Плюшевое счастье

Кто помогает тебе в трудную минуту, заставляя то плакать, то радоваться? Кто учит тебя никчёмной жизни как никто другой не научит? Кто позволяет тебе задуматься о существовании некого божества, в котором многие сомневаются? Кто показывает тебе, что жизнь — глупая игра, не стоящая себя ложь? Разве ты заслуживаешь знания ответов на эти вопросы? Ребёнок молча сидел с неярким румянцем на щеках и о чём-то думал, смотря в потолок и поглаживая зайку по ушкам. Плюшевый, издавая тихий звук, отчасти похожий на мурлыканье, сильнее прижимался к хрупкому телу мальчика, заставляя того невольно обратить на себя внимание и посмотреть на милую улыбку, что так и сияла на лице Плюштрапа. Милый, безобидный на вид плюшевый зайчик обнажил острые как бритва клычки, демонстрируя малышу свой билет в ряд тех, кто его и отверг. — Знаешь, Феликс, — начал внезапно тот, разрывая тишину, — мне иногда кажется, что даже в этой иллюзии твоего разума нет смысла. Нет, не пойми меня неправильно. Я рад, что мы тут и мы вместе, как и любые друзья, но тебе не кажется, что будь это или не будь, а на твою жизнь это не повлияло бы? — А на твою? — ответил вопросом на вопрос ребёнок, осторожно приподняв уголки губ. — У меня не было бы жизни, — безразличными пустыми глазами смотря в пустоту и больше не улыбаясь, выдал плюшевый. Десять секунд молчания перед ответом — традиционный обряд. Феликс не хотел обижать зайку, вообще не хотел, но тот ведь знал, что ребёнок не до конца разобрался со всеми этими иллюзиями своего разума? Он понимал, что обиду держать бесполезно, и ему от этого становилось ещё больнее. Тихо и зачем-то осторожно Феликс отвернулся снова от маленького плюшевого комочка, пытаясь осмыслить эту ситуацию и как можно скорее исправиться. Мягкое и невесомое прикосновение лапки зайчика заставило ребёнка едва заметно вздрогнуть и свести брови от внезапно напавшей на сознание грусти. Больно было осознавать тот факт, что этого милого плюшевого комочка могло бы и не быть, если бы не тот несчастный случай, о котором малыш жалел и будет жалеть. Всё-таки, как казалось малышу, Плюштрап был единственным, кто смог его понять и принять, и делать ему больно мальчик не желал. Даже если руки тянулись к нему с угрозой удушить, в глубине сознания Феликс не желал своему плюшевому другу зла, не хотел его обижать и делать ему больно. — Плюш, — вдруг, подавляя желание расплакаться от осознания того, что плюшевого могло бы и не быть рядом, выдавливает Феликс, — у тебя есть ещё друзья, о которых я не… не знаю, с которыми я не знаком? — Да, есть у меня очень хороший друг… или подруга, как тебе удобней будет, — отводя взгляд в правый верхний угол, мгновенно откликается Плюштрап, после чего еле-еле вылез из уже тесных объятий ребёнка, грозящих уж точно придушить бедного зайку, и начал нетерпеливо шагать из стороны в сторону, будто раздумывая над чем-то. — Кто же это? — спросил с интересом и еле подавляемыми нотками ревности мальчик, закусив нижнюю губу. — И почему бы тебе не познакомить этого друга или подругу со мной? Глубокий вздох и саркастичный смешок. Плюшевый остановился на месте и тихо цокнул языком три раза: — А что я, по-твоему, пытался делать всё это время? — хитро и загадочно звучали эти слова, и, искренне не понимая, к чему клонит или на что намекает Плюштрап, Феликс поджал губы и снова свёл брови. Снова он говорил загадками, снова путал бедного малыша, заплутавшего в своих же иллюзиях, снова он ставил себя на место учёного-философа. «Такое чувство, что эта философия значит для него что-то большее, нежели я, — с тошнотворно сопливой ревностью подумал ребёнок, осознавая, о чём он вообще думал, и вздрагивая от колющего ощущения где-то в глазах. — Идиотский мир — здесь всё настолько запутано, что ты еле находишь себя в глубине представлений об идеальной личности. Как и свой, собственно, идеал — его вообще найти невозможно». — Ты о чём? — стараясь выдавить это с равнодушием и хладнокровием, Феликс забыл о выдающем чувства и эмоции выражении лица. «Философия — вот мой друг», — ударило в голову. Эта философия была везде; действительно, зайка учил малыша этим умным мыслям, учил его находить смысл жизни и тому подобное, но ребёнок не понимал, зачем всё это было нужно. Плюштрап готовил его к чему-то важному?