Когда сакура любит

День стремительно обрушивался в вечер, но это вовсе не сулило скорую спокойную ночь. Сейрейтей стоял в огне. Столицу охватила паника, крики, хаос, и некогда величественный, светлый, пригодный для прогулок город превратился теперь в сеть лабиринтов да тупиков. Так, большинство зданий уже успели пасть или оказаться полуразрушенными, но бедлам, учиненный неожиданным врагом, только набирал обороты. Улицы Сейрейтея светились в зареве пожарищ свежей кровью то тут, то там, а десятки раненных синигами, отринув надежду и долг, пытались спастись бегством из этого кошмара. Одни хотели пробиться в лазарет, иные — добраться в родные отряды, третьи — прочь за врата и стены, и их суматошные, неорганизованные действия только усложняли ход по дорогам да играли на руку противнику. В глазах многих бойцов стоял ужас — худший помощник при отражении атаки. «Трусливые ничтожества!» — жестко свела брови одна из дочерей этого города, чье сердце еще не покинул огонь храбрости и желания поквитаться с невиданными вандалами. Ей сызмальства был неведом страх, а понятие чести не являлось пустым звуком. Исчезнув в следующее мгновение в сюнпо, Ичиго приземлилась на одной из крыш строений Шестого отряда. Люди ее отца вызывали уважение — стояли насмерть, в отличие от тех трусов, которые встретились по дороге сюда. Разыскать меж них капитана она, конечно, не чаяла, зато с местной смотровой башни Ичиго могла не только оценить масштабы настигшей катастрофы, но и прикинуть себе путь дальше. Куда? Она и сама не знала пока, но дедушка зря уговаривал ее: скрестив пальцы за спиной, его внучка не собиралась слушаться и не намеревалась сидеть взаперти, когда в Обществе душ творились недобрые дела! Отец нуждался в ее помощи, она не сомневалась. В столь тяжелый для семьи час. Это была только их битва. Кучики. Признаться, у принцессы до сих пор кругом шла голова от семейных тайн прошлого. Оказалось, отец не являлся единственным из аристократов их рода, кого прельстила руконгайская душа. Так в клане много веков назад появился и Кога — возлюбленный муж единственной дочери Кучики Гинрея. Амбициозный, целеустремленный, отважный и необыкновенно красивый синигами; даже сильные мира сего не могли устоять перед его яркими качествами, и Гинрей дал-таки согласие на брак, приняв перспективного юношу под свою опеку. Однако Кога со временем возгордился, тщеславие принялось застилать ему глаза, а блестящая воинская карьера — дурманить рассудок. Непоследнюю роль в таких метаморфозах третьего офицера Шестого отряда сыграл его духовный меч. Как и легендарные катаны с дурной славой из Мира живых, за здешним Мурамасой также потянулся кровавый след: способный управлять любым другим занпакто, тот нередко направлял их против своих же хозяев… Внизу раздался вопль раненного офицера, еще миг назад так бойко сражавшегося, и Ичиго на голых инстинктах уже свой меч скрестила с огромным молотом гадкого существа, превосходившего ее в размерах, но отнюдь не в силе. — Моя госпожа!.. — дернулся было защитить свою принцессу пронзенный ранее Цугумо, но она лишь шикнула на него, проткнув восставшего духа в левый бок. Нахальная улыбка на лице того мигом сползла, а глаза враз преисполнились открытой ненавистью. «Восставшие духи, да», — Ичиго взглядом ответила на этот огонь, припоминая, что дедушка рассказал о новом враге. Разум отказывался принимать, что такое чудовище — не из расы пустых, а чей-то сорвавшийся с цепи занпакто, но разбираться в тонкостях чужой души, равно как и заботиться о сохранности оружия кого-то иного, у Ичиго банально не хватило бы времени. Увернувшись от мощного удара молота, второго, ловко перепрыгнув через третий его взмах, она всадила свою катану снова в брюхо духу, по самую рукоять, и поймав лишь ухом вздох агонии, без лишней сентиментальности вздернула меч вверх и распорола противника до макушки. Осыпавшись прахом духовных частиц, всё, что оставил после себя этот бунтовщик — лишь две половины треснувшего пополам занпакто. — Г-госпожа… — повторил Цугумо, запнувшись не то от восхищения, не то от хлынувшей горлом крови, и скривился, хватаясь сильнее за проломленную грудину. — Ксо-о, кха-кха! — отхаркнул он на песок почти черную густую жижу. — Тебе нужно срочно в лазарет, — заметила Ичиго хладнокровно, — ты хорошо сражался, и моему отцу будет жаль лишиться такого бойца. Цугумо вскинул на принцессу вмиг просветлевшее лицо — похвала командира для любого синигами стоила дорого, и Цугумо не обольщался, как и весь Шестой отряд, — знал, что перед ним находился без пяти минут их лейтенант. Только что дочь своего отца доказала ему, что это звание она заслуживала не только по праву рождения. — Я… — Офицер, шатаясь, тем не менее поднялся на ноги сразу и твердо кивнул: — Я сейчас же отправлюсь к Унохане-тайчо. Обещаю. — Ичиго ответила кивком на кивок, и менее решительно спросила у бойца видел ли он своего капитана? — Никак нет, госпожа, — мотнул головой Цугумо, но заметив печальный блеск в глазах девушки, живо поправил себя: — Но я слышал от Тидзивы, что он встретил командира на северо-запад отсюда. Враг может скрываться в горах Хакумо. Это выгодная позиция. Кучики ничего не ответила на такие предположения — ее след простыл, едва офицер успел договорить последнее слово. Небывалая скорость также отличала наследницу, но Кучики, признаться, плевать хотела, что о ее талантах думал кто-либо. Все ее мысли занимал другой, родной, человек. Образ отца, рисковавшего собой ради чести клана, крепко засел в ее памяти, а беспокойство за него жалило острой занозой прямо в сердце. Сомневаться в его способностях — самое позорное, что могло произойти, но нужно было знать опасное дело катакиути[1], чтобы разнервничаться. Если сам генерал Ямамото и Кучики Гинрей много веков назад едва сумели совладать с Когой, то сражаться в одиночку против такого врага было по меньшей мере неравноценно… Где-то далеко внизу мелькнула стена и западные врата — сбежавшая принцесса рассекала в сюнпо почти под облаками, умело распределяя духовную энергию для каждого шага; здесь, дома, ей можно было ее не держать. Ичиго обернулась воровато назад, когда не заметила знакомого великана-охранника на своём посту. Видимо, армия занпакто тоже его нейтрализовала, как и главнокомандующего, которого якобы выкрал сам Мурамаса и тем самым обезглавил и без того переполошившийся Готей. Большинство капитанов занималось тем, чтобы успокоить своих подчиненных, другие — с небольшими отрядами смельчаков пытались утихомирить восстание и образумить собственные занпакто, если находили их. Вернее, это последние рьяно искали встреч со своими хозяевами, чтобы поквитаться за годы неблагодарной по их мнению службы. Мурамаса здорово промыл им мозги, и это еще больше злило Ичиго. Ее духи и без внешнего вмешательства отвернулись от нее, но с подогретой неприязнью Нирин но Сакура превращались в весьма серьезного противника. Логичнее Ичиго следовало бы разыскать их ранее чем отца, чтобы попробовать убедить сражаться плечом к плечу, но каждое мгновение, увы, было на счету. — Иииееехааа! — раздался над головой Ичиго неистовый веселящийся крик, и что-то со свистом прилетело с кроны дерева, едва синигами оказалась в лесу. Ей требовался небольшой отдых, но куда там! Кусаригама[2] едва бумерангом не разрезала девушку поперек, если бы она инстинктивно не отразила ее резвый полет своей парой мечей вкупе с выпущенной духовной силой. Серебряные искры, разлетевшиеся по поляне, осветили остроносое лицо противника, его безумный взгляд пустых ледяных глаз, а еще — тела, разбросанные по поляне за спиной у него. Синигами, простые души, все вперемешку… Это место расправы выглядело до дрожи жутко. — Кто ты?! — Ичиго соврала бы сказав, что не испугалась от неожиданности, смертельной угрозы и всего увиденного, а потому голос аристократки сорвался на недопустимый истеричный крик: — Отвечай! Как смел ты убить этих душ и напасть на представителя клана Ку… Вжих! И новая атака убийственной кусаригама, кажется, срезала несколько волосков с макушки увернувшейся Кучики. Глаза ее успели привыкнуть к более густой лесной темноте, а также она мимо воли навострила уши — к серпу крепилась цепь, и нападавший молниеносно, но звучно вращал ее в своей руке. Звено звякнуло, когда необычное оружие дернули обратно, и Ичиго с присущей кучиковской язвительностью хмыкнула: — Промазал вновь! Похоже, ее насмешливость была опрометчивой, потому как в следующее мгновение ее слуху пришлось раздвоиться — звук полета лезвия атаковал ее с противоположных сторон, и руки каждая приготовилась к отражению, сжимая по мечу, но… что-то пошло не так, и оба серпа словно кто одернул в последний момент. Вряд ли это сделал свихнувшийся занпакто в образе типичного злого духа из сказок. Даже тело его и реяцу горело адским огнем… — Ты что устроил, ублюдок?! — прикрикнул кто-то. — Хадо № 31: Шаккахо! — спрятав вакидзаси в ножны, Ичиго подбросила с руки алый шар света над головой, чтобы осветить поляну, и к недюжинному удивлению обнаружила жуткого занпакто, схватившего за грудки… Хисаги Шухея. Тот на диво выглядел хладнокровным, непоколебимым, несмотря на конфликт, а еще — невероятно злым; Ичиго впервые видела этого тихого услужливого синигами в подобном расположении духа. — Я спрашиваю, что ты устроил здесь, Казешини?! — повторил вопрос Шухей с нажимом, и с угрожающем скрипом сжал рукоять… такого же серпа. «Не может быть!» — хлопнула глазами Ичиго. Она не помнила, видела или нет шикай старшекурсника, но представить не могла, что подобный смертоносный монстр — порождение души такого общепризнанного славного малого, как Хисаги Шухей. — Она смотрит, да? Смотрит? — не глядя, процедил остроносый в лицо последнему. Тот рефлекторно бросил взгляд на застывшую девушку и на миг показался испуганным. — Устроить вам еще одну пьесочку, с драматическим финалом? Да чтоб крови побольше, и твоя отрезанная башка в финале, да-а-а! — оскалился дух, с острющими зубами сунувшись к хозяину еще ближе: — Тебе такого даже в кошмаре не придумать, жалкий писака! Хисаги с гневом отбил его руки и ударил кусаригамой справа. Чертовски юркий Казешини увернулся и вырос у него за спиной, да не просто вырос, а со всей силы уже сам полоснул серпом — только чудом и не распорол хозяину спину, а лишь спинку его косодэ. Синигами сорвал жалкие ошметки с плеч, чтобы не мешали, и занял стойку напротив такого же вооружившегося обеими мечами духа. «У него тоже парный занпакто…» — отметила про себя невольно Кучики, и рука сама потянулась за спрятанным вторым мечом. От занпакто Хисаги можно было ожидать подвоха в любой момент — она не расслаблялась, — ведь уже поняла, что поединок для того — просто забава. О чести и благородстве хозяина Казешини будто знать не знал. Они ввязались в бой, заставив нечаянного очевидца очутиться и впрямь как перед подмостками театра. На сцене разыгрывалась драма, участники кидались обидными фразами, кололи, резали, метали, и звук постоянно пускавшихся в полет кусаригам уже сливался в один навязчивый болезненный для ушей гул… Ичиго заткнула ладонями уши. — Кучики! Кучики, ты меня слышишь?! Очнись! — Шухею пришлось здорово ее тряхнуть за плечи, а потом отрезвить лютым взглядом потемневших глаз. Ичиго непонимающе уставилась в ответ, затем бросила быстрый взгляд на вырывавшегося Казешини, которого Шухей подвесил к ветке при помощи цепи, а потом аж вздрогнула — она утратила бдительность! В разгар боя! Так непростительно, как… чертова папина дочка из столицы, а не будущая синигами! — Убирайся! — рыкнули на нее, заставляя еще пуще выпучить от изумления глаза. — Уноси ноги, пока он не изрубил тебя на куски, слышишь?! Я не знаю, сколько еще смогу его удерживать! Кучики вспыхнула: — Меня? В куски? — Тут же вырвалась из его хватки, отряхнув плечи и вспомнив о затаенной обиде. — Я в состоянии позаботиться о себе самостоятельно! — В тускнеющем зареве Шаккахо ее глаза сверкнули уверенностью, отразившейся в блеске передернутых катан. — Я не уйду! — Она не хотела признаваться, что просто опасалась за жизнь другого, пускай и ей неприятного, но долг обязывал также. — Он должен ответить за свои зверства! — И кивнула на усыпанную трупами поляну. — Сам отойди! — И шагнула вперед, уверенно его обогнув. Хисаги скрипнул зубами и ухватил ее больно за локоть: — Избалованная девчонка! — выплюнул буквально словами в лицо. — Привыкла всеми повелевать! Это мой занпакто, и мне наказывать его за всё! Пошла прочь! — Ха? — У аристократки дух даже перебило от подобного обращения. — Невежа! — Эгоистка! — Убрал от меня свои дрянные руки, оборванец! — Она презрительно взглянула и вздернула нос до небес. — Отец был прав, вас никогда не обучить манерам. Ничтожество! Тупица! Неотесанный чурбан! У Хисаги только желваки перекатились — он стерпел все оскорбления, но хватки так и не разжал, и глаз не отвел. Даром, что почти ничего ими не видел от застлавшего ум чувства оскорбленности и глубокой печали в сердце. Его взгляд ничего кроме упорства больше не выражал, рот оставался на замке, а пальцы, сошедшиеся вокруг хрупкой женской кости, будто сделались из стали. — Какая умилительная картина-а-а, — протянул Казешини, оказавшись уже напротив парочки, и смачно с брезгливостью сплюнул наземь. — Меня тошнит уже от вас! Два упрямых идиота, пытающиеся пожертвовать собой ради другого. Тогда… Я убью вас обоих!!! — Он резко выхватил вновь оружие, запустил с небывалой скоростью вперед, заставляя Шухея в очередной раз прикрыть собой своенравную аристократку. В который раз за нее же пострадать. — М-м-м!.. — скривился он и выгнулся дугой назад: занпакто таки оставил и на его спине отметины. Ичиго вскинула испуганный пополам с ощущением вины взор и заметалась им по перекошенному болью лицу Шухея. Оно было так близко. Он был близко. Дыхание. Грудь. Она чувствовала ребрами, казалось, каждый удар его сердца. — Прошу… — Он тоже вдруг растерялся, покраснел и разом смягчился. Отвел глаза и буркнул менее дерзко: — Просто уйди. Это наше личное с ним дело… Она непроизвольно кивнула — перед глазами явственно встал поединок Кайена и Неджибаны, там, на выходе из сенкаймона. Видимо, у многих синигами имелись прения со своими мечами, поэтому неудивительно, что они поддались Мурамасе, чтобы восстать, обрести свободу и воздать по заслугам неумевшим их ценить хозяевам. — Хорошо, — Ичиго опустила ресницы. Она подумала об Оджи и Колючке, что не мешало бы и ей выяснить раз и навсегда отношения с этими строптивцами, но в отличие от готейцев, аристократами двигали и иные обязанности: устои, долг и честь. Шухей отодвинулся от нее, как бы нехотя отпуская и освобождая путь, и Ичиго не стала его благодарить за это — исчезла, даже не оглянувшись. Ей не следовало размениваться «по пустякам», ее должен был заботить только отец, только клан, а не пара несговорчивых занпакто да один голодранец из Рукона. Щеки Ичиго медленно пропекал стыд, несмотря на набранную скорость: вряд ли она имела право так говорить, словно благородная кровь матери теперь имела для нее большее значение, чем ее доброе сердце. К тому же она знала Ренджи, верного и сильного Ренджи, неукротимого, как ветер, из окраин мира, и вряд ли город сделал бы из него такого же. Верхушки деревьев мелькали под ее ногами, сумерки сгущались, ночь красила округу диких окрестностей всё в более темные цвета, и проступавшая луна за облаками только прибавляла в эту картину зловещей таинственности, будущной неизвестности. — Ичиго-о! Рассекавшая в сюнпо и погруженная в собственные мысли, она думала сперва, что ослышалась, что это ветер в ушах сливается в звуки ее имени, но окрик повторился, и не раз. Откуда-то снизу. Глухо. Словно кто приложил ладони к губам рупором. — Ренджи? — девушка приземлилась на одном из камней гряды. — Изуру? Товарищи по Академии еще находились по другую сторону реки, отделявшей Третий северный район Руконгая от гор Хакумо, но, завидев подругу, они быстро перебежали ее, мелкую и неторопливую, на пару с какими-то странными существами: полуобезьяной, полузмеей, а еще мрачным парнем с могильной плитой на спине. Он передвигался куда медленнее всей компании. В отличие от проворных полузверей, достигших Ичиго первыми и заставивших ее схватиться предупредительно за рукоять меча. — Спокойно, — запыхавшимся голосом остановил ее Абарай, — они не враги больше. Мы чутка повздорили, — почесал он синяк под глазом, — но пришли к общему мнению, что Муромаса — ублюдок. Аристократка вскинула брови сперва, а потом хмыкнула: — Знаете про Мурамасу? — Хэй, — возмутился Ренджи, — а с какого бугра мы бы сюда подались тогда? — Чтобы выяснить обстановку? — испуганно уточнил Изуру и перевел взгляд с Ичиго на Ренджи, вмиг бледнея: — Мы же собирались произвести только разведку, Абарай-кун, нет? Тот озадаченно почесал макушку, спалившись, и нехотя согласился. На уме у него явно было больше чем просто разведка, раз ему удалось даже контроль над занпакто своим вернуть. Шикай его был неустойчив, непослушен, но уже интересен; Ичиго пару раз сталкивалась с ним на полигоне Академии, но вот чего Ичиго точно не знала, что Изуру тоже постиг свой меч. — Это Вабискэ, — заметив удивленный взгляд подруги на воплощении своего занпакто, пояснил тот. — Мы буквально на днях познакомились, а тут — такое… — Зато еще один союзник нам точно не помешает! — Абарай похлопал друга по плечу приободряюще и поведал их однокурснице свои соображения: — По ходу, духам новичков обижаться на нас пока не за что, вот Мурамаса и не смог им сильно мозги промыть. Говорят, старшие — куда более агрессивно настроены. — Любопытная теория. — Ичиго поджала недовольно губы, что сама не пришла к такому выводу, но у нее ведь не было своих занпакто под рукой. Кстати о них. — Нирин но Сакура? И Сенбонзакура капитана Кучики? — обратилась она к духам. — Вы встречали их? «Обезьяна» кивнула: — Самурай вместе с капитаном — главные приспешники Мурамасы теперь. А твоих, выходит, братцев, Мурамаса упрятал в темницу, как и занпакто генерала. У девушки непроизвольно округлились глаза: — В темницу? Как это? За что? — Хе-хе, — хохотнул змееныш, часть обезьяны, с которой его тоже соединяла цепь, — эти два умника решили сразу убить бунтовщика. Идио-оты! — покрутил он пальцем у виска. — Правда, обезьяна, лучше было бы выждать время? — Правда-правда, — намылила та ему шею, — сам не умничай тут! Духи стали переговариваться, словно повздорившие дети, заметно доводя Ренджи до точки закипания этим бесконечным словесным бредом, в то время как занпакто его друга, Вабискэ, вообще предпочитал лишь печально вздыхать. — Это вы указали им на укрытие? — Кучики внимательно оглядела того с головы до пят; Вабискэ несмотря на свою мрачность вызывал больше доверия чем шумный и болтливый Забимару. — Да. Место сбора. Нам всем надлежит возвращаться туда к ночи. У Ичиго начал крутиться в голове какой-никакой план: отец и ее занпакто были в одном месте, а значит справиться вышло бы быстрее, вот только армия менее дружелюбно настроенных мечей ее явно не привлекала. Не тогда, когда она без обнадеживающей Гецуги. Не тогда, когда занпакто друзей — парочка балбесов и один рохля. — Нужно что-то предпринять… — вырвалось у нее вслух. В предательство отца, ясное дело, она не верила — не в свете правды, которую ей открыл дед. Скорее, ее родитель так пытался выведать у врага местонахождение Коги, но как ему удалось вернуть контроль над Сенбонзакурой, прослужившим ему почти полтора века и явно не без конфликтов, — загадка. Ичиго просто надеялась, что это так, не понаслышке зная про дисциплину отца во всём, тем более — в своем внутреннем мире. — Да умолкните вы наконец! — гаркнул на полузверей Абарай и сунулся к подруге ближе: — Ты что-то сказала? — Мне нужно попасть внутрь горы. Одной! — отрезала она и получила в ответ пять пар недоуменных взглядов. — Чего? Толпа — это слишком заметно. К тому же, там мои мечи, и я должна их освободить. А разговор с отцом — вообще касается только членов клана! Кира колебался каких-то пару мгновений и вдруг подал непривычно уверенный голос: — Но… я тоже член клана. Значит? — О! А я лучший друг члена клана! — вклинился Ренджи, не постеснявшись. — И еще, это, как его? О, сокурсник принцессы клана! Так что тоже засчитывается! Это не могло не вызвать улыбки у последней. Конечно ее бы не отпустили одну, как бы сильно она ни хотела справиться самостоятельно. «Кто как ни ты сам в ответе за лучший результат, тем паче, если ты — Кучики?» Ичиго не умела работать в команде, как и всякий гордый аристократ, но в душе девушка своих друзей понимала, даже ставила себя на их место, но и рисковать ими не хотела, да и семейные дела не требовали огласки. Клан кланом, но опозорившая честь семьи история Коги была не для чужих ушей. Ичиго погорячилась и неправильно выразилась. — Понимаете, ребята… Абарай фыркнул тут же и скрестил руки на груди: — Даже не вздумай всё перекручивать. Первое слово дороже второго. Так что, давай, пошли что-то уже сделаем, а то у меня прямо аж руки чешутся, как представлю этого М-мурамас-су!.. — Его глаза заиграли нехорошими огоньками, заставляя Киру судорожно обмахнуться — капельки пота выступили крупными бусинами у него на лбу. Кучики просто пожала плечами, развернулась и продолжила путь пешком до Хакумо, чьи сизые грубые абрисы коверкали горизонт. Солнце уже не доставало в долину из-за этих суровых стражей, а залежи секки в округе сковывали движения больше, чем тревога — решительность. Однако девушка отчетливо слышала за своей спиной чужие шаги — маленькая группка продолжала следование за своим юным лидером, и Кучики это невольно да льстило. Она уже предрекала славный финал их спонтанной миссии, и как отец похвалит ее за храбрость. Ну, сначала пожурит, конечно, что она вмешалась в его дело и ослушалась дедушку, что подставила под угрозу «своих людей», что действовала по порыву чувств, а не по гласу разума, но потом ведь, потом он обязательно возгордится ею, поцелует в макушку и скажет, как ужасно волновался… Это еще больше воодушевляло студентку на подвиги. Они двигались скрытно — благо, у подножья Хакумо протянулась полоса кустарников, скрывавшая их, ползущих ниц, и вбиравшая в шорохи листвы все лишние звуки; Забимару не затыкался, и Абараю приходилось тоже постоянно ворчать. Кира по ходу соболезновал Вабискэ, помогая тащить тому пудовую плиту, а благодарный занпакто лишь время от времени вздыхал, стоически снося тяготы полевых условий службы. Принцесса Кучики ловила весь этот мешавший ей сосредоточиться шум краем уха, думая, что мигрень — меньшее чего бы она хотела сейчас получить в роковой вылазке, но, кажется, небо услышало ее молитвы и компания разом стихла, едва они достигли пределов нужной пещеры. Неужто они все наконец тоже задумались о серьезности миссии? Кучики обернулась за это похвалить, но не успела даже моргнуть вмиг увеличившимися от увиденного глазами, как рот ей закрыла плотно чья-то холодная рука, и мерзкий шипящий голос язвительно протянул нараспев: — Разве батюшка не говорил Кучики-сааан, что гулять так поздно ночью за стенами Сейрейтея опасно? Ее зрачки дернулись от испуга, а потом злость расширила их. Тело напряглось, налилось железом, вовсю противясь кольцу чужих жилистых рук, и девушка истово завырывалась на свободу. Никто не смел дотрагиваться до нее! Никто не смел хватать ее друзей. И уж тем более этот «никто» не смел поучать ее что и когда делать в критический момент. — Отпусти! — отбилась она, поцелив локтем под дых, живо отпрянула в сюнпо и обожгла праведным гневом из глаз. Упавший навзничь Ичимару тихо расхохотался: — А ты крепкий орешек, Кучики-сан. — Что тебе нужно?! — Она не собиралась позволять ему заговаривать ей зубы. — Аканна, — с деланной обидой протянул лейтенант, — вот так всегда: спешишь на помощь, стараешься спасти мир, а в ответ — ноль благодарности. — Он перевернулся на живот, уткнулся в локти, наигранно в них расплакавшись. — Хорош комедию ломать, — закатила глаза принцесса, — мы сейчас не на театральных подмостках! Выкладывай, что ты тут устроил? Гин приоткрыл один глаз, оценил ситуацию из-под челки и вновь ехидно оскалился, пряча взгляд в хитрых щелочках. Он сел, пригладил волосы и чуть подался плечами навстречу к девушке, будто собираясь поведать той огромный секрет. — Я здесь… чтобы украсть у тебя славу победительницы, — хохотнул он. — Ну, знаешь, как оно бывает? — скрестил он вытянутые расслабленно ноги и обмахнулся рукой. — Сидишь себе в отряде, отчеты для оригами закончились, бойцы разбежались в панике, скука сме-е-ертная. Поиграть в героя, что ли, думаю? А тут — Кучики-сан на моем пути. Яре-яре, непоря-а-адок. Ичиго брезгливо поморщилась, затем вновь покосилась на друзей: пятерку ее спутников сковало нечто похожее на змею — до пояса это была длинноволосая седая женщина, но вместо ног у нее был огромный змеиный хвост, который сейчас до хруста позвонков сжимал чужих синигами и их занпакто вкупе. — Кто это? — Риторический вопрос. — Прикажи ей отпустить моих товарищей! — сурово потребовала Ичиго от Гина, но тот и ухом не повел. Он поднялся на ноги, подошел практически впритык и плотоядно оскалился шире: — Ты же сама сказала, что хочешь пойти одна? Вот. Мы с Шинсо тебе помогаем в этом… — …ублюдок! — сверкнули искры в глазах Ичиго, и она дернулась было наградить его пощечиной, но ее запястье с легкостью перехватили. — Как давно ты следишь за нами, змея? — прошипела тогда она люто, замахиваясь на него другой рукой, но ее постигла та же участь. — Прихвостень Мурамасы! — выплюнула Ичиго ему в лицо. Буквально. Совсем не по-благородному, но к черту учтивости с подлым продажным типом. Ичимару крякнул. К счастью, вечно суженные глаза спасли его от мгновенной слепоты — Кучики, оказывается, тоже могла плеваться ядом не хуже Шинсо, — но это не означало, что и зарвавшегося подростка это спасет от воспитательного процесса. Нарочито вытерев лицо о ее волосы, перекинутые через плечо, оказавшись огнеопасно близко от хрупкой девичьей шеи с нежнейшей кожей аристократки, сложно не поддаться соблазну… Кучики аж передернуло, когда его губы потянулись к оголенной ключице, руки налились оловом в его двойном захвате, и тело воспротивилось неизбежному до мозга костей. — Гин! — Кайен вышел из сюнпо аккурат вовремя… — Ауч! Это было бо-о-ольно. …чтобы увидеть, схватившегося за пах приятеля, медленно осевшего на колени перед девушкой, сумевшей постоять за себя и свою честь. — Ты в порядке? — лейтенант Тринадцатого отряда отпустил рукоять меча. — В полном! — нервно отбросила Ичиго испачканные чужим прикосновением волосы назад и деловито отряхнула руки над поникшей головой наглого лиса. — Ты, кажется, тоже? — Ичиго кивнула на занпакто на боку Кайена. Он взъерошил затылок: — Да, мы поладили. — В его голосе проскользнула неуверенность, и призрак недовольной как шторм Неджибаны заставил Ичиго невольно отступить от родственника. Уткнувшись лопатками в грудь другого синигами, которого она не сразу и признала-то. Вымытый, выбритый, в чистом форменном одеянии со скатанным хаори через плечо, Шиба Ишшин выглядел немногим старше своего племянника, тем более что обоих их отличал одинаковый задор в самоуверенных глазах. — Боже, зачем ты Его еще сюда притащил?! — Восхищение оказалось недолгим, и бунт против деда, которого никогда не знало ее сердце, вновь разогнал кровь и окрасил щеки в гневный алый. — Ичиго?! Ну, почему ты не зовешь меня дедушкой? — попытался тот приластиться кошкой к ее плечу, шее, щеке, но получил так же, как и давеча Ичимару. Правда кулаком меж глаз, а не меж ног. Теперь заскуливших мужчин у пещеры оказалось на один больше. Принцесса Кучики раздраженно помяла переносицу, прикрыв на какое-то время глаза, чтобы собраться с мыслями и перевести дух. Мало того, что у подножия секретного штаба Мурамасы потихоньку собирался весь Готей, так только родственные отношения ей сейчас выяснять не хватало. Единственная близкая ей душа сейчас — отец — вот, кто занимал всё ее внимание. Ну и Нирин но Сакура. Хотя, признаться, Кучики здорово отдыхала сейчас без их постоянных прений в голове. Быть может, оставить «принца» и «колючку» в темнице на дольше — не такая уж и плохая идея? Ренджи завозился за хвостом Шинсо — видимо, у него затекло тело или просто он устал молчать; этому парню вечно не хватало приключений на задницу. Однако непробиваемая женщина-змея убийственным взглядом сверлила ту, что обидела его хозяина. Правда, Ичиго еще повезло с такой реакцией — стоило Кайену потянуть руку к Гину, чтобы поднять того за шкирку, как хвост Шинсо превратился в длиннющее копье и оцарапало острием кожу лейтенанта, чудом не проткнув того шею насквозь. Кира вскрикнул в ужасе, не успев обрадоваться резкому освобождению. Кучики и Абарай рефлекторно схватились за мечи, в одинаковой стойке теперь угрожая, кто — снести голову Шинсо, кто — отрубить ее хвост. Лейтенант же Шиба, шикнув на горячих юнцов, медленно поднял руки, подчеркнуто капитулируя перед такой преданностью духа своему хозяину. — Я просто хотел помочь, — дипломатично заверил он вспыльчивую даму и покосился на захихикавшего Ичимару: учиненные разборки его здорово забавляли. — Отзови ее, — сквозь краешек губ прошептал Кайен, но его товарищ по Готею не торопился это сделать. Поднялся с колен, прогнулся в пояснице, потянулся сладко. Встряхнувшись, точно промокший лис, он хитро взглянул на единственно здесь присутствующую девушку-синигами, затем — на добычу Шинсо и картинно постучал пальчиком по подбородку: — Ты же, кажется, на всё готова ради своего любимого, а? Кучики фыркнула и всадила катану в ножны. — У тебя устаревшая информация. Так что, шантаж, увы, не сработает. Ичимару как будто бы действительно удивился, и Шинсо словно по негласному его велению отпустила свою воинственность. Все трое ключевых фигур теперь стояли молча, переглядываясь. Кучики и Шиба вдобавок криво ухмылялись: Ичимару, попавший впросак, — это забавное зрелище. — Смеркается, — наконец выдала первой Ичиго, запрокинув голову вверх и всмотревшись в первую загоревшуюся на небосводе звезду. Затем она окинула взглядом всю компанию — по сути, разношерстное сборище, явно не способное ей помочь, а только больше помешать ее спасательной миссии. Ичиго истинно не понимала, как никто из пещеры — тот же Мурамаса или какой иной настроенный против Готея дух — еще не выполз оттуда, чтобы учинить новую резню, но втайне надеялась, что это всё отец. Быть может, он давно скрутил в бараний рог злодея, запер остальных взбесившихся занпакто в темницу к Нирин но Сакуре, а уж те могли справиться на пару с любым и каждым; в их бойкости она тоже не сомневалась. — Нам всё-таки нужно пойти внутрь, и мы не отряд Омницукидо, чтобы отправляться туда целой группой. — Она бросила взгляд на Кайена, на которого могла положиться, и на Гина, к удивлению для себя — его просто не было жалко потерять в сражении, — а потом виновато улыбнулась однокурсникам, пожав плечами. — Не-не-не, — запротестовал Ренджи, как только до него дошли ее намерения. Он дернулся было за подругой следом, но путь ему на сей раз преградила твердая рука бывшего капитана Десятого отряда. — Я присмотрю за ними, Ичиго, можешь за это не волноваться. Берегите себя. Она очень хотела скептично хмыкнуть. Или сказать что-то едкое в ответ. Ей не требовалась от него ни помощь, ни поддержка, ни участие, она вообще слабо доверяла чужакам; по этой причине даже Ичимару Гин был ей ближе, так как она его с детства знала. Но взгляд Ишшина наградил ее такой правдой и решительностью, что девушка не сумела отпереться. — Хорошо, — буркнула она, повернув к пещере, и только перед тем, как скрыться в ней, обернулась и кивнула деду, фактически одними губами произнося «Спасибо». Дальше трое синигами поглотила темная глотка горы Хакумо, и лишь шелест извивавшегося хвоста Шинсо оповещал путников, что они действительно продвигались в темноте, а не стояли на месте. Ичиго чувствовала напряжение спиной, по пути рассуждая и взвешивая, от кого же быстрее получила бы кинжалом под лопатку: от Шинсо или Неджибаны, но вторая предпочитала отсиживаться в ножнах у Кайена. Или это он загнал ее туда собственной волей. Каким образом? Лейтенант продолжал умалчивать, как бы Ичиго ни пыталась его разговорить. — Почему тогда одни занпакто мирятся со своими хозяевами, а другие готовы их разрубить в хлам?.. Девушка припомнила кровожадного духа из внутреннего мира Хисаги Шухея и где-то даже посочувствовала руконгайцу. Она не сильно верила в его победу — только не с больным на всю голову Казешини, — но она также остро понимала тот момент, что если занпакто убьют своего синигами, то им тоже больше не жить. Дерзкие существа явно не отличались жаждой к самоубийству — скорее наоборот, и мир, где в темницах станут запирать бойцов Готея, сам рисовался перед глазами размышлявшей Кучики. — Я полагаю, — слова Кайена отвлекли ее от странных тяжелых дум, — те, кто всегда работал, или по крайней мере пытался работать со своим мечом в связке, кто изначально рассматривал его как напарника, а не относился как к своему слуге, кто слушал его советов, как наставника, а не использовал сугубо для своих личных целей, тот смог бы сговориться даже с самым несговорчивым духом. — Забавная теория, Кайен, — присвистнул тотчас Гин, — но я бы не стал запудривать девчонке мозги этой философской чепухой. Шинсо прошипела за его спиной точно эхо слов и опасно затрещала погремушкой на конце хвоста, словно готовясь наброситься с клыками на первого попавшегося. Гин насмешливо взглянул через плечо на ее негодование и снова вернулся к попутчикам, что как и он приникли к гряде камней, за которыми открывался вид на каменный амфитеатр пещеры. — Это взаимовыгодное сотрудничество, — добавил он шепотом, — простой расчет. Если у вас есть общее дело, цель, интерес, — его глаза сверкнули из-под ресниц, когда взгляд напоролся на любопытную сцену внизу, и снова спрятались, — тогда и смысла становиться врагами пока нет… Ичиго недовольно свела брови на переносице: она терпеть не могла загадок. Перед их глазами происходило тоже что-то непонятное — Мурамаса словно раздвоился, и теперь один сжимал другого за шею длинными костлявыми пальцами с острыми ногтями, нашептывая на ухо что-то зловещее, разрушительное. — Кто это, Гин? — Кайен заметил спокойное выражение лица другого лейтенанта, даже более того — живой интерес, чего его лицо-маска выдавала крайне редко. — Это ее величество Кьёка Суйгецу, собственной персоной, — хмыкнул он под новое недовольное шипение Шинсо. Хотя напрасно она злилась: в его голосе читалось чистое пренебрежение. — Серьезная дама, въедливая. Раз повстречаешь — уже не отпустит… Его попутчики уставились на него с немым вопросом, но Гин по-лисьи захихикал, попенял им на их озадаченные рожи и отмахнулся. Пригладив рядом Шинсо по чешуе хвоста, он намекнул главной зачинщице бунта против Мурамасы на активные действия — момент как раз подходил для этого как нельзя лучше, — но нужно было знать Кучики, чтобы наивно полагать, будто она так и побежит делать, посбивав ноги. — Способность занпакто капитана Айзена что, копировать противника или… — Опасный враг, который вдруг поддался, не на шутку ее изумил. — Что она делает? Сводит его с ума? — Кто знает. — Естественно, студентке Академии никто не собирался рассказывать секреты верхушки Готея. Хитроумный лейтенант подпер подбородок рукой, продолжительно посмотрел на нее и посоветовал: — Но у тебя еще есть шанс уберечься от этого, Кучики-сан. Если перестанешь быть такой серьезной. Он хотел было пикнуть ее по носу, но она отбила его ладонь рефлекторно. Шинсо ополчилась на нее, тоже следуя своим инстинктам. Кайен ударил себя по лицу ладонью: только потасовки им сейчас не хватало. Протиснувшись между синигами, ведших себя хуже детей, он указал на один из рукавов пещеры, которые расходились от центрального амфитеатра точно лучи солнца. Так вот, в одном из таких туннелей в его черноте блеснула пара вспышек, послышался звон мечей, рев, дрожь земли, и вновь всё как будто бы стихло. Только зарево огня дрожа танцевало на каменной стене рукава где-то далеко в глубине. — Другие занпакто или капитан Айзен? — спросил он у напарников. — Или отец… С ним же могло что-то случиться! — прошептала Ичиго едва живыми губами и вмиг сорвалась с места. Ичимару постучал пальцем по виску, намекая Шибе на его не так уж и гениальные мозги, и они оба, не сговариваясь, растворились в воздухе, выйдя из сюнпо за спиной сбежавшей принцессы уже в тоннеле более мелкой пещеры. Девушка не обращала внимания ни на них, ни на возможное преследование в лице Кьёки Суйгецу, которую могли отвлечь внезапные перемещения неугодных свидетелей ее темных делишек, — Ичиго упрямо перла вперед. Мелкими перебежками преодолевая своеобразный Дангай, преисполненный разных остатков духовных частиц и колебаний, она чувствовала присутствие отца, вернее — его тень, ведь, когда она выбежала на свет, то не увидела уже никого кроме разбросанных то тут, то там связанных узами кидо различных чудаковатых существ и… парочки самураев, явно отдыхавших после хорошенькой драки на поваленном ледяном драконе. — Долго ты, — цокнул с ходу «Колючка». — Но Бьякуя-сама не ошибся, сказав нам дожидаться тут, чтобы не разминуться, — добавила более вежливая половина Нирин но Сакуры. — Отец был здесь? — кинулась хозяйка к ним. — Давно? Говорил с вами? Как он? Не ранен? Где он? Черный самурай ковырнул мизинцем в ухе, равнодушно воспринимая ее тревогу за родителя. — Оглушила совсем, — буркнул он и съязвил дальше: — Раньше вспоминать о нас надо было, чтобы не проспать все события, пф. Ичиго оторопело моргнула. Его слова несправедливостью ударили по лицу хуже затрещины. Не было вины Ичиго в том, что именно сегодня звезды сговорились приоткрыть ей тайну ее происхождения, и она пропустила момент, когда эти двое исчезли из ее и без того смятенной души. — В любом случае, — поднялся на ноги второй самурай, одетый в клановые цвета Кучики, — это семейные дела. — И красноречиво сквозь прорези маски уставился на лейтенантов Пятого и Тринадцатого отрядов. Ичимару хмыкнул и поводил пальцем по воздуху: — Э, нееет, вы не избавите меня от удовольствия покопаться в грязном белье самого влиятельного клана. Принцесса Кучики обернулась и испепелила этого шутника молниями из глаз. Она готова была снова обнажить меч против прилипшего к ней как банный лист синигами, но, к счастью, у нее теперь был понимающий дядя — Шиба Кайен утащил упирающегося Ичимару прочь из каменного отростка пещеры, судя по клеткам служившей темницей для противившихся и сильных для Мурамасы духов. Теперь для наследницы Кучики наступал час доказать своему занпакто, кто здесь хозяйка и, что они — отнюдь не враги. Правда, уже обнажившие против нее мечи духи явно не торопились это признавать хотя бы из вредности. Или из принципа. — Ты же понимаешь, что чтобы увести нас за собой и найти отца, тебе следует нам доказать, что ты достойна такого оружия как двойная сила Нирин но Сакуры? — «Колючка», наверное, впервые говорил серьезно, без примеси надменности. Ему же ответили с врожденной дерзостью и гордо вскинули подбородок: — Я не просила Короля Душ о таком подарке, как и не просила, чтобы кровь двух Великих Домов впервые соединилась во мне, но, да, я отвечу, что готова стойко нести эту ответственность сквозь всю жизнь. Оджи сжал белую катану в руках покрепче: — Решительность вам к лицу, моя госпожа, но хватит ли у вас сил сразиться не против нас, а против… себя самой? — Он медленно стянул с лица самурайскую маску и предстал перед Ичиго… рыжеволосой девушкой, одинаковой с ней с лица. — Не Нирин но Сакура. Просто Сакура. «Колючка» последовал примеру напарницы и отбросил резким движением свою маску в стену, отчего та разломилась пополам. Копия «сестры» — практически двойник Кайена, с которым Ичиго была так похожа неслучайно… Теперь Ичиго точно знала, какой дух какую семью представлял в ее сотканной из двух сущностей душе. — Ну что, погнали? — безумно оскалился он и вызвал из черного меча серебристое свечение реяцу. — Зангецу к вашим услугам, тц, «госпожа». Сакура провела рукой по белому лезвию катаны и собрала его осколки в ладони в пригоршню острых зеркальных лепестков. Близнецы в одночасье ударили с противоположных сторон. Вооружившаяся всего парой клинков аристократка не моргнула и глазом перед лицом угрозы.