Грязные тайны особняка Бён.

- Девочка моя, у тебя есть шанс отомстить за то, что он с тобой сделал. Убей его сама. Бэкхён попятился назад, судорожно заламывая кажущиеся чисто белыми пальцы. - Мама, ты в своём уме?! Я не буду это делать, - парень сглотнул, энергично помотав головой. Минсо вздохнула, прикрыв на долю секунды глаза, а затем подошла к сыну ближе, кивком показав слугам следить за учителем внимательнее. - Девочка моя, не расстраивай маму и не заставляй меня говорить тебе неприятные вещи. Медленно, как будто время затормозилось (как, во всяком случае, показалось Бэкхёну), Чанёль поднял голову, являя взору разбитую губу («Когда эти ублюдки только успели?», - мелькнуло среди прочих неразборчивых мыслей): - Может, прекратите притворяться, что вырастили дочь? Это мерзко, не отнимайте у ребёнка хотя бы его пол. А если Вы пытаетесь не травмировать меня с помощью иллюзии того, что Бэкхён – девушка, то, увы, Вы не успели. Я же его изнасиловал и видел всё, что Вы так упорно пытаетесь спрятать под его платьями, - хриплый голос к концу фразы наполнился ядом и сарказмом. - Замолчи, извращенец, - женщина снова впала в ярость и бросила в шатена вазу, которая оказалась рядом, но не долетела до цели. – Бэкхён, возьми уже ружьё и отомсти за то, что он забрал твою невинность. Иначе я сделаю это сама. Мальчик перевёл шокированный взгляд со стоящего на коленях учителя на мать, у которой от гнева на шее вздулись вены, сразу выдавая её возраст. - Мама, прекрати, зачем ты устраиваешь из этого такую трагедию. Давай просто… - он закусил губу, судорожно соображая, каждая секунда промедления или неверно сказанное слово могли стать причиной необратимого. – Давай поговорим с ним завтра, уволим, не знаю, но не стоит делать то, что ты намереваешься. - Бэкхён, - в голосе Минсо прорезалась сталь. – Ты его защищаешь? Брюнет поджал губы, не осмеливаясь посмотреть на мать. Взгляд украдкой цеплялся за неподвижного Пака, который исподлобья смотрел на хозяйку дома. - Ясно, - женщина тяжело вздохнула. – Мало того, что мой ребёнок – ошибка природы и моей молодости, пережил такую грязную вещь, как изнасилование, так ещё, судя по всему, моей дочери это понравилось, - голос повышался, пока не достиг громкости крика. – Почему я не выбросила тебя собакам после твоего рождения, да простит меня Боже, но ведь поэтому я тебя и оставила, не в силах согрешить, - монолог женщины свёлся к невнятному бормотанию, а затем голос снова выровнялся. – Гореть тебе в аду, недоразумение, где с тобой ежедневно будут совокупляться такие уроды, раз тебе это нравится. - В первую очередь, в аду гореть будете Вы. За такие-то слова в адрес собственного ребёнка, - Чанёль, несколько секунд игнорируя выворачиваемые слугами руки, завершил фразу тихим шипением. - Ох, знаешь, я ещё не сказала, что с тобой черти будут делать за подобные преступления против морали и нравственности, - Минсо быстро подошла к шатену и в гневе наобум пнула его. Бэкхён вздрогнул от хруста и тихого стона Чанёля, где-то на грани сознания поняв, что, видимо, попала мать по носу. – Ну, раз ты, моя дорогая дочь, отказалась предотвратить его мучения, то он будет гнить в подвале, пока я не решу, что хватит с него. А ты знаешь, - брюнетка скривила губы в улыбке, однако глаза остались наполнены злостью, - иногда моего терпения хватает на весьма долгий срок. Джон и Роберт, подчиняясь жесту хозяйки, дёрнули не сопротивляющегося мужчину вверх, призывая подняться на ноги. Чанёль сплюнул на пол кровь и замер, не поддаваясь грубым тычкам со стороны слуг. Взгляд его был прикован к Бэкхёну, который стоял около стены с перепуганным видом и только еле заметно мотал головой, кажется, сам того не осознавая. Пак опустил взгляд и отвернулся, позволяя себя увести. - Посмотрим, как быстро ты сжалишься и согласишься его пристрелить, девочка моя, - Минсо круто развернулась и пошла наверх, оставляя Бэка смотреть вслед идущему твёрдым шагом учителю. *** Дверь с тихим скрипом приоткрылась, из-за неё в первую очередь показались бледные пальцы, заставляя Чанёля напрячься, а через секунду в помещение заглянул нервничающий Бэкхён, поджимающий искусанные губы. Хрупкое тело быстро скользнуло в подвал, прикрывая за собой дверь. - Зачем пришёл? – Пак, увидев ученика, заметно расслабился и откинулся на стену, уставившись пустым взглядом в противоположную стену. - Я… - Бэк закусил губу, оглядев Чанёля. Тот сидел с закованными в приличных размеров подобии кандалов руками, цепь от которых шла к мощному штырю в стене. Вкупе с общей обстановкой, которую можно было различить в слабом свете, льющемся из маленького окошка под потолком и которая заключалась в местами сантиметровом слое воды на полу, грязных подтеках на грубо обтесанных каменных стенах и куче хозяйственных инструментов в дальнем углу, куда пленник не дотягивался, впечатление оставалось далеко не самое положительное. – Я принёс мокрое полотенце, чтобы вытереть кровь… И сэндвич, ты наверняка проголодался, - с языка чуть не сорвалось «а я трус и это из-за меня ты тут». Чанёль то ли хмыкнул, то ли фыркнул, усаживаясь поудобнее. - О да, это самые необходимые для меня на данный момент вещи. Бэкхён поёжился от чужого сарказма, который будто когтями скрёб по совести. - Прости. Пак резко повернулся в сторону не ожидавшего этого Бёна и, проигнорировав извинение, хрипло спросил: - Почему, Бэкхён? Почему ты молчал? Она бы ничего не сделала тебе, она же твоя мать. Не думаю, что это вышло бы дальше, чем тот скандал парой дней ранее, когда она в гостиной едва не догола раздела тебя. А в результате ты промолчал и подставил меня. На Бэкхёна, вздрагивающего от каждого слова, было жалко смотреть. Только на словах про недавний скандал с матерью он осмелился поднять взгляд и посмотреть в глаза шатена. - Ты видел тогда? Чанёль растянул губы в подобии усмешки. - Видел. Не спросил после этого ничего, потому что это ваше дело, а не моё. Моё дело – учить тебя, для этого меня нанимала твоя мать. И неважно, буду я учить и воспитывать кокетливую девочку или парня, которого съехавшая с катушек мать одевает в женскую одежду. Брюнет промолчал, не найдя, что ответить. Весьма некстати вспомнились исчезновения предыдущих учителей. Начало закрадываться понимание, куда они исчезали и что за скандалы происходили каждый раз в холле. Поняв, что Чанёль не настроен на разговоры и выслушивание извинений, Бэкхён дрожащей рукой вложил в чужие скованные руки принесённый сэндвич и потянулся второй рукой к перепачканному кровью лицу, осторожно прикасаясь мокрым полотенцем к покрытым засохшей кровью из носа губам. Пак громко втянул воздух и сжал зубы, когда аккуратные прикосновения переместились на пострадавший нос. - Больно? – Бэкхён отдёрнул трясущуюся руку. - Нормально. Не сломан вроде, так что уже неплохо, - хриплый смешок прозвучал неуместно в окружающей обстановке и спустя пару секунд затих. Закончив с лицом, которое после подобия умывания стало выглядеть вполне прилично, и стало ясно, что всё не столь ужасно, как показалось сначала, Бён быстро обтёр тем же полотенцем руки Чанёля, насколько смог, и выпрямился. - Ешь, не буду тебе мешать. Позже принесу чай или что-нибудь ещё, когда мать уснёт. Парень уже протянул руку к двери, когда сзади раздался голос. - Как думаешь, - Бэкхён обернулся к задумчивому Чанёлю, который ещё не прикоснулся к еде, - что твоя мать со мной сделает в итоге? - Если честно, - перед глазами промелькнули трое предыдущих учителей, которые просто исчезли, - не знаю. Дверь с таким же тихим скрипом закрылась, а снаружи звякнул замок. *** - Ты каждый день бегаешь ко мне, твоя мать разрешает? – в голосе Чанёля скользнуло заметное сомнение. – Или она не замечает, что кто-то уже больше недели крадёт не только ключ от подвала, но и еду с кухни? Уж слуги-то должны были заметить. Бэкхён пожал плечами, продолжая причёсывать чужие пряди своей щёткой для волос. Вина упорно пыталась обглодать его всю неделю с того дня, как его учителя закрыли здесь. С тех пор он старательно пытался хоть чем-то компенсировать свою нерешительность и нежелание признаваться матери в том, что на самом деле произошло. Хоть и понимал, что каждый день промедления затягивает петлю на горле Чанёля всё туже. - На самом деле, подвал не заперт, замок просто висит, и то не всегда. Роберт сказал, что эти штуки у тебя на руках медведя удержат, не только человека. А прихожу я тогда, когда все заняты. В этой части дома даже слуги редко бывают. - Я заметил, - Чанёль закашлялся. У Бэкхёна защемило что-то внутри, когда он окинул взглядом человека, в которого превратился его статный учитель за это время. Грязные волосы, отросшая щетина, про одежду и говорить не стоит. Щёки впали, а под глазами образовались синяки. Брюнет бы сильно удивился, если бы оказалось, что в таких условиях можно проспать больше нескольких часов в сутки. А слуги не утруждались доставкой еды в подвал по расписанию, иногда выходило, что Пак что-то употребляет в пищу всего раз в день, то, что ему приносит съедаемый виной Бэкхён. Чанёль окинул взглядом внезапно отошедшего от него Бэка, который заметно нервничал и машинально потирал пальцами одной руки запястье другой. - Что-то случилось? – Пак отставил в сторону полупустую кружку. Брюнет на секунду прижал руки ко рту, затем убрал и сглотнул комок в горле. - Я могу тебя отпустить… Наверное… - уже не так уверенно, как сначала. Чанёль приподнял брови, ожидания продолжения. - Мне нужно для этого что-то сделать? Или что? - Если ты возьмёшь меня с собой, - Бэкхён вплёл подрагивающие пальцы в волосы и слабо улыбнулся, ожидая чужой реакции. Наступила тишина. Пак пытался на ходу взвесить плюсы и минусы требования и предложения. Хотя о минусах самого предложения и речи идти не могло, но вот тащить с собой груз в виде не приспособленного к жизни подростка… - Хорошо, - осторожно начал Пак, взвешивая каждое слово. – А как ты себе представляешь всё это? Посвяти меня в план. Не думаю, что твоя мама или слуги просто так позволят сделать это. - Не позволят, - медленно кивнул Бэкхён, присаживаясь на старое барахло, сваленное кучей. – Я несколько дней пытался узнать, где хранят ключ. Если не ошибаюсь, мама носит его с собой. Можно попытаться вечером устроить какой-нибудь шум на заднем дворе, когда мама будет переодета ко сну. Она пойдёт разбираться, я быстро возьму ключ и открою это, - кивнул на железные оковы на руках Пака. – Потом верну его, она и не заметит. А завтра рано утром мы сбежим, надо собрать некоторые вещи. - Было бы всё так просто, - в отличие от Бэкхёна, уверенного в неотразимости плана, Чанёль видел в нём множество минусов. – Как минимум, даже если тебе каким-то чудом удастся это провернуть, неужели за нами никто не отправится в погоню по велению твоей матери? Пешком мы далеко не уйдем, а на машине будет слишком заметно. - Можно… Я знаю, где ружьё, и… - Бэкхён, - предупреждающе начал шатен. – Нет, не смей опускаться до её уровня. - Она бы тебя убила при первой же возможности, - горечь в голосе Бэкхёна насторожила. - Она твоя мать, не трогай её. Зачем ты мне помогаешь, Бэк? Помнится, ты меня ненавидел, - подозрительность в голосе Пака кольнула самолюбие Бёна. - Тогда ненавидел, теперь не ненавижу, в чём проблема? – губы сжались в тонкую нить. - Если для избавления от твоей ненависти надо было переспать с тобой, то никаких проблем, что ты, - Чанёль миролюбиво поднял вверх скованные руки, показывая капитуляцию. Бён прикусил язык, сдерживая колкость, и встал. Он тут слишком долго сидит, как бы мать его не хватилась. - Жди. Снова тихо звякнул замок, и наступила тишина. *** Два часа ожидания пролетели незаметно для размышляющего Чанёля. Перспективы, стоящие перед ним, не радовали совсем. Либо сумасшедшая женщина его застрелит сама, либо он умрёт от голода в этом сыром подвале, либо попытается сбежать с малолетним сыном хозяйки. Причём в последнем варианте его больше смущала даже не необходимость с ним возиться, а глупость мальчишки, которому взбрело в голову бежать неизвестно куда. Ведь мог бы просто выпустить его, слуги бы даже не сразу хватились учителя, а если бы и хватились, никто бы не доказал его вину. Но ему захотелось уйти с Чанёлем, окончательно лишиться будущего, наследства и имени. Звякнул замок, и в подвал тихо, но быстро вбежал запыхавшийся Бэкхён. - Я выпустил лошадей и собак, там теперь такой шум, все слуги убежали и мама тоже выскочила в одной сорочке на улицу, оставив ключ к комнате, - в спешке ответил он на не заданный вопрос, со второго раза вставляя ключ туда, куда надо. Железо с тихим стуком упало на пол, а Пак удовлетворённо растёр запястья. – Надень обратно, пусть будут на твоих руках, вдруг кто-то проверит. - Без проблем, - Чанёль засунул руки в оковы и сел в свою обычную позу у стены. - Мне нужно бежать, чтобы вернуть ключ, - Бён уже почти вышел, как вдруг остановился и вернулся. – Обещай, что дождёшься меня и не уйдёшь. Обещай, что уйдём утром вместе, - Чанёль повёл плечами, по которым побежали мурашки. Столько мольбы и отчаяния в голосе этого избалованного ребёнка он ещё не слышал. В следующую секунду сухие, но мягкие губы брюнета прижались к его собственным, даже не пытаясь углубить поцелуй и отстраняясь через несколько мгновений. - Обещаю, - короткий контакт глазами, и Бэкхён выбежал на зов ищущей его матери, тихо прикрывая за собой дверь. На этот раз привычного звона замка не прозвучало. То ли Бэкхён осознанно не стал его вешать, то ли зов матери сбил его с толку и он забыл. *** - Нет, мама, я уже несколько раз сказал, что не выпускал лошадей. Зачем мне это? – брюнет фыркнул, под недовольной маской скрывая волнение по поводу того, как вернуть ключ, если мама вернулась в дом раньше, чем он рассчитывал. Женщина прищурилась и оглядела Бэкхёна. Уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но не успела, когда с первого этажа её позвала Эмили. Видимо, дело было слишком срочное, раз служанка не смогла сама лично подняться наверх к госпоже. Бэк облегчённо выдохнул, когда ключ был положен на место, а сам он оказался у себя в комнате. Теперь уже начали терзать мысли насчёт глупости его плана и вопросы из разряда «А что, если сейчас зайдут к Чанёлю? Его же убьют на месте». Но стрелка часов перемещалась по кругу, время шло, дом затих. Бэкхён, закончив складывать в сумку самое необходимое, кинул взгляд на циферблат на стене. Три часа. Перенервничавший за день организм сморил короткий сон. Парень резко вздрогнул и открыл глаза, в панике поняв, что уснул. После осознания, что прошло только чуть более часа, но на улице уже светает, Бэк встряхнул головой, сбивая сон, приоткрыл дверь и выглянул. Во всём доме, как и ожидалось, стояла тишина. Осторожно ступая, чтобы не шуметь, брюнет спустился на первый этаж и едва ли не на носочках подошёл к двери подвала. Мысль «А где замок?» всколыхнула сонный разум, бегающий взгляд обнаружил этот замок на полу около двери. «Видимо, сам не закрыл, когда мама позвала». Пальцы сжались на дверной ручке и бесшумно её повернули. - Чанёль, - даже тихий шёпот казался оглушающим в тишине. – Чанёль, пора идти. Мне только сумку взять. Чанёль?.. Привыкшие в темноте глаза, казалось, пытаются обмануть замершего хозяина. Потому что Чанёля в подвале не было. Сердце словно остановилось на несколько секунд, и только потом продолжило работать. Ещё через несколько секунд пришло понимание, что Пак ушёл. Ушёл без него. Вариант «мать совсем сошла с ума и пристрелила его» даже не рассматривался, уж она бы не упустила возможности надавить на Бэкхёна и заставить его смотреть на это. Но факт оставался фактом. На полу лежали покрытые легкой ржавчиной кандалы, которые сам Бэк открыл несколько часов назад, а учителя не было. Внутри как будто что-то оборвалось. Кусая нижнюю губу, чтобы задушить рвущуюся наружу истерику, парень вышел из подвала. Искать Пака? Бесполезно, уж он наверняка позаботился о том, чтобы подальше убраться отсюда. Ждать утра и разборок с матерью, снова слушать, что он ошибка всей её жизни? Ну, уж нет. В будто воспалившемся мозгу пульсировал лишь один вариант. Тонкие, с виду слабые руки легко сняли с крючка ружьё, висящее на стене в коридоре. Мысленно хмыкнув на то, что Чанёль не догадался взять оружие, брюнет закинул ствол на плечо и таким же тихим шагом двинулся наверх, неосознанно с силой царапая ладонь отросшими ногтями. Абстрагировавшись от всего, на автомате надел самое красивое платье, которое ему на последний, шестнадцатый день рождения подарила мама. Мать тогда чуть не заплакала сквозь улыбку, причитая, какая красивая дочка ей досталась и как на ней чудесно смотрится светло-бирюзовое платье. Бэкхён тогда тоже улыбался, ведь мама улыбалась, а расстраивать её не хотелось. Тонкие белые чулки разгладились на стройных ногах. Светло-бирюзовые, в тон платью, туфли были надеты в последнюю очередь, когда волосы уже были старательно уложены и заколоты. Дверь в комнату матери открылась бесшумно. Солнце ещё не до конца встало, крепко спящая женщина даже не пошевелилась, когда к кровати подошёл Бэкхён. Холодные пальцы коснулись лба матери, убирая волосы наверх. Минсо мотнула головой и приоткрыла глаза, сонно моргая. - Бэкхён? – женщина не могла понять, сон это или нет. Если нет, то почему её дочь стоит около кровати полностью одетая, если ещё даже не рассвело до конца? - Прости, мама, - юноша тепло улыбнулся, запоминая недоуменное лицо матери, которая даже спросонья выглядела ухоженно и невероятно красиво, поднял ствол ружья и нажал на курок. Выстрел сотряс молчаливый дом, белая ткань сорочки Минсо окрасилась красным, а она сама даже не успела произнести и слова, когда увидела ружьё в руках дочери. На лице так и застыло выражение удивления. Бэкхён накрыл окровавленную грудь женщины одеялами, под которые положил и ружьё, и вышел из комнаты, в прострации двинувшись в сторону лестницы. Из своих комнат выскочили слуги, которых разбудил выстрел, но они так и не поняли, был это действительно выстрел, или же просто сквозь сон услышали грохот. - Бэкхён, деточка, что произошло? – Эмили хваталась за грудь, испуганно дыша. После такого резкого пробуждения было трудно даже определить источник шума. - Маме плохо, - отрешенно произнёс Бэк, направляясь к выходу из дома. - Стой, что произошло? На тебе кровь? – Джон протянул руку к проходящему мимо него Бэкхёну и тут же её отдёрнул, помня отвратительный характер брюнета. Через мгновение опомнился и вместе с остальными бегом устремился на второй этаж, в комнату хозяйки. Бён скосил на него взгляд, который будто смотрел сквозь всё, ни на чём не фокусируясь, и вышел на улицу. Ноги сами понесли к тёмным деревьям, которые от одиноких стволов переходили в хвойный лес. Юноша уже не слышал плач служанок и ругательства Джона и Роберта. Чудесным образом удавалось не споткнуться, не смотря под ноги. Постепенно шум просыпающейся природы, окружающей угодья Бён, затих и сменился лишь треском хрупких веток, ломающихся под подошвами. Даже птицы, которых было достаточно на окраине леса, исчезли. А затем среди деревьев снова наступила тишина.