учили сражаться. Сражаться с магами. Филипп дёрнул уголками губ, выражая своё недоверие к её словам. - И тем не менее ты роднишь себя с магами. С родом Айнцберн. Эммануэль отбросила бледно-золотые пряди за спину, снисходительно глядя на мага. - Я – урождённая Айнцберн. И моё происхождение куда как древнее, чем вот этих выскочек. – Эммануэль вскинула руку, показывая пальцем на Ларреллин: - И всё им принадлежащие – по праву моё. И магическое ремесло, и имя рода, и всё их достояние. - Я слышу в твоих словах лишь обиженную девочку, которой не дали красивую игрушку, – лицо Ланселота не выражало никаких эмоций. Голос его был ровен, безэмоционален. Но слова явно достигли своей цели. Эммануэль перестала насмешливо кривляться. - Только дети жаждут того, что привлекательно блестит, не вникая в суть вещей. - Твой Сейбер излишне разговорился, Ларреллин. - Зато твой Авенджер слишком молчалив. Хотя, чем ему хвалиться? Как он убил свою жену? Или похвалиться той лёгкостью, с которой его убила моя Арчер? Герман, мгновенно вспыхнув, растянул губы в улыбке и вскинул руку. С диким мявом с ветвей на него спикировала здоровенная кошачья туша, вцепившаяся в арийское лицо Германа, раздирая его в кровь. Всего несколько секунд замешательства - и Герман с силой отбрасывает кота от себя. - Scheisse! - Моего кота?! Убью! С диким возгласом откуда-то с боку спикировала Рип, на лету целясь в отца. Германа появление дочери ни в коем разе не тронуло, в отличие от Эммануэль. - Все в сборе. Отлично. Герман, можно начинать. Рип, не выпрямившаяся после приземления, так и сидела перед друзьями, наблюдая за отцом, который в пафосном жесте раскинул руки в стороны. - Der Rosenkavalier Schwarzwald! Сама реальность подёрнулась лёгкой рябью. А потом, словно кто-то бросил камень в воду, рябь усилилась, искажая пространство, меняя его. Между друзьями выросли стены. Но не каменные, а густые и высокие розовые кусты с алыми бутонами распустившихся роз, на самой последней ноте своего цветения источающие свой одуряющий приторно-сладкий аромат. Ланселот, ощущающий Ларреллин через несколько сантиметров от себя, попытался пробиться сквозь зелёный барьер. Но кустарник то становился упругим и отбрасывал рыцаря, то становился таким гибким, что опутывал своими стеблями его. - Это мой мир. И всё здесь будет так, как я захочу. Герман с какой-то несвойственной ему мягкостью разглядывал розу в своих руках, наслаждаясь возгласами мужчин, которые взывали к его воинскому достоинству и требовали сразиться с ним. - Бросьте, парни, он умеет только командовать, сидя в палатке! Герман изумлённо поднял взгляд. Он оставлял рядом с собой и Эммой только Ларреллин. Но была тут и Рип, закрывающая собой Сосуд Грааля. Может ли быть, что из-за того, что он был убит ею, на неё сейчас его силы действуют не в полной мере? Герман бросил розу на землю. Тяжёлый сапог наступил, кроша нежные лепестки. - Я умею командовать. И я командовал теми, что теперь вечно пируют в Зале Вальхаллы. Legion Reincarnation! Казалось, что ничего не произошло. Но потом появились тени, подвижные, сгущающиеся, обретающие форму и стеной встающие за спиной Германа. - Конус Холода! - Вихревой Плащ! Ледяные иглы, выпущенные Ларреллин, пробили грудь Герману. Но тот даже не шелохнулся, лишь кулаком разбил лёд. Рана медленно, но зарастала. Заклинание пущенное Эммой, мощным порывом ветра, сбила Ларреллин и Рип с ног и даже повредило стену лабиринта. Но на короткое время. Герман манерно щёлкнул пальцами, отправляя свою армию к мужчинам. Уж он-то не сомневался, что они справятся со всеми тремя. И тот, кто падёт первым, заполнит Грааль. - Мне начинает надоедать эта детская возня. Святая Кара! Эммануэль возвела руки к небу, призывая иссушающие магию силы. Белый столб света обрушился на Ларреллин, мгновенно повалившейся с диким криком на землю. Храмовница начисто лишила её магии. Рип положила белокурую голову себе на колени, спиной повернувшись к врагам. - Какая ты к чертям Айнцберн? Айнцберны – алхимики и целители. Ты же можешь только уничтожать. Эммануэль было вскинула руку, движимая гневом, но Герман остановил её и вновь обратился к Рип. - А с тобой, Рип ван Винкль, у нас отдельные счёты. Посмотри, вот она моя Излюбленная Жертва. Рип лишь слегка повернула голову и замерла. Новый сгусток теней сплетался в женщину – Марию. Герман, довольный произведённым Эффектом, погладил жену по лицу. - Formation. В поднятой руке нациста из ниоткуда соткалась огромная коса, которую он вложил в руки жены. - Убей. Мария, подчиняясь команде супруга, двинулась к дочери. Видимо под воздействием Германа её навыки значительно расширились. Герман же тенью следовал за Марией, приближаясь к всё ещё потрясённой Рип. - Цепная Молния! Ларреллин, порывисто поднявшись и оттолкнув Арчер, выкинула руки вперёд. С кончиков её пальцев сорвался электрический шар, который, разбившись о тело Марии, разошёлся электрическими снарядами к Эмме и Герману. Впрочем, последнему это было как назойливая щекотка. Но он был изумлён. Ларреллин, в ответ на изумлённый взгляд, показала нацисту средний палец, на котором матово поблёскивало кольцо из почерневшего золота. - Да твою мать! Я задолбался их мочить! Неслыханное доселе от Филиппа заклинание - вероятно какое-то из древнейших в их славянской школе, - совершило чудо. Лабиринт вновь подёрнулся рябью, а потом рассыпался. Все вновь очутились в парке и теперь жадно дышали свежим ночным воздухом, глядя на пляшущие на ветру алые лепестки. Герман изумлённо глядел на Филиппа. Он просто стоял, сжав руки в кулаки. И из одной руки стекала струйка крови. Пальцы мага распрямились и на землю упала тонкая золотая цепочка с золотой куриной лапкой и маленькие кусочки алого кристалла. Герман дико взревел. - Bloody Bits! Из тела Германа полезли длинные шипы. Немец в своём гневе разил всё в беспорядке. Благо, Ларреллин оказалась на крепких руках названного брата. - Мощь Рейха!!! После звука выстрела послышались множественные чавкающие звуки. - Германа бесполезно атаковать. Он невосприимчив к физическому урону. Филипп быстро обернулся и хмыкнул. Ларрель всегда поражалась его способности быстро проникать в суть вещей. - Нет, во время атаки он уязвим. Да и не только в Германа она целится. Там целый легион недохнущих мерзавцев. Проклятье, они выжили даже после Смертельного Полёта Кухулина. После Фантазма типа Анти-Армия. - Выжили? Филипп умолк, мрачнея на глазах. - Они реинкарнируют. Бесконечно. Они, конечно, слабы, но… толпою валят даже льва. Ларреллин чуть-чуть выглянула за плечо Филиппа. Слугам было нелегко. Цепная Молния угасала, Герман брал себя в руки, деактивируя шипы. И этот Легион... сколько бы голов не срубал Ланселот, меньше солдат не становилось. Они и в самом деле возвращались на поле брани. Умирали, рассыпались и вновь перерождались. Мария, быстро придя в себя, сделала несколько стремительных шагов к Ланселоту, бывшему к ней ближе всех и занесла косу. Но у неё на пути встала Рип. Дальше Ларреллин смотреть побоялась. - Как ты разрушил лабиринт? - У меня родня со стороны бабушки специализировались на амулетах. О, Перун, бабуля бы меня убила! Я пустил в ход амулет, заряжаемый несколькими поколениями руной «чернобог». Амулет был прокачен до уровня «Крушителя Правил». - То есть, ты разрушил связь Германа с его Фантазмом? - Именно. Думаю, это тебе пригодится. Мгновенно посерьёзневший Филипп накинул на шею Ларреллин кожаный шнурок с тяжёлым металлическим кругляшом с жемчужиной в центре. Вокруг жемчужинки был выгравирован узор из повторяющееся руны «хайльсцайхен». Эту руну однажды показывала Рип. И означала она удачу. - Маг! Филипп в повороте выкидывает руку, в полёте перехватывая брошенный в него нож, довольно искусной работы, кстати. Пусть лезвие его было испещрено царапинами, но его рукоять сохранила свой изначальный вид. Чернённая, с золотыми прожилками, а на навершии распускающаяся хризантема. Филипп, мазнув оценивающим взглядом, аккуратно перехватил это произведение оружейного искусства за лезвие и метнул нож в ответ Эммануэль. Та, собравшись что-то наколдовать, запоздало выкинула руку, собираясь повторить успех Филиппа. Поздновато. Лезвие пробило ей ладонь. Согнувшись от боли, Эммануэль опустилась на колени. Герман, кинувшийся было к Мастеру, был остановлен удачным уколом Га Болга в живот. Увы, и сам Кухулин согнулся, держась за окровавленный живот. Ланселот, недолго думая, опустил Арондит плашмя на голову Авенджера. Рип, явно впечатлённая приёмом, звонко рассмеялась, привлекая внимание матери. - Man solltenach den Gesetzen der Götterleben! Тело Марии превратилось в пламя, своим жаром плавя воздух вокруг себя. Ствол мушкет Рип нагрелся, обжигая той руки. - Вьюга! В противовес огню Ларреллин создаёт снежную бурю, остужающую жар, распространяемый Марией. И делающую саму Марию бесполезной куклой. - Неплохо-неплохо, маги. Эммануэль, заживив руку, поднялась на ноги и резко выкинула руки вперёд: из рукавов вылетели два ножа с изогнутыми лезвиями, зажатыми в клювах-рукоятях хищных птиц. - Ларреллин, не вмешивайся. Филипп прикрыл девушку собой. Лишь на короткий миг, пока Эмма примерялась к атаке. Резкий рывок, за который девушка преодолевает половину расстояния. Останавливает её порывистый удар медвежьей лапы по лицу. Эммануэль, выпрямившись, недоумённо смотрит на мага. Как он смог обратить только руку? - Так ты и отдельные части тела можешь оборачивать? - Могу. Зверь – это же часть человеческой сущности. Сейчас мне была нужна сила медведя. - Оу, теперь понятно, почему девицы на выдане так мечтают видеть тебя своим мужем. - Хм, признаться, я не припоминаю, когда это я снимал штаны перед Ассоциацией. Перехватив ножи плотнее, Эммануэль сделала выпад, целясь в живот. Маг пропал буквально за секунду до того, как лезвие могло бы войти в плоть. Сзади послышался рык, заставивший храмовницу обернуться. Волчья челюсть намертво замкнулась на горле девушки. - Эмма!!! Мария кончай её! Герман, заметно перепугавшись за Мастера - видимо, связь меж ними была весьма крепка, дёрнулся в её сторону, отдав приказ Марии. - Divine dance with sword God of Lightning! Мария перехватила косу обеими руками над головой - быстрое сближение, поворот, удар, выпад. Она стала быстрее, изящнее. В смертоносной пляске удары обрушивались на Рип беспрестанно, не оставляя ей ни единой возможности отбиваться. - Неужели ты его и в самом деле любишь больше, чем меня? Герман, откинувший волка от Эммы, призвал шипы, намереваясь наскоро убрать оборотня. И замер. Коса развалила его от плеча до пояса, разрезав сердце. - Любила, до самой смерти любила. Какой же была дурой. - Мария? Предсмертный, булькающий хрип – последнее, что был в силах сказать Герман, прежде чем он рассыпался золотой пылью, как и обретшая волю Мария, и призванный легион. - Филипп, ты в порядке? - Плюнь на меня. Ты как? - Ларреллин, ты цела? Филипп и Ланселот кинулись к Ларреллин, помогая ей подняться. - Умилительная картина, не правда ли? Про Грааль все как-то позабыли. Кухулин приобнял Рип за талию. Выглядел герой Ольстера на лучшим образом. От вида торчащих из правой руки костей становилось дурно. Но выбора не было: Эммануэль, выгнувшись дугой, уже пылала преобразующим огнём. Вывернувшись из объятий, Рип поудобнее перехватила мушкет и прикладом ударила Кухулина в переносицу. Резко нагнувшись, подцепила Грааль и бросилась прочь, не обращая внимания на крики. Оставалось лишь молиться, что Кухулин находится в сильном замешательстве и не кинется за ней тут же, дав хоть какое-то время на бегство. *** Гон замедлился лишь в самом Берлине. Грааль страшно вибрировал, норовя ускользнуть из ослабленных рук. Он то начинал обильно кровоточить, то начинал исторгать истошные крики. Умный артефакт прекрасно понимал, что Арчер не собиралась его использовать. Он понимал это довольно давно. А сейчас он понимал, что она не даст им воспользоваться никому. Потайной вход в хранилище с лязгом отворился, обнажая проржавелую лестницу, уводящую далеко внизу. Грааль пронзительно завизжал. Многоголосо. Рип в очередной раз содрогнулась. Пальцы её были залиты кровь, сознание было воспалено от голосов, исходящих из проклятого артефакта, а тело горячило. Ларреллин применила Командное Заклинание, приказывая вернуться. Но она же Арчер. Она вернётся, непременно вернётся. И расскажет им всё. Всё про эту проклятую реликвию. Про то, что молчала, опасаясь призвать нечто страшнее второго круга и даже Эвенджера. А потом они будут жить. Многие годы. Их Мастера достаточно сильны. Лет тридцать у них будет. У Ларреллин с Ланселотом будут дети. И у Филиппа с Владимирой. А по дому будет ходить затисканный Вольдемар и недовольно ворчать. Но и он будет счастлив. И только потом, конечно, не достигнув дряхлости, они умрут. Можно даже сказать – в один день. А потом всё равно будут вместе. И будут счастливы. В вечности. Или в Зале Героев. В зависимости от того, как скоро это место обратится в тлен, как скоро его найдут и воспользуются Артефактом. Но это будет гораздо позже. Железная клеть с натужным лязгом захлопывается. Цепи прочно обхватывают свою добычу, запечатывая в себе. Громкие крики резко умолкают. Надолго.