Дорога в Ад. Сын Люцифера.

      Тронный зал полыхал миллионами огней. Языки пламени резвились на покрытых толстым слоем золы стенах, рисуя причудливые витиеватые узоры. Дубовые столы ломились от всевозможных яств, вино лилось рекой, и ни на минуту не прекращалось веселье. Под звуки флейт черти чинно выплясывали гавот, звонко стуча копытцами по раскалённому паркету, останавливаясь лишь на мгновение у трона, чтобы в глубоком реверансе продемонстрировать своё преклонение и уважение восседавшему на нём.       Сегодня был пир в честь наследника Люцифера, нового Князя тьмы, чьё рождение знаменовало наступление в обители Сатаны эры просвещения и искусства. С этого дня в моде у исчадий Ада значилось музицирование, литературоведение, классические танцы, живопись. Особенно почиталась художественная роспись на стенах кровью грешников. Нынче бесы и черти кичились своими скудными познаниями в науке, стараясь произвести друг на друга неизгладимое впечатление, хотя на деле лишь кривлялись, оставаясь всё теми же невеждами, что и раньше. Но что поделать? Появление на свет ребёнка Светоносца обязывало соответствовать новому времени.       - Асмодей, друг мой! Ты вернулся! – раздался громогласный возглас Люцифера, одного из самых могущественных приспешников Дьявола, когда вышеназванный демон появился на пороге зала.       Флейты разом стихли. Черти расступились, склоняя низко головы и освобождая дорогу всаднику в чёрных доспехах, который тут же быстрыми шагами приблизился к трону и преклонил колени перед своим Повелителем. В руках он бережно держал свёрток из красной парчовой ткани.       - Покажи мне дитя! – обратился к нему Люцифер.       Асмодей протянул Князю тьмы свёрток, в котором мерно спал человеческий младенец. Люцифер величественно встал с трона, развернул свёрток и, взяв ребёнка на руки, гордо поднял его над своей головой.       - Слушайте бесы! Внимайте черти! – воскликнул он, и голос его устрашающим эхом пронёсся по Тронному залу. – Склоните ваши головы. Пред вами новый наследник Чёрного пламени разума, воли и просвещения – мой сын! Служите и повинуйтесь ему, как всегда служили и повиновались мне. Обучайте его законам и правилам нашего мира. Оберегайте его от пения архангелов и крыльев херувимов. Защищайте от встреч с ангелами и чистыми душами. Храните ему верность, потакайте его прихотям, но никогда – слышите, никогда! – не подпускайте его к Вратам Ада. Принимаете ли вы моё слово?       - Принимаем! – откликнулся в ответ хор голосов. И бесы преклонили колени пред новым наследником.       В тот же миг красный свёрток в руках Князя тьмы вспыхнул ярким огненным пламенем, а на руке ребёнка появился чёрный узор – печать, связывающая его и демона-отца неразрывными узами. Младенец проснулся и пронзительно закричал. Люцифер склонился над ним и в следующее мгновение поражённо отпрянул. Зал озарило тёплым золотым светом. Бесы зашептались, зашушукались, словно разбуженный рой пчёл, озираясь и пугаясь райского сияния, так нежданно спустившегося в Ад с самых небес.       - Как… это возможно? – сдавленно проговорил Люцифер, глядя в янтарные глаза своего чада. – Асмодей? – перевёл он вопросительный взгляд на верного соратника.       Тот в ответ лишь застыл в удивлении и не смог промолвить и слова.       - Он опоздал! – вдруг прогремел в тронном зале строгий и холодный голос.       Бесы и черти разом замолкли, падая ничком и в страхе быстро расползаясь по тёмным углам. На званый пир явился сам Дьявол.       - Дитя помечено архангелом! В него вселили свет! - воскликнул он, подойдя к Князю Тьмы, и звонко рассмеялся. – Это всё проделки Михаила. Столько тысячелетий прошло, а он всё пытается тебе напомнить о себе.       Люцифер помрачнел при упоминании ненавистного имени. Сколько бы ни минуло земных миллениумов, оно всё ещё с болью отзывалось в сердце.       - Так что же делать мне, мой Повелитель? – воззвал высший демон к Дьяволу.       - Ты можешь его убить, - пожал плечами тот.       Люцифер в ужасе округлил глаза.       - Но… это же мой сын! – отчаянно промолвил он, бросая взгляд на дитя, что с интересом на него глядело да улыбалось так невинно.       - Неужто ребёнок, чьего чела коснулся перст Михаила, так значим для тебя, друг мой? – печально усмехнулся Сатана, памятуя о делах давно минувших дней. – Тогда верни его на землю. Хоть он дитя тьмы, но он отравлен светом. Ему не место среди нас. Поступи как Велиал. Пусть твой сын живёт среди людей.       Люцифер склонил голову в молчаливом согласии. На том и было решено.       - О, какая ирония! Под присмотром ангелов на земле будет жить дитя Ада, – вздохнул отец, отрекающийся от сына. Люцифер передал младенца в руки верного друга Асмодея и последний раз взглянул на своё дитя. – Прощай, мой маленький Князь света и тьмы.

Двадцать три земных года спустя ~~

      Урок только начался и группа уже успела рассесться по своим местам, как внезапно в аудиторию заглянула молоденькая практикантка.       - Простите, - быстро извинилась она перед преподавателем, - а Бён Бэкхён в этой группе?       - Да, - ответили разом преподаватель и чей-то резкий, недовольный голос с последней парты.       - Вас ректор вызывает. Срочно! – сообщила девушка, так и не сообразив, кто из студентов так грубо ей ответил, и мгновенно скрылась за дверью.       - Иди, Бэкхён, - нахмурил учитель брови, и юноша, к которому он обратился, поднялся с места.       Чанёль взглядом проводил худощавого невысокого паренька, которого к ним в университет перевели в начале этого года, и укоризненно цокнул языком. Рядом послышался задумчиво-мечтательный вздох его лучшего друга Чондэ, которого он ещё иногда сокращенно называл Ченом.       - А ты всё вздыхаешь! – с издёвкой прошептал Чанёль, что с его басом вышло далеко не шёпотом. – И что ты в нём нашёл? Он же ходячая проблема. Поди, опять что-то натворил, раз к ректору вызвали.       - Он красивый, - мечтательно протянул друг, словно одним этим достоинством (с очевидностью которого, кстати сказать, Чанёль не посмел бы спорить) можно было перекрыть все недостатки Бёна. А уж тех, поверьте, было не мало!

**//**

      - Знаешь, я решил! Сегодня ему признаюсь! – с эффектом полной неожиданности, как в настоящих фильмах ужасов, выпалил в конце урока Чондэ, чем совершенно огорошил соседа по парте. Тому хотелось покрутить пальцем у виска, но он сдержался. Если уж друг решил совершить глупость, то Чанёль здесь был бессилен.

**//**

      Вообще, если уж говорить начистоту, Чанёль совсем не верил в успех того мероприятия, что задумал Чен. Ну разве мог такому наглому, самоуверенному, заносчивому, – только короны на голове не хватало! – но при том безумно привлекательному и сексуальному парню, как Бэкхён, вдруг понравиться такой правильный, немножко угловатый, скромный и ответственный Чондэ, единственной примечательной чертой которого было умение вовремя и удачно пошутить? Да быть такого не могло!       Однако в собственной неправоте Чанёль убедился буквально тем же вечером, когда, идя после репетиции домой, увидел лучшего друга в кафе за их любимым столиком у окна вместе с тем самым Бён Бэкхёном. И, как бы странно это ни звучало, но Чен, казалось, выглядел вполне счастливым. Более того, с того места на тротуаре, где стоял Пак, огороженный плотным стеклом витрины, он прекрасно слышал звонкий заливистый смех Бёна, что было совершенно удивительным, ведь на надменном лице парня Чанёль ещё ни разу не видел даже улыбки. Неужто у его друга получилось?       Чанёль внезапно спохватился и засуетился, ведь стоять вот так и разглядывать посетителей кафе было как минимум некультурно. Однако вовремя улизнуть парень не успел, так как друг его всё-таки заметил и теперь махал ему рукой, застенчиво улыбаясь и приглашая войти.       «Наверно, стрёмно, когда вот так прерывают свидание… - подумал Чанёль, всё ещё топчась на месте. Но любопытство взяло верх. – Ну, раз уж они сами позвали…».       - Привет! – поздоровался Чанёль, оказываясь рядом со столиком.       Чондэ широко улыбнулся, весь пунцовый от смущения и переполняемой его гордости, а Бэкхён, повернувшись вполоборота, так как сидел к Паку спиной, лишь едва заметно кивнул, не удостоив того даже взглядом.       «Ой, подумаешь, принцесса!», - фыркнул про себя Чан.       - Ты с репетиции? – между тем спросил друг. – Не хочешь с нами посидеть?       - Да, - кивнул Чанёль, соображая, на какой же из вопросов он сейчас ответил. – В смысле, да – с репетиции. – Быстро уточнил он.       На второй вопрос юноша честно собирался ответить вежливым отказом, пока его взгляд случайно не упал на стол, на котором так аппетитно расположилась свежеиспечённая пицца. Желудок призывно заурчал, вмиг подставляя тем самым своего растерявшегося хозяина.       Чен засмеялся и хлопнул рукой по соседнему стулу.       - Садись! Мы всё равно вдвоём столько не съедим. А это, кстати, Бэкхён. Он с вокального отделения, – представил Чондэ, наконец, своего собеседника, причём таким обыденным тоном, словно это не он Чанёлю до этого все уши о Бэкхёне прожужжал. – А это Чанёль, мой лучший друг.       - Я знаю, - кивнул Бэк, пристальным взглядом изучая Пака. – У нас сольфеджио и музыкальная литература совместные.       Чанёль тоже кивнул в подтверждение. В общем, так и познакомились.       Весь вечер прошёл под неумолкаемую болтовню Чондэ, рассказывающего разные смешные случаи, произошедшие за долгие годы их с Чанёлем дружбы. Сам же Чанёль слушал эти истории в пол уха, изредка посмеиваясь, когда того требовал момент, всё больше сосредотачиваясь на собственных наблюдениях за Бэкхёном и вслед за этим приходя к неутешительным выводам. Нет, Бён Бэкхён совершенно не подходил его другу. Слишком холодный, слишком замкнутый, слишком высокомерный. Всё слишком. К тому же ещё эта необычайная его таинственность. Он совсем не рассказывал о себе – вот даже ни словечка! – и мастерски избегал личных вопросов. И не важно, что он был чертовски красив в своей чёрной кожанке и узких джинсах, с неприлично ярко подведёнными глазами. Это не меняло того факта, что он не пара для Чондэ. Да и слухов о нём ходило много – один страшнее другого. Говорили, будто все те, с кем Бэкхён встречался, а потом через непродолжительное время бросал, либо сходили с ума, либо оканчивали жизнь самоубийством. В это, конечно, слабо верилось. Однако по странному совпадению в шести из двенадцати учебных заведений, куда Бён переводился из-за частых переездов, были ученики – самоубийцы, а в других шести – парни, которые внезапно слетали с катушек и оказывались в психушке. Но, к счастью, в университете Чанёля, который стал тринадцатым для Бэкхёна, пока таких случаев не было.       «И тьфу-тьфу-тьфу!» - мелькнула мысль в голове Пака.       - Можно я тебя провожу? – между тем услышал Чанёль вопрос друга, весь вечер не сводившего влюблённых глаз с Бэкхёна.       - Как хочешь, - равнодушно пожал плечами юноша. – Но учти, я далеко живу.       - Да хоть на краю земли! – с довольной улыбкой Чеширского кота промурлыкал Чондэ, радуясь представленной возможности остаться с Бёном наедине.       Чанёль, тихо вздохнув, скептично закатил глаза.

**//**

      Уже давно за полночь, когда Чанёль вышел из душа и собирался лечь спать, его телефон, небрежно брошенный на кровать, неожиданно требовательно прожужжал, возвещая о доставке нового сообщения. Парень удивлённо покосился на часы, гадая, кто мог написать ему в столь поздний час.       Он с интересом открыл входящее смс, отправителем которого оказался Чен, и прочитал:       «Друг, я самый счастливый человек в мире! МЫ ЦЕЛОВАЛИСЬ!!!»       Чанёль несколько минут озадаченно пялился на экран, пока до него доходил смысл прочитанного. Он не знал, что и думать. С одной стороны парень был безмерно рад за Чондэ, чьё признание внезапно обернулось полным успехом, а с другой что-то ему подсказывало, что этот загадочный Бён Бэкхён ещё подкинет им проблем.