Другой СЛЕД. За кадром.

Заместитель начальника ФЭС не на шутку увлекся идеей о банде Алексеевой, просматривая бумаги, он и не заметил как быстро пробежало время, а телефон по-прежнему молчал. Галя не звонила, что у нее там в министерстве, ночь скоро! Сколько можно всякую фигню обсасывать?! Ладно, сейчас еще раз просмотреть данные на жену покойного, где еще ее можно поискать, и надо уже начинать разыскивать собственную начальницу! Потратив еще некоторое время на поиски, Круглов взял мобильный и набрал Галин номер, гудки шли, трубку не поднимали: неужели, эти совещания никогда не кончатся! Наконец, на том конце послышался знакомый голос: -Привет, Коль, я в метро. Домой еду! -Привет… аа чего не позвонила, я бы тебя забрал? -Я думала, ты уже дома, чего обратно тащится… А ты что в офисе? -Был! Уже почти нет, — рассмеялся он, на ходу одевая куртку.- До дома, моя радость! -До дома, милый… Однако, когда зам службы оказался дома, его ждала странная картина. Галина обувь и плащ были в коридоре, но ему на встречу никто не вышел, в гостиной горел свет и слышались приглушенные голоса, разуваясь он позвал: -Галюш, вы где? Что случилось? -Коля, мы тут, — отозвался Николай Иванович. Не снимая верхней одежды, хозяин дома прошел в комнату. Полковник сидела на диване все еще в форме, поджав под себя ноги, часть волос выпали из прически и скрывали лицо, но он сразу заметил ее покрасневшие веки и носик. Отец сидел с ней рядом и держал ее за руку, у него тоже был озабоченный вид и расстроенное лицо. -Что случилось? Дорогая моя, на тебя что напали? — он опустился прямо на пол около дивана и постарался заглянуть в опущенное лицо. Голова, а в след за ней и локон, отрицательно качнулись. -Ты плачешь, Галюша? Посмотри на меня! Она снова мотнула головой, но продолжала смотреть на свою юбку. Николай Петрович прижал ладонь к ее щеке, приподнимая лицо, чтобы все же понять, что происходит. Глаза были сухие и даже косметика не растеклась, но припухлые нижние веки и дрожащие ресницы выдавали ее состояние. -Кто тебя обидел, птичка моя? Что случилось? Скажи мне хоть что-нибудь! -Ее вызвали в кабинет Султанова, и он ее довольно грубо отчитал за промахи в работе, за какую-то там Алису Селезневу, — коротко пояснил судья.- Она приехала минут за пятнадцать до тебя, уже в таком состоянии. -Веронику… Селезневу, — тихо поправила Галина Николаевна. -Тьфу ты! Да хоть Марину! Что этому барану от тебя-то нужно?! — майор поднялся на ноги и скинул куртку.- Ему ж отчет предоставили! Эта дамочка сидит в КПЗ! Его тяжелая поступь измерила комнату, голос продолжал греметь: -Да… мы в ней ошиблись! Ну что ж теперь? Все исправлено, чего еще ему надо?! Плечики неопределенно поднялись вверх и снова опустились. -Что он сказал-то? Ты ему объяснила, что это была вынужденная замена, по рекомендации Вали? Она кивнула и пояснила: -Он ответил, что мои оправдания похожи на мычание рожающей коровы… -Солдафон! — его пальцы взъерошили волосы.- Ладно, хорошо! Уже случилось, как случилось! Что теперь-то ему надо? Просто отчитать тебя?! У кого в работе не бывает косяков?! Сам что ли безгрешен?! Осел! Женщина снова пожала плечами. -Сказал… что дело на контроле у замминистра… он сам разберется и свяжется со мной… генерал… И что он жалеет, что когда-то одобрил мою кандидатуру, потому что я теряю квалификацию на глазах… Что впредь он сам будет подбирать кадры для ФЭС, раз я с этим не справляюсь… Голос начал дрожать и срываться, длинные пальцы сцепились в нервный узел. -Ну все! Все! — Николай присел у нее за спиной и погладил по плечам в форменном пиджаке.- Все закончилось! Успокойся! Принести воды? Она нервно замотала головой и, прижавшись к нему, попыталась спрятать лицо. -Я принесу тебе воды! — отец поднялся с дивана.- Тебе надо успокоиться, дочка! -И салфетки там возьмите, пожалуйста! — добавил мужчина. Он помог ей стащить пиджак и подтянул поближе к себе, чтобы Галина могла удобнее устроиться в его объятиях. Теперь в его сильных, надежных руках она уже не могла сдержаться: внутренняя дрожь, колотившая ее, вырвалась наружу, глаза заполнились слезами, плечики нервно задрожали. -Я… я и сама… знаю… что вино… вата… но зачем. так… так? -Галюш, милая, ты же знаешь, они не выбирают выражений! Ты ни в чем не виновата! Никто не мог знать, что так будет! У нее был хороший послужной список, крупные конторы с репутацией, опыт… Никаких промашек в работе… криминала… да и Валя ее рекомендовала! Ни у кого не было причин что-то подозревать! Его руки нежно сжимали ее плечи, гладили локти, губы чмокали макушку. -Они… они… нена…навидят…меня… За что? -Да нет! Просто завидуют! Ну, да… может, твоя принципиальность… их… подбешивает! Но вряд ли прям ненавидят! Ну все уже! Ты Султанову перечила, когда он тебя отчитывал? Николай Иванович появился со стаканом и пачкой салфеток в дверях. Круглов вытащил несколько штук и попытался вытереть щеки, по которым бежали слезы. -Неет. Сначала… сказала… что у Селезневой бы.ыли хорошие рекомен. дации, поэтому взяли. И все! Я… я… только соглашалась… говорила. Да. и понятно. товарищ… генерал… -Видимо, на него тоже кто-то наорал по этому поводу, вот он и сорвался на тебе! Держи салфетки. Надо было мне поехать на это чертово совещание! -А что самое страшное, — подал голос Рогозин, — что тебя накажут или эти слова? Отерев слезы дочь взглянула на него и поежилась: -Слова… наверно… что. под конец он. сказал… он… что уже поздно, чтоб я возвращалась в ту койку, из которой меня вытащили так позд… Остаток фразы потерялся в жалобных всхлипах. Николай взял из рук судьи стакан с водой, второй ладонью поймал Галин затылок. -Успокойся! Попей водички! — он осторожно поднес стакан к дрожащим губкам.- Этот индюк не стоит твоих слез! После нескольких глотков женщина несколько успокоилась и снова прижалась к плечу зама. Майор пригладил окончательно растрепанные кудряшки и чмокнул нахмуренный лобик. -Не надо плакать из-за этого солдафона! Ладно? Ну… все! Посмотри на меня, — уговаривал тихий мягкий голос, — я так давно не видел твоих глазок… Ну посмотришь, радость моя! Рогозина медленно вскинула ресницы и посмотрела на него затуманенным синим взглядом. Коля улыбнулся ей и чмокнул мокрые щеки и розовый нос. -Ну все! Что мне сделать? Дать Султанову в глаз? Николай Иванович удивленно глянул на Колю, но тот весело улыбался. -Или в челюсть? -Нничего… не надо… Пускай! -Что тебя успокоит? Что мне сказать? -Нничего… так… Держи крепко! — ее руки обвились вокруг его шеи. -Ну все держу! Никуда не отпущу! — ладони крепче сжали ее спину.- Никому не отдам! Ты же моя радость! Мое счастье! Давай ты сейчас сходишь в ванну, умоешься, оденешь что-нибудь поудобнее, а я тебе чая сделаю, ты полежишь, отдохнешь… -Лень… Голова болит. -А так тебе одежда жмет! А голова болит, потому что близко к сердцу принимаешь слова какого-то осла! -Давай, Галинка, не капризничай! Иди в ванну! В зеркало-т на себя посмотри, — вставил отец и сам поднялся.- Приведи себя в порядок. Полковник не стала перечить и вышла из комнаты. Николай тоже поднялся, скинул пиджак с галстуком и начал разбирать диван. -Придет, пусть ложится, а то голова до завтра не пройдет! Хоть выспится! -Я все-таки не понимаю, зачем он с ней так? — глаза судьи поднялись на лоб.- И что с этим делать? -Да ничего не сделаешь! — устало вздохнул Круглов.- Или все бросить или терпеть… Женщин при погонах-то меньше… вот некоторые мужланы и не понимают, что она в первую очередь женщина, что слова бы надо выбирать! -Тогда чего так бурно реагировать? Ну сказал и ладно! -Ну, Николай Иванович… мы с вами мужчины… Нам сказали, мы в глаз можем дать, ответить… да и все эти оскорбления ниже пояса… неприятно… но мы их по другому воспринимаем! А она же женщина! Для них для всех… эти вопросы… Как-то… а тут еще куча солдафонов, которые слов не выбирают, с предложениями пристают! -Ну… с ее характером… я свою дочку тоже знаю… Она за словом в карман не лезет! Я их не оправдываю, но она сама выбрала такую профессию… Что ж на каждое оскорбление реветь?! — Рогозин взбил подушку и положил на разобранную кровать. -Дело ж не в профессии! Разве продавщицу в магазине или врача женщину легче или сложнее оскорбить?! А реветь… Уж лучше так… поплачет и пройдет… Чем будет в себе носить, молчать… Что она полковник, руководит этой махиной, начальник тащит на своих плечиках… не отменяет, что она женщина! Ее легко обидеть, расстроить… и плачет она, как любая другая… -Я, наверно, и в детстве… ее так не успокаивал, — с некоторой горечью произнес судья.- А теперь уж… -Да и теперь не поздно… Чем она отличается от маленького несчастного ребенка? Мы с ней когда только познакомились… она мне ничего плохого не рассказывала, ходит иногда днями, видно, что-то мучит ее, а она молчит… И вот думаешь, на меня злится? Или что-то случилось? Или заболела? А чем ей поможешь, если не знаешь? — Николай встряхнул одеяло. -Да… уж… мое воспитание… Извини, наверно… -Да я никого ни в чем не упрекаю… -Ну и все равно я не могу взять в толк… Если она их там раздражает, — палец старика указал вверх, — зачем они её взяли на эту должность? Ну уж она ж не самая-самая. -Да ну, Николай Иванович, прямо скажем: место не сильно хлебное, перед начальством там не выслужиться… А Галина честность и принципиальность… Она на самотёк не пустит, виновного не покроет… Там такая работа не каждый мужик выдержал бы, как она… Я сам не понимаю… -А раз так, то чего достают ее? Что прям такие ошибки не поправимые? — Ошибки у всех есть… И всех ругают, сами знаете, — майор почесал затылок, — а это все… ниже пояса… оно началось, когда… мы с ней заявление подали… Она же красивая женщина! Уверен, что многих там она даже не отшила, а вообще шанса не дала! -И этот Султанов тоже? -Лично у него другой расчет был! Всех сотрудников Галюша сама выбирала, а меня генерал ей навязал, ещё и ее замом поставил… Я сначала тоже не понял, зачем… Потом дошло, я должен был по его расчетам копать под нее, ошибки в работе искать и бежать с докладами, звёздочку зарабатывать, — его кулаки с силой сжались, — да я это поздно понял! -Почему поздно? -Галя была беременна… -А если б сразу? -Да уволился бы! Я преступников умею искать, а не ошибки в чужой работе! Их разговор прервало появление Гали. Она выглядела гораздо свежее, умытая в свободном халате, даже попыталась улыбнуться. -Все так лучше? Красивее? -Дочка, — Николай Иванович обнял ее за плечи, — да ты и так красавица. Куда ж красивее! Круглов приблизился к ним и положил руку на плечо в халате. Женщина обняла их обоих одновременно и вздохнула: -Как хорошо, что вы у меня есть… -А уж как мы рады, правда, Николай Иванович? — майор подмигнул ему над головой начальницы. -Конечно, дочка. Я не представляю, как бы жил без тебя… -Приляг отдохни, я тебе чая налью! — предложил Коля. -Не надо… чая, — длинные пальчики поймали его за рукав рубашки, — я не хочу одна оставаться… -Ладно! Давай я сделаю, — вздохнул отец, понимая, что сегодня у нее совсем капризное настроение. Галина Николаевна забралась под одеяло и пристроила голову на подушке, мужчина присел прямо на пол и тоже положил голову рядом с ее на подушке. -Как-то все получилось, — чуть извиняющимся тоном произнесла она, — не очень… -Не надо думать об этом сейчас! -Я постараюсь, а ты о чем думаешь? Я… была не права… там… в министерстве? -Я вообще думаю о другом! — Коля чмокнул ее в лоб.- Вот Юлька же права: за какие такие заслуги мне такая куколка сладкая досталась? -Ну… это же… она так сказала, — тонкие пальчики провели по его щеке, — тогда а мне за какие? -Тебе понятно! Ты умничка, красавица, такая ненасытная, темпераментная женщина, — совсем тихо говорил он, — твое красивое тело создано для любви и нежности. -Так и про тебя сказать можно, — прошептала в ответ Галина, — зачем твое тело создано, если не для того же… А еще ты очень заботливый и ласковый! Ты, может, заслуживаешь еще лучше чем я! Чтобы она тебя окружила уютом, создала тебе дом… -Ну, ну, ну, — усы прижались к ее руке, — ты уже в глупости полезла! У меня все это и с тобой есть! Из кухни послышался голос Николая Ивановича: -Галинка, тебе сахар надо в чай? -Нет, пап, спасибо! -Прихватите, пожалуйста, шоколадку, она около сахара лежит! Рогозин появился в дверях с чашкой и плиткой в руках. Полковник села на кровати, ее зам откинул подушку в сторону и сел у нее за спиной. -Держи, дочка! Она осторожно приняла горячую чашку. -Спасибо! А шоколад я не хочу! -А надо! — Николай Петрович развернул обертку.- Чтобы жизнь была слаще! -Со мной все нормально… я в порядке! -Мы это сегодня видели, — улыбнулся судья. Майор не стал церемонится и сунул кусок шоколада ей в рот, та недовольно хмыкнула. --Запивай чаем! — велел Николай. -Горячий очень… Он прям через ее голову подул в чашку. -Ох, Коля, ну, и балуешь ты ее! — покачал головой Рогозин. -Кого ж мне еще баловать, если не эту птичку! — рассмеялся он. -Вот она и вьет веревки! — тоже рассмеялся отец. -Ну, папа! — женщина подняла глаза на Колю. -Кушай, кушай! Все хорошо, — он поднес к ее губкам еще квадратик шоколада. -Ладно, поздно уже, — Николай Иванович поднялся, — пойду-ка я ложится! Оба пожелали ему спокойной ночи и переглянулись. Когда его шаркающая походка замерла в глубине коридора, Галина Николаевна грустно улыбнулась: -Папа недоволен мной, кажется. разочарован, да? -Не думаю, — пожал плечами мужчина, — ему не привычно тебя такой видеть… Он привык к другому… ну и… -Правда, ты меня балуешь, а я капризничаю… Надо взять себя в руки, — вздохнула она, отставляя чашку на тумбу. -Завтра утром возьмешь! И пойдешь на работу руководить, в министерство… будешь обороняться… -Даже думать об этом не хочу… -Тогда давай сейчас отдыхай, а я схожу в ванну, я еще даже не переоделся! Чай еще будешь? -Нет… Николай подхватил чашку и вышел из комнаты. Отсутствовал он недолго, а когда вернулся Галина уже спала, подложив ладошки под щеку. Ее дыхание иногда сбивалось и дрожало, выдавая последствия истерики. Опускаясь рядом на кровать, он нежно погладил ее по голове и волосам на подушке.