Зеленое яблоко

– Синьор Меркуцио, куда же вы в такую непогоду? Приятная пухленькая женщина почти на пороге окрикивает меня встревоженным голосом. За окнами опять тучи и холод, что просто не может не отразиться на моем настроении, но жгучее желание наконец-то повидаться с друзьями, поспешно выдавливает глупые детские сомнения. Ведь не может же серьезный взрослый человек настолько бояться туч, чтобы не высовывать нос на улицу уже более недели. – К Монтекки, – честно отвечаю я, тем не менее делая шаг назад, прикрывая уже усевшуюся открыться дверь. Служанка только хмуриться, окидывая меня продолжительным цепким взглядом светлых глаз, и нехотя произносит, стыдливо потупив глаза: – Простите синьор, но вы собирались пойти к своим друзья в таком виде? Невинный на первый взгляд вопрос застал меня врасплох, заставляя тщательно покрутиться на месте, внимательно осматривая свою одежду. Крутиться пришлось долго, чуть ли не обнюхивая каждый дюйм проклятой ткани, что имела несчастье повиснуть на моей несчастной тушке. Но ни дыр, ни грязи, как не странно не обнаружилось. Даже всегда заляпанные какой-нибудь мразью сапоги, относительно блистали чистой и порядком. – Синьор, там же холодно! А вы собираетесь идти в одной только тонкой рубахе! – страшно смущаясь, пробормотала женщина, немного тушуясь под мои вопросительным взглядом. Осознание собственной глупости накрыло сильно, но ненадолго. Не переставая приглушенно чертыхаться, резким движением я схватил лежавший неподалеку плащ и мгновенно скрылся за дверью, подальше от этого осуждающего взгляда женщины. Забота нерадивой служанки одновременно радовала и раздражала, однако не признать ее правоту в этом вопросе я просто не мог. Сейчас на улице как никогда пасмурно и прохладно. По крыше поместья легко барабанят редкие капли начинающегося дождя, уже раздражая самим фактом своего существования. И это только лето… Господи, знал бы ты, как я ненавижу такую погоду, насильно проводя безликие дни в поместье, безрадостно наблюдая за стекающими по оконному стеклу каплями дождя. Но… но друзья важнее моих глупых страхов, ведь так? Опасливо подставляю свою ладонь навстречу, как оказалось, ледяным каплям дождя, и сразу же отдергиваю ее, поспешно натягивая на себя безнадежно скомканный в руках плащ, как ни кстати пригодившийся в данный момент. Холодно. Едва сдержав себя на желании возвратиться в как никогда теплый и уютный дом, где, тихо потрескивая, горит камин, я, предусмотрительно сделав успокоительный вздох, решительно вывалился под дождь, опуская голову вниз. Холодные капли неприятно ласкали мое лицо, заставляя сильнее вжимать голову в плечи, поглубже натягивая глубокий капюшон плаща. Надеюсь, что до Монтекки я успею добраться быстрее, чем легкий моросящий дождик может превратиться в нечто большее. Идти пришлось быстро, почти переходя на бег, местами даже срезая через мало знакомые подворотни. В одной из которой мне пришлось ненадолго задержать сою тушку, предусмотрительно пристроив ее под небольшой крышей одного из множества однотипных домов. Легкий дождик, теперь казавшийся мне просто подарком небес, постепенно перерос в проливной ливень, бесконечными потоками воды обрушившийся на узкие улочки Вероны, которые мне и приспичило посетить. Постоянно спотыкаясь, давя вырывавшиеся ругательства, я осторожно приблизился к холодным стенкам незнакомого здания, пытаясь хоть как-то укрыться от ледяного дождя. Узкая крыша дома, закрывающая небольшое крыльцо, не могла должным образом остановить противные холодные капли, так и норовившие добраться до меня своими мерзкими липкими щупальцами, поэтому старательно вытянувшись по струнке, я почти вплотную прислонился к ледяной стенке проклятого здания, едва давя так и рвавшиеся ругательства. Видимо, когда я наконец доберусь до Монтекки, меня можно будет выжимать вместе с одеждой. Черт… Ну зачем именно сегодня, именно сейчас, именно тогда, когда я наконец-то собрался высунуться на улицу… Не-на-ви-жу! – Подожди, Тибальт, я скоро вернусь. Только выйду подышать свежим воздухом, – в нескольких метрах от меня раздался до боли знакомый женский голос, и дверь дома с грохотом отворилась, выпуская на улицу неожиданного гостя. Я резко обернулся, злым взглядом впиваясь в хрупкую фигуру, застывшую в дверях. Неприятно знакомое имя, невинно сорвавшееся с незнакомых девичьих губ, противно стучало в висках, заставляя быстрее бежать разгоряченную кровь по узким каналам тонких вен. Тибальт… Грязный, паршивый, никчемный кот! Какого черта его занесло в эту… в это… занесло сюда! Черт, ну почему я никогда не могу просто дойти до Монтекки, не вовлекая свою задницу в полной дерьмо! Один, без оружия, в нескольких метрах от Капулетти… Черт! Черт… чертчертчертчерт! Осторожно… едва передвигая непослушные ноги, я медленно попятился назад, пытаясь скрыться в тени. Лучше уж быть трусом, позорно укрывшимся от драки. Но быть живым трусом, нежели мертвым храбрецом, глупцом, не рассчитавшим своей силы. Однако сложно не выдать себя, когда руки предательски дрожат от холода, а с одежды нескончаемо льется вода. – Кто здесь? Незнакомая фигурка подозрительно осмотрелась, слегка прикрывая массивную дверь. Тонкие девичьи пальцы задумчиво провели по шершавой поверхности здания, выводя свой непонятный рисунок. Стараясь не дышать, я тщетно пытался рассмотреть прикрытое темными волосами лицо, с каждой увиденной мелочью подмечая до боли знакомые черты. Однако столь желанная разгадка никак не желала приходить в мое сознание, то томно подбираясь, едва касаясь моих щек своими незримыми пальцами, то убегая прочь… Черт. Задумавшись над личностью незнакомки, я, не заметив проклятых досок, неаккуратно разбросанных около дома, наступил на одну из них, привлекая нежеланное внимание темной хрупкой фигурки. Взгляд глубоких зеленых глаз моментально впился в мое лицо, принося запоздавшую и такую ненужную в данный момент разгадку о своем хозяине. Кэтлин… Кто бы сомневался? Кэтлин Капулетти, собственной персоны, старшая дочь сраного Капулетти и любимая компания поганого крысолова… Замечательно, просто восхитительно… Чертова мигера, да будь ты проклята! – Таааак-таааак-таааак… кто это такооой маааленький прячется в тени, трусливо поджав хвост? – манерно произнесла девушка, слащаво растягивая гласные. Отвечать не хотелось совершенно, особенно этой проклятой чертовке, которая медленным шагом направлялась в мою сторону, не снимая с лица предвкушающую усмешку, которую так и хочется стереть собственными руками с этого холеного аристократического лица. – Меркуцио, ты что ли? – удивленно произнесла она, едва сдерживая так и рвавшийся наружу смех. Черт! Последние надежды на сохранение своего инкогнито крушились на глазах, своими осколками мстительно впиваясь в мою плоть. Желание убивать волной поднялось к моему горлу, поражая даже мое извращенное сознание своей жестокостью и изобретательностью. Черт! – Синьорам такого ранга не подобает ругаться как сапожникам с блошиного рынка.Особенно здесь, особенно когда они одни… – ехидно протянула Кэтлин, слегка наклонив голову вбок. Видимо не сдержавшись от накативших на меня эмоций, я произнес последнее ругательство вслух. Ну да ладно, и без того уже крайне плачевную ситуацию, в которой мне довелось погрязнуть по самые уши, вряд ли что сможет испоганить. – Я польщен вашей заботой о моей хрупкой персоне, – ей в тон произнес я, нагло перебивая Капулетти. На что она, даже глазом не моргнув, продолжила: – … особенно без своего поганого лидера. Неужто любовь всей вашей жизни променяла вас на нечто иное. Как печально… – Это вы о себе? – Вы прекрасно знаете о ком, синьор, – зло прошипела Кэтлин, задумчиво перекатываясь на ногах, чуть позже нехотя добавив: – Сидели бы вы луше дома и не совали свой длинный нос на нашу землю, на каждом шагу демонстрируя свою провонявшую запахом Монтекки жалкую шкурку… – А вы будите указывать, где мне ходить? – Хотя ты прав, в таком виде тебя только мать родная и узнает, что еще и не факт, – элегантно пропустив сквозь уши мой вопрос, презрительно фыркнула она, наконец-то останавливаясь почти в дюйме от меня. Бесполезная перепалка уже порядком надоела, поэтому она решила на несколько мгновений прервать бесконечный поток завуалированных оскорблений в мою сторону, я был даже рад, теперь нагло пользуясь случаем, незаметно разглядывая стоящую передо мной девушку. Высокая, однако, едва ли достающая меня в росте, худощавая, с мертвенно бледной кожей, она больше напоминала странное существо, высокомерно сошедшее с одной из картин в особняке Капулетти, нежели человека. И этот яростный взгляд, настойчиво буравивший мое лицо, только добавлял в сложившийся образ некой… прозаичности что ли? Интересно, если дернуть ее за нос, так… слегка, пропадет это, казалось бы, успевшее уже въесться в кожу, высокомерное выражение лица? Хм… – Если хочешь дожить до завтрашнего бала, что очень для меня не желательно, не стоит подпирать тут стены с таким жалким облезлым видом, так и прося неприятности посыпаться на твою тыкву, ошибочно выдаваемую за башку, – едко выплюнула она, разворачиваясь к двери, видимо, устав ждать от меня так и не последующего ответа. – Вы очень добры сегодня, синьорина, – старательно подражая Тибальтовой манере разговаривать, я, следуя непонятным порывам, резко схватил девушку за руку, насильно притягивая к себе. Явно не ожидав от меня такого наглого подвоха, Кэтлин по инерции полетела вперед, почти дотронувшись своими губами до моего подбородка. – Но мы ведь не закончили, не так ли? – ехидно прошептал я, наслаждаясь испугом и отвращением, на секунду отразившимися на бледном холеном лице. Неужели так просто можно разрушить эту уже порядком набившую оскомину маску статуи? – Отпусти, немедленно, – яростно зашипела Кэтлин, протестующее упираясь тонкими руками мне в грудь, вызывая у меня еще один смешок. – А то что? Позовете своего жалкого защитника на помощь? Ой-ей-ей… уже боюсь. – Я откушу вам нос, и тогда вы порадуетесь своей безнаказанностью, – разозлено процедила девушка, резко подавшись вперед, наверняка попытавшись воплотить в жизнь свою угрозу. Однако своим, без сомнений, прекрасным носом, как и другими частями тела я очень дорожу, а лишаться их в такой глупой ситуации… – Чеееерт! Пока я тщательно отстаивал неприкосновенность своего лица, эта проклятая выдра, каким-то несуобразным образом умудрилась хорошенько лягнуть меня по голени, заставляя сдержанно заорать от пронзившей тело тупой боли… Убью, прямо сейчас… собственными руками! – Тшшш… – едва слышный шепот слащаво прошелестел прямо возле уха, лаская мою влажную шею горячим прерывистым дыханием. – Мы ведь не хотим, чтобы кто-то иной прознал о нашем небольшом разговорчике, не так ли? – Как ты смеешь?! – возмущенно выдавил я из себя, почти задыхаясь от приторного аромата странных духов и терпкого запаха дорого вина от склонившейся над моей полусогнутой тушки фигуры. Непонятный запах окутывал меня, затуманивая голос разума, медленно погружая в свой незримый мир… Сколько надо было ж пить, чтобы от тебя так несло? И как она еще держится на ногах? И почему ее пальцы… медленно проводят по моей щеке, даря какую-то странную извращенную ласку? … Хотя какую к черту ласку? Это же… Черт! – Платок тебе что ли дать, бедный замерзший песик? Неужто Монтекки так пренебрегают своими питомцами, но не бойся я буду хорошо о тебе заботиться… – Ничего мне от тебя не нужно! Резко выкрикиваю я, брезгливо отстраняясь от нее, с силой вдавливаясь в холодную стенку чертова проклятого дома, у которого мне пришло в голову укрыться от этого идиотского ненормального дождя. На что в ответ мне слышится лишь заливистый смех этой мрази, резко развернувшейся в сторону двери. Она ушла, оставив после себя незримый шлейф неприятного приторного запаха духов и вина, а я остался стоять под проклятой крышей чертова дома, раздраженно потирая до сих пор саднившую голень. Сейчас мне было совершенно все равно холодно мне или жарко, идет дождь или светит солнце… Хотелось побыстрее убраться подальше от этого проклятого здания, забиться в теплый угол, закутаться с головой в шерстяной плед и забыться крепким сном, навсегда прогоняя от себя образ сумасшедшей девчонки, которая уже подозрительно много времени занимает мои мысли. В дом Монтекки я буквально ввалился в еще более жалком и никчемном состоянии, чем раньше. Вода бесконечными потоками стекала с меня, безнадежно портя идеально чистую прихожую гостеприимного дома. Прислуга едва узнав в жалком грязном водяном благородного племянника герцога, быстро взяла ход дела в свои руки… После достаточно короткого одностороннего разговора, меня почти насильно провели в теплую уютную комнату, переодели, для верности закутав в пару-тройку теплых одеял, вручили чашку горячего чая и с чувством выполненного долга удалились из комнаты, оставляя нерадивого меня наедине со своими мыслями. Глупыми мыслями о большом ярком солнце с большими зелеными глазами и терпким запахом дорогого вина… и духами, определенно чьими-то духами…