Дрянной священник

Время укажет нам наши изъяны. © Akai kodou

Жречеством называлась группа людей, занимавшаяся изучением природных явлений и отправлением культов в цивилизациях. Они создавали точные астрологические карты, предсказывали погоду и исходы войн. С их мнением считались даже цари. Откуда у древних людей такие познания? В древнем мире люди не были единственными, кто населял Землю. И уже навряд ли удастся узнать настоящую причину их появления ― почему эти существа стали оставлять на планете своих наместников и обучать ремеслам молодую расу людей. Ведь в какой-то момент их появление просто обернулось в катастрофу. Почему? Можно было бы сказать, что причина в детях. Ведь развитие людей ― это продолжение их рода. А продолжение их рода ― это дети, которые вызывали панику. Таких детей боялись и истребляли еще при рождении вместе с родителями. Но правильнее сказать, что причина была в самих людях, которые просто не оказались к этому готовы. Под предводительством глупых царей люди уничтожили всех, кто не был на них похож. В том числе потомков сверхсуществ и все потрясающие знания их внеземных предков, передававшиеся на генетическом уровне. Удалось сохранить лишь некоторых крошек, которым повезло родиться без внешних различий. Их тайно растили жрецы. 486 год до н.э. (20 лет назад) ― Куда все ушли? ― спросил Таканори, сидя на расправленной софе и не отрывая взгляда от своего занятия. Гладкое тело змеи черного цвета окольцовывало его бледные тонкие руки, и мальчик зачарованно за этим наблюдал. Поздним вечером жилище освещали десятки свечей, и пахло пчелиным воском. ― Интересно, за сколько времени ее яд проникает в сердце? ― взрослые часто были заняты, и Таканори с самого рождения придумывал изощренные способы для привлечения внимания к своей персоне. ― Ох. Твою мать... ― спохватился Кацуро, наконец-то обратив внимание на мальчика, ― Таканори, отпусти змейку. И это что-то не сильно похоже на ужа... ― обратился он к Койю. ― Ну да, потому что это кобра, ― невозмутимо ответил подросток. ― Кобра?! Койю, какого черта он у вас играет с кобрами? ― Они его не кусают, ― уверил Койю. ― Когда я вырасту, у меня будет много змеек и длинные косички, как змейки, ― подлил масла в огонь Таканори, отпуская змею со своих рук. ― Да? Хорошо, что тебе только четыре. Есть хотя бы шанс, что к пятнадцати ты передумаешь, ― сказал Кацуро, наблюдая за ребенком и получая его серьезный отрицательный кивок и усмешку от Койю. ― Ты уже уходишь? ― разочарованно заметил Таканори. ― Мне, правда, пора... что такое, сказку не рассказал? Я завтра расскажу, хорошо? ― Обещаешь? ― Да, ложись спать. В эту душную летнюю ночь взрослых действительно не было. Дюжина жрецов готовились к появлению на свет необычного младенца. Кацуро не был жрецом, он был воином царской армии и тем, благодаря кому остался в свое время жив Таканори. В те времена еще шла охота на разорение чужих земель и истребление «себе опасных». Но Кацуро стоило один раз взглянуть на Таканори в младенчестве, чтобы понять, что нормальные таких не убивают. Войдя в храм, мужчина услышал женские стоны, отражающиеся эхом от старых стен. ― Ребенок слишком большой, сколько месяцев он у тебя в утробе? ― спросила служительница, вытирая пот со лба женщины. Несколько жрецов принесли чистую воду. ― Семь, ― выдавила Андромеда и снова вскрикнула от сильных схваток. Она была царицей. Супругой жестокого правителя их земель ― Ареса, для которого не было ничего важнее, чем завоевывать и грабить. Кацуро прошел глубже по вытянутому помещению и остановился у изголовья женщины. ― Это не его ребенок, верно? ― воин серьезно посмотрел в ее темные глаза. Женщина положительно закивала головой, и ее лицо исказилось гримасой боли. Еще один вскрик, и помещение заполнил сильный детский плач. Перерезав пуповину, служительница безумными глазами смотрела на ребенка, пока его не забрал один из жрецов. Кожа младенца едва излучала золотой свет. ― Мальчик, ― жрец завернул ребенка в хлопковую ткань и отдал матери. ― Боже, Андромеда… он сейчас светился. Он светился, прямо как Такан... о боже... Кто он? Кого ты родила? ― Он Рейта, ― ответила она, прижимая ребенка к себе, ― он сможет положить конец кровопролитию, голоду и всей этой чертовщине, которую Арес устроил. Кацуро схватился за голову. Он догадывался, что что-то не так, но не настолько. Как можно было... ― Арес идет сюда! ― в храм вбежал напуганный жрец. ― Их так много! Женщина всхлипнула, прижав Рейту крепче к своей груди. ― Кацуро, уходи, пожалуйста. Пока они не узнали, что ты меня покрывал, ― она умоляюще посмотрела на мужчину. Кацуро был другом Андромеды и, кажется, предателем царской армии... станет сейчас. Ну и как другом, у них было что-то вроде любви и несбывшихся надежд. ― Он что, знает, что это не его ребенок!? Мы могли сбежать, почему ты не сказала?! ― Далеко не убежим. Если что-то случится, ты должен рассказать моему сыну, кто он, когда придет время. Не позволь ему вырасти таким, как Арес! Он узнал, что мой ребенок могущественный, я не хочу, чтобы он его использовал, ― протараторила она в истерике. ― Я не могу... ― Мне больше некого просить, Кацуро, как ты не поймешь... Уходи. Если любишь меня, уходи. Немного помолчав, Кацуро поцеловал женщину в лоб и перепрыгнул через низкое окно. Кацуро бежал и не оборачивался, чтобы не видеть, как множество стражников с факелами настигли храм. Когда Кацуро бежал по лесу, он не видел, как воины в ужасающих коринфских шлемах вонзали копья в невинных служителей. Не видел, как Арес собственноручно перерезал горло Андромеде за предательство. Кацуро до сих пор наделся, что он ее пощадит. И он не смотрел назад, потому что знал: если обернется, уже не сможет уйти. Когда силы иссякли, мужчина упал на колени и посмотрел вверх, пытаясь прийти в себя. Ночное небо было усеяно тысячей звезд, среди которых ярче всего светило одно созвездие ― созвездие Ориона. 466 год до н.э. (настоящее время) ― Кацуро! ― Акира незаметно подкрался к старику сзади, чем напугал его. Кацуро встрепенулся от неожиданности и потушил горящие веточки какой-то травы, несколько раз дунув на них. ― Не подкрадывайся ко мне так! Я уже не молод! ― возмутился старик, отмахиваясь от Акиры. Он только выглядел, как старик, на самом деле в нем еще было достаточно сил. Но Кацуро больше не хотел воевать. Ссылаясь на травмы, полученные в молодости, воин отрастил бороду и начал заниматься рукоделием, в тайне же он являлся жрецом. С другими служителями они советовались, совершали обряды, отмечали праздники, но Акира не верил в эту чепуху. ― Опять ты с этими штучками? ― вздохнул парень, вглядываясь в железную мисочку с травами и сухие лавровые ветви рядом. ― Я сегодня спросил у отца о своей матери… Акира не заметил, как пальцы Кацуро непроизвольно сжались в кулаки до побелевших костяшек. ― И что он тебе ответил? ― Ничего нового. Ты же знаешь, он всякий раз приходит в бешенство, когда я начинаю эту тему. Ты ее чуть ли не к святым причисляешь, а отец говорит, что она была потаскухой. ― Твой отец никогда не скажет правды о ней. Если хочешь что-то узнать о своей матери, спроси меня – она была моим другом. ― Но я не понимаю, почему? Тогда почему он так о ней говорит? ― Акира… это сложно. Думаю, ты сам все поймешь. Когда придет время. У них всегда были напряженные отношения... Точнее, их не было вообще. ― Когда оно придет, это время, Кацуро? ― Акира был раздражен. ― Ты говоришь так уже лет десять. ― Я дал слово твоей матери. ― Скажи, она ведь не от родов умерла, да? ― Акира поправил застежку своего хитона на правом плече. ― Откуда… ты знаешь? ― Кацуро нахмурился. ― Тебя так легко подловить. Кацуро слабо улыбнулся, выдохнув, и, взяв несколько сухих веток, хлестнул ими почти обнаженное бедро парня. ― Паскуда. Весь в мать, ― Акира даже не вздрогнул, только слабо усмехнулся. ― Мне еще надо успеть побыть с невестой, ― с гордостью произнес Акира, ― пока на меня не слетелись другие девушки. ― Я пока только вижу, что на тебя слетаются мухи… ― Кацуро отмахнул несколько насекомых от Акиры, ― и… навряд ли это из-за того, что они считают тебя божеством. ― Было бы неплохо еще успеть помыться перед следующими тренировками, ― разочаровано произнес Акира, осматривая свое тело, и снова стал серьезным. ― Перед следующими? Помнится, с утра были сборы. Акира кивнул. ― Теперь боевые учения будут проходить дважды в день. Отец готовит армию. ― Понятно, ― недовольно вздохнул старик, собирая с земли свои оставшиеся ингредиенты. ― Не вздыхай, сначала я тоже думал, что он меня недолюбливает. Но теперь я понимаю, что это для моего же блага. В случае чего, я смогу защитить тебя, Гебу и ближайшие деревни… ― Акира немного помолчал. ― Мне пора. Он простился с Кацуро и быстрым шагом начал удаляться от его жилища. ― Для блага… только для чьего – это еще вопрос, ― проговорил жрец ему вслед и снова зажег лавровую веточку. Солнце светило высоко над горизонтом, обжигая и покрывая крепкое тело капельками пота. Поле, по которому он шел, было усеяно подсыхающей от жары травой и пыльными протоптанными дорожками. Акира торопился, потому что опоздать – значит, понести наказание. Несмотря на то, что он был сыном царя, для Акиры не было привилегий – в армии все были равны. Понадобилось приложить больше усилий, чтобы взобраться на холм, нежели спуститься с него. Поэтому Акира не заметил человека, пытающегося в этот момент подняться и перейти преграду. Парень столкнулся с ним на спуске и, увидев, как человек в длинном плаще теряет равновесие, попытался удержать старика за одежду. Но почувствовав, как нога наступила на какой-то скользкий жгут, он посмотрел под ноги. Акира встрепенулся, увидев шипящую змею, и сам потерял равновесие, увлекая старца за собой. Мужчины покатились вниз почти кубарем, так как Акира продолжал цепко держаться за одежду незнакомца. ― Да убери ты от меня свои руки! ― накидка слетела с лица мужчины, и Акира был удивлен, увидев перед собой не старика, а ровесника. Лицо низкого мужчины напротив буквально искрилось гневом и раздражением. В глаза сразу бросились несколько крупных родинок на лице, выразительные глаза и рыже-каштановые волосы с белыми прядями на челке, заплетенные в длинные жгутики-косички и скрепленные затем в высокий хвост. Жрец, и такой молодой? Акира снова поймал на себе сердитый взгляд. Мужчина начал собирать по земле выпавшие из его плетеной сумки свечки. ― Извини… но там была змея, ― Акира растерялся. Жрец закатил глаза. ― Воин испугался ужа, ― он всплеснул руками, ― гордость царской армии. ― Ты не знаешь, кто я? ― Акира удивился, что в нем не узнали сына царя. Ведь многие знали его в лицо. ― Нет, и, если честно, боже упаси с тобой знакомиться, ― удивленно ответил жрец и посмотрел на Акиру, как на умалишенного. С какой радости он должен его знать? Молодой жрец отстранился назад и, заметив змею у основания холма, протянул ей свои пальцы. Змея стала словно ручной, обволакивая своим телом его руку: ― Он напугал тебя, мой маленький? Акира был просто в шоке. Ведь это… ― Это не уж. Это гадюка. Осторожно! ― Акира медленно достал нож из своего сапога. ― Гадюка? Отлично, из вас двоих я выбираю гадюку. А теперь спрячь свою железку и оставь нас в покое, ― раздраженно ответил жрец, накидывая сумку на плечо и вновь скрывая лицо за накидкой. Через несколько шагов мужчина опустил руку на землю, и змея нежно сползла по его пальцам, не причинив никакого вреда. Это невероятно. ― Чокнутый, ― с чувством произнес Акира. Взглянув на солнце, которое поднялось еще выше, говоря о скором приближении полудня, он сорвался на бег. Молодой жрец дождался, когда змея уползет с протоптанной тропы, и тоже ускорил шаг – только в другую сторону. ― Осторожно, это гадюка, ― пискляво передразнил жрец, его все еще никак не могло отпустить. Мужчина сам себе помотал головой и, резко свернув, зашел в пещеру за водопадом. ― Таканори? ― спросил голос из темноты. ― Вроде пока еще да, ― ответил жрец, проходя глубже. Через мгновение обычная на первый взгляд пещера озарилась золотым светом. Десятки зажженных свечей и светильников окружали помещение. Здесь было несколько огромных столов, на которых лежали всевозможные травы, корни растений, разложенные по соцветиям, возрасту и виду. Пледы, продукты и даже места для ночлега. Здесь находился тайник оракула и нескольких его служителей, одним из которых был Руки. ― Ты зол, твой амулет желтого цвета, ― мужчина подошел к Руки, взяв пальцами висящий на груди жреца камень, заключенный в металлическую сетку. ― А ты, я смотрю, довольный. Что нового? ― Руки слегка ударил по пальцам мужчину, после чего последний снял с себя накидку. Длинные рыжие волосы рассыпались по его плечам. А теплые глаза игриво посмотрели на Руки. ― У меня снова было то видение. На этот раз дольше, я успел рассмотреть его лицо, ― довольно произнес оракул. ― О, мой оракул, и кто же он? ― Руки заглянул в его глаза в нетерпении. ― Койю, не томи. Он приедет издалека? ― Он среди нас, ― ответил оракул, ― он воин армии Ареса. ― Что? Ты спятил. ― Нет. Это сын царя. ― Это невозможно! ― воскликнул Руки, хватаясь за голову. ― Но это так! ― Да скорее ангелы начнут вылетать из моей задницы, чем сын царя предаст его. Он наверняка такой же ублюдок, как и его папочка. ― О, господь. Как ты разговариваешь. Ты верховный жрец, Таканори! ― Да плевать мне! ― Мы должны его подготовить. Еще есть время до войны. Таканори засмеялся ужасным громким смехом. Несколько мелких камушков посыпались сверху. ― Перестань, успокойся. Ты разрушишь наш тайник. Жрец глубоко вздохнул, облизав пересохшие губы. ― Как ты себе это представляешь? Мы к нему подойдем, и что? Скажем, эй, парень, хочешь ты этого или нет, но ты скоро станешь предателем страны, но зато спасешь кучу жалких жизней? Если он расскажет это отцу, нас казнят. Койю закатил глаза. ― Прекрати ерничать! Потихоньку, осторожно. ― Я ненавижу его армию. Каждого из этих глупцов. Я не хочу даже пытаться. Это все равно, что разговаривать со стенами. Хотя, нет. Даже у камней есть душа. Руки подошел к столу и, пошарив между травинок, звериных клыков и веток, нашел бронзовое зеркальце. Свое отражение ему явно не понравилось, так как он нахмурился и начал поправлять чуть потекшие тени на своих веках. Таканори красил и подводил глаза, украшал свои хитоны брошками из камней, не соблюдал посты, совращал юных дев, грубил, огрызался и сквернословил – он был самым вызывающим из жрецов. Его поведение далеко выходило за рамки дозволенного. Но в то же время он был самым искренним и смышленым из посредников между миром людей и миром их тайн. Койю считал, что у него большое доброе сердце, за что часто наблюдал взгляд закатившихся карих глаз. ― Таканори… ― Тс… ― жрец призвал к молчанию, когда рисовал себе стрелку на правом глазу. Койю посмотрел на него убийственно, но Таканори даже не изменился в лице, продолжая увлеченно рассматривать себя и пытаться понять, ровно ли он провел линию над ресницами. ― Я без твоего дара знаю, чем все закончится, ― вдруг начал Руки, ― Арес знает обо мне. Этот выблядок много лет ждал, чтобы использовать меня для завоевания большой земли. ― Ты думаешь… ― Конечно, я могу умереть. ― Ты не знаешь, какой мощью обладаешь, ― Койю закрыл глаза и отрицательно покачал головой, ― я видел белый свет, который куполом растянется на тысячи миль от тебя! Таканори мягко хмыкнул. ― А ты видел количество людей, на которых Арес хочет пойти? Если вдруг что-то пойдет не так, меня просто проколют копьем или затопчут. ― Все будет хорошо. Для этого и родился спаситель, ― оракул подошел к сидящему Таканори и легко убрал его прядь от челки за ухо. Не потому что хотел поправить прическу, а потому что его прикосновения всегда оказывали успокаивающий эффект на жреца. ― Пойдем поищем его. Я хотя бы издали покажу, как он выглядит. У бойцов как раз сейчас учения. ― Меня стошнит, ― наигранно взмолился Таканори. ― Брось, ― Койю цокнул и потащил жреца за руку из пещеры. ― Но меня всегда тошнит при виде чего-то глупого. А там же целая армия! ― О, Руки, пойдем. Шел третий час усердных тренировок, и солнце начинало садиться. Молодых бойцов мешали с опытными, чтобы научить их новым знаниям борьбы и развить внимательность и выносливость. Огромное количество воинов по блокам сражались друг с другом с помощью мечей. Всюду мелькали короткие сапоги с отогнутыми голенищами, тазобедренные повязки и смуглая кожа, покрытая потом. Некоторые не выдерживали многочасовых тренировок под жгучим солнцем и падали в обморок, но на них не обращали внимания. Те, кто пытался это сделать – получали предупреждение, среди них часто был Акира. Он с ног до головы был в выговорах и предупреждениях, несколько раз его даже били жгутом надзиратели – но все бесполезно. Ни порками, ни угрозами, ничем нельзя вбить безразличие к людям этому парню. ― Я, кажется, вижу его, ― прошептал Койю, наблюдая за воинами из-за колонны. Они сражались на земле, а Таканори и Койю вышли под высокий купол – обычно оттуда и проводят бойцов на сражение. ― Где? ― спросил Руки. ― Вон, видишь? ― Не вижу ни черта. Там, куда ты показываешь, человек двадцать, ― огрызнулся Таканори, прищурившись. ― Блондин, вон там! ― прошипел оракул. Таканори присмотрелся, и вдруг его зрачки начали расширяться. ― Нет… Крепкий высокий блондин прорычал, когда лезвие меча задело его по руке, но от следующего удара уже сумел увернуться. Пот градинками скатывался по его блестящей загорелой коже. Мощные колени согнулись перед тем, как воин прыжком выпрямился в полный рост и с криком повалил соперника на землю, оседлав его. ― Он неплох, правда? ― улыбнулся оракул. ― Нет, не может быть… Этот?! Это он!? Вот это спаситель? ― В чем дело? Ты его знаешь? ― Койю усмехнулся, чуть сдвинув брови. ― Мы обречены… ― помотал головой Руки, вздыхая, ― это безнадежный случай, поверь, ― Таканори спрятал глаза за своей ладонью и начал изображать, что ему плохо. ― Посмотрим, ― проворковал Койю, продолжая наблюдать за тем, как искусно наносит удары человек из его видений.