Преданность

Пол холодный и жесткий. Тело нещадно саднит. Окно чуть приоткрыто и сквозь узкую щель в комнату проникает разрозненный внешний шум - вой дешевой сирены, чьи-то непонятные крики и шорох автомобильных шин. Оживленный район. Хёкдже лежит неподвижно, старается не шевелиться и не дышать. Абсолютно голый, замерзший. Вздрагивает, когда в замке ровно три раза щелкает ключ. - Хёкки, я дома! Услышав знакомый голос, Хёкдже едва поворачивает голову в направлении коридора, но даже не пытается встать. Он рад возвращению хозяина, но в мышцах неприятная слабость, во рту - дикая сухость, и апатия на душе. Ожидание затянулось - Донхэ должен был вернуться еще пару часов назад, но сейчас за окнами - глубокая ночь, а Хёкдже больше половины промозглого дня провел в одиночестве. Усталость, сонливость и отголоски тоски. - Хёкки, ты меня даже не встретишь? В вопросе Донхэ легко различить удивление и обиду. Судя по звукам, он разувается, вешает кожаную куртку в шкаф и сразу же идет в спальню. Долго стоит в дверях, с хмурым видом разглядывая своего питомца, а затем улыбается, заметив, как судорожно он облизывает пересохшие губы. Хёкдже подтягивает колени к груди и продолжает лежать. - Ты, наверное, хочешь пить? Прости, мне пришлось задержаться на съемках. Обида Донхэ сменяется легким раскаянием. Он ненадолго исчезает в кухне, а вернувшись, опускается в мягкое кресло и ставит перед собой глубокую пиалу с водой. Снова смотрит на Хёкдже и легко дергает его поводок. - Хёкки, пей. Ошейник больно впивается в шею, вынуждая Хёкдже подняться с ледяных половиц. Он осторожно становится на четвереньки и медленно подползает к ногам Донхэ, старательно игнорируя дрожь. Заглядывает в его глаза и, встретив одобрительный взгляд, принюхивается к воде. Это скорее инстинкт, чем недоверие - даже если бы Донхэ размешал что-то на дне, Хёкдже все равно выпил бы - настолько велика жажда и желание угодить. Донхэ улыбается, наблюдая за тем, как Хёкдже размеренно лижет водную гладь. Он явно доволен тем, что парень играл по правилам и послушно дожидался хозяина, чтобы он его напоил. Донхэ опускает руку и треплет Хёкдже по голове, гладит его спутавшиеся волосы. - Ты скучал, Хёкки? Слегка утолив жажду, Хёкдже отрывается от пиалы и поднимает голову, чтобы Донхэ почесал его за ухом и под подбородком, подставляет шею и довольно жмурится. Тычется носом в ладонь хозяина и облизывает его руку, показывая свою привязанность, подтверждая то, что скучал. - Хороший песик, - ласково тянет Донхэ и откидывается на спинку кресла, в то время как Хёкдже снова принимается пить - водит языком по водной поверхности, слизывает безвкусные капли с губ. Соблазнительно, но невинно, так, что у Донхэ не получается отвести взгляд. - Хёкки, - вкрадчиво говорит он. - Хочешь порадовать своего хозяина? Хёкдже отодвигает в сторону почти пустую пиалу и доверчиво смотрит в глаза Донхэ, всем своим видом показывая, что хочет, что слушает предельно внимательно. - Сегодня был долгий день... - устало начинает Донхэ, и Хёкдже кладет руку на его колено. - Покажи мне, как сильно ты скучал? Парень, кажется, впадает в задумчивость, но Донхэ уже знает, чего именно хочет, и Хекдже, в общем-то, тоже - он догадывается сразу же, как только хозяин расстегивает ширинку и приспускает джинсы на бедра - сценарий, отыгранный не один раз. Хёкдже подается вперед и устраивается меж ног Донхэ, хочет обхватить его член ладонью, но вовремя одергивает себя и убирает руки за спину. Донхэ запускает пальцы в волосы парня и вздергивает его, притягивая к себе, надавливая на затылок, а затем и на челюсть, чтобы Хёкдже послушно раскрыл рот. Хёкдже практически забывает о холоде, волнение распространяет по позвоночнику волны тепла. Немного переждав, он наклоняется и коротко касается языком головки члена Донхэ, обводит ее по кругу, а затем берет в рот, осторожно посасывая. Донхэ удовлетворенно стонет, и Хёкдже, плотно сжав губы, насаживается на его член, начинает ритмично двигать головой и водить языком по стволу, прижимаясь к венам. Донхэ резко вскидывает бедра, и Хёкдже невольно выпускает его член изо рта, утыкается в пах хозяина, трется щекой, прикусывает кожу на внутренней стороне его бедра, а затем снова принимает - на этот раз сразу на всю длину. Донхэ опускает ладонь на его шею и прижимает Хёкдже к себе, не позволяя дернуться, толкается еще глубже в его горло, грубо задерживает момент до тех пор, пока парень не начинает вырываться. Стонет, прикрыв глаза в наслаждении, а затем выпускает Хёкдже и надавливает большим пальцем на его припухшие влажные губы. - Хватит, Хёкки, - говорит он и наматывает поводок на кулак, заставляет Хёкдже подняться и в очередной раз дергает его на себя, осторожно усаживает парня к себе на колени. - Послушный мальчик... Хёкдже упирается ладонями в грудь Донхэ, хочет расстегнуть пуговицы на его рубашке, но знает, что нельзя, поэтому только молчит и ждет, что будет дальше. И "дальше" не заставляет себя ждать - Донхэ возбужден до крайности. Как и Хёкдже, впрочем. Донхэ обнимает Хёкдже за талию, водит ладонями по его бокам, с улыбкой рассматривая румянец на щеках парня, гладит его спину и надавливает на выступающие лопатки, опускается вниз и сжимает пальцами ягодицы, легко разводит их и с нажимом проводит между. Хёкдже тяжело дышит, с каждым глотком воздуха чувствуя в горле неприятную боль, вертится и трется о Донхэ бедрами - жесткая ткань его джинсов царапает кожу. - Ты ведь еще не все показал? - мягко спрашивает Донхэ, и Хёкдже кивает, приоткрывает губы, когда хозяин подносит к его рту пальцы, облизывает их, прикрыв глаза. Приподнимается и глотает стон - Донхэ несколько раз проводит по своему члену ладонью, растирая слюну и смазку, а затем натягивает Хёкдже на себя - разом толкается глубоко и жестко в узкий проход. Хёкдже шипит и, лишь бы не сорваться на скулеж, вдавливает ногти в ладони. - Тише, Хёкки, тише, - шепчет Донхэ над самым ухом. - Это же так сладко. Он медлит, касается губами шеи Хёкдже, словно в награду за послушание, и парень запрокидывает голову назад, подставляясь. Донхэ ведет языком по его кадыку, ненадолго смыкает на нем губы, посасывая, и чувствует вибрирующий гул в ответ. Усмехается и опускается ниже, прикусывает сосок Хёкдже и одновременно дергает бедрами, оцарапав его поясницу, будто бы отвлекая и расслабляя. Хёкдже податливо льнет к нему всем телом, упирается в подлокотники кресла, шире разводит колени и начинает двигаться сам - знает, что Донхэ хочет именно этого. Медленно, выгибаясь в спине, раскачивая их тела в приторном ритме. Донхэ это нравится. Откинувшись на подушку, он наблюдает за тем, как Хёкдже насаживается на него и кусает губы, изо всех сил сдерживая рвущиеся из горла стоны. Донхэ упивается чувством контроля и дразнит парня, лаская его соски - растирает их в пальцах и дергает, тихо посмеиваясь, а затем теряет терпение и грубо тянет Хёкдже за поводок, так, что на его шее расцветает красный след от шипованого ошейника. Между их губами - расстояние короткого выдоха. Хёкдже хочет поцеловать Донхэ, но опять же нельзя, поэтому он лишь проводит языком по его подбородку и скулам, опускается к шее и лижет солоноватую на вкус кожу. Хозяин одобрительно стонет. Хёкдже опускается особенно низко, принимая Донхэ до самого основания, сжимается и вращает бедрами. Жарко, по спине ползут капли пота, а волосы прилипают ко лбу мокрыми стрелками. Донхэ стонет, не сдерживаясь, вдавливает пальцы в бедра Хёкдже и облизывает пересохшие губы. - Черт возьми, ты так плотно держишь, - с восхищением говорит он и срывается - подхватывает Хёкдже и помогает ему раскачиваться, подается на встречу и постепенно наращивает темп, толкаясь бедрами все быстрее. Донхэ заботится только о собственном удовольствии, вколачивается в тело парня глубоко и жестко, а Хёкдже обессилено хватает ртом воздух, трется членом о живот Донхэ и дрожит, прижимаясь к нему всем телом. Он безумно хочет прикоснуться к себе, но кончать раньше хозяина - непозволительно, поэтому остается лишь плавиться и отдаваться Донхэ, теряя чувство реальности. Донхэ хлещет ягодицы Хёкдже, кусает его соски и натягивает его на себя, снова и снова. Время растворяется в жарком, тяжелом дыхании, заменяющем стоны. В глазах Хёкдже темнеет, Донхэ вздергивает его в последний раз и горячо кончает, изливаясь внутри. Хёкдже снова сжимается, чтобы сперма Донхэ не вытекала, ерзает, дожидаясь, пока утихнет оргазм хозяина, а затем принимается вылизывать его скулы. - Хороший мальчик, - говорит Донхэ, поглаживая спину Хёкдже. - Сегодня ты заслужил награду. Он перемещает ладонь на живот парня, ведет ниже и, помяв его затекшие яйца, обхватывает истекающий смазкой член у самого основания, стискивает пальцами набухший ствол и быстро движет рукой. Хёкдже благодарно скулит, прогибаясь в спине. Тихо стонет. Тело напряжено до предела - разрядка близка. Донхэ оттягивает особенно сильно, гладит пальцем головку, и Хёкдже кончает, выплескивается на живот хозяина и невольно выкрикивает его имя - впервые за ночь по-настоящему подает голос. Донхэ тут же приходит в ярость и наотмашь бьет его по лицу. - Собаки не разговаривают! Ты должен молчать. Хёкдже испуганно распахивает глаза, а Донхэ дергает его за ошейник, обхватывает шею ладонью и сжимает пальцы, не позволяя Хёкдже дышать. Парень даже не дергается, покорно принимая наказание, только инстинктивно ловит ртом воздух и смотрит на хозяина из-под дрожащих ресниц. Донхэ успокаивается, ослабляет хватку, и Хёкдже тут же тянется к нему, прижимается и тычется носом в шею, словно выпрашивая прощение, осознавая свою вину. - Ладно-ладно, я больше не злюсь, - отмахивается Донхэ, не в силах сдержать улыбку. Он разворачивает лицо Хёкдже, коснувшись его подбородка, мягко гладит покрасневшую от удара щеку и, наклонившись, целует парня в губы, скрепляет тем самым негласное примирение. Хёкдже довольно сопит и опускает голову на плечо хозяина - уставший, вымотанный, нежный. Донхэ подхватывает его за бедра и, поднявшись с кресла, осторожно переносит Хёкдже на кровать, опускает его на холодные простыни и ложится рядом. Обнимает парня и притягивает к себе. Хёкдже устраивается у него на груди и проваливается в крепкий сон. - Сегодня был долгий день, - едва слышно повторяет Донхэ и гладит волосы парня. *** - Донхэ... Уже утро, Донхэ. Донхэ просыпается от того, что его зовет голос Хёкдже. Он открывает глаза, щурится от яркого света и, блаженно вытянувшись на постели, вдруг понимает, что что-то не так. Хёкдже одет, стоит рядом с кроватью и вертит в руках кожаный поводок. Донхэ резко тянется к шее и точно - ошейник застегнут уже на нем. Никакой одежды, конечно же, нет, хотя Донхэ четко помнит, что засыпал одетым. - Через пару часов мне уезжать на работу, поэтому нужно успеть тебя искупать, - говорит Хёкдже. - А вечером я вернусь и, если ты будешь себя хорошо вести, мы с тобой слегка прогуляемся. Неприятный сквозняк лижет обнаженные бедра. Донхэ долго приходит в себя, наблюдая сладчайшую улыбку на губах Хёкдже, а затем приподнимается на локтях, опускает ноги с кровати и становится на четвереньки, упираясь коленями в жесткий пол. Хёкдже наклоняется и ласково чешет его за ухом. - Мой милый песик, - нараспев вытягивает он, а Донхэ покорно трется о его ноги. - Идем, я уже включил воду. Хёкдже взъерошивает волосы на голове Донхэ и, легко шлепнув его по заднице, уходит в ванную комнату. Какое-то время Донхэ собирается с мыслями, а затем, улыбнувшись, преданно следует за хозяином. Игра есть игра - правила в ней придуманы для двоих.