Грязные тайны особняка Бён.

- Врёт? Сейчас? – Чанёль нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит девушка. - Можете не заморачиваться, всё равно рано или поздно узнаете. И уйдёте, - Бэкхён сел перед большим зеркалом, принимаясь осторожно выпутывать из тёмных мягких прядей заколки с цветами. - Объясни, о чём ты? – шатен, снова начиная раздражаться из-за пренебрежительного к нему обращения этой девчонки, встал и подошёл ближе, затем опираясь ладонями о комод, стоящий под зеркалом. Пальцы нервно застучали по дереву. – Я не собираюсь уходить, у меня здесь есть работа и жильё, меня всё устраивает, даже твоё поведение готов терпеть. - Готовы терпеть? – взгляд Бэкхёна зацепился за длинные пальцы, затем поднимаясь вдоль переплетения синих вен на руках до закатанных рукавов рубашки, а оттуда резко метнулся к лицу учителя. – Учитель Пак, неужели я Вас так не устраиваю? – розовые губы надулись в лёгкой обиде. - Я ничего такого не говорил, Бэкхён, - Чанёль не поддался на провокацию, продолжая буравить серьёзным взглядом чужие тут же исказившиеся в усмешке губы. - Да-да, притворюсь, что не слышала, - брюнет поставил локти на комод, сцепляя ладони и устраивая свой подбородок на них, кокетливо улыбаясь шатену. Пак не шелохнулся, несмотря на то, что кожей лица буквально чувствовал лёгкое дыхание девушки. Это бы напоминало своеобразную игру «кто кого переглядит», если бы Чанёль постоянно не отвлекался и не скашивал взгляд на долю секунды на губы напротив, по которым постоянно пробегался влажно блестящий язычок. Учитель резко отвернулся и оттолкнулся руками от деревянной поверхности комода, возвращаясь в вертикальное положение. Быстро развернувшись на пятках, он широким шагом вышел из комнаты, слишком громко закрывая дверь, отчего стекла жалобно звякнули. Бэкхён закатил глаза и, растрепав пальцами освобождённые от заколок волосы, тихо подошёл к двери и защёлкнул засов. Разозлившийся учитель ближайшие несколько часов к нему не зайдёт, а мать вообще редко радует брюнета визитами. Значит, можно отдохнуть. Позволяя себе небольшую слабость, Бэкхён лёг на кровать и расправил платье, чтобы не помять нежную ткань. Каждый день он читал Библию, как велела мать. Откинув голову на мягкие подушки, брюнет открыл книгу на нужной странице и погрузился в чтение. Пока мать не видит, можно и лёжа почитать. Надолго его внимания не хватило. Что-то постоянно отвлекало. Какие-то до боли знакомые ощущения. Бэкхён отложил Библию в сторону и вздохнул, оглядывая иконы в углах комнаты. И понял, что его беспокоило. Тело приятно напряглось от близости другого человека и до сих пор до конца не расслабилось. В комнате витал запах чужого одеколона, возвращая ощущения. Которые Бэкхён испытал, когда большое и сильное тело находилось так близко к нему, когда большие глаза буравили его серьёзным взглядом, а тёплое дыхание смешивалось с его собственным. Бэкхён обессиленно проскулил, понимая, что ощущение возбуждения, которое до этого преследовало его растущий организм лишь иногда по утрам (впрочем, тогда особо времени разбираться с ним не было, главное задачей было не дать понять строгой матери, что происходит с её «дочерью»), пришло как раз после тех нескольких минут, что он провёл вблизи этого мужчины. МУЖЧИНЫ. Который, к тому же, его нещадно бесит. Брюнет, поддавшись секундному порыву, что было силы ударил себя по бедру, тут же прикусывая язык, чтобы не зашипеть от боли. Делать что-то надо. А запретный плод сладок, как говорится. Жуя губы от волнения, Бэкхён ещё раз для верности взглянул на запертую дверь, гадая, сколько времени у него есть. Ноги согнулись в коленях и чуть раздвинулись, отчего подол платья с тихим шелестом съехал к поясу, открывая бледные бёдра, охваченные светлыми чулками. Игнорируя горящие щёки, Бэк прикоснулся дрожащими пальцами к внутренней стороне бедра и вздрогнул, начиная плавно вести кончиками пальцев к паху. Нежная кожа покрывалась мурашками с каждым движением, пока лицо пылало от стыда. Перед собой, матерью и Богом. Скосив взгляд на лежащую на кровати Библию, Бэкхён мысленно пожалел, что не убрал её, но отвлекаться не хотелось. Если не сейчас, то никогда. Хотя чувствовал он себя под этими иконами и рядом с книгой так, будто ублажает себя прилюдно, лёжа где-нибудь на главной площади города, пока его забрасывают мусором и грязью. С этой мыслью он аккуратно опустил ладонь на скрытый девичьим бельём (о, как же он ненавидел эту часть гардероба) член, закусывая губу, чтобы сдержать тихий стон. Прикосновения к себе показались ему слишком грязными и пошлыми. Но рука, будто не слушаясь его, заползла под резинку белья, и холодные пальцы прикоснулись к мягкой коже напрямую, заставляя хозяина выгнуться в спине с раскрытым в немом стоне ртом. Бэкхён зажмурился, стараясь не смотреть, и обхватил пальцами полувозбуждённую плоть. Не осмеливаясь снять трусы, в панике, что кто-то может внезапно постучаться, парень начал неловко двигать сжатой ладонью, пытаясь найти нужный ритм и силу сжатия. На эксперименты особо времени не было, приходилось просто максимально быстро двигать рукой в белье туда-сюда, закусывая ладонь второй руки от нахлынувших ощущений и изредка морщась от ткани, то и дело проезжающейся по чувствительной головке. Много времени не понадобилось, тихий задушенный стон – и Бэкхён ощутил тёплую липкую влагу на руке. Так и не решаясь открыть глаза, он некоторое время лежал с рукой в трусах, вздрагивая от каждого шороха в коридоре. Любому, кто смог бы отпереть закрытую дверь, представилась бы любопытная картина – миниатюрная брюнетка лежит на кровати с задранным платьем и раздвинутыми ногами, чулок на одной из которых съехал чуть ли не ниже колена. Раскрасневшаяся и лохматая, с рукой под белоснежным бельём. Бэкхён усмехнулся своим мыслям, думая, что лишь бы его не увидел учитель, а остальное он бы уж пережил. Почему-то Пак Чанёль раздражать его меньше не стал. Хотя брюнет только что дрочил впервые в жизни, фактически возбудившись от того, что тот самый Чанёль всего лишь стоял близко к нему. Тихо вздохнув, Бэкхён тщательно вытер руку об большую мягкую игрушку, лежащую рядом, и встал. Надо привести себя в порядок. «Прости, мама, я согрешил». *** Чанёль, сидя на кровати, раздвинул ноги чуть шире и запрокинул голову назад, приоткрывая рот от нехватки воздуха. Сжатая на эрекции рука грубо и резко двигалась, заставляя мужчину тихо постанывать от болезненных ощущений. Мужчина никогда бы не подумал, что буквально двух-трёхминутная близость с молодой девушкой приведёт его к такому. «Ужасная девчонка», - сам не ожидая, что ему хватит сил ещё на какие-то мысли, шатен с тихим рыком напрягся и кончил в руку, затем расслабляясь. - Чанёль? – за дверью послышался голос миссис Бён. Чанёль судорожно вскочил, вытирая руку об постель и одновременно второй рукой пытаясь натянуть брюки с бельём. И успел застегнуть ремень буквально за секунду до того, как дверь открылась. – Чанёль, всё в порядке? Ты не заболел? – Минсо обеспокоенно взглянула на учителя. - Нет, - Пак прокашлялся, - просто жарко. Всё в порядке. Женщина подозрительно посмотрела на него и сменила тему. - Раз так, завтра будешь сопровождать мою дочь на ужин в поместье Ким. Я, конечно, предпочитаю не отпускать её на такие мероприятия, она у меня девочка домашняя, но в этот раз я сама не могу пойти, - в голосе послышалось недовольство. – Поэтому нужно, чтобы вы съездили туда хотя бы на пару часов. Поужинаете, она поговорит с кем-нибудь, а ты должен будешь смотреть за ней. И, конечно, следить за её поведением. - Конечно, миссис, без проблем, - Чанёль поклонился и молча проводил выходящую женщину взглядом.