***
Мертвенно-растянутое остывшее, как хладный двухнедельный труп, напряжение прорвалось неимоверно лютым хлопком, оглушившим все желания и надежды. Один из "Ликвидаторов", уронивший модифицированный донельзя автомат, безмятежно повалился на руки подхвативших его товарищей, лишь только шея взорвалась ало-багровым облаком крови. Началось... Пугливая тишина который раз за сей проклятый день скрылась избитой, израненной и оплёванной. Всего немного до пороховой дымной развязки - чьи трупы скормят псевдособакам да слепым псам, а чьи захоронят по всем правилам Зоны. Раненый фанатик тихо и спокойно умер, осев мешком на руках других фанатиков. Ещё пятерых, не успевших среагировать, выкосило анархистским огнём. Начав стрелять в ответ, монолитовцы рванули к мосту, огибая все трупы, обломки бетонной стены да другие препятствия. Огонь, свинец, огонь! Тучи пуль, дикие крики, грохот! То один, то другой по пути падал с дырами в теле. Но останавливаться нет цели. Лишь бегущий одним из последний элитный боец приотстал, заметив единственного истекающего кровью, но ещё живого свободовца. ...Невысокий безликий фанатик тихо присел на корточки рядом с безпятиминутным мертвяком, отложил в сторону винтовку и аккуратно снял маску, открывая анархисту своё загорелое, помятое временем лицо. Пред умирающим предлстал лысеющий горбоносый шатен с небольшой густой бородкой да серыми, невзрачными чертами. Светло-зелёные глаза его мягко лучились сочувствием, участием и неподдельным сопереживанием. Такому типу только иностранным шпионажем заниматься - сумел бы запросто слиться с толпой. Но анархисту, лежащему рядом, нет возможности хоть сколько-нибудь разглядеть монолитовца. Пред его глазами неподвижно мельтешило мутное бесформенное пятно. И совершенно невдомёк было, что не просто сектант остановился здесь, а давний житель Зоны, бывший анархист по кличке Чехов... Тот самый первый лидер и основатель "Свободы", которого давно считали погибшим. Живой, целый и невредимый. - Лукаш? Лукаш, ты слышишь меня? Прости, я пытался, отговаривал всех, но не смог никого остановить! Не было выбора, пришлось идти вместе со всеми! Что может сделать один человек против нескольких сотен? Вот и я не смог... Группировка, в которой я состою, ищет новые территории и чистит свои ряды от всякого сора, кому к Исполнителю постоянно надобно. Монолит не всесилен, столько бойцов держать в подчинении не может - ты же видишь, что я, например, с тобой как человек, а не как зомбированный мудак говорю. И есть ещё причина. Этому камню грёбаному развлечений не хватает - зрелища, бойни возжелалось, мля! Вот и послали сюда всех. Чехов помолчал. Молчал и нынешний лидер свободовцев, почти мертвец, которому осталось совсем чуть-чуть, совсем маленько, совсем немного, чтобы сорваться с соломинки-винтовки, удерживающей от падения в безликую да бездонную пасть мглы, где смерти нет покоя. Лукаш ничего не видел, не слышал, не внимал, лишь кашлял, дрожа и тихо, бесшумно подвывая от свирепой раздирающей боли. Осталось только помочь умереть. Чехов уважительно, почти нежно, словно ухаживающий гомосексуалист, провёл рукой по лицу лидера фрименов, собирая на перчатку капли пота да прикрывая слепые глаза. Пора. Ствол пистолета Beretta 92FS твёрдо упёрся Лукашу в лоб - никакой реакции в ответ. Чехов отвернулся. Лукаш должен отойти к своим звёздам сам, без чужого взора. Палец монолитовца сдавил спусковой крючок. Выстрел.***
Даже прорицатель Шаман не решился бы предсказать исход битвы. Огонь. свинец. Туманная дымка, пахнущая порохом. Вой раненых. Жар гильз. Смерть. "Ликвидаторы воли", умело используя все навыки, подбирались к мосту. Вокруг свистели пули. Кувыркались носами в землю, испещренную попаданиями, неудачливые свободовцы. Кровь лилась багровыми ручьями. Пальба, пальба, пальба! Поздно спасаться, поздно бежать! Молодым, не обстрелянным почти изнемождённым анархистам не шагу назад. Выхода нет. Словно дикие, затравленные звери, загнанные в угол, огрызались они, пока рукотворные стены свинца крушили напрочь жизни, отправляя души на звёзды. Фримены падали, меняли позиции, прятались в укрытиях, пригибались, бегали, но поздно, совсем поздно. - Снайпер! - РПГ справа! - Они на мосту! Мясник, Айран, тащите пулемёт! Рекет, парни, подержите ублюдков! Как только дело касается благородной бойни - сумей проявить себя. Кортез, Рекет, Миф да Зелёный занимали особо удачное место за старым танком неподалёку от моста. Выжидали чертовски недолго. Анархисты пошли крушить уже через минуту. Били люто, крепко, безбашенно; стреляли из дробовиков, винтовок, распарывая плоть, кромсали ножами, ломали носы, челюсти, выбивали зубы, крушили подбородки, уродовали лица даже сквозь стальные маски, долбили в пах, по солнечным сплетениям, гортаням, шеям. Без всяких правил, зная, что долго не продержаться. Всего девятерых сектантов, оказавшихся самыми первыми атакующими, вывели из строя. Не помогло. Стальные пираньи моментально изрешетили четверых фрименов, разрывая плоть на густые кровавые ошмётья. - Рекета с парнями уничтожили! - Да сейчас мы их положим всех! Рядом с громадной воронкой, истекающей сизым дымом, рьяно заговорил пулемёт Айрана и Мясника. Огонь, огонь, огонь! Плотным потоком на свободу вырвалась свинцовая струя пламени. Безвольные пули выкосили десятка два "Ликвидаторов", распарывая, буравя, пробивая, дробя тела и вызывая жуткие багряные облака крови. Трупы не успели упасть. Монолитовцы позади подхватили их, используя как мертвые щиты. Почти бесполезно - пулемётные иглы прошивали мертвецов, задевая и живых. - Мясник, Айран, РПГшник!!! Яркий пламенный взрыв поднял ввысь фонтаны дыма да огня, разбросал шрапнели обломков асфальта и спалил заживо бедняг пулемётчиков. ...В стремлении убить человек способен на всё. Сектанты благополучно прорвались беспощадной двадцатибалльной волной. Враждующие стороны врезались друг в друга, перемешавшись необузданно, бешено - неясно кто где кого молотил. Взрывались гранаты. Хрустели тела после ударов. Пропитывалась кровью нефритовая трава. Пули пропарывали враждующих, застревая в мясе. Драконы огня рвались на свободу. Вконец одурял грохот. Страх, ненависть, боль смешались в одну большую мрачную массу... - Бесполезно! Мы бежать должны давно были! - возопили около изрешечённого пулями фургона. - Поздно об этом думать! Стреляйте, мля! Стреляйте! - донёсся дотуда голос Макса. Чуть позже громыхнул взрыв.***
Крупный гейзер земли и ослепительного пламени отбросил снайпера Макса от бетонных блоков на металлические коробки, буйная взрывная волна оглушила напрочь, дико хлопнув по ушам. Анархист завопил, когда с душераздирающим звонким хрязгом его приложило спиной о ребро железного ящика. Счастье, что не слишком сильно - на излёте. Резкая мучительная боль разорвала, разбила нервы на миллионы миллионов звёздных осколков, пронзивших глухой тьмой все чувства. Макс согнулся в две погибели, надрывно кашляя и пытаясь удержаться на ногах. Из глаз хлынули невольных слёзы, затянувшие мир влажной пеленой, к горлу подступила тошнота, в голове крепко зазвенело - словно сквозь вату доносилась рвотная тишина. Мутное ослабевшее зрение непрерывно улавливало картину боя. Свободовцы бесновато плевались огнём, свирепо бились прикладами, осыпали фанатиков безумным матом - люто, озверело, необузданно неслась бойня, дьявольская в жестокости. Фримены врезались в сектантов, кромсая ножами, кидая гранаты, стреляя, ударяя по уязвимым местам - и не справлясь. Монолитовцы дрались намного лучше. Убивали, не оставляя никаких шансов. Анархистов сбивала, опрокидывала, крошила, разрывала антрацитовая профессиональная стая жестоких псов, спущенных с цепи. Повсюду, везде злая мясорубка, где один на один да несколько на несколько люди месили друг друга. Всеми способами валили насмерть. Около фургона упал механик Шуруп с маленькой синенькой дыркой во лбу и снесённой половиной затылка. Скряга, проткнув металлическим ломом шею одного из "Ликвидаторов воли", получил тычок клинком в спину. Исчез в облаке бешеного необузданного пламени фримен по кличке Молот. Последним, кого контуженный Макс увидел, оказался Силок, которого забивали ногами трое ублюдков... Резкий удар прикладом в висок не отозвался сразу лютой болью, а только отправил снайпера ко мгле нежеланных сновидений.***
Хуже только гибель. Неодолимая сумасшедшая усталость хищным змеем растеклась по жилам, венам, мышцам да сухожилиям, неистово терзая изнутри ослабевшее покорённое тело анархиста. Голод, что гложущий, оставлял на стенках желудка ядовитые инфернальные царапины, сочащиеся кислотой. О головной боли даже говорить не стоило - тиски, тиски и ещё раз тиски. Время. Теперь главнейшей проблемой стало неумолимое время. Сколько минут прошло после отключки? Сколько осталось до смерти? Нет ответа. Грязный, усталый, голодный Макс стоял на коленях, понуро согнувшись под гнётом невидимых часов, зубодробительной боли и крови. Он не знал, кто вырубил ударом, кто понёс обмякшее тело ко всё той же старой спортивной площадке, кто грубо да бесцеремонно поставил в вертикальное положение. Память улетучилась бесшумной птицей, оставив только обрывки перьев - воспоминаний этого проклятого дня. ...Громчайший зевсоподобный выстрел невдалеке вздробил паутину изнеможения. Звук безумным зверем пробежался по ушам, взламывая, словно шумный вор, барабанные перепонки. Жуть. Сердце всего на секунду бешено заколотилось. Страха не было - лишь неизвестность. Что рядом? Снайпер Макс резко повернул голову - и нехорошо поразился. По всему периметру спортивной площадки бродили, курили, бесшумно общались элитные крутые фанатики в экипировке, отсвечивающей алыми тонами. Над ними рдело тягучее атомное небо, ядовитое предвыбросное солнце насыщало кровью облака. Скоро, уже совсем близко выброс. Гиблая Зона станет пустыней на пару радиоактивных месяцев. Даже мутантов выкосит напрочь. Сие не самое ужасное. Хуже другое. Намного. Понурые безоружные воины - жалкие остатки "Свободы" стояли на коленях в один совершенно обречённый ряд. На лицах застыло одно для всех отрешённое выражение. Только Стасик тихонько плакал - хотел остаться живым... Безликий палач с "кольтом" медленно переходил от анархиста к анархисту и просто жал на спуск, касаясь тяжёлым пистолетом затылков. Фримены утыкались развороченными лбами в нефритовую траву, орошённую ализариновой кровью. Макс, до которого оставалось всего двадцать семь сталкеров, мучительно жмурился. Каждый грёбаный выстрел похоронным колоколом гремел в ушах, вечно, бесконечно отзываясь жестокой, нечеловеческой, дикой болью.... Хлоп! Свалился мёртвый Холм с продырявленной головой. Бах! Замолкли навсегда рыдания бедняги Стасика. - Не меня! Бесполезный крик. Бах! Фримен Раскат дёрнулся, попытался приподняться, но тут же, обмякнув, свалился обратно. Сухой щелчок. Три секунды тишины. Перезарядка. Два выстрела вновь разнесли осколки беззвучия. К праотцам вознеслись близнецы Рыжий да Косой. До снайпера - двадцать две жертвы. Теперь на очереди избежавший смерти Лютый... - Стойте!!! Стойте! НЕТ! В жуткой измятой страхом атмосфере захлёбывающийся крик был настолько безумен и громок - палач притормозил в нерешительности. Грязный, пыльный, рыдающий анархист оттолкнул "Ликвидатора воли" и без достоинства прижался к ногам безликого сектанта с кусочком красной изоленты на правой руке. - Меня-то за что?! - вопил Лютый, содрогаясь от слёз. - Харон, я выполнило все твои приказы! Я всех прирезал, принёс тела на точку! И в спины стрелял! Мины две на дороге поставил, того Павлика-дежурного напоил! Я помог вам! Пощады! В груди снайпера Макса бурно вскипала, рвалась наружу, клокотала первобытная дремучая злоба, горячая ярость, ищущая выхода - ярость на трусливого предателя... и на Лукаша. Случись нечто плохое, сразу найди виновника и убей его. А потом убедись, что виноват другой. Лидер анархистов, крепко недолюбливавший Павлика, прикончил алкоголика сразу, не разобравшись как следует. Ошибся. Можно бы высказать ему в лицо - но среди пока что живых Лукаша не было. Наверняка погиб от пуль. - Пощады! - вновь выпалил Лютый. Резкий толчок ногой отбросил фримена на ковёр пыльной травы. Главный монолитовец Харон, спокойно ударивший грязного урода, ничем не выдал своих эмоций - не качнул головой, не сдвинулся с места, не шелохнулся. Будто был выточен из серого старого камня, что веками лежал на полях кровопролитных и зверских сражений. Легко вздохнув, безымянный сектант-палач грубо схватил предателя свободовцев за шею и толкнул к остальным. Лютый, задыхающийся, грохнулся лицом вниз рядом с Фениксом, вздымая облака бурой пыли. А в этот момент снайпер Макс почувствовал нечто вроде...жалости? Да, жалость к ублюдку пришла из глубин истерзанной души, заслонив собой ненависть. Жалость...и сострадание. В этом и есть извращенность человека: поверженного, наказываемого врага, какой бы мразью он не был, всегда в какой-то степени жалко. кровь мучение идут рука об руку не спастись не выжить Пока молчаливый убийца неспешно, словно хищник со знанием того, что жертве некуда прятаться, подходил к будущему мертвяку, тот успел приподняться, да, заливаясь размазывавшими грязь и кровь по коже слезами, протянуть руки к остальным жертвам в немой мольбе... Сухо щелкнуло, отрезая выход к выживанию. "Ликвидатор", нагнувшись на секунду, шепнул ублюдку вкрадчиво, смертоносно, пусто - лишь бы слышали сразу все анархисты: - В гробу зачтётся, сталкер. Пора умирать. Палач спокойно сжал спусковой крючок. Звук выстрела в клочья порвал густую недобрую тишину, оглушил да проскакал на пламенной пороховой колеснице по округе. - В гробу зачтётся, сталкер, - повторил палач таким тоном - у любого бы спёрло дыхание, заколотилось бешено сердце, да мурашки поползли бы по коже. ...- Эй! Харон, убийца анархии и остальные повернулись на зов. Метрах в двадцати от них на самом входе во спортивную площадку - арену крови переминался с ноги на ногу грязный, окровавленный и безоружный сталкер в изорванном долговском облачении. В спину ему упирались два автоматных ствола. Бродяга счастливо улыбался. Палач недолго молчал, разглядывая незваного гостя: - Не слишком быстро тебя нашли. - Ерунда, братишка! Я особо-то не прятался. Хлопцы, попросите горячих парней позади меня убрать пушки - я к вам не стрелять пришёл! Палач едва заметно качнул головой. Один из сектантов за спиной сталкера кивнул в ответ - обыскан, нет оружия. Монолитовец махнул рукой. Автоматы опустились. - Если хочешь говорить, подойди сюда, смертник. Без шуток, иначе будешь напичкан пулями с головы до ног. Убийца направил ствол пистолета на сталкера. Всё так же счастливо ухмыляясь, потрёпанный грязный бродяга преодолел, прихрамывая, двадцать метров, пока не упёрся лбом в дуло кровожадного оружия. - Горяч... "Ликвидатор воли" наклонил голову набок, сквозь прорези стальной маски взирая на улыбающегося сталкера. - Братишка, а чё ты такой серьёзный? Мало платят? Что вы все такие серьёзные?! - заорал бродяга, оглядываясь по сторонам. - Я вообще думал, что вы со мной разговаривать не хотите. Вы же стреляете обычно, а тут - честь! Я удостоился слышать фанатика! - Одного не пойму... Зачем пришёл ты, смертник? Тебе отсюда не уйти. Даже имя и группировку спрашивать не станем. Ухмылка. - Да ладно, братва! Вдруг вы меня знаете. Борландом меня кличут, а в группировках не числюсь. Сталкер вольный. Ясно? - Знаем тебя. Ты был в компании тех, кто снял Заслон и хотел добраться до Монолита. Помнишь нападение, когда вы совместно с "Долгом" и "Свободой" против нас дрались? Я был в отряде, напавшем на вас в деревне. Сорок пуль в экзоскелете, семь в теле. Выжил. Пришёл зачем? Говори! Борланд широко развёл руки в стороны: - *Що тут можна сказати... Мені шкода, що ти не здох. Причина простая. Вы все тут помрёте. Все, скоро, до единого. Потому что я так хочу... Слышавшие разговор бродяги с палачом свободовцы едва не поседели пару десятков раз. Борланд потратил всего девять слов, чтобы перейти гиблую негласную границу, где способны вышибить мозги за один косой взгляд. Выстрела сразу не последовало. - Ладно... - фанатик мигом перешёл на вкрадчивый, зловещий шёпот. - В моём понимании ты желаешь умереть. Ты получишь смерть. - А если сам? - вдруг выпалил бродяга. Никто и шевельнуться не успел - Борланд мгновенно запустил руку в потайной, не обнаруженный досмотрщиками карман, вытащил видавший виды пистолет да, всё так же весело давя лыбу, приставил ствол к левому виску. А вот это уже залёт. Полный, мать его, залёт. Самый настоящий, неприкрытый, дикий абсурд с моментами предумирания - портрет весёлого безбашенного суицидника с двумя стволами, приставленными к голове. Такому и угрожать бесполезно; способен застрелиться два раза, получив пулю и от врага, и от себя... Свободовцы шокировано да изумлённо пораскрывали рты, наблюдая сию невероятную, напряжённую композицию. Никто из них не видел самоубийство нелепостью в самой Зоне. - Господа! Узрите! Борланд вполне обыденно присвистнул, блаженствуя, прикрыл глаза и нажал на спуск. Выстрел. Настолько оглушающий, что в абсолютном вязком беззвучии пробило громкую брешь. У всех на полвечности заложило уши. Ничего не произошло. Вообще. Совсем ничего. Не было ни вспышки, не было крови, падения тела - словно сам пуля замёрзла на полпути к выходу из ствола.***
Мерзко хлюпнуло. Крупная желтоватая капля, оставляя глубокую и влажную бороздку, стекла по левому виску, заполняя дуло Борландова пистолета. Между коротко остриженных волос сталкера проступили жуткие желейные озёра кожи, похожие на бесформенные куски жидкого теста. На лбу кипящими волнами пролегли чётко очерченные морщины, чересчур кривые для обычных морщин. Мешки под раскрасневшимися глазами отвисли до морозопокозящих размеров. Лицо начинало плавиться, слякотью стекая на шею. Густые брови утонули в растворяющемся лбу, а тающие надбровные дуги упруго нависли над глазами, становясь тягучими жёлтыми каплями. Клейкая бесформенная масса пошла пузырями и выемками, слезая с черепа жутким месивом потёков, заструилась липкой субстанцией - захлюпало жидкое желе кожи, слезающей с мочек ушей и слизистого кончика носа. Противно. Мерзко. Обнажая бесконечные тёмные провалы, водопады клейкой жижи полетели на землю, прихватив с собой ошмётки обеих глазных яблок. Вязкие волны отвратительной жёлтой субстанции вскипели втройне - бугорок носа съехал вниз, забирая вместе с собой и рот, больше схожий с пастью средневекового демона, и подбородок, давно уже ставший пристанищем клейких, омерзительных капель, спадающих густой гнойной жидкостью. Дело пошло быстрее. Не оказалось под лицом черепа - лишь другая, аспидно-чёрная голова. Густая волнистая влага, смешавшись с костюмом и превратившись в серо-жёлтое месиво, потоком устремилась к земле, дико чавкая. Тело будто сползало, текло вниз, раздираемое ленивым, повторяющим все формы жертвы хищником-имитатором. Тающая восковая фигура, плавящаяся на жаре... ...Мешок чавкающего студня, липкая слякоть жёлтыми волнами слезла на мгновенно увядшую траву, открывая антрацитовую, адски чёрную фигуру, повторяющие все очертания Борланда без любых внешних. Словно фантом, только в негативе или демон из потустороннего мира. Кожа омерзительно хлюпнула последний раз, расползаясь как лужица плавленого теста. Озеро липкой, клейкой субстанции, бывшее вольным сталкером-самоубийцей. Чёртово создание властно махнуло рукой в сторону замерших от истинного ужаса фрименов, издало странный звук и открыло хрустально-чистые голубые, полные лучистого света глаза - глаза человека, который никогда никого не убивал.***
На угрожающем багрово-алом фоне ядерного неба антрацитовая ирреальная фигура казалась ожившим, отчётливым ужасом, текущим нефтяными каплями в зеркала каждой души. Сотканный из густого дыма силуэт, сгусток оформленной массы жидкого серебра. И его прелестные голубые глаза. Борланда заменили. Видевшие это и фанатики, и свободовцы от изумления не могли ничего сделать. Даже палач безвольно опустил оружие и отодвинулся на пяток шагов. ...Он не открывал рта, не произносил вслух ничего - ломкие, вкрадчивые чистые слова возникли в головах всех и каждого безмолвной хрустальной мелодией: - Я обещал ваше фиаско. "Монолиту" следует убраться отсюда навсегда, пока есть шанс уйти бескровно. Это лишь совет. Харон, забирай людей и возвращайся на базу в Припять. Вместо молчащего лидера опять встрял палач. - Выглядишь ты необычно...но это не повод подчиниться. Вали отсюда, пока не пришили. Молчание. - Вас, "Ликвидаторов", наверняка не учили, - вкрадчиво, аспидно да тёмно зашептал силуэт. - что с порождениями Зоны бороться не стоит? Суеверные кличут меня Чёрным Сталкером - и всегда убираются прочь с моего пути. Я даю вам единственный шанс уйти не в гробах. Тишина, мёртвое ядерное безмолвие грубо хватануло каждого. Никто не ждал увидеть настоящего легендарного духа в лице самоубийцы-сталкера, лежащего лужицей серо-жёлтой кожи. Жуткая ирреальная картина, которой не должно было случиться. – Шухарт?! Редрик Шухарт? – громыхнул вдруг изумлённый, шокированный донельзя голос в сухой и ржавой тишине. Взоры устремились на невысокого сутулого фанатика, разводящего руками. Монолитовец покорно пожал плечами, будто бы каясь перед всеми, кто рядом: – Я Миссионер. Бывший вольный сталкер по кликухе Капкан. Это я и ещё несколько человек замуровали заживо Рэда около Саркофага ЧАЭС. ...– Так ты Чёрный Сталкер, мать твою?! – вмешался один из обречённых анархистов, перебив Миссионера, который собирался ещё что-то сказать. – Почему ты не явился раньше? Столько ребят полегло, а ты явился только сейчас! Да и Борланда ты куда дел?! Сволочь! Какого хрена, почему, зачем ты вообще здесь, когда мог выручить нас раньше?! Нет ответа. Дымная тень на фоне кроваво-алого ядерного неба безмолствовала, глядя в упор на психанувшего фримена. В головах всех и каждого увязло мелодичное тишайшее спокойствие, зудящее осколочной пустотой. Молчание в радиоэфире... А вместе с тем росло, крепло, надвигалось движение, гулкая дробная рябь на границе сознания – как круги на озёрной тихой воде. Пришло время.***
Самым нежданным, самым негаданным образом из всех щелей, из-за осколков стены, рва да и вообще хрен пойми откуда огромным, невероятным разноцветным легионом света материализовались аки из воздуха адские орды вольных сталкеров, красно-чёрных долговцев, наёмников, чистонебовцев, военных и участников других, малоизвестных группировок – солянка самых необъединяемых бойцов. Вместе. Спасители. Просто спасителя, выбравшие единство. Всё больше знакомых лиц в этой ураганной волне... Неразлучные Комбат и Тополь. Химик и Пригоршня. Легендарный Болотник с не менее легендарным "маузером". Полковник. Суровый Хемуль, держащий шестизарядный гранатомёт. Мунлайт. Шустрый. Полумифический длинноволосый Картограф. Генерал Воронин. Волкодав – командир наёмников. Шрам. Седобородый старик-раритет Лесник в шапке-ушанке, валенках, оливкового цвета ватнике и с двустволкой... Двое мчались на острие легиона. Усатый кряжистый Отец Валериан, потрясающий воздух громовыми криками, да смутно знакомый всем полноватый лысый бродяга, руки которого заняты FN-F2000. Один из первых сынов Земель Отчуждения – Вечный Сталкер. Семецкий. Юрий Семецкий. – Заходите справа! Волкодав – ты с ребятами налево! – Снимите пулемётчиков! – Стреляйте, стреляйте! Убейте каждого, мужики!.. Огонь! Оружие в руках спасителей рвануло ядерно-жёлтыми вспышками; кислород задушило клубящимися парами пороха, миллионы миллионов свинцовых хищников понеслись на врага. – Дымовые гранаты! – Дымовухи, мужики! Кидайте! – Хемуль ранен! – У нас потери! Потери! Потери! – Борова убили! Взлетели цилиндрики дымовых гранат. Полуневидимые в мглистой серой пелене освободители мчались торжествующе, победно, перепрыгивая через препятствия, падая, стреляя, вопя, взрывая, втыкая клинки, убивая, окружая... Семецкий погиб одним из первых. Четыре невыносимо громкие очереди, выпущенные из винтовки лидера сектантов, прокусили тело насквозь, прорвав алый фонтан крови, ошмётков, костей и потрохов. Кожа Юрия мгновенно иссушилась, вычернела, пошла смертельными трещинами - Вечный Сталкер за секунду распался на куски, похожие на сожжённые хлопья бумажного пепла. Меткий выстрел Болотника, узревшего смерть Семецкого, с хрустом раздробил позвоночник молчаливому убийце Харону. Дико взревев, командир монолитовцев упал, выронив винтовку. Ещё одна пуля пробила стальную маску в районе лба, разбрызгивая вязкую кашу из черепных осколков, шлейфа крови и ошмётков мозга... - Семецкий убит! Убили Семецкого! - Мы их лидера пришили! Сейчас всех положим! Вперёд, мужики! - Стреляйте! Враги врезались друг в друга, беспощадно, неразборчиво колошматя самыми разными смертями. Элита "Монолита", лучшие цепные псы гибли, падали, взрывались кровью, расхлёстывали мозги, распадались на горелые изжаренные ошмётья. Не кончаясь, пули одурело дробили, потрошили, резали, прошивали, ломая кости, вгрызаясь в мясо - захваченные пороховыми вихрями сектанты обращались мертвецами. - Берегите "Свободу"! - Парни, "Свобода", поднимайтесь уже! Неча рассиживаться! Нет... Анархистам не суждено пережить сей вечный день. В агонизирующей горячке полминутной бойни истекающий кровью палач выпустил из подобранного РПК две длиннейшие очереди по фрименам, нашпиговывая тела свинцом. Спустя несколько мгновений мозги монолитовца окропили малахитовую траву. Лесник бил без промаха. ...Всё близилось к концу. Иглы огня бешенее вырывали клочья тел, тряпья, частей оружия, проделывали жуткие дыры. Выливались озёра ало-тёмной крови. Облака золотого пламени, обломков, ошмётков пожирали людей заживо. Безжалостность, гибель, грохот - нет выхода, выхода нет!***
Бойня завершилась даже слишком, подозрительно скоро. Освободители могли бы оставить живым какого-нибудь фанатика для допроса, да только скорее сами отойдут к небесам от старости, чем разговорят элитного монолитовца; а в Зоне никто не любит долго марать руки. Положили каждого, каждого "Ликвидатора воли", но многих своих не уберегли. Погиб - хоть временно - сталкер Семецкий, Полковник, Химик, вознеслись к небесам Бродяга со Змеем, скопытился гопарь Боров, захлебнулся кровью генерал Воронин... Две группировки сегодня прекратили существование. Исчезли с лица Зоны - словно гигантский ластик стёр всех, отдав лишь тела. От мёртвых всегда остаётся только память. Больше и нечему. Мертвецы унесут в моглиу причины, цели, ответы, оставив для живых лишь воспоминания о себе и вопросы, превеликое множество вопросов. Что хотели сектанты на чужой земле? Почему анархисты не ушли или не вызвали подмогу? Где настоящий Борланд? Откуда у "Монолита" ручные бюреры? Что заставило фрименов остаться, а не уйти? Молчание. Могильный хлад. Мёртвые ответов не дают.