Гарри Поттер и Неразрывные связи

Порой осознание собственных ошибок приходит немного позже, чем катастрофа, ими же вызванная. И нет ни времени, ни возможности что-то исправить. Ошибка уже допущена, и ход событий существенно и безвозвратно изменен. Но есть любимчики судьбы, которые по счастливой случайности успевают заметить свою ошибку и предпринять какие-либо действия для ее устранения. Не факт, что у них все выйдет, но шанс все-таки есть. «Вот и что теперь с этим делать? - эта мысль уже пару минут крутилась в голове у шатена, склонившегося над слегка смятым и опаленным по бокам пергаментом. Парень отстранился от полога своей кровати, на которой пергамент и покоился, и начал рассеянно измерять шагами спальню для старшекурсников Хаффлпаффа. При этом взгляд его был прикован к несчастному, свернутому в рулон свитку. – Гарри вряд ли меня простит...» Проблема Седрика Диггори заключалась в его врожденной рассеянности. Точнее, обычно парень не проявлял каких-то признаков невнимательности, но порой мог перепутать эссе по разным предметам, опоздать на поезд (практикует уже четвертый год подряд) или потерять новое перо. Он был простым человеком, и совершение им ошибок было естественным. Настоящие проблемы начинались, если он совершал не простые, человеческие оплошности, а допускал непростительные промахи в использовании магии, что для пятикурсника не было необычным. Вот и сейчас комбинация из трех движений явила собой небольшую трагедию, о которой не расскажешь без предыстории. Этим утром профессор Снейп был даже раздраженнее обычного. Впрочем, причина этого недовольства была простой – официальная «просьба» Дамблдора, на ужине уверившего школьников, что все произошедшее в Хеллоуин – всего лишь чья-то крайне жестокая шутка, в ходе которой пострадали два ученика. И если в случае с Гермионой Грейнджер все было просто, то самое страшное произошло с вездесущим Гарри Поттером, потерявшим зрение. Такова была официальная версия событий. И как бы она не отличалась от того, что успели себе придумать школьники – в обоих случаях страдал именно зельевар. Во-первых, из-за странной и броской надписи на стене в произошедшем обвиняли именно его факультет. И, как декан, он обязан был сам опросить учеников. Те, в свою очередь, своими участившимися стычками с гриффиндорцами только прибавляли своему декану головной боли. Что уже грозило другим студентам потерей баллов. Ну, а во-вторых, его еще одной новой проблемой стали именно зеленющие глаза нашего Золотого мальчика. Вернее, необходимость срочно варить какое-то сложное зелье, которое помогло бы юному герою хоть на короткий срок вернуть себе зрение. Что творилось с его способностью видеть, никто понять не мог – слишком отличались показатели всех осмотров и реакция на попытки открыть глаза самого молодого человека. Почти каждый преподаватель, кроме, конечно, Снейпа, посчитал своим долгом навестить парнишку в больничном крыле и попытать свои силы в его лечении. Пока эти попытки только избавляли гриффиндорца от скуки. Больше всех, наверное, переживали даже не преподаватели и сам Гарри, а капитан команды по квиддичу. Оливер Вуд уже на третий день заключения Поттера в больничном крыле начал сосредоточенно искать ему временную замену на приближавшийся матч со Слизерином. Не то, чтобы он не верил в молодого человека, но все же решил подстраховаться. Гарри, выслушав сбивчивые извинения капитана во время одного из посещений, уверил его, что все в порядке, и полностью поддержал его идею. Но не все посетители принимались в «больничке» с распростертыми объятиями. Локхарта Помфри теперь на пушечный выстрел не допускала к Больничному крылу, после того, как он, горделиво задрав нос, посмел усомниться в ее квалификации и порывался «спасти» своего дражайшего подопечного. В итоге, он только еще больше разозлил колдоведьму тем, что умудрился, махая своей палочкой, едва не навредить глазам мальчика физически. Возвращаясь к зельеварам, Снейп был очень недоволен обоими фактами того, что чертов мальчишка умудряется даже на расстоянии портить ему жизнь. Естественно, он никому не признался в том, что была и третья причина его озлобленности на весь мир – бессонница. Зельевар, хоть и относился к новой заботе днем с демонстративным ворчанием, но проводил ночи в своем кабинете, перечитывая древние фолианты в поисках нужного зелья. Как бы он не хотел выглядеть беспристрастным, но за мальчика он волновался. На это у него были свои причины. Именно эти три простых фактора стали поводом для поистине зверского возмущения, которое испытал профессор, заметив, что некоторые ученики даже не соизволили записать тему для будущего эссе. К несчастью, Диггори оказался одним из этих «я-все-запомню» умников. Студенту пришлось быстро, под испепеляющим взглядом слизеринского декана, вытянуть из сумки первый попавшийся кусок пергамента и записать на нем тему. Только когда зельевар отошел, сняв с него пару баллов за нерасторопность, Седрик обнаружил, что записал задание не где-то, а на том самом письме в банк, которое ему передал Гарри пару дней назад. На перемене Седрик быстро направился в башню своего факультета, надеясь, что у него осталось еще немного пасты, стирающей чернила. Однако его ждало полное разочарование и пустая чернильница. Тогда он решился попробовать чары, которые сотрут его старательно выписанные строчки с этого важного для его юного подопечного письма. И конечно, если что-то уже пошло не так или еще может – все будет испорчено в любом случае. Седрик слегка разнервничался и допустил небольшую ошибку в движении палочкой – свиток вспыхнул. Теперь студент сосредоточенно смотрел на чужую корреспонденцию и пытался придумать, что лучше бы сделать: отправиться к Поттеру за новым письмом или просто переписать текст на новый пергамент? Наверное, приличнее было бы сходить к мальчику и честно признаться в произошедшем, но это значило бы то, что придется ответить на один простой вопрос – почему он не отправил письмо раньше? Хаффлпаффец резонно полагал, что ответ «Забыл» не очень порадует ослепшего Поттера. Ему в тот раз было тяжело писать с закрытыми глазами – это было видно по каким-то скованным, словно непривычным, движениям его руки. Поэтому он вряд ли будет счастлив услышать, что к его просьбе отнеслись настолько безответственно. Значит, оставался только один единственный вариант – влезть в чужую переписку. Это не было в характере Диггори, но ведь делать действительно было нечего. Копирующие чары тут не помогли бы – гоблины могли посчитать письмо фальшивкой и просто проигнорировать его. Шатен неуверенно прикусил губу, призвал к себе новый пергамент и перо, присаживаясь на край кровати и беря в руки письмо. Сначала следовало его прочитать, а потом уже переписывать. С каждой строчкой, вычитанной в небольшом послании, брови Седрика поднимались все выше, а сам парень все больше понимал, что Гарри Поттер все же ничего не знает о магических расах. С такими формулировками гоблины проигнорировали бы письмо, не смотря на важность адресата. При чтении создавалось впечатление, будто Гарри был серьезно обижен на волшебный народец и теперь обращался к ним за помощью только от безысходности. Как можно было ТАК построить письмо, что даже приветственная фраза была выведена с явным сарказмом. В письме Поттер /настаивал/ на том, чтобы ему /срочно/ предоставили информацию, касавшуюся какого-то артефакта, а вот какого именно – «…определите сами, Вы же делаете проверки…». Дальше были предположения, что, в связи с каким-то ударом, артефакт мог сломаться и стать причиной проблем с магическим зрением. Седрик немного не понял, почему Гарри назвал свою способность видеть «магической», но только покачал головой, дочитав письмо до конца. Теперь случившееся с ним самим сегодня он ошибкой не считал, а наоборот – шансом исправить чужой промах. Благодаря отцу, работавшему в отделе по регулированию и контролю за магическими существами в Министерстве Магии, хаффлпаффец неплохо разбирался в характерных особенностях этого воинственного народца. Точнее, он просто очень много знал о том, как следует вести переговоры. Юноша придвинул к себе лист пергамента и замер на время, обдумывая, что следует написать. Ему определенно нужно было подписаться своим именем – все равно его магический отпечаток останется. А так он мог назваться доверенным лицом мистера Поттера. И это не будет ложью – иначе Гарри не попросил бы его об отправке письма. Хоть Седрик эту просьбу и провалил. Шатен усмехнулся и быстро начал писать. * * * * * За те два с лишним дня, что Гарри находился в отдельной палате Больничного крыла, мальчик успел искренне возненавидеть это место. Каждая минута здесь текла словно вне реального времени, заставляя его на секунду поверить, что на больничку действительно наложены какие-то специальные чары, призванные задержать пациентов тут, как во временной воронке. Он слышал по телевидению о загадочном Бермудском треугольнике, где словно замирало время, и на долгие годы пропадали целые суда, членов экипажа которых потом вылавливали в различных частях света. И хотя Фил и пытался объяснить ему что-то о магической аномальности, каких-то арках между мирами – Гарри склонялся к тому, что в этих местах просто по-настоящему замирало время. И так получалось, что у маглов был загадочный треугольник, а у Хогвартса было Больничное крыло. За все два дня у него было не так много развлечений. Принесенные Гермионой конспекты прочесть он не мог, а слушать монотонный голос подруги оказалось еще сложнее, чем оставаться бодрым во время уроков Бинса. Девочка не обижалась, а только мягко сжимала его ладонь и оставляла одного, чтобы вернуться на следующий день. Побывал в крыле повторно и Седрик. В тот же день, как и обещал, он принес Гарри пару говорящих книжек. Но, не смотря ни на что, Поттер не слишком проникся Сказками Барда Бидля, посчитав их какими-то странными. Впрочем, он и не рассчитывал получить «Шерлока Холмса» или «Приключения Тома Сойера» - это ведь был магический мир. Вряд ли тут знали о таких, воистину, магловских писателях. Во вторник утром к нему заявился Рон с близнецами. Но долго они не выдержали и ушли минут через десять, отвесив пару глупых шуток и оставив Гарри в еще более расстроенных чувствах. Отсутствие визуальной картинки волей-неволей заставляло его сомневаться в своих оценках людей. Только Диггори и Грейнджер могли удостоиться его доверия. И то, по какой-то абстрактной причине – Гарри не слышал в ЕГО голосе фальши и не мог назвать ЕЕ действия наигранными. Но вот Уизли... С ними все было так сложно. Было немного забавно, когда по одному начали приходить преподаватели, пытая счастья в его «излечении». Как будто учитель чар или травологии смогли бы справиться с этим лучше, чем специализированный медик. О чем вообще думали в этот момент эти люди? Впрочем, это были мысли Фила, которые Поттер уже начинал путать с собственными. Внезапно, Артефакта стало слишком много в жизни юного гриффиндорца. Камень с безумным интересом и азартом ученого вновь и вновь пытался взять контроль то над ногами, то над руками мальчика. Поочередно и вместе. Против воли на то ребенка и после разрешения. Оказывается, артефакт многое мог, хоть и платил за это ужасной потерей энергии. Он начал отправляться в сон одновременно с Гарри, утром составляя ему компанию и пытаясь развлечь разговорами весь следующий день. Ведь это было то, о чем просил и сам мальчик. Однако их мнения о «развлечениях» серьезно расходились. Гарри предпочел бы обсудить погоду, но не слушать пересказ Филом какого-то научного трактата по зельеварению. Однако обижать друга не хотелось, поэтому-то мальчик смиренно и с каким-то подозрительным спокойствием отдавался на «опыты». Как-то, в очередной раз лихо взъерошив волосы подопечному его же рукой, Фил остановился и немного удивленно переспросил: /Адепт, тебя уже что, совсем не удивляет то, что я делаю? Это же невероятно, маглы никогда не смогли бы научиться чему-то подобному. У них и накладывать гипноз не очень-то получается./ - Понимаешь, Фил, на данный момент я уже устал удивляться. Здесь спокойно водятся разнообразные твари, калечат людей сломанные артефакты, а другие артефакты могут спокойно завладевать телами. Здесь много чего невероятного. Пока я не выберусь из этого кошмара, что наивные маги называют больничным крылом, я лучше не буду удивляться. Так я сохраню рассудок и смогу внимательно все обдумать. У магии нет объяснения. Я хочу найти что-то закономерное в ней. Хочется верить, что это мы контролируем ее, а не она нас. Хотя после знакомства с тобой… Я уже полностью запутался. Если я буду постоянно удивляться, то когда-нибудь это выйдет мне боком. Если это как-то и удивило его собеседника, Гарри было уже откровенно не до этого. Эти два дня. Одно ранение по глупости. И он понимал одну единственную истину – в этом мире его на каждом шагу подстерегает опасность. Хогвартс – оплот магического мира, место, где девять месяцев в году находится чуть больше трехсот детей разного возраста. В прошлом году, в нем спокойно скрывался самый опасный убийца. Был одержим преподаватель. И никто совершенно не замечал этого. Маги, которые должны были хоть что-то видеть. Директор, считавшийся самым светлым магом столетия, гений в своем роде… Никто из них даже не заподозрил опасности. Будто это считалось обыденным. В этом году, у них учитель защиты – самовлюбленный идиот с ярко выраженным нарциссизмом. И это в то время, как по замку спокойно передвигается нечто странное. Какое-то невозможно опасное чудовище, о котором Фил отказывался даже говорить. Боялся, что Поттер может впасть в панику. Гарри уже пережил столько, сколько переживает не каждый взрослый в обычном, нормальном мире. Мире, где множество опасностей, но ни одна из них не окончится для тебя настолько фатально. Гриффиндорец буквально чувствовал, что взрослеет раньше времени. Множество его наивных детских убеждений разбивались в щепки в ходе общения с артефактом. Иногда ему было сложно представить, что бы он делал, если бы его странной шизофрении не было рядом. Не мог представить, но знал одно: некоторых вещей он бы не знал, что, возможно, было бы даже лучше. Намного лучше. ~ Среда, очень раннее утро ~ /Помнишь, я тебе однажды говорил, что с Уизли лучше не связываться? Почему ты все еще не спросил у меня о причинах? Гарри?/ Вопрос застал ребенка врасплох, и он комично поджал губы, отворачиваясь в сторону закрытого окна. Фил лишь тихо хмыкнул в ответ на это движение – паренек всегда интуитивно угадывал, с какого ракурса за ним наблюдал его вынужденный наставник. Это было довольно интригующе – наблюдать за ним и с каждым разом видеть, как он взрослеет на глазах. - Ты назвал меня по имени? Неужели кто-то умер в Запретном Лесу… /Не пытайся убежать от ответа, Адепт,/ - на выпад камень никак не отреагировал, ожидая интересующего его ответа. - /Тебя совершенно это не волнует?/ - Нет, – гриффиндорец дотянулся до тумбочки и взял с нее свою волшебную палочку, всем видом пытаясь показать, что его действительно совершенно не интересует их разговор. Его пальцы едва заметно подрагивали от испытываемых им сейчас эмоций. Что это? Страх, сомнение, опаска? Нет, это какое-то обреченное понимание. Словно он ждал этого вопроса уже долгое время, а теперь, дождавшись наконец, лихорадочно прокручивал в голове заранее приготовленные фразы. Да, Поттер был на такое способен. Точнее, это самое очевидное, что от него можно ожидать. /Врешь же… Ты знаешь, что я могу тебе рассказать об этом. Так почему?/ - А зачем мне это? – рука мальчика, тренировавшего движения для заклятья, увеличивающего предметы, дрогнула, и он заметно занервничал, кусая губы. Да, мальчик готовился к этому разговору, только теперь с перепугу забыл все, что хотел сказать. – Я не хочу. Не хочу судить их еще по какой-то причине кроме той, что у меня уже есть. Понимаешь? /Боишься узнать правду,/ - пожалуй, впервые в голосе Фила прозвучало искреннее разочарование. Он-то ожидал, что мальчик окажется немного интереснее своих сверстников, а тот только пытался изобразить из себя взрослого. Что же, артефакт мог это исправить. - Я не боюсь. На данный момент я просто игнорирую их. В мире много вариантов правды. Мне не хочется превращаться в Малфоя с его постоянными придирками к состоянию этой семьи. Нельзя судить человека только по внешнему виду, материальному состоянию или кругу его общения. Иногда под бедной обложкой скрывается настоящий бестселлер. В голове мальчика раздался шумный хохот, и Гарри невольно вздрогнул, тут же портя впечатление от своей речи появляющимся на щеках румянцем. Причиной ему стал сдавленный голос: /Боже. Долго придумывал? И, как мне показалось, даже слова забыл в начале.../ - Фил все смеялся, пока Гарри пытался гордо сделать вид, что его этот смех совершенно не касался. Артефакт все же успокоился спустя некоторое время. Хоть его и позабавило то, с каким видом Гарри решил предоставить ему эту, безусловно интересную, свою мысль, но ведь она пришла ему в голову без чьей-либо помощи. Это стоило поощрять. Значит, мальчик не так уж и безнадежен. /Адепт, позволь тебе кое-что пояснить. Я не зря прошу тебя держаться подальше от Уизли. Это опасно. По большей части я волнуюсь не из-за детей – они один слабее и глупее другого. Интересна только младшая, что так бойко умудряется отвешивать тебе пощечины при встрече. И то, интересна она мне только из-за ее скрытности и странной ауры. Остальные же, кого я успел увидеть, глуповаты и мелочны. Но это дети. Меня волнует только чета Уизли. Вот именно их я и прошу тебя опасаться и держаться на расстоянии. Пищу не принимать, питье не брать из рук. Это самая скользкая и страшная пара, что я знаю среди волшебников на данный момент. Что касается Малфоев. У них единственных есть реальная причина презирать Уизли за некоторые их поступки,/ - Фил явно тяжело вздохнул. Пальцы Гарри, прислушивавшегося к медленному потоку информации, слегка дрогнули, словно мальчику за ворот бросили кусочек льда и теперь его бил озноб. Но он уже заинтересовался, это было видно по замедлившемуся дыханию и немного нахмуренным бровям. Будь у него кошачьи уши, они точно навострились бы еще на слове «опасно». У мальчишки были явные проблемы с адреналиновой зависимостью. Хватало только упоминания о том, что что-то является опасным, смертельным или запрещенным – и Поттер загорался, как подожженная спичка. Разве что интерес этот держался намного дольше, чем пламя у этой самой спички. Этим Фил и остальные манипуляторы магического мира откровенно пользовались. /Тебе же интересно, адепт. Я могу рассказать тебе, и ты составишь свое собственное мнение на этот счет. Как тебе такой вариант?/ Мальчик промолчал, но вскоре предсказуемо кивнул, предвкушая что-то новое. Удивительно, как этому ребенку нравилась опасность. /Что ты знаешь о первой магической войне? А о Второй Мировой? Так, значит второе тебе ближе. Значит, слушай. Когда в магловском мире начинаются волнения, они, по каким-то неведомым законам солидарности, тут же отражаются и на жизни магического мира. Когда началась Вторая мировая, у нас уже разгоралась буря, жуткая война между волшебником Гриндевальдом и светлыми силами. Что Геллерт, что Гитлер имели общую цель – искоренение определенной группы населения ради создания идеального мира. И если фюрер воевал с определенными идеями, то наш Темный Маг не преследовал какой-то определенной цели, а просто желал власти. Но я сейчас не буду вводить тебя во все подробности, а приступлю к тому моменту, когда начинается история твоих рыжих. В начале 1945 года Министерство Магии обеспокоилось возможным исходом войны. Тогда в Отделе Тайн, под руководством Абракаса Малфоя, был открыт специальный отдел, занимавшийся абсолютно секретными исследованиями. Долгое время держалось в тайне, в чем же конкретно заключалось его предназначение, и что творилось в этих скрытых под землей лабораториях. Одно было известно точно - там ученые пытались изобрести что-то, что могло бы помочь легко и быстро выиграть войну. Однако через полгода победу над Гриндевальдом одерживает немалоизвестный Альбус Дамблдор, и номинально проект закрывают, тут же забыв о нем. И только спустя шесть долгих лет Абракас внезапно собирает ученых вновь, получив анонимный приказ немедленно продолжить исследования – в стране начало активизироваться весьма подозрительное и опасное движение Пожирателей Смерти. Ты прекрасно знаешь, кто является их создателем. Так вот, это были его первые и уже устрашающие шаги. 1951 год - Ученые вновь возвращаются в свои лаборатории и приступают к каким-то секретным разработкам. В этот раз их отдел не спешат разгонять, и он спокойно существует еще пятнадцать долгих лет. Все это время в стране волнения – группировка темных магов крепчает, и все так и идет к войне. В общей панике никто даже не заметил, как из группы ученых начали пропадать участники. Сначала один, потом еще двое... Очень скоро в группе осталось двое. Некий полукровка – профессор биологии и химии какого-то магловского института. Звали его, как мне кажется, Андерсон. В любом случае, он успевает вовремя покинуть группу и затеряться в магловском мире. Это и спасло его от участи коллег. Больше о нем в магическом мире ничего не известно. Так в группе остался один-единственный человек – перспективный колдомедик Септимус Уизли, чей сын Артур в том году сделал предложение Молли Пруэтт, примерной девушке из чистокровной семьи. Однако глава семьи Уизли к тому времени уже полностью обосновался в лабораториях и практически не знал о важных событиях в жизни собственного сына и не посещал родной дом, поэтому о его существовании вспомнили не сразу. Прошел еще месяц, когда в лабораторию ввалились невыразимцы, обеспокоенные тем, что не могут добраться до Абракаса Малфоя, уже пару недель как пропавшего. Именно его исчезновение люди заметили сразу, как только получили обеспокоенное письмо от его супруги. Когда специальный отряд ворвался в просторные лаборатории, они застали там только полубезумного ученого, разбросанные в беспорядке тетради, колбы и какие-то маггловские инструменты. Мужчина не произнес ни слова, будучи чем-то сильно впечатленным и находясь под действием каких-то магловских наркотических веществ, которые были найдены чуть позже в его кармане. Септимуса Уизли забрали под стражу до выяснения обстоятельств и приступили к обыску. На место пришла разведывательная группа. При тщательном осмотре была обнаружена «Камера Хранения Удачных Образцов», не указанная на плане лабораторий. Когда дверь наконец-то вскрыли, они уже отчаялись найти кого-либо. Место выглядело пустым и заброшенным. Десять клеток, накрытых тканью, полная темнота, холод. Они сняли накидки с таких разных клеток и включили, наконец, освещение. Сразу стали понятными и очевидными причины исчезновения ученых, о которых успели вспомнить к этому моменту. Девять жутко изуродованных существ, клетки которых были подписаны именами пропавших ученых. Стоило только включить свет, и они будто очнулись ото сна. Настолько человеческих криков боли, издаваемых этими монстрами, раньше никто из тех невыразимцев не слышал. Абракас нашелся там же, без сознания, запертый в последней клетке. По всей видимости, так же находящийся под действием каких-то препаратов, судя по тому, что на появление спецгруппы авроров он никак не отреагировал, сжавшись в своей небольшой темнице и только без конца бормоча что-то под нос. Однако не успели авроры понять, что им делать, и высвободить Малфоя из его собственной клетки, как вдруг комнату охватило магическое пламя, сжигающее все на своем пути. И девятерых монстров, и закрытого Абракаса, и бумаги, расчеты, формулы, что были расписаны даже на стенах комнаты. Сгорело абсолютно все./ Фил сделал небольшую паузу. На секунду могло показаться, что он отключился, но Гарри мог поклясться, что почти чувствовал нарастающее тепло в районе ладони своей левой руки. Обычно это значило, что артефакт в пробужденном состоянии и даже, если это можно было так назвать, на эмоциональном пике. - Ты что, нервничаешь? – едва выдавил из себя ребенок, на долю секунды забыв о собственном ужасе. Было что-то в этом зловеще ледяном голосе Фила, с которым он начал рассказ. Для ребенка двенадцати лет была не слишком понятна первая часть повествования, но это не помешало ему затаить дыхание на несколько долгих секунд, когда артефакт внезапно замолк. Сердечный ритм словно сделал скачок, вызывая леденящее чувство на кончиках пальцев и заставляя Гарри прижать ноги ближе к себе, словно описываемые вскользь монстры находились сейчас рядом с ним. Но что-то в самых глубинах души напоминало о неотвратимой истине: ведь даже если не видишь — это вовсе не означает, что этого чего-то нет. Страх начал брать верх, и Поттер будто услышал тяжелое, хриплое дыхание рядом с собой, а потом леденящий душу проникновенный стон. На поверку, это оказалось просто скрипнувшей вдалеке дверью, но это едва не заставило мальчика вскочить на ноги и схватить палочку в руки, готовясь обороняться от невидимых кошмаров. Даже в состоянии резкого панического страха, который выступил липкой, холодной испариной на его спине, гриффиндорец оставался собой и даже не думал о побеге, готовый сражаться до последнего. Фил, наблюдавший за ним в полной тишине, начал немного сомневаться, что это было правильное решение – рассказать двенадцатилетнему ребенку такое ночью, в то время, когда рядом никого не было, когда сам Поттер был почти беззащитен в связи со своей временной слепотой. Однако отсутствие зрения никак не мешало мальчику представлять то, о чем с таким чувством пытался поведать ему призрачный рассказчик. В его сознании эти монстры были чем-то средним между зомби, пестрящими в американских фильмах, и настоящими инферналами, магическое движущееся фото с которыми Дадли повесил на внутренней стенке своего шкафа. Все это если не наводило ужас, то помогало понять единственную вещь: война, она везде ужасна, кровопролитна и безумна. И то, на что идут люди для победы, всегда отвратительно и непростительно, какими бы благими намерениями это не оправдывалось. /Гарри,/ - Поттер неконтролируемо вздрогнул, но тут же заметно расслабился, почувствовав рядом поддержку. - /История только началась. Мне продолжать?/ - Да, – хрипло, но очень храбро произнес ребенок, сжимая в пальцах светлое древко волшебной палочки и все еще стараясь противиться фактам. – Пока я не услышал ничего, почему бы мне стоило опасаться мистера и миссис Уизли. /Ах, да. В этом же была суть,/ - будто бы внезапно вспомнил артефакт, едко хмыкнув. - /Молли и Артур. Пожалуй, они были бы хорошей, обычной семьей. Молли стала бы хозяйкой таверны, как и мечтала, а Артур пошел бы по стопам отца и стал бы колдомедиком. Но арест Септимуса буквально разрушил все их планы. Ученый был признан вменяемым. На допросе с помощью Сыворотки Правды он признался в похищении своих коллег и Абракаса Малфоя. Уже только это грозило ему серьезными конфискацией имущества и Азкабаном… Не хмурься, Поттер. Это магическая тюрьма, неужели не знал? Я обязательно заставлю тебя прочитать пару книг о магическом мире, а то ты совсем ничего не знаешь о мире, в котором живешь. Так вот, тюремным сроком заключения. Долгим, к слову сказать, но все еще с надеждой на получение свободы. Однако, когда его спросили о том, ЧТО он делал с похищенными... Эта информация лишила его любых шансов на то, что он когда-либо сможет вернуться к семье. Их проект был довольно невинным на первый взгляд. Они должны были изучить магическую кровь и найти способ усилить ее свойства для увеличения сил мага. Подобное решение тут же было бы применено к аврорам, и беспорядки тогда еще кучки темных магов были бы прекращены силами правоохранительных органов. Довольно сложная задача, но все же не такая уж и неожиданная. Но вот то, чем в действительности занимался проект, несколько отличалось от правды. Во время первого запуска этого отдела маги действительно изучали кровь, используя и магические и магловские способы. Но больших результатов они не дали, поэтому сами ученые только порадовались закрытию лабораторий. Все, кроме Андерсона и Уизли, бесповоротно увлекшихся рассказами коллег о знаниях маглов. За те шесть лет, что отдел находился в заморозке, Уизли сдружился с полукровкой Андерсоном и по его направлению поступил в магловский университет, на только что открывшийся факультет неизведанной пока еще генетики. Уизли меняет магловские университеты так часто, что едва ли задерживается в них чуть больше двух месяцев. И вот, за пять лет он накапливает такие знания, которые порождают в нем безумные идеи. Именно их он и начал воплощать в жизнь, когда проект вновь начал работу. Но его исследования и эксперименты растягиваются на целых пятнадцать лет, пока он наконец-то не добивается желаемого. Генной инженерии. Он узнает, что физически и магически возможно комбинирование генов магических существ для создания новых видов. А та капля магической крови в них позволяет получать все более удачные результаты. А что, если бы магической крови было бы больше? Что, если попробовать скрестить не низкоинтеллектуальных существ, а, к примеру, сделать то же самое с человеком. Перед судом он признался, что эта идея начала преследовать его и избавиться от нее было невозможно. Осенью 1964 года Уизли-старший находит на улице пьяного мага, согласившегося испытать за гроши какое-то новое зелье. Этот подопытный не выжил и стал первым в веренице тех, кого Септимус использовал в своих странных целях. Не нужно пояснять, какая была реакция у судей, когда они услышали, что общее количество подопытных равнялось 44 магам. Среди которых также были и женщины, и даже младенцы. Если кто и выживал, то не протягивал дольше месяца – магия просто рвала их на части в самом прямом смысле этого слова. Настолько сильно сопротивлялись человеческие и животные гены. Скрещивал Септимус магов с любыми животными, до которых мог добраться. Получавшиеся монстры были чем-то похожи на химер. У них был разум, а вот тела настолько меняли свой вид, что узнать в них людей становилось невозможно. Будучи обращенными, они по сути уже являлись ходячими мертвецами, просто доживали свое время в невыносимых муках. Он ставил непростительные эксперименты и пролил очень много волшебной крови. За это его семья лишилась лордства, богатства и была навеки опозорена клеймом Предателей магической крови. Из-за этого род Пруэттов настоял на разрыве помолвки Молли с наследником кровного убийцы. Но девушка отказалась выполнять требования Главы рода и была немедленно отречена от семьи. Так они потеряли почти все, но все равно остались вместе. Когда юный Люциус узнал о смерти своего отца и о том, что с ним едва не произошло – он серьезно вспылил. Знаешь, а ведь он на тот момент был того же возраста, что и ты сейчас. И в том же положении – юным наследником рода, ранним Лордом семейства Малфой, назначенным тут же после смерти отца. И, несмотря на возраст, его мнение уже уважали определенные люди. Под контролем своего временного опекуна , он добился высшей степени наказания, что можно было применить к преступнику – Поцелуя Дементора. Я потом дам тебе прочесть в книге, что это. Просто знай, что это в действительности намного хуже, чем смерть. Септимуса казнили. Его жена к тому моменту уже была мертва, и Артур остался практически один. Но ему было шестнадцать, и он мог справиться с этим, а двенадцатилетний Люциус – нет. Оба лорда потеряли отцов, но, в отличие от Уизли, Малфой остался значимой фигурой в обществе. Так и разгорелась между ними эта их война. Вот только если Малфой ограничивался мелкими издевками и презрением, то Артур в силу своей горячей крови пошел дальше. Спустя три года он вызывает Малфоя, якобы для заключения мира. А в итоге едва не вкалывает в протянутую руку юного лорда свою собственную сыворотку, которая просто убила бы его, как и его отца. Как оказалось, Артур нашел записи своего отца, по которым и сумел воссоздать один из образцов сыворотки, собираясь таким образом отомстить Малфою за жестокую участь отца. Артур заслуживал казни или Азкабана, но... Люциус Малфой в первый и последний раз в своей жизни поступил благородно – он не придал произошедшее огласке./ - Что?! Почему? Он ведь чуть не... – Гарри праведно возмутился. Его мир уже трещал по швам. Этой правды оказалось слишком много. Это наводило ужас, заставляло искренне недоумевать, как тот забавный рыжий мужчина, так искренне удивлявшийся его рассказам о технике, мог раньше поступить настолько подло. А холодный, подлый Малфой – так легко его отпустить. Словно черное и белое поменялись местами. /Люциус знал, что в тот момент у Артура уже был годовалый сын. Малфой прекрасно знал на своем опыте, что значит остаться без отца, и просто по-человечески пожалел этого ребенка. Он отпустил Уизли, но взял с него Непреложный обет, что тот больше никогда не будет заниматься подобными опытами, а также приказал ему отдать все записи, оставшиеся после Септимуса, и после уничтожил их, надеясь, что этим закончит этот кошмар. Каким бы темным магом он не был, но такого издевательства над магией он не мог потерпеть./ - Погоди. Откуда ты это знаешь, если это не было предано огласке?! Жалко было разбивать мечты ребенка, но с этим Фил ничего не мог поделать. Одной фразой он окончательно убедил Поттера в том, что магический мир не такой уж и сказочный, как кажется на первый взгляд. /На тот момент Люциус Малфой являлся моим временным хранителем. Я просто находился все время рядом. Он даже не знал, что я из себя представляю. Он нашел странный камень в сейфе отца и хранил его, как память об отце. Я даже не пытался заговорить с ним. Через два месяца после той истории создатель призвал меня обратно./ - Но... Разве твой хозяин не Николас Фламель? /Нет. Сейчас мой хозяин - это ты. А создатель - только создатель. Меня просто в то время в очередной раз украли. И вором был сам Абракас. Он даже не пытался меня использовать для чего-то. Он попросил меня лишь однажды. В тот самый вечер, когда лежал в клетке исколотый сыворотками, он приказал мне уничтожить все и переместиться в его родовой сейф в поместье. Я был тем, что вызвало пламя. И я ни секунды не жалею об этом. Это было лучшее, что я мог сделать./ - Так значит… Все кончено? На Гарри было страшно смотреть. Мальчик выглядел так, будто последний час он провел в самых жутких пытках. Бледный, осунувшийся и отстраненный. Словно в нем только что умерла какая-то часть души. Но Фил покорно ответил на вопрос. /Увы. Помнишь, когда мы были на чердаке у Уизли? Аура, которую я там увидел, похожа на те, что окружали тех обращенных ученых. Он каким-то образом обошел клятву и не остановился в своих опытах. Поэтому, Гарри, я и прошу тебя держаться от них как можно дальше. Ты можешь мне это обещать?/ Гарри ответил ему молчанием. Было видно, как он медленно приходил к какому-то решению. Мыслительный процесс почти отражался на его лбу. И вот, только спустя минут пять, когда Артефакт повторил вопрос, мальчик поднял голову вверх и внезапно твердо и уверенно произнес: - Да. Я обещаю. Фил знал, что Поттер врет. ~Конец флэшбека~ **** ~Точное время. Где-то в глубинах банка Гринготс~ Гоблин широко усмехнулся, когда один из его помощников принес новую почту. Среди стопки разных свитков и пергаментов, которые следовало перечитать с привычной неспешностью и дотошностью, как это любят гоблины, он наугад вытащил простой, тонкий конверт, подписанный детской рукой. Работник банка скривился и чопорно надел на нос очки, изящно поправляя их на кривом длинном носу, и медленно вскрыл конверт специальным кинжалом, а потом приступил к чтению. По мере того, как он скользил взглядом по тонким строчкам, его губы расплывались в предвкушающей улыбке. Какой случай, какой удачный случай. Сломанный артефакт. Починка его обойдется владельцу в кругленькую сумму, тем более ТАКОМУ владельцу. Однако внезапно гоблин отмахнулся от этой идеи и переложил письмо на небольшую мраморную подставку. Починка принесет прибыль, но только и всего. А вот иметь в благодарных клиентах этого человека – это бесценно. Один щелчок длинными костлявыми пальцами, и пергамент быстро пожирает пламя, а председатель отдела по работе с клиентами быстро соскакивает с места и спешит сообщить кое-кому в мастерской об интересном деле, совершенно забывая об остальной почте. В конце концов, даже гоблинам бывает скучно. |Хронология для событий, описанных в главе| (Я сама путалась долго, поэтому это должно немного помочь) 1945 февраль – Создание спецпроекта 1945 август – Победа над Гриндевальдом 1945 сентябрь – Роспуск спецпроекта Начало 1950 года – Рождение Артура Уизли и Молли Пруэтт Конец 1950 года – Активизация Волдеморта и создание Пожирателей смерти 1951 год – Новое возрождение проекта 1954 год – Рождение Люциуса Малфоя 1964 год – Кража Абракасом Философского камня 1965 год апрель – Помолвка Молли и Артура. 1965 год март-сентябрь – Пропажа 10ти из 12ти ученых в спецпроекте 1965 год декабрь – Пропажа Абракаса Малфоя 1966 год январь – Обнаружение и раскрытие всех ужасов спецпроекта. Получение Септимусом и его родом клейма Предателей крови 1966 год март – Отречение Молли от семьи Пруэттов 1970 год декабрь – Попытка Артуром убить Люциуса. Непреложный обет и окончательное уничтожение всех записей Септимуса Уизли 1971 год февраль – Возвращение камня к Фламелю