Немного о моем парне

У вас когда-нибудь сбывалась мечта? Чувствую себя, как подросток, которому долго и нудно обещали поездку в Диснейленд, а потом он туда попал и реальность оказалась в разы лучше, чем изначально представлялась. Это чувство сладкой, кружащей голову эйфории, и дух захватывает от всех аттракционов и разнообразных киосков, и слабые отголоски грусти от того, что эта поездка должна закончиться. Я увяз в нем. Как муха увязает в сладком сиропе, возможно даже своим крошечным мозгом понимая, что уже не взлетит, что исход уже предопределен, но продолжает утопать, поглощая сладкий нектар. Думаете, мы предаемся ежедневному безудержному сексу? Как бы не так. Мы все так же продолжаем ходить на лекции, готовимся к экзаменам, зависаем в нашей комнате с друзьями. Он всегда рядом, я словно под надзором, чувствую, что без его разрешения не могу и шагу ступить. После той дождливой ночи прошло уже около месяца, а он так и не притронулся ко мне. Я даже не могу нормально подрочить. У меня просто не получается, без него не получается. Корчусь в муках в постели без его властных рук, по крупицам собираю воспоминания нашей ночи, но все тщетно. Между нами искрит, когда мы вместе. Кажется, что коснись мы друг друга - молнией убьет обоих. Притяжение столь велико, что с трудом удерживаю себя в безумном желании подойти к нему, вжаться всем телом. Мне просто жизненно необходимо ощущать его тепло. Чувствую, что без него я никто. И все же окружающие замечают перемену в нас. Все его появления в одной компании со мной не проходят мимо главных сплетников универа. И вот уже каждая дворовая собака в округе думает, что я - очередная личная дырка самого привлекательного парня, на кого он променял первых красавиц города. Я прекрасно понимаю, что это временно, что не навсегда. Мне говорят, что я игрушка, что он просто развлекается и когда ему наскучит, я окажусь на помойке. Но быть игрушкой, это же не плохо, да? Это намного лучше, чем быть пустым местом, сквозь которое даже не хотят смотреть. И я стойко закрываю глаза и уши на шипение в мой адрес за спиной. Как бы я ни готовил себя к неизбежному, но то, что сейчас происходит передо мной, оказывается ударом под дых. Видеть его масляные глаза, следящие за очередной туповатой блондинкой, больно. Девица кокетничает, улыбается, показывая мелкие зубки, облизывает намазюканные жирным блеском губки, хлопает глазками. И он ведется, как и всегда до этого. Урод. Ненавижу. Отлично, Мар. Ты должен был быть к этому готов. Он не тот, кто тебе нужен. Примерному, тихому мальчику Марику не нужен такой ужасный разукрашенный эгоист. Мы не пара и никогда ею не были. Да и возможно ли любить такое ничтожество, как я? Холодная водка обжигает горло. Я уже давно не смешиваю алкоголь с соком, как делал вместе с девочками до этого. Я мужик! Нестройные голоса поют “Happy Birthday” Дашке - нашей соседке по общаге и первой красавице универа. Улыбается во все тридцать два и поправляет выбившуюся прядку из идеальной прически. И почему я еще не побывал в ее постели? Что не так со мной? Вернее, что не так с окружающим миром? Почему человеку обязательно нужно чувствовать? Почему в наших генах заложена тяга к другому человеку? Почему мы хотим быть нужными кому-то? Где-то же есть такие виды существ, которым не нужна забота? Которые не влюбляются во всяких разноцветных пижонов, требующих от тебя, чтобы ты подчинялся и молчал? Был нем как рыба. Интересно, а рыбы умеют чувствовать? Жаль, биологию в школе зубрил прилежно, но вот в голове ничего не отложилось. Нужно потом погуглить. Хочу быть рыбой, которой ничего не надо, кроме как пожрать и поср… Ать! Новая бутылка водки и она же последняя - вряд ли кто-то хватится, все уже и так в хлам. Надо бы ее охладить. Интересно, а рыбам мокро в воде? Выкручиваю вентили до упора, не заботясь о температуре. Рыбам же плевать? А я рыба. И мне тоже! Сильные руки выдергивают из-под слоя воды, усилием заставляя дышать. Знакомые лица, мне что-то говорят, корчат смешные рожи, пытаются забрать зажатую в тисках рук бутылку. Отстаньте все, вам весело, а я сейчас просто хочу умереть. – Я Водяной, я Водяной. Никто не водится со мной… Потоки теплого воздуха на лице вызывают улыбку. Кто-то стаскивает мокрую одежду с моего измученного тела. Прямо как тогда, да. Мне так хорошо было с тобой… Размазываю теплые слезы по лицу; кричу в гудящий импровизированный микрофон, брызжа слюнями: – Ты чертова бездушная машина, Дэн. У тебя нет сердца. Ты не умеешь чувствовать. Долбанный эмоциональный импотент! Захлебываюсь слезами, к горлу подступают спазмы. Я уже давно нормально ничего не ел, так что и выходить нечему. Перед глазами все плывет, вокруг пляшет разноцветный хоровод лиц и рук. Прохлада предрассветного утра, шум проезжающих мимо машин и смех девчонок. И мягкая кровать, снова тепло. Укутываюсь с головой в одеяло, вслушиваясь в абсолютную тишину. Возможно, именно так себя чувствуют рыбы. В курилке стоит плотный слой дыма. Ну еще бы, лето вступило в свои права, а кондиционеров в общежитии как не было, так и нет. Жадно вдыхаю тонкий аромат табака. И когда я успел пристраститься к этому запаху, напоминающему мне о Нем? Зеленые глаза Юльки, изящно держащей сигарету в руках, блуждают по пейзажу за окном, не останавливаясь на чем-то одном. Она так всегда ведет себя, когда думает о чем-то важном. – Знаешь, Мар, – наконец выходит из анабиоза подруга. – Я тебе так скажу. Никто не говорил, что будет легко. За свою любовь нужно бороться. Сдаться ты всегда успеешь. – А как ты догадалась… – не успеваю договорить, натолкнувшись на скептический взгляд девушки. – К’мон, дарлинг, – лучезарно улыбается рыжая. – Да по тебе все давно уже понятно. Так убиваться из-за какой-то там девицы. Вот только кто она? Отвожу глаза и прикусываю язык, чтобы только не проболтаться сейчас. Загадочно улыбаюсь. Надеюсь, я нигде не прокололся. – Что же ты за свою не борешься? – да, знаю, лучшая защита - это нападение, вернее, контратака в моем случае. С каким-то садистским удовольствием рассматриваю выступившие красные пятна на лице подруги. Затягивается и выпускает в потолок кольца дыма, ее пальцы, держащие сигарету, чуть заметно подрагивают. – А я свою добровольно передала в надежные руки. Там о ней лучше позаботятся. – И подмигнув, выбрасывает бычок в пепельницу. Мысленно поблагодарив подругу за ценный совет, направляюсь в свою комнату. Любовь у всех разная. Но вот ошибки, которые мы совершаем, идентичны. Мы все сомневаемся, боимся, нерешительно смотря в будущее. Но никто не знает, что будет для тебя лучше, чем ты сам. И уж если мне суждено пройти этот путь, я пройду его до конца. Приняв душ и переодевшись, направляюсь по известному адресу. Надеюсь, еще не поздно. Как ты говорил, Дэн? Дверь для меня всегда открыта? Тогда открой ее сейчас пошире. В любимых глазах недоумение. Возможно, такого он не ожидал и я его прекрасно понимаю. Раздеваюсь на пороге, едва успев закрыть за собой дверь. Руки дрожат, так что мелкие пуговицы на рубашке не поддаются; расстегнув две, нетерпеливо стаскиваю ее через голову, путаюсь в рукавах. Молния на старых джинсах заедает, дергаю ткань вниз, ступнями подминая к полу, пинком отправляя ненужную вещь в угол. Вижу, как Дэн, совладав с собой, кровожадно облизывается, перед тем, как я поворачиваюсь к нему спиной, встаю на колени и завожу руки за спину. Чуть прогибаюсь, выставляя ягодицы ему на обозрение. Попу, подчеркнутую тончайшим белым кружевом. Да, я сам от себя сейчас в шоке, но одно знаю точно - кружевные женские стринги сидят на мне отлично. По запястьям скользит атласная лента, фиксируя руки за спиной. Сильные ладони подхватывают подмышками, тянут вверх. Обнимает со спины, прижимая ближе к себе, потираясь пахом о неподвижные кисти. Грубая ткань его джинсов неприятно царапает кожу, но я отчетливо ощущаю его возбуждение. Хрипло выдыхает в ухо. – Это все мне, малыш? – левую ягодицу сжимает в тиски. – Черт, какой же ты… Наклоняю голову, подставляя шею под невесомые, щекочущие кожу поцелуи, выгибаюсь под умелыми пальцами, играющими с моим соском, чуть морщусь от грубых ласк, сминающих чувствительные половинки. – Идем. – Нехотя отрывается от меня, проводя по позвоночнику пальцами от шеи до поясницы. Следую за ним в кухонную зону, немного недоумевая. С ним никогда нельзя предугадать, что будет дальше и по телу пробегает легкий озноб от предвкушения. Садится на стул, раздвигая колени. – Подойди и встань ко мне спиной. Выполняю, подчиняясь тихому властному голосу. Пальцами гладит нежную кожу ягодиц, немного надавливая ладонями, массируя мышцы, теплыми губами целует нежно, трется шороховатой щекой. Подаюсь назад, подставляя пятую точку для исследования, ловлю первые искры нарастающего возбуждения. Хочу, чтобы он не останавливался. Забирается под ткань, оттягивая, проходится пальцами между половинок, лижет и посасывает пальцы зафиксированных за спиной рук. Прикосновения становятся грубее, он уже сминает мышцы, разогревая кожу, легко пощипывает. Первый звонкий шлепок разносит щекочущие кожу мурашки по телу. И снова разминает, круговыми движениями ладони водит по коже, разгоняя кровь. Следующий шлепок ощутимее и я немного дергаюсь, пытаясь отстраниться, по телу разливается сладкая истома и я не выдерживаю, нервно хихикаю. – Тебе весело, малыш? – доносится из-за спины и мне прилетает очередной шлепок. И опять массирует, разгоняя по попе приятное тепло. Водит губами по коже, чуть покусывает расслабленные мышцы, опаляя дыханием. Нестерпимо хочется, положить руки ему на затылок, с силой вжать лицом в мягкие булки. Двигаю кистями, пытаясь освободиться из держащих конечности оков. Ленты завязаны не туго и мне удается ослабить путы. Как только высвобождаю руки, отталкивает от себя, поднимается с места, пинком ноги подвигает ко мне стул. – Встань поперек стула, коленями на сиденье, упрись ладонями в пол. Оборачиваюсь, смотрю недоверчиво на него, и тут же затапливает щемящим где-то в грудине чувством, видя его припухшие губы и лихорадочно блестящие глаза. Подчиняюсь, впрочем, как и всегда. Теперь я полностью раскрыт, поза немного неудобна, переставляю ладони на полу, чтобы добиться лучшей устойчивости. Сиденье мягкое, колени вдавливаются в обивку, чуть расставляю ноги, находя нужный баланс. Глубоко дышу, пытаясь совладать со своими эмоциями. Немного волнительно, и стыдно, и… любопытно. Трусики натягиваются на ягодицах, сбиваясь в верхней части, хотя и до этого ткань прикрывала лишь малую площадь. Ладонью надавив на поясницу, заставляет прогнуться в спине, хотя это довольно трудно, учитывая мою позу. Пальцами нежно проводит между ложбинками, обрисовывая узор на ткани. Дышу размерено, но глубоко, концентрируясь на мурашках, пробежавших по напряженной мошонке. Характерный щелчок открывшейся крышки тюбика заставляет напрячься, нежная ткань, прикрывающая самую интимную часть тела, ползет вбок и через мгновение дырочки касаются прохладные влажные пальцы. Пытаюсь уйти от прикосновения, подавшись от ласкающих анус пальцев, но куда я денусь? Да и быстро встать уже не получится - вес тела перенесен на руки. Кружит вокруг входа, надавливая на сморщенную звездочку мышц, разминает, согревает. Чуть похлопывает по анусу подушечками пальцев, отчего дырочка начинает пульсировать. Вталкивает в меня палец неглубоко и тут же выходит, заставляя мышцы резко сжаться, продолжая расслаблять и растягивать. Еще одно проникновение, не болезненное, скорее приятное, дразнящее, и опять чувство пустоты. Верчу пятой точкой, то стараясь сжать ягодицы, то снова максимально раскрываясь, раскачиваюсь бедрами по причудливой амплитуде, выгибаюсь в пояснице, подставляясь для прикосновений. Не могу больше терпеть эту сладкую пытку, хочу его в себе. На живот ложиться ладонь, чуть надавливая. – Глубоко вдохни. – Тихая и волевая команда, знакомо обезоруживающая и стирающая все рациональные мысли из головы. Тон не терпит возражений. И тут же ануса касается что-то инородное, твердое. Успев поймать мысль, что это что-то не живое, чувствую, как в меня медленно входит предмет, раздвигая тесные стенки. Почти не дышу, каждым миллиметром нежной кожи ощущая движение неопознаного постороннего тела, устремляющегося внутрь, дарящего приятное чувство наполненности. Сфинктер плотно обхватывает вставленный в меня объект. – Молодец. Теперь дыши. – Довольный голос парня воспринимается словно издалека. Сейчас все мои ощущения сконцентрированы внутри, по телу расползается приятное чувство жара и трепета. Тихий шорох ткани говорит мне о том, что Дэн раздевается, пытаюсь обернуться и посмотреть на него, но поза не дает этого сделать. Бренчание пряжки ремня заставляет мышцы ануса в предвкушении сжиматься, насколько это вообще сейчас возможно. Первый удар застает меня врасплох. Плотная кожа ремня резко жалит ягодицу, дергаюсь вперед, пытаясь отстраниться, не успеваю сдержать короткий стон. Кожа на мгновение немеет, но тут же к месту удара устремляется кровь, под кожей разливается жар, разнося по телу отголоски боли и первого острого удовольствия. Вставленный в меня предмет тут же задевает что-то внутри, яркой вспышкой наслаждения прошедшей к члену. Следующий удар более ощутимый и я вскрикиваю. Сердце ускоряет ритм, дыхание учащается, все тело как будто немеет, и только под кожей на попе жарко пульсирует резкая боль. Напрягаюсь всем телом в ожидании очередного удара, чувствую, как внутри меня двигается предмет, немного выходя наружу. В попытках предугадать время следующего удара, верчу головой, тщетно надеясь увидеть Дэна. Опускаю голову ниже, но в просвете между стулом и полом наблюдаю только ступни и голени, разукрашенные узорами. Ерзаю по сидению, пытаясь повернуться так, чтобы уменьшить боль. Вслушиваюсь в окружающие звуки. Все происходит словно в замедленной съемке: мерное дыхание парня, стук моего сердца, скрип дощечек паркета; вот он переносит вес тела на одну ногу, вижу как напрягается голень, тут же - свист от рассекающей воздух материи и следом кожу жалит очередной удар. Дергаюсь, резкая боль, наложенная на предыдущую, простреливает вверх по спине, и тут же отголосок удара, задевая вставленную в меня пробку, отдается внутри, распаляя еще больше и я дрожу всем телом от новых ярких эмоций. Интервалы между ударами становятся все меньше и меньше, боль нарастающей волной пульсирует по телу, задница горит огнем, я весь вспотел. К лицу приливает кровь от неудобной позы, но я не обращаю на это внимания, получая острое наслаждение. Вставший член упирается в шов трусов, оттягивая ткань; в нетерпении трусь головкой и яйцами о тесную шершавую поверхность, добавляя к необычной смеси эмоций новую дозу. Когда жалящие укусы становятся нестерпимыми, не выдерживаю, хнычу и из глаз текут слезы. Дыхание рваное и поверхностное, я просто судорожно глотаю ртом воздух в промежутках между ударами. Кричу от каждого соприкосновения с ужасной материей и кажется готов кончить без рук. Когда удары прекращаются, я уже мало понимаю, где нахожусь и что со мной происходит. Сознание схлопывается до дрожащих от напряжения рук, пульсации крови в висках, воздуха, холодящего болезненно пульсирующие ягодицы и члена, истекающего смазкой. Лязг пряжки по паркету визгом звучит в ушах, тихие шаги по сравнению с этим звуком кажутся легкими касаниями ветра. Тянет меня на подбородок вверх и моих губ касается замшевая кожа бритых яичек. Он трется об меня своим стояком и приказывает: – Оближи. Послушно вылизываю ствол языком, смазывая слюной, успевая глотать соленые слезы. – Хороший мальчик. Ты же хочешь его в себе? Отвечай! – глухой голос дрожит от нетерпения. – Да. – Выдыхаю. – Что “да”? – не унимается он. – Хочу… – продолжаю порхать языком по стволу, тянусь выше, цепляя губами головку. – Чего ты хочешь? – произносит грубее и жестче. Млею от этих ноток в голосе, выдавливаю из легких слова с последним воздухом: – Хочу тебя в себе… И снова он у меня за спиной, мелкая дрожь расходится по телу в предвкушении. Поиграв и немного подвигав пробку у меня внутри, медленно вытаскивает ее. Предмет, словно вросший в меня, поддается с влажным чавкающим звуком. Чувство пустоты внутри уже непривычно и в ожидании я немного расслабляюсь. И тут же из отверстия выходит воздух, сопровождаемый характерным шипением. Как же стыдно сейчас. Утыкаюсь щекой и носом в предплечье, краснеть уже некуда. – Все хорошо, не волнуйся, малыш. Ты все правильно делаешь. – Ягодицу нежно гладит рука, рождая болезненное покалывание под кожей. – Ты бы видел себя сейчас. Покрасневшие ягодицы с алеющими полосами от ремня, твоя блестящая раскрытая дырочка зовет меня. Ты - произведение искусства, а я - твой создатель. Дух захватывает от его слов, грудь сжимает в тиски. Стягивает мои трусы до колен, несколько раз проводит языком по чувствительным стенкам, дразня, обещая. Горячий твердый член легко входит в меня, возвращая чувство наполненности. Да, так намного лучше. Грубыми, сильными толчками двигается во мне, засаживая по самое основание, животом трется о ягодицы, замешивая и без того яркое наслаждение на боли. Его яички шлепают о мои, заставляя их поджиматься. Резко подаюсь ему навстречу, мышцами ануса проезжаясь во всей длине его члена; чуть сжимаясь на выходе, стараясь удержать головку в себе. Его протяжные стоны и шипение дарят неповторимое чувство эйфории и извращенной радости. Громко стону, удерживая себя на пике волны удовольствия, стараясь поймать завершающий аккорд, который поможет мне разрядиться. Чего-то не хватает. Выходит из меня, снова командуя: – Вставай. Сползаю со стула, так как руки совсем не держат, заваливаюсь вбок, ударяясь о пол бедром и локтем, рассматриваю свои саднящие коленки. Размещается на сиденье, чуть раздвигая ноги, пережимает член у основания. Отмечаю, что на нем нет презерватива. – Садись сам. С трудом поднимаюсь и, подойдя к нему, заношу ноги за его бедра и с протяжным стоном насаживаюсь на твердую плоть, придерживаемую им для меня, пока не касаюсь мошонкой живота. Задыхаюсь от накатившего чувства эйфории от такой близости, обнимая руками его потную шею и, не сдержавшись, впиваюсь поцелуем в столь желанные губы. Отвечает властно, требовательно, врывается в мой рот языком, пытаясь протолкнуть его в меня как можно дальше, подхватывает ладонями за горящие огнем ягодицы, раздвигая их в стороны и фиксируя для себя. И дальше я просто мычу ему в рот, захлебываясь, он с силой вколачивается в мое нутро членом и языком, трахает грубо, почти до обморока. Не могу, не хочу отрываться от него, вишу на его шее, как безвольная кукла и только пытаюсь отвечать на поцелуй и попадать в темп толчкам; мой член болезненно трется о наши животы и мне хватает всего нескольких минут, как взрываюсь, оргазм простреливает изнутри через член, расходясь по телу яркими волнами наслаждения. Сжимаюсь, извергаясь густыми каплями спермы, пачкая нас. Дэн, рыкнув мне в рот, больно смыкает зубы на моей нижней губе и, толкнувшись последний раз, замирает, пульсируя у меня внутри. Влажно дышим друг другу в рот, пытаясь восстановить дыхание. Отмечаю, что последние минуты до того, как кончить, он впивался ногтями в мои ягодицы, я же настолько сильно пережал его шею, что вообще удивительно, как ее ему не свернул. Улыбаемся друг другу, не видя, скорее чувствуя, как растягиваются мышцы лица, тремся носами, невесомо целуемся, одними губами, без языков. Тело остывает, холодные мурашки пробегают по коже, ягодицы пульсируют, меня потряхивает от эмоционального всплеска. Встает со стула вместе со мной, плотнее обхватываю его руками и ногами, отмечая, что из все еще раскрытой дырки вытекает его сперма. Не хочу от него отлипать сейчас, закрываю глаза, вжимаюсь щекой в его грудь. Вслушиваясь в глухое биение его сердца, умудряюсь отключиться еще до того, как он доносит меня до кровати. Первый раз просыпаюсь раньше его. Возможно, во всем виновато ранее утреннее солнце, прокравшееся своими первыми лучами в громадное окно, около которого стоит кровать. Или незнакомые мне эмоции: смесь всеобъемлющей радостной эйфории вперемешку с желанием зарыдать и забиться в истерике. Нет никакого желания двигаться и чувствовать резкую боль в теле. Секс с ним изматывает, вытягивает все силы - как физические, так и душевные. Но я отчетливо понимаю, что уже не смогу без него. Я понял это с первой нашей встречи три года назад, но тогда я еще не представлял, что конкретно это будет означать. Я знаю, что нам еще предстоит пройти немало испытаний, что наши НЕотношения еще не раз будут под угрозой. Знаю, что я обречен, что никогда не стану прежним, “нормальным”. Знаю, что только такая близость будет приносить мне удовольствие, и пусть потом я буду залечивать раны, питаться одним бульоном и кашами и с трудом ходить в туалет - это стоит того. – Я боюсь, Дэн. – Тихие слова сами слетают с моих губ. С интересом рассматриваю его предплечье. Сейчас рисунки на его теле не кажутся мне странными или непонятными, а скорее мультяшными. Как будто маленький ребенок заполнял раскраску акварельными красками. Улыбаюсь, вслушиваясь в его мерное дыхание, веду пальцами по разноцветной коже вверх до плеча, соединяю невидимыми линиями элементы узоров на коже. Не сразу замечаю, что он открыл глаза и уже какое-то время рассматривает меня. Отдергиваю руку, чуть краснея. Солнечные лучи озаряют светом его лицо, добавляя искорок во взгляд. В его глазах осень. Это непривычно, учитывая то, что в реальности за окном только начинается лето. Всматриваюсь в удивительное буйство цвета в его глазах, погружаясь в краски любимого времени года. Шагаю взглядом по объемному пейзажу с черной влажной землей, укрытой желто-коричневыми мазками прелой пожухлой листвы, цепляюсь за все еще зеленые кроны деревьев, доживающих свои последние теплые деньки, а по краям холодное серое небо уже затягивается тяжелыми дождливыми тучами. Немного отстраняется от меня, оказывается, он тоже пристально меня изучал. Раскрывает свой торс для моего пытливого взгляда, который сразу же цепляется за яркий рисунок. Похоже, это новая и самая последняя татуировка на его теле, раны уже зажили, но кое-где по краям еще осталась сухая корочка. Во все глаза рассматриваю на груди небольшое алое сердце в переплете сосудов и артерий, обмазанное в крови, с вызженной словно каленым железом изящной буквой “М”. – Ты говорил, что у меня нет сердца. Теперь есть. – Его голос хриплый и как будто простуженный. Несмело касаюсь кожи, легонько провожу подушечками, очерчивая контуры. Изучаю соседние рисунки, трогаю мышцы груди, с удивлением отмечая под пальцами грубые бугорки и впадинки. Перехватывает мою руку, не убирает, просто придерживает, пока я исследую его грудь. Шрамы, умело прикрытые вычурными татуировками. Выдыхаю с тихим жалобным стоном, сердце сжимается и щемит от непонятно откуда накатившего страха. – Я тоже боюсь, Мар. – Тихо шепчет. – С тобой я становлюсь другим. Человечнее, что-ли. – Горькая улыбка совсем не портит его лицо. – Это так страшно - становиться другим человеком. А что, если тот, новый, который из меня получится, уже не будет таким привлекательным для тебя? Открываю рот, чтобы возразить, но он кладет палец мне на губы. Замираю в ожидании чего-то большего, чего-то, к чему я точно сейчас не готов. – Я был тогда совсем сопляком. – Тихий, размеренный голос Дэна немного успокаивает. – Отец тогда был занят своей предвыборной компанией, а я страдал от недостатка внимания и решил убежать из дома. Совсем был глупый, куда бы я пошел, – ухмыляется. – Тот человек… Он просто предложил мне ночлег и… Черт, – перекатывается на спину и смотрит в потолок. – Я пробыл у него целых двенадцать дней. Он не просил за меня выкуп, он даже не знал, кто я. Просто развлекался. Я помню только темный сырой подвал, ледяные трубы, к которым был прикован железными наручниками и его безумный взгляд. Он был настоящим маньяком. – Эти шрамы… они от него? – несмело задаю вопрос, чувствуя, что не выдержу, если он начнет рассказывать подробности. Кивает и поворачивает голову ко мне, но на его глазах пелена, он сейчас не видит меня, погрузившись в воспоминания. – Меня нашли по маячку, вшитому в подкладку рюкзака. Я не застал момент моего спасения, тогда я уже был уверен, что умер. Ему удалось сбежать, ни полиция, ни отцовские псы так и не смогли его найти. Я не помнил его лица. Шумный выдох заставляет вынырнуть из оцепенения. - В шестнадцать я снова увидел его. Увидел, как он уводит маленького мальчика. И просто не смог совладать с собой и… – Дэн замолкает, покусывая губы. – Короче, отец меня отмазал. Несовершеннолетний убийца и сын одного из олигархов страны. Я уже никогда не стану прежним. Парень прикрывает глаза, между бровей залегла глубокая складка. Подчиняясь каким-то глубинным инстинктам, я дотрагиваюсь до него. – И ты… ты мстишь, да? Мстишь другим за то, что он сделал с тобой? Взгляд, устремленный мне в глаза, словно в самое сердце, более, чем осмысленный. – Я вспоминаю. Я просто обязан помнить.