Незабудки на его руках

Курту было неловко. Блейн же всегда был вежливым. Блейн же всегда был понимающим. Блейн же всегда был господином «я-спрошу-сто-раз-и-узнаю-все-чтобы-не-обидеть». А теперь Курту приходилось наступать Блейну на ногу, чтобы его «Она же не серьезно, верно?» не услышал никто, а особенно – сама Бриттани. - У вас горелым пахнет. Так и должно быть? – спросила она, будто игнорируя тот факт, что сама была мокрой с ног до головы. - Не может пахнуть горелым, у меня все под… - начала было Мерседес, а потом принюхалась. Остальные тоже. - Майк! – грозно зарычала мисс Джонс, подобно урагану улетая на кухню, и Бриттани подметила: - Майк же азиат. Азиаты никогда не признаются в неудаче. Они не способны на неудачу. - Хэй! – возмущенно воскликнула Тина. – Это оскорбительно! - Так, ребят, давайте просто дадим Брит просохнуть, - выехал вперед Арти, вставая между своей девушкой и остальными, и поднял руки вверх. – Она же вся в снегу! Он был прав. Бриттани могла не просто простыть – она могла заразить всех потом, а этого никому не надо было. На шум выполз и Сэм, который тоже не был особо рад видеть блондинку, но все-таки оставался добродушным. Курт находил невероятно трогательным то, что Блейн смотрел на него неотрывно. Видимо, рассказ возымел на него какое-то действие – или Блейн просто подумал, что стоит выяснить отношение Курта к новым людям, прежде чем брататься с ними. В любом случае, Блейн вел себя как действительно хороший бойфренд и, когда Курт, бросив короткое «Привет», ушел обратно в гостиную, Блейн пошел за ним. - Ты совсем ее не переносишь? Курт вздохнул тяжело. Бриттани никогда не была сукой, как Сантана, и никогда не заставляла парней бросать его в мусорный бак, как это делал Финн – между прочим, нынешний его сводный брат. Бриттани… Просто была в злой команде. Он помнил, как однажды затащил ее к себе домой, чтобы впечатлить отца. Как даже целовал ее – Бриттани и правда была очень разгульной, пожелав переспать с Куртом тут же, как тот заявил о своем якобы интересе к девушкам, было просто чудом, что она не залетела вперед Квинн. После нее Курт почувствовал себя как будто попользованным, хотя это он должен был быть благодарен Бриттани за помощь, хотя это он воспользовался ею. Он просто не любил вспоминать об этом, и ему сразу же становилось чуть зябко, когда он смотрел на нее. Когда он видел ее. Она могла давно об этом забыть – а Курт помнил слишком хорошо. Ему было немного стыдно, он вовсе ее не боялся. А еще в ее чирлидерской форме Курт будто видел воплощение всех тех уродов, которые доставали его в МакКинли. - Бриттани никогда не была злой, - проронил он суховато. – Но она была среди тех, кто причинил мне боль. - Ты не обязан с ней общаться, - легла теплая рука Блейна на плечо Курта, будто лапка котенка, пытающегося хоть как-то помочь хозяину. Курт улыбнулся. Это ведь была правда – Блейн был его котенком, котенком, который был готов на все ради него. Курта никто никогда не любил так. Берт любил его сильно, но как отец. Это было другое. А Блейн… Блейн был его родственной душой. С ним было не холодно, не страшно и не нервно, а тепло и будто бы правильно – чего еще могла желать душа художника? Курт уже был почти готов сказать ему «люблю». Он повернулся к Блейну и осторожно обнял его. - Не в этом дело. К тому же, как я смогу проникнуться доверием к ней, если не перемолвлюсь парой словечек? - Так все хорошо? – заботливо заглянул в его глаза Андерсон, и Курт в его медовых едва не утонул. - Да. Я думаю. Не очень, но скоро будет, - запнулся он на собственной же мысли. – Не волнуйся. Он похлопал Блейна по плечу. Тот вздохнул. У него был вопрос, и Курт остановился, чтобы Блейн смог его задать. - Она глупая? Курт рассмеялся. - Нет, наверное. Чуть-чуть. Скорее, она наивная, - обнял он себя руками, - просто наивная. И романтик в душе. Знаю точно одно: в единорогов она верит искренне. И в Санту. В гостиную заглянула Тина. - Ребят, Брит совсем мокрая, но Мерседес настаивает, что уже время идти в церковь. Блейн, пойдешь с ней? – спросила она. - Я… - Блейн глянул на Курта немного нервно, - я… Курт поджал губы, чтобы скрыть то, что этот аспект ему в своем бойфренде не нравится. Он понимал, что это жизнь Блейна. Слава богу, тот не спешил обратить его в свою веру. - Иди. Тебя к этому с детства приучили. - С-спасибо, - кивнул Блейн. Он будто извинялся взглядом, так он смотрел на Курта, и Хаммел улыбнулся мягко, руку от груди отрывая. - Тина, я… - Посидишь с Бриттани? Ей нужно горячего молока налить или еще чего, а Арти одного с ней оставлять… - перебила его азиатка, умоляюще глядя на него. Курт встрепенулся. Вот этого Блейн от него точно не ожидал, но он вовсе не собирался сейчас демонстрировать святую магию дружбы. - Не-не, Тина! Прости, но я не настолько сейчас готов находиться с ней в одном помещении! - Значит, ты пойдешь со мной, - отодвинула сильным движением Тину в сторону Мерседес, напирая, как бульдозер, и, прошествовав мимо Блейна, взяла Курта в охапку. – Тебя в церкви никто не покусает. - Они нас выгнали, когда мы пришли в их ресторан, - заметил осторожно Блейн. - При мне выгнать не посмеют. Я же там звезда, - напомнила мисс Джонс, поднимая руки к небу. Курт попытался выпутаться из ее объятий, и у него даже получилось. Он отскочил от подруги, прильнул к Блейну. - Блейн идет с нами. Я буду слушать его бредни о спасении души, а не твои, договорились? – испуганно прижался он к своему парню, и тот даже открыл рот, чтобы возмутиться – бредни? – но все-таки промолчал. - Я никогда не шинковала твой мозг бреднями о спасении души. - Я к тому, что молиться я не буду, но посмотрю, как это делает Блейн, - легко поцеловал его в щеку Хаммел. А сам Блейн в это время стоял и думал, им сейчас так хитроумно пользуются или у Курта и правда нет другого выхода. Он редко видел в Курте проявления не слишком хороших качеств – пожалуй, только нарциссизм, который умудрялся сочетаться в вихрастой голове Хаммела с поразительно чистой скромностью, - и вот такой вот Курт был для него открытием. Но он все равно обнял его, зная, что никуда не денется. Курт был дорог его сердцу, слишком дорог, чтобы расстраиваться из-за некоторых черт его характера. На улице было холодно, и Курт поднес руки к губам. Он снова надел эти перчатки без пальцев – глупо, холодно, но зато стильно. Его пальто эти перчатки очень шли, а шарф, наверное, и вовсе шел в комплекте – Блейн почему-то зациклился на этом, хотя поговорить хотел вовсе о другом. - Прости. - За что? – удивился Курт тихо, чтобы идущие впереди Мерседес с Тиной его не услышали. Они в итоге пошли в церковь вчетвером – Арти остался с Бриттани, Сэм решил помочь, а Майку просто стыдновато было находиться рядом с Мерседес после того, как он, увлекшись подтанцовыванием ритму скворчащей сковородки, сжег картошку. Блейн посмотрел на особо большой сугроб, мимо которого они прошли. - За то, что тебе приходится идти в церковь. Тина сказала, ты убежденный атеист. В смысле, мы говорили о вере, но… Всего раз и мало, я не обратил на это внимание. - Я не могу верить в кого-то, кто настолько ужасен, что убивает невинных детей, - холодно ответил Курт. – Ты читал Библию? Блейн читал. В детстве. Детскую. - Да. - И ты не обратил внимания на то, что там оправдываются измены и насилие, поощряется убийство неверующих? Эта книга – экстремистская. - Но там есть и хорошие вещи. О том, как важно быть добрым, помогать другим, любить, - замер Блейн, осторожно хватаясь за шарф Курта и поправляя его. Тот поджал губы, сжимая его запястья в своих руках, и потянул за собой, не желая руки Блейна отпускать. - Религия извращает понятие любви. Религия говорит, что она может быть только между мужчиной и женщиной; религия говорит, что любовь может возникнуть из ниоткуда, если девушку продают мужчине, она становится его женой и, вроде бы, должна любить; религия говорит, что основой любви является не уважение и нежность, а страх. Ты читал только детскую Библию, верно? – печально усмехнулся Курт. – Религия убивает саму суть любви, говоря, что только церковь имеет право на признание чувств законными. Разве это не мерзко? - Некоторые постулаты веры мне самому не по душе, - ответил Блейн покорно. – Но то, что я верю во что-то, не означает, что я не могу осознать своих чувств. Быть верующим – не значит быть консервативным уродом. - Верующие выгнали нас из ресторана только за то, что мы были гейской парой. Я не… - Курт вздохнул, отпуская руки Блейна, - я не против твоей веры. Я просто считаю ее неправильной и нелепой. Я не уважаю ее, но я уважаю твое право иметь ее. - Разве не вера учит человека, что можно делать, а что нельзя? Религия запрещает убивать, красть и насиловать, - не согласился Блейн. - Неужели для этого нужна религия? Неужели без нее не существует морали, которая не позволяет человеку убивать других? И… Религия не запрещает насиловать. Она поощряет насилие, - горько усмехнулся Курт. – Ты помнишь речь Моисея? - Эм… - «Мы – высшая раса, богоизбранный народ, не евреи должны служить нам», - процитировал Курт. – Чем Моисей отличается от Гитлера? - Это другое, - не нашел аргумента Блейн. – Все со временем… - Со временем Гитлер станет одним из ваших святых? – закончил за него Курт. – Мне наплевать, какую религию ты исповедуешь. Не все равно – наплевать, - резко бросил он, - потому что это не важно. Я с тобой не потому, что в какой-то книжке так сказано, я… - вдохнул он поглубже, замирая. Блейн тоже остановился; вглядываясь в его лицо, и Курт стыдливо отвел взгляд. Никакая молитва и никакая вера не могли бы дать ему сил признаться сейчас. Блейн улыбнулся, обнимая его, и прижал к себе. - В Библии сказано, что геи против бога. Так что я тоже с тобой не из-за книжки. - Содом и Гоморра были разрушены потому, что не нужно насиловать ангелов, - проронил Курт чуть заморожено. Блейн поднял глаза к небу. Ему нравилось небо Лаймы – чистое, не загаженное заводами и прочим, великолепное небо, темное, как сама ночь – и с маленькими звездами, прекрасными, как улыбка Курта. - Неужели ты думаешь, что там, за этой красотой, никого нет? – прошептал он. - Я верю, что мы сами – часть этой красоты, - запрокинул голову тот мечтательно. – Все мы – часть какой-нибудь Большой медведицы. Мимо прошел какой-то парень, задев Курта плечом, и он чуть не выронил мобильник из кармана. Они и не заметили, как оказались на людной улице; вдалеке виднелась церковь, и Курт примирительно прижался щекой к плечу Блейна. - Пойдем, догоним девчонок. Когда Курт прислонился к двери церкви, он прижал пальцы к вискам. Это было сложно – не сорваться. Может… Не стоило говорить Блейну столько о том, во что он так верил, но… Курт считал себя правым. Блейн был тем, кого Курт хотел видеть около себя. И вера не делала его хуже – она лишь… Давала ему, Блейну, иллюзию. «Неужели тебе не было бы проще жить, зная, что там, после смерти, есть рай?» Нет. Ему не было бы проще. Потому что «там» ничего нет, и жить нужно сейчас. Религия не помогла Курту, когда у его отца оказался рак. Религия не дала ответа на вопрос, за что Берту такое. Религия не объяснила, почему Курт должен быть покорен и слеп в обмен на то, что «бог забрал твою маму в лучшее место». Религия лишь унижала его и говорила, что ему пора умирать – через уста своих последователей, которых Курт видел каждый день своей чертовой жизни. Он достал телефон и набрал номер по памяти. На той стороне тут же сняли трубку, и Курт улыбнулся. - Привет, пап. - Привет, - пробасил Берт. – Ты в порядке? - Да, мы с Блейном пошли в церковь. Жду его, - запрокинул голову Курт, затылком прижимаясь к деревянной двери. – Как ты? - Прошел всего день, Курт. Ничего не изменилось, - рассмеялся тихо Берт. – Как празднуете? - Нормально. Майк дожаривает индейку, вечер обещает быть классным. А как там вы? - Кэрол уже накрыла стол, ждем Финна и Рейчел, - ответил Берт с сомнением, очевидно, он прекрасно осознавал, что Курт не особо любит выскочку Берри. – Они на седьмом небе от счастья, что наконец-то встретились. - Привет Финну и Кэрол. Рейчел от меня злобный взгляд передай, - процедил Курт напоследок. – И… С Рождеством, пап. - С Рождеством, Курт, - послышалось низкое с того конца, и Курт отключился. Он ждал пять минут, десять. Мерседес, Тина и Блейн долго были внутри, а снаружи все холодало – Курт глянул снова на мобильник, чтобы узнать, сколько времени. Почти восемь. - Оу. Курт? – послышался мужской голос сверху, и Хаммел поднял голову – и обмер. Конечно, Блейна вырастили католики. Они должны были зайти в церковь. Он совсем об этом забыл, а отец и мать Блейна стояли около него. - Ты же Курт, верно? - Здравствуйте, мистер Андерсон, - поздоровался он, а потом кивнул женщине, - миссис Андерсон. - Блейн с тобой? - немного натянуто поинтересовался мужчина. - Он… Там, внутри, я его жду, - пробормотал Курт. - А сам почему не зайдешь? Курт болезненно сглотнул, прячась в шарф, чтобы родители Блейна не увидели татуировки на его шее. Когда-нибудь они узнают, но… Так ему было проще. - Я атеист. - М-да? – с сомнением протянул мистер Андерсон. – Ты ненавидишь церковь? - Я ненавижу ненависть. Как отец гея, вы должны осознавать, с какими проблемами сталкиваются подобные нам, когда натыкаются на религиозных людей, - холодно ответил Курт. - Ты стоишь на пороге церкви, - не менее гневно ответил ему отец Блейна. – Сюда приходят хорошие люди. Курт рассмеялся лающе. - Когда мне было четырнадцать, меня шрамировали, - скрипнул зубами он. – Знаете, кто? Те, кто ходят в эту церковь. Я видел их здесь несколько лет подряд, - поджал губы Хаммел. – А знаете, кто помог скрыть мне эти шрамы? Тот, кто здесь отродясь не был. - Ты… - Привет, мам, пап! – очень не вовремя оказался рядом Блейн, замирая в дверях. Курт нервно дернулся. – Я не думал, что мы столкнемся. - Ты знаешь, что твой друг, - выделил особо последнее слово мистер Андерсон, - не уважает верующих? Блейн моргнул пару раз. - Просто не надо ему навязывать ничего, - нашелся он. - Если ты травмирован верующими, - сделал шаг ближе мужчина, - это не значит, что все верующие – плохие. - Ваш сын – верующий, - напомнил ему Курт. – Он не плохой для меня. Он – самый лучший. Блейн тихо сжал его локоть, намекая, что нужно как раз уходить. Отец Блейна прикрыл глаза, глубоко вдыхая, потом выдохнул. Миссис Андерсон уже прошла в церковь, процокав мимо на шпильках, и Курт с интересом глянул ей вслед. - Секундочку, - поднял он палец вверх и быстро прошмыгнул за женщиной, а Блейн покосился на отца нервно. - Я не смог затащить его в церковь, но мама даже ничего не сказала, а он пошел за ней. - Ты уверен, что хочешь праздновать рождество с человеком, который понятия не имеет о семейном празднике? – холодно поинтересовался отец, и Блейн дернулся. - Да. Уверен. С ним хорошо. И друзья его классные. Между прочим, ты как-то нахваливал церковный хор, если помнишь, а их солистка, Мерседес Джонс… - Кто-то сказал Мерседес Джонс? – тут же появилась она. - Вот да, - посторонился Блейн, чтобы не загораживать проход. – Она с нами. Мерседес, это мой отец. Пап, это Мерседес Джонс… - Тот самый голос, который разбил витраж церкви высокой нотой, - представилась та сама. Мистер Андерсон сдержанно поклонился. - Очень приятно. - Пап, все правда хорошо. Да, тебе не нравится, что я встречаюсь с Куртом, а не Куртессой, но он хороший. Просто немного отличается. Все мы разные, - развел руками Блейн, - ты, вот, петь не умеешь. А у Курта голос волшебный. Я бы хотел спеть с ним, - мечтательно добавил он, и Мерседес сощурилась, будто ревнуя. - Это моя прерогатива. - Он мой парень. - И мой друг! - Я, пожалуй, пойду, - проскользнул мимо них мистер Андерсон. А Курт в это время еле успел догнать миссис Андерсон – из-за стояния на холоде его ноги сами будто замерзли, а эта женщина на каблуках умудрялась бегать быстрее самого юркого ученика МакКинли – можно подумать, у него был выбор, с такой-то жизнью. - Миссис Андерсон! У вас великолепное платье, - подметил он, и женщина улыбнулась. - Спасибо, Курт. У тебя очень милый шарфик. Как там Блейн? Он часто заболевает под рождество, - поинтересовалась она. - Здоров, как бык, - пообещал Курт. - Я думала, ты не хочешь заходить. - Не хотел. Вы просто быстро зашли, но я уже иду обратно, - показал он на дверь торопливо, стремясь скрыться, чтобы не мешать. - Стой, - мягко схватила его за кончик шарфа Пэм, к себе притягивая. – Ты атеист, но, наверное, любишь загадывать желания. Можешь сделать это сейчас. Неважно, обращаешься ли ты к богу, в церкви он услышит все. Не обязательно даже верить. Курт был уверен, что все работает как раз наоборот, и ему не хотелось садиться на эти лавки с бабульками и бдеть. Но он не мог отказаться от такой возможности. - Загадать желание? Мерседес в это время грозно вдавливала Купера, который начал полоскать мозги Блейну, в дверь церкви своими объемами. Бриттани сидела на коленях у Арти, и они оба попивали горячее молоко, а Сэм с Майком в панике метались по кухне, понимая, что забыли добавить специи тогда, когда это было нужно. Берт с осуждением смотрел на Финна с Рейчел, которые едва не перевернули их елку, а Кэрол с улыбкой вешала упавшие на пол игрушки обратно. Себастиян грелся в аду на коленках Сатаны. Чего же больше всего хотел Курт? Больше всего на свете? Сейчас, чего он хотел из того, что не было в его руках? - Я… Знаете, я хочу спеть с Блейном, - улыбнулся он женщине, не желая ее расстраивать. Она нравилась Курту больше, чем отец Блейна. – Но я не думаю, что бог мне в этом поможет. - А это не важно. Он все равно тебя услышал.