Когда сакура любит

Захудалая лачужка близ реки больше походила на шалаш, связанный сплошь из тех сухих камышей, что звучно хрустели по всей округе от малейшего дуновения ветра. Первое впечатление оказалось ошибочным. Внутри воняло сыростью, но было довольно тепло: печка в полу радостно потрескивала мелким хворостом и подмигивала гостям алыми углями. Совсем скоро затхлый воздух преисполнился пряным ароматом жженой соломы и подпаленного тряпья, а также — жареной рыбешки, которую готовили над огнивом прямо на палках, точно бедные рыбаки — улов. Принцесса Кучики поморщила нос: не каждый день доводилось ей созерцать столь неприглядную картину, если… совсем никогда. Сидеть на грязном полу, брать еду из чужих немытых рук да еще и терпеть общество свихнувшегося старика, который глядел на нее словно на упавший ему с неба кусок золота. Это вызывало понятное раздражение. Бывший капитан, помятый и убогий, с косматой бородой и безумным взглядом рождал в студентке-синигами не страх и трепет, а острое неприятие, вплоть до отвращения. Она понятия не имела зачем лейтенант Тринадцатого отряда утянул ее на поиски своего опустившегося родственника, ибо в клане Кучики за такой позор этот субъект немедля поплатился бы жизнью. — Прошу, съешь хоть кусочек, милая, — дрожащими руками попытались вновь ей всучить порцию рыбы на драном листе кукурузного початка, но никакое угощение не могло соблазнить, если его подавали черными скрюченными пальцами. Тем более, если они то и дело тянулись с диким раболепием огладить прекрасное лицо. — Прочь! — жестко отбила чужую ладонь аристократка и зло взглянула на своего спутника: — Что всё это значит, Кайен?! Зачем ты приволок меня в эту дыру?! И к кому?! К эт-тому… — Она гневно сверкнула зенками на забытого богами синигами и поперхнулась от возмущения. Шиба хотел было ее одернуть либо возразить — глаза его тоже загорелись недобрым, — но обоих перебил иной, недовольный, голос, раздавшийся скрытно, из глубины дома: — Какое шумное продолжение рода, надо же? Словно двести лет назад меня до мигрени доводит опять малыш Бьякуя. Ичиго взметнула изумленно брови: из темноты, куда не доставал свет от очага и лучины, на нее уставилась пара немигающих горящих золотом глаз под приглушенное рычание. Рука Ичиго непроизвольно потянулась к мечу, но грубый голос вновь пресек любое действие: — Не буди во мне зверя, девочка!.. По пятницам, хм, я предпочитаю спать, а не драться. Два златых уголька двинулись с мертвой точки и, словно сами плывя в черноте, обрели контур только тогда, когда на свет постепенно выступила одна мохнатая черная лапа, затем — другая, следом показались длинные усы и треугольные уши, а там — и весь лоснившийся от черноты большой кот, а не тигр. Ичиго снова удивилась, но не тому, что именно этот кот привел их к странному старику, а тому, что тот… заговорил. Такое диво она встречала лишь однажды, и ее догадки не могли не оправдаться: — Вы Йоруичи? Шихоин Йоруичи, да? Беглый капитан Второго отряда и Двадцать второй глава клана Шихоин? Богиня скорости и Хранитель Небесных Даров? Сестра Юширо? — Ха, столько смехотворных титулов? — фыркнуло животное, мотнув недовольно хвостом, и преспокойно проследовало мимо роптавшей принцессы Кучики, даже взглядом ту не одарив. Зато кот по-хозяйски запрыгнул на ноги своему явно давнему знакомому и угостился его рыбой без спросу. Глаза принцессы непроизвольно округлились, наблюдая за столь щепетильной картиной. Шиба будто преобразился: с появившейся мягкой улыбкой на лице перестал выглядеть таким варваром и спрятал лихорадочный взгляд, блаженно опустив ресницы. В комнате разлилось убаюкивающее мурлыканье. Несколько раз пригладив кота вдоль хребта, старик любя потрепал того за ухо. — Старый верный друг, — обронил он, точно сказку завел, — только она одна и оставалась со мной в самые тяжелые времена… Кучики звучно хмыкнула — не пожелала слушать подобную ложь ни мгновением дольше и сразу же возмутилась, вскочив на ноги: — Верный друг?! Спросите ее, как она бросила крохотного брата на растерзание врагам и совету! Попрала честь, долг, доброе имя уважаемой семьи, а главное — братскую любовь! Кайен шикнул, чтобы Ичиго остыла и успокоилась, но это только разозлило ту сильнее: она имела право говорить прямо и начистоту, ведь в отличие от некоторых чтила семейные узы.  — И не успокоюсь! — отбила она ладонь бывшего жениха; презрение к бывшим капитанам вновь заполонило ее ретивое сердце. — Знаете ли вы, сколько Юширо страдал? Сколько сил нам с отцом стоило заставить его забыть о вас и перестать страдать?! Ах да-а, откуда же вам знать? Вы же сбежали с невесть кем, наплевав на единственного близкого вам человека! «Верный друг», как же! Да я бы всё ради родных сделала и никогда бы не поставила любовь выше семьи и совести! В лачуге запала тишина, и раскрасневшаяся от ядовитой тирады Кучики только теперь опомнилась. Кинула испуганный взгляд на лейтенанта Шибу. Так громко и при свидетелях заявить о том, что личные привязанности для нее никогда не сравнятся с родственными связями она отнюдь не собиралась, не тогда, когда ради любимого сколько раз шла на конфликты с собственным отцом и вовсе не тогда, когда сердце ее разрывалось от одной мысли о несчастливом конце для их красивой истории… Однако выпорхнувшие над его головой слова теперь не мог ни ветер разнести, ни ливень смыть; поникший и ссутулившийся у стены синигами, задумчиво смотрел на свои варадзи. Ичиго упала к его ногам, присев на корточки, и заглянула Кайену в лицо, поднимая челку. Лучезарные зеленые глаза под ней потухли, казались невидящими, пустыми. Губы шептали, повторяя точно в забытье: «Вот значит как…», и хотелось их немедля заставить замолчать. Рукой или поцелуем — неважно: Ичиго сейчас совершенно не волновали те двое, кто оказались с ними под одной крышей, и она принялась осыпать любимое лицо поцелуями, лихорадочно вымаливая прощения за свои правдивые слова. Она не могла ничего с собой поделать, но это вовсе не означало, что друзья, близкие были для нее являлись менее важными нежели отец с дедом. — Похоже, ты сама не знаешь о чем говоришь, — уколола Йоруичи, — зато других учишь. — Я знаю о чем говорю! — огрызнулись ей и вновь с грустью взглянули на непривычно молчаливого Кайена. — Знаю… — добавила Ичиго менее уверенно и ощутила в груди тупую боль: судить о чужих ошибках и впрямь было легче, свои же — нещадно разрушали, били прямо в сердце. — Любооовь, — протянул тут мечтательно Иссин, — она заставляет позабыть покой и сон, свой род и дом. Кто не любил, тот никогда и не совершал глупых поступков. Всё горе подчас от нее, от этой злодейки. — Мы что, дети? Что ты нам басни разводишь? — Йоруичи фыркнула и вмиг обратилась в женщину. Высокую, стройную, смуглую, и впрямь очень внешне схожую с братом, даже в том, что после шкуры кота оставалась совершенно нагой. Ичиго зарделась и отвернулась. Судя по шороху, женщина обмоталась камышовой накидкой — иных вещей у ее старого приятеля просто не водилось, — и теперь преспокойно отдалась трапезе. Ее аппетиту философские разговоры явно не мешали. Иссин взглянул с усмешкой на приятельницу, затем окинул взором племянника и остановил его на лице Ичиго вновь. Он словно пытался вычитать по нему незримые чернила, как на посланиях шиноби, и эта пронзительная придирчивость к внешности аристократки заводила ту в тупик опять и опять. — Да, вы все уже давно не дети, — вздохнул он, — в детстве живется намного проще. Сыто, чисто, матушка каждое утро приносит тебе любимый чай, а ты притворяешься спящим, дабы заставить ее разбудить тебя щекочущими поцелуями в щеки. Да-а, беспечная пора… Бывший капитан снова осмотрел всех собравшихся в его скромной обители, улыбнулся тому, как продолжала Ичиго трогательно обнимать, поддерживая, Кайена, но взгляд его скоро сделался отрешенным: мысли сами убежали отсюда на несколько веков назад. — А потом ты встречаешь ее… Среди десятка других она ничем не выделяется. Собранные в куцый пучок длинные волосы, узкие плечи, хрупкая фигурка, тоненькие руки и ноги, казалось, может перебить ветер. Скромность украшала ее, а воля к жизни делала честь. Она осталась единственной из вырезанного клана и выдавала себя за бродячего мальчишку ради спасения. Ей было всего шестнадцать… Кайен напрягся в объятиях Ичиго и, подобравшись, сел, подтянув к себе колено, а ее руки убрав от себя. Его лицо сделалось серьезным, поднялось на говорившего явно неизвестные ему откровения дядю, и лишь рукой Кайен показал Ичиго, что всё еще с ней не хочет разлучаться — крепко стиснул ее ладонь в своей во внезапной паузе рассказчика. Улыбка того сделалась печальной: — Ей нужен был защитник. Сильная духом, но всё-таки женщина. Я видел как убили ее последнего самурая и сознательно пошел на преступление — призвал пустых, дабы те напали на врагов, бросившихся за ней в погоню. Потом было возвращение в Сейрейтей. Бессонные ночи, дни разбирательств, долгие рассуждения о будущем и разговор с юным умником Урахарой Кискэ. В те дни он как раз начал баловаться с возможностью пребывания синигами в Генсее… — …хочешь сказать, что он с твоей подачи начал работу над гигаем? — недоверчиво уставился лейтенант Тринадцатого. — Верится-то с огромной натяжкой. Йоруичи блеснула молниями из глаз и рявкнула оскорбленно: — Мне притянуть Кискэ к ответу или, может, мое слово для тебя еще имеет вес, Кайен?! — Причем здесь твое слово? — ощетинился и Кайен. — Тогда никто еще не знал о душах-плюс, и гикконганах. Это просто невозможно! Его побег случился более ста лет назад! Иссин пожал плечами: — Хм, а мне казалось, что это произошло только вчера… Вновь походя на сумасшедшего, он начал перечислять последующие события своей «стремительной» жизни: дезертирство из рядов Готея, поиски принцессы Юки из клана Аникавы, помощь ей и бегство уже за границы ее разваленной и ограбленной неприятелем провинции. Они поселились в горах, в ущелье построили дом, близ скал протекал ручей и рос бамбук. Неподалеку находились деревни, которые платили Иссину рисом за предоставленную медицинскую помощь то тем, то другим. Иного он ничего в человеческом мире делать не умел, а практика в Четвертом отряде принесла неожиданно свои плоды. Всё складывалось лучше чем хорошо: Юки подросла, окрепла, вышла за него замуж и родила дочь. Так их маленькая счастливая семья прожила пятнадцать лет, а потом… несчастья начали сыпаться на них как убийственный град на дозрелый урожай. Междоусобицы вновь захватили край, но убегать с женщинами по дорогам, которые кишели разбойниками и вражескими разведчиками стало небезопасно. Тем более, когда твоя жена оказалась опять на сносях… Иссин всплакнул, считая, что Юки следовало беречь себя, а ему в ту злополучную ночь — остаться дома и не отлучаться на срочную просьбу из деревни. — Что же произошло тогда? — сглотнула сухим горлом Ичиго, кожей ощущая, что заведенный ним рассказ каким-то образом и ее касался, да только она боялась услышать тому подтверждение. — Моя Юки умерла при родах. Дом подожгли, выйдя на него на ее крики. Девочки же, ох, они просто исчезли. Немного позже я нашел их сброшенными с горы. Над Хисаной надругались, малышке же не исполнилось и дня. Ичиго ухватилась за рот руками, дабы не дать комку, вставшему поперек горла, пролиться наружу рыданиями. Слезы брызнули из глаз ее беззвучно, а немигающий взгляд пытался в размытой картине различить капитана Шибу, да только скоро всё сделалось черным-черно — Кайен уткнул ее лицом себе в косодэ. Их роли поменялись в одночасье, и теперь утешать, обнимать, гладить по голове настал его черед. — Ты думаешь, она уговорила оставить себе память? — взялся определять детали он с завидным хладнокровием, глядя исподлобья. — Я знал Хисану, но даже предположить не мог, что твоя пропавшая дочь и она — одно лицо. И это имя… И Ичиго… Они похожи и нет… Дядя покивал: — Она слыхала о синигами с детства, считая это моими сказками. Но Хисана была умной девочкой. Возможно, она успела убедить дежурного перебраться на ту сторону в здравом рассудке, возможно, захотев спасти новорожденную сестру, но я… Я так и не нашел своих дочерей в Руконгае. Никаких следов. Пока не увидел тебя, — он указал пальцем на обернувшуюся на его слова заплаканную Ичиго. — Юки живет в твоих глазах. Та же жажда жизни. Что была и у Хисаны с рождения. Иссин на коленях подполз к обретенной внучке и дрожащими старческими руками, благоговея, обрисовал ее абрисы по воздуху. — Ичи… — Он боялся дотронуться, словно осквернил бы святыню. И оказался прав — едва коснулся пальцами ее плеча, Ичиго закричала и отпрянула от старика как от огня. Бросив полный ярости взгляд на капитана Шибу, следом она обдала его племянника жаром отторжения от услышанного, самозабвенно помотала головой, на карачках бросилась прочь, к выходу, да так скоро, что буквально вылетела наружу в отрезвляющую холодом явь. Кучики понесло куда глаза глядят, и полное отрицание принялось выжигать ей голову и душу. Клинки невыносимо молчали, земля под варадзи горела, усилившийся колючий снег сек щеки, как лепестки отцовской Сенбонзакуры, но бедной принцессе было наплевать абсолютно на всё. В ее душе творился сущий ад. Хотелось выкричаться. Хотелось зарыдать без умолку. Хотелось обратить время вспять и никогда не соглашаться на путешествие в злосчастную Хакуоку. «Да будь проклята она!..» — Ичиго заслонила лицо рукавом, закусила с досады ткань и жалобно заскулила. За что ей всё это? — Мамааа!!! — Ее отчаянный крик утонул в седом небе. Опомнилась Ичиго посреди какого-то поля, сидя на земле с подтянутыми к себе коленями и бесконечно гладя себя по сбившимся волосам, пытаясь справиться с нервной дрожью и полученным шоком. Тщетно. Ее лихорадило, тошнило от правды и этого мира, тянуло домой со страшной силой, чтобы укрывшись с головой забыть про этот полнейший бред. Она только смирилась со своей природой полукровки. Ее отец всю жизнь вынужден был оправдываться за свой выбор. Их клан вылил на Кучики Хисану столько грязи, а она… Ичиго заткнула уши ладонями, отказываясь принимать вопиюще неожиданную истину. Ее мать — Шиба. Ее мать — Шиба? Ее мать — урожденная Шиба! — Ичиго? Окликнутая тихо, девушка тем не менее подпрыгнула точно ошпаренная. Кайен замер в полушаге. Он выглядел белее осыпавшегося вокруг снега. — Что ты… — Ичиго утерла краешек глаза, но не успела разозлиться, что он тут забыл, давно ли следил за ней, что слышал или что хотел еще «доброго» сделать, как вдруг двух синигами окружили сотканные словно из воздуха трое пустых нехилых размеров. Кучики резко выдохнула и закатила глаза. Сейчас на сражение с врагами у нее вот вообще не было ни времени, ни желания — ей бы разобраться кто теперь средь своих ей друг, а кто — просто так. Служебный долг как-то сам собой сник перед семейными проблемами, а потому решение изничтожить непрошеных гостей одним ударом Гецуги выдалось логичным. — Руби и защищай, Нирин но Сакура! Ничего не произошло. Хозяйку занпакто постигла жуткая оплошность: не только выученную атаку ей не уддалось произвести, но даже катана Кучики не распалась на пару мечей… — Ичиго! В сторону! — оттолкнув собой замершую и в недоумении рассматривавшую свое оружие студентку, Кайен отразил устремившегося на нее пустого выстрелом Соккацуя в лоб и ошарашенно уставился затем на копушу: — Ты что, умереть захотела? Чего мешкаешь?! — Я не… — проблеяла та, не в силах найти причину невысвободившемуся шикаю, но вовремя взяла себя в руки и отбила новую атаку противника обычным взмахом клинка; всё-таки фехтовальщик из нее был достойный рода Кучики. — Держись за мной, — скомандовал тем временем лейтенант и убрал привычным жестом младшего по званию за спину. — Подними моря до небес, Неджибана!.. — выкрикнул он, занимая стойку для главной своей силы, но миг спустя выругался лишь: — Что за черт?! Его меч, словно вступив в сговор с саботирующими бой занпакто Кучики, не пожелал тоже появляться и вместо цунами воды морду чудищу рассек лишь удар острого лезвия; бывалый воин не растерялся и выступил так же инстинктивно, как его спутница нескольким ранее. Пустой недовольно простонал, но за спиной у Кайена раздался истинный рев: Ичиго попала в третьего непрошеного гостя, всадив тому в глаз катану почти по самую рукоять. Когтистая лапа не заставила ждать ответа — понеслась в сторону двух синигами незамедлительно, но Ичиго с Кайеном не сговариваясь исчезли в сюнпо и вышли из него за несколько метров от места схватки, крепко держась за руки. Троица пустых издала в унисон голодное рычание и живо отыскала улизнувшую добычу взглядами. — Похоже, мы только разожгли их аппетит! — хохотнул истерично Шиба, а потом дернул Кучики на себя, хватая ту крепко за плечи: — Ты как? В порядке? Сражаться сможешь? —  вглядывался он в самые дебри ее души, а сверхбеспокойством засмущал до без меры. Гордячка деланно оскорбилась: — Что? Ты с кем разговариваешь сейчас?! Ей дерзко усмехнулись и нахально взъерошили челку: — То-очно. С зазнайкой и хвастунишкой Кучики. — Но не успела та надуться, как он добавил со всей серьезностью, вновь занимая оборону: — Используй хадо и сюнпо. С одним мечом быстро выдохнешься. А теперь — разделимся, — прозвучал его приказ прежде, чем лейтенант снова исчез в поступи. Ичиго скрипнула зубами. Против командования более опытного и взрослого товарища пока-студентка не имела ничего против, а вот против того, что он взял на себя сразу двоих, оставив ей одного противника — весьма. Но она не стала терять время. — Хадо № 32: Окасэн! — Из ее меча, взятого горизонтально, вырвался желтый диск энергии и влетел в разинутую пасть пустого, обманувшегося «легкой» добычей в ее лице. Ичиго самодовольно хмыкнула, узрев прореху в черепе пустого с другой стороны и уже рассчитывала затесаться в бой Кайена, но тоже недооценила противника: когтистое создание не собиралось подыхать так просто и, замахнувшись на нее хвостом, едва не сбило юную воительницу с ног. — Ах ты ж! — у аристократки полыхнули огнем глаза. Любимое заклинание отца пришло на язык само собой: — Двойной лотос в стене синего пламени высечен, да обрушится бездна великого пламени на далёкие небеса! Хадо № 73: Сорэн Соккацуй! Две вспышки синего света ослепили неугомонную тварь, а катана в решительной руке рассекла врага следом от самой макушки и до пят. Черный прах тотчас вихрем ворвался под веки, влетел в рот и в ноздри, заставив Ичиго закашляться, но не надолго: сквозь резь в очах она бросила взгляд на еще сражавшегося Кайена. Перевести дух они оба смогут, только изничтожив противников полностью. — Бакудо № 4: Хайнава, — вынырнула из сюнпо Ичиго за плечом одного великана и опоясала его лапы канатом из духовных частиц. — Бакудо № 63: Садзё Сабаку! — Золотистая цепь, направленная на другого пустого, охватила и второго, собрав монстров до кучи и прекратив тем самым неудобные для Кайена атаки с противоположных сторон. Теперь он мог одним ударом рассечь обоих и отправиться разом на перерождение, почти не вспотев. Неджибана звучно отправилась в ножны, выполнив свой маломальский долг. С Нирин но Сакурой проделали то же самое, хотя, возможно, стоило таки докричаться до духов: это впервые они подводили хозяйку в бою, подвергая ее смертельной опасности. Умелую уже хозяйку, между прочим, а не первокурсницу-новичка с асаучи за поясом. — Вообще-то я и сам неплохо справлялся, — хмыкнул со смешком Кайен, сокращая расстояние до напарницы. Та не осталась в долгу и тоже поддела его: — А я думала, что твоя задница попала в неприятности. — Ты заметила мою задницу? Тогда у нас явный прогресс в отношениях… — …был бы, — поправила его Ичиго и пожала плечами. Они помолчали, стоя друг напротив друга и пронзительно глядя каждый в глаза напротив. Какое-то время. Невысказанные боль и огорчения пережитого за сегодня невыносимо резали обоим сердца, и Шиба растерянно кивнул на фамильный занпакто Кучики, желая хоть как-то перевести тему: — Не испугалась? Ты держалась молодцом. Но… как думаешь, что с ними не так? Принцесса вновь неопределенно пожала плечами и скривилась непроизвольно: любое слово из его уст забивало точно гвоздь в крышку ее гроба. Притворяться Ичиго так и не научилась на уроках этикета. — Что с ними не знаю, но, как видишь, я сумела постоять за себя и так, без помощи. Душка-лейтенант чуть нахмурился, но поубавил беспокойства в глазах. Разумеется, перед ней стоял талантливый боец, а еще — очень гордая личность. Волноваться за нее — настоящая глупость, но он не мог поступить иначе. Он мыслил не просто как сенпай или лейтенант. И всё же житейский опыт брал свое. Вздохнув и болезненно улыбнувшись, Кайен склонил голову набок: — Считаешь, грубостью оттолкнешь от себя и на том все наши проблемы решатся? — А у нас есть какие-то проблемы? — скептически хмыкнула она. — Разве есть «мы»? Кайен недоуменно моргнул и будто очнулся: — Как? Ты же слышала рассказ дяди, и… — И? Мне верить в бредовые байки выжившего из ума старика? Нет уж, уволь меня, пожалуйста, от своего полоумного родственника. — Но он и твой родственник, помнишь? Парень взглянул из-под челки, но напоролся на неприступный лик юной Кучики. Точно непреодолимая скала или нерушимая крепость, всем своим видом она подчеркивала отстраненность не только от узнанной правды и новоявленного деда, но, похоже, и от всех, кто был с ним связан. Стоило младшему Шибе только подступиться к ней, как Кучики отшагнула назад и скрестила руки на груди, запечатываясь и возводя стену как видимую, так и невидимую. Он вопросительно вскинул брови, но гордячка и ухом не повела — постаралась выглядеть так, точно перед ней никого и не стояло больше. В умении в мгновение ока взглянуть на другого как на пустое место она могла сейчас посоревноваться со своим отцом. — Ичиго?.. — Но Шибе было не занимать иного — упорства, и он продолжил приближаться целенаправленно к ней, хрустя выпавшим снегом под ногами в тишине между ними. — Нам всё равно придется об этом переговорить, ты не сможешь вечность убегать от правды. — Какой еще правды? — Она громко рассмеялась. — Кому ты веришь? Иссин тронулся умом, и я скорее поверю, что мой родственник — Гин, чем этот пьяница! — Ее зубы скрипнули от злости, и она отвернулась, дабы не сорваться больше. Зато сорвался Кайен и, выросши перед ней в один миг, схватил вновь за плечи и хорошенько встряхнул: — Он — твой дед, хочешь ты этого или нет. Он признал в тебе Хисану, у тебя его шикай, да, черт возьми, ты чокнутая как все Шибы, что не раз доказывала! Какие еще тебе нужны доказательства? — Он — мой дед? Мой дед, да? — прохрипела от возмущения Ичиго. — Мой дедушка Гинрей… чистый! Добрый! Мудрый! Образованный! И он не спит в луже мертвецки пьяным, одетый в какие-то обноски! — Хех! И с каких пор ты стала такой же нетерпимой к остальным как твой отец? — Кайен закипал сильнее: — Смотришь свысока, судишь о людях по их внешнему виду, кто дал тебе право недооценивать Иссина? Он прожил тяжкую жизнь, но он был славным капитаном и прекрасным представителем своего клана. Твоя мать теперь — не безродная бродяжка, а тоже именитая аристократка! Разве это не должно льстить твоему самолюбию, Кучики-химэ-сама, а?! Ичиго вырвалась из его хватки, сцепив добела губы. Плевать на Иссина! Плевать на происхождение! Плевать на всё на свете, потому что… — Ты скажешь это или нет? Признаешь или будешь бегать от меня, него и половины семьи Шиба? — Кайен пытался образумить ее хоть на словах, приструнить как строптивую лошадь, но Ичиго лишь гневно смотрела на него в ответ и цедила по слогам: — Ни-ког-да! Никогда я не приму его! — Но почему? Глупая? Что в том дурного? — Потому что! — Она больно закусила губу, которая предательски задрожала, так же, как собравшиеся слезы в уголках глаз. Кайен уставился непонимающе, и за это хотелось его треснуть, но девичьи нервы дали отток назад, и тело Ичиго затрясло от безысходности: — Потому что… Потому что, если я признаю, что Иссин мой дед, то мы… то мы… больше не сможем быть вместе! А ты… Ты знал, ты догадывался об этом! Она посмотрела на Кайена обиженно, поняв что он имел в виду, когда отверг ее впервые. Проницательный. Он всё сложил еще тогда, после злосчастной тренировки с Гином, когда Гецуга впервые вылетела из клинков Нирин но Сакуры. Ему оставалось только убедиться в своей правоте, хотя подобное родство не придумал бы и изощреннейший ум писателя. Ичиго безвольно стекла вниз, сев на корточки, обняв по-детски коленки и свернувшись калачиком от всего неблаговолившего ей сегодня внешнего мира, судьбы, погоды. Снег усиливался, время убегало вспять, а она будто застыла — всё еще сидела в той лачуге перед дикарем, назвавшимся ее дедом, и не могла поверить, что это — никакой не сон. — Послушай, Ичиго, — Кайен опустился перед ней, уткнувшись коленями прямо в грязь. Теплой ладонь прошелся по щеке, поддев локон и заправив тот за ухо. Такой трогательный жест, а на деле — обычная мелочь, что мешает в разговоре, подумала девушка и тяжело вздохнула. Ее тут же коснулись успокаивающим поцелуем в макушку. На лице никогда неунывающего лейтенанта вновь появилась оптимистичная улыбка, и, сгребши ладошки Ичиго в свои, он заглянул той в глаза, точно и впрямь беседовал с несмышленышем: — Давай искать во всем положительные стороны, м? Зато теперь никто, ни твой отец, ни старейшины, ни Совет не смогут нас разлучить. Мы связаны кровными узами навечно. Она посмотрела на него как на идиота. Вернее, Кайен и был идиотом, раз предлагал ей это и считал, что Ичиго сразу удовлетворится таким мизером. — Ну ты же понимаешь, что я хочу другого? Он пикнул ее по носу и поддел тыльной стороной пальца мокрые ресницы, собирая с них влагу. Засмотрелся любовно. — Я за тебя, как за родную сестру, хоть в огонь, хоть в воду. Жизнь отдам не глядя. Только вот я какой паршивец, не смогу дать тебе невозможного… К сожалению. Они помолчали оба. Оба понимали, насколько его решение является твердым, да и логичным. Браки между родственниками в сейрейтейской среде не приветствовались, ведь рождаемость чистокровных синигами и так хромала. Они конечно, могли пойти наперекор правилам и совести, послать к чертям всех и вся, но… если бы были другими людьми, менее порядочными, честными, заботящимися о своих близких. Кайен оставался ее близким, хоть и немного в другом ключе отныне. Поэтому сдавшись его чистым глазам, Ичиго печально вздохнула, но тут же усмехнулась дерзко, решив посмеяться, как все Шибы, над своими невзгодами. Теперь она точно знала, от кого ей досталось такая черта. — Выходит, ты сох сперва по своей двоюродной сестре, а я — твоя племянница? — Самое страшное, что Бьякуя — мой родственник теперь, ага, — хохотнул лейтенант и заставил улыбнуться шутке и Ичиго, как в старые-былые времена меж ними. Затем он помог ей подняться, сдул снег с макушки и растер озябшие плечи. Им стоило возвращаться, потому что сбежавшие в другой мир синигами и так порядком подставили Куукаку, задержавшись в Генсее дольше положенного. Переезд ту вряд ли устроил бы, зато она точно обрадовалась бы появлению дяди, в котором души не чаяла в детстве. Кайен смел надеяться, что пропавший капитан вернется в Общество душ — теперь ему было ради кого жить: он нашел того, чей след так долго искал по всем измерениям. Возвращавшиеся не стали прибегать к поступи, дабы не привлекать к себе внимание еще каких-нибудь врагов — у Ичиго контроль рейацу от эмоций всё-таки трещал по швам и рвался в особо критические моменты, — а потому, порядком попетляв по окраинам, лишь спустя время увидели подбоченившуюся лачужку в высохшем устье реки. Камыши стреляли, ломаясь под ногами, оповещая о приближении гостей, но каково же ожидало удивление самих гостей, когда войдя в дом, за хлипкой дверью они обнаружили чинно сидевшимна перевернутой бочке ни кого иного, как… — Дедушка?! — Ичиго бросилась на шею вовсе не Иссину; радость увидеть родного человека захлестнула ее с головой после всех дурных новостей. Она даже не озадачилась, как ее нашли. — Гинрей-доно. — А вот Кайен, почтительно поклонившись, спросил прямо: — Как вы нас отыскали? Старый Кучики бесцветным взглядом смерил лейтенанта с головы до пят и, лишь удостоверившись, что внешне Ичиго не ранена, не истерзана и вообще не пострадала, монотонно ответил тому: — На твоем месте, Кайен, я бы спросил ЧТО меня привело. Это более насущный вопрос. Йоруичи фыркнула, схватившись на ноги и категорично мотнула головой: — Некогда лясы точить, Гинрей, если в Обществе душ творится черти что! Ичиго и Кайен переглянулись между собой и непонимающе уставились на бывшего капитана Шестого отряда. Тот точно по пустякам бы не спускался на грунт, разве что — в компании внучки для ознакомления со здешней культурой, однако бегать за ней, как делал подчас Бьякуя, Гинрей считал делом недопустимым да и неблагодарным. — Твой отец нуждается в твоей поддержке, Ичиго, — лаконично обрисовал почтенный аристократ цель своего визита, затем бросил взгляд на ее попутчика и снисходительно добавил: — А вас, Шиба-фукутайчо, давно заждались на чрезвычайном собрании глав отрядов. Нынче каждый опытный боец на счету. — Да что произошло? — возмутился парень. — Еще утром всё было тихо, как мы покидали Сейрейтей… — Подчас ход истории может изменить одна упавшая песчинка в часах. Кучики поднялся с непривычного стула и прямо посреди лачуги вызвал фамильный сенкаймон. Протянул руку внучке и приказал молодому Шибе следовать за ними, если тот дорожил местом в клане и репутацией при Готее. На прощание Кучики бросил беглый взгляд и на старика Шибу, заметив как бы невзначай, но с присущим ему недюжинным авторитетом:  — Ты похудел, Иссин, и скверно выглядишь. Приведи себя в порядок и возвращайся домой. Достаточно бегать от своих обязанностей. — Хай! — аж вытянулся в струнку бывший капитан, чем изумил Ичиго напоследок. Довольно бодрый сам, с громким голосом и желанием повоевать, такой Иссин ей нравился больше. Такой Иссин годился ей в родственники, хотя «дедом» она даже в мыслях не могла его называть. Ичиго семенила за своим «настоящим дедом» и благоговейным взглядом смотрела на его профиль. Она знала его с рождения, он обучил ее и ее друзей стольким премудростям, она души не чаяла в нем, так же, как не чаяла в отце. Эти двое были единственными близкими ей людьми долгие десятилетия, они составляли ее мир и выносили всю ее любовь за неимением матери, братьев и сестер, других живых родственников из клана Кучики… А теперь? Всё резко изменилось. Судьба подкидывала ей еще одного деда, а с ним и соблазнительного дядю, и еще парочку тех Шиб, что не очень-то были рады зреть незадавшуюся невестку давеча. Кто бы мог подумать, что Хисана станет тем мостом, соединившим Ичиго с ними. Но если ее мать абсолютно точно умерла давным-давно, то кто знает, быть может, ее младшей сестре удалось где-то выжить… — Дедушка? — Ичиго нахмурилась: слова этого абсурда застревали в ее горле, как и многие другие, но она не могла не поделиться с ним тем, что распирало душу. Ичиго всегда так делала. Дед знал о ней тайн больше чем бдительный отец, причем она сама ему их частенько вверяла. — Дедушка, я должна объясниться и рассказать, что… — Ичиго обернулась на Кайена, следовавшего за ними, и заручилась нужным кивком поддержки. Однако Гинрей жестом не дал внучке продолжить: — Отложим этот разговор до лучших времен, Ичиго. Сейчас не время. — Его лицо действительно пугало недюжинной сосредоточенностью, и верхом эгоизма было нагружать бравого синигами такими пустяками, как семейные перипетии. — Что-то и впрямь произошло серьезное? С отцом? — Ичиго побледнела, допустив это. Ее поспешили успокоить: — Нет. С Бьякуей всё в порядке, но дело касается нашей семьи и старых ошибок, а я бы не хотел распространяться о деталях… при чужих. Кайен крякнул, явно не согласный более с таким утверждением, но Ичиго сжала его за руку, мотнула головой и не дала затеять перепалку: впереди Дангая как раз показался просвет, а значит, их всех ожидали иные насущные вещи, каким-то образом уже поднявшие на уши весь Сейрейтей. — Кто это там? — лейтенант Тринадцатого отряда пощурился, вглядываясь в лучи солнца и в тот силуэт, что встречал трех путников на пороге фамильного сенкаймона Кучики. Принцесса с бывшим главой клана тоже насторожились, синхронно положив руки поверх рукоятей своих занпакто. Однако любые мечи оказались бы бессильными против обращенной в Дангай атаки — гигантской волны, хлынувшей с невероятной скоростью и силой. Оба Кучики вышли сухими и из сюнпо по одну сторону от врат, в то время, как хлебнувший воды Шиба, оказавшийся по другую сторону, принялся лениво вытягивать катану из ножен: — Оставьте это на меня. Похоже, мне придется немного задержаться тут. Так сказать, со старой знакомой. Гинрей без слов кивнул и взял Ичиго вновь за руку в готовности шагнуть в новое сюнпо. Она напоследок завороженно оглянулась на девушку с бирюзовыми волосами и в голубом кимоно. В руках незнакомка сжимала до боли знакомый трезубец с синей кисточкой… Кайен тоже ее узнал, но Ичиго видела такую неземную красавицу впервые. И лишь ее мертвые рыбьи глаза блестели ненавистью, когда она посмотрела на принцессу в ответ. Кучики исчезли до новой атаки толщи воды, которая тем не менее успела здорово подпортить прелесть сада их поместья. Виновница такого беспорядка, похоже, осталась собой довольна. — Не слишком ли мелко плаваешь, Неджибана? — хмыкнул Кайен, убирая мокрую челку назад. — Мне казалось, что причина вечного твоего недовольство — я? Или что это было? Ревность? Девушка обернулась на хозяина и холодно взглянула на него. Прекрасная русалка не говорила, но доводы свои всегда умела доносить. С бурей и девятью валами. На нахально посмеивавшегося синигами хлынуло целое цунами. Неукротимая стихия его души решила на сей раз ударить в лобовую без страха и сожалений…