Преданность

Белый пар, частично запотевшее зеркало, мягкий ковровый ворс. Утро раннее - на часах едва ли больше пяти, и кажется, снаружи люди еще не успели закружиться фигурками в музыкальной шкатулке, кажется, мир еще никто не встряхнул. Донхэ сонный - зевает, хочет по привычке потереть глаза, но Хёкдже ненавязчиво дергает поводок, и парню приходится послушно замереть у дверей, дожидаясь, пока хозяин добавит в воду ароматную пену и соль. Хёкдже подворачивает рукава рубашки, наклоняется, проверяя, растворились ли гранулы, и Донхэ открывается замечательный вид на его стройные ноги и упругую задницу, которую еще прошлой ночью он с таким наслаждением натягивал на свой член. Время - забавная штука. В один момент ты засыпаешь королем, а в следующий уже просыпаешься в рабском ошейнике. Донхэ облизывается и, закусив губу, беспомощно втягивает носом воздух - сейчас он не в праве ничего предпринять, и это бесит. Хёкдже дразнит - приседает и, прогнувшись в спине, встает, смотрит на свои руки, выпачканные жидким мылом. Донхэ почти ощущает себя настоящим домашним питомцем, перед которым насмешливо вертят изысканным лакомством, сочным и ароматным, настолько, что рот мгновенно наполняется слюной. - Донхэ, ванна готова, - спокойно говорит Хёкдже и немного отходит в сторону, пропуская своего питомца вперед. Донхэ на четвереньках подползает ближе, долго смотрит на пузырьки, потрескивающие поверх пенной шапки, а затем поднимается и, быстро переступив бортик, оказывается в слишком горячей воде. Он недовольно шипит, смешно морща нос, но, конечно же, не осмеливается жаловаться, только опускается на дно ванной и вытягивает ноги перед собой. Возможно, чтобы получить свой подарок, нужно просто примерно себя вести? И точно, улыбка Хёкдже - первая награда за это утро. - Ну, как тебе? Приятно. Ягодный запах, тепло и умиротворенность. Липкий взгляд Хёкдже, который Донхэ ловит на себе, едва повернув голову. Настолько непристойный и откровенный взгляд, что под ним недолго почувствовать себя грязным. Заводит, наталкивает на разврат. И все же Донхэ молчит - он послушный питомец, посадили в ванну - сидит. - Я быстренько искупаю тебя и пойду на работу, - ласково шепчет Хёкдже и опускается на корточки рядом с Донхэ. Парень хочет сказать, чтобы он не торопился, но только довольно жмурится, когда хозяин чешет его за ухом, и вздрагивает, когда он касается шершавой губкой его плеча. - Веди себя хорошо. Донхэ кивает, наслаждаясь тем, как Хёкдже с нажимом обводит его плечо, обрисовывает мыльной губкой ключицы и ведет рукой ниже, гладит живот и, вернувшись к плечу, повторяет круг. Жарко. Волосы Донхэ липнут к лицу. На зеркале видны маленькие подтеки. - Подними руку, - говорит Хёкдже, и Донхэ покорно выполняет приказ. Хозяин обводит пенным браслетом его запястье, ведет линию до локтя и выше, переключается на левую кисть, а затем соскальзывает в воду и проводит по бокам Донхэ, спускается к его бедрам, легко царапая губкой нежную кожу. Донхэ откидывает голову назад, выгибается и чуть шире разводит ноги. Хёкдже усмехается, уловив его тонкий намек. - Приятно, правда? - Донхэ посылает в ответ очаровательный взгляд, сгибает ноги в коленях, елозит, показывая, что уже возбужден. Весь из себя такой послушный, открытый - бери и пользуйся, но Хёкдже, кажется, только начинает играть. Гладит мочалкой колени Донхэ, водит по его ногам, от щиколоток до икр и дальше, по внутренней стороне бедер, намеренно игнорируя пах. Он издевается, и Донхэ злится, когда хозяин якобы случайно выпускает из рук губку и начинает скользить по его телу ладонями, растирает в пальцах соски и царапает ногтями поджимающийся живот. Терпение Донхэ превращается в нить накаливания. Он немного приподнимается, упирается локтями в бортики ванной, а затем дергается и с шумным всплеском прячет руки под воду. Мыльные брызги разлетаются во все стороны, падают на рубашку Хёкдже хаотичной россыпью влаги. Донхэ задерживает дыхание, ожидая реакции, и в какую-то секунду ему кажется, что хозяин сейчас схватит его за волосы и окунет лицом в воду, но ничего такого не происходит, Хёкдже только недовольно поджимает губы и продолжает свое занятие. Донхэ улыбается и, моментально придумав новую тактику, начинает играться - соблазнительно ерзает, собирает пену ладонями и сдувает ее на Хёкдже, плещется в воде, как озорной ребенок, при этом напустив на себя совершенно невинный вид. - Сиди спокойно, - строго говорит Хёкдже. - Или ты нарываешься на наказание? Донхэ замирает, картинно раскрыв рот. Качает головой из стороны в сторону, притворяясь раскаявшимся. Конечно же, он не просто так провоцирует Хёкдже - отпираться глупо, желание невозможно скрыть, но это давно часть игры, их общей игры, правила которой больше никому не известны. Намокшая на груди рубашка Хёкдже выглядит вызывающе. Донхэ заглядывает в расстегнутый ворот и, увидев на ключицах хозяина мелкие капли воды, тяжело сглатывает. Хочется взвыть. А Хёкдже продолжает его распалять - наклоняет Донхэ чуть вперед, намыливает его спину, проводит пальцами по позвоночнику к пояснице, надавливает на ложбинку меж ягодиц и тут же возвращает Донхэ в прежнее положение, снова скользит ладонью по его груди, поднимается к шее. Когда он чуть отстраняется и тянется за жидким мылом, чтобы продолжить свою нежную пытку, Донхэ резко срывается и, опять расплескав воду, легко кусает Хёкдже за палец. Широко улыбается и все-таки воет, как непослушный щенок - знает, что это окончательно доведет хозяина. - Ты, правда, хочешь, чтобы я тебя наказал? Донхэ хочет. На самом деле, разве плохо быть наказанным с самого утра? Хорошо. С утра у Хёкдже еще много сил, с утра он долго кончает. А если Донхэ достаточно его разозлит, то сможет принять наказание поглубже и чувствовать хозяина до самого вечера, помнить его прикосновения до тех самых пор, пока он не вернется с работы, пока не заменит поблекшие воспоминания новыми. - Ладно, ты сам напросился, - с деланным равнодушием говорит Хёкдже, а Донхэ замирает от торжества. Хозяин поднимается на ноги, отходит на шаг и полностью раздевается. Аккуратно. Неспешно. Донхэ почти ненавидит эту его аккуратность. Какая разница, ровно ли сложена рубашка, когда в ближайшие полчаса вода будет выплескиваться через края ванной, заливая пол, пропитывая ворс дорогого ковра. Раздражающее напряжение, стопка одежды на раковине, и Хёкдже снова оказывается рядом, внимательно рассматривает Донхэ, словно размышляя о чем-то, а затем резко хватает парня за волосы и притягивает его к своему паху. - Открой рот, - приказывает Хёкдже и надавливает на затылок Донхэ, а парень едва заметно дергается от неожиданности, но даже не пытается сопротивляться. Он чувствует себя почти беспомощным или, точнее, совсем беспомощным - он здесь не для того, чтобы по-настоящему сопротивляться, и это ощущение подконтрольности сводит с ума. В этот момент Донхэ растворяется, как ароматизированная соль в воде. В отличие от него, хозяин практически не возбужден, и это кажется парню таким неправильным, что он сам тянется к его члену, сам обхватывает головку губами и сразу же начинает ласкать ее языком. Стон Хёкдже - вторая награда за утро. Донхэ знает, как доставить удовольствие своему хозяину. Он плотно смыкает губы в кольцо и насаживается ртом на член Хёкдже, принимая его на всю длину, задерживает момент, воодушевленный тем, как парень запутывает пальцы в его волосах. Ему хорошо, и Донхэ тоже. Это какое-то грязное, неправильное, но совершенно ничем не заменимое совершенство - стоны хозяина, дрожащие ресницы и наслаждение на его лице. Донхэ нравится, но его раздражает то, что нельзя протянуть руку и положить ладонь на поясницу Хёкдже, чтобы притянуть его к себе и самостоятельно задавать ритм. А так его член то и дело выскальзывает из губ, Донхэ трется об него щекой, тянется к головке и снова начинает ее посасывать. Неудобно, но заводит до болезненного стояка. Дыхание совершенно сбито. Хёкдже нетерпеливо вскидывает бедра, толкается в рот Донхэ, но останавливается, как только слышит глухой стон. Он обхватывает шею Донхэ обеими руками и, наклонившись, заглядывает в его глаза. - Что я вижу? Тебе по душе такое наказание? Донхэ молчит. Слизывает с губ слюну, перемешанную со смазкой, невинно моргая, ловит ртом воздух. Хёкдже щурится и сильнее сжимает пальцы его на горле, хочет вселить в своего питомца покорность и страх. Донхэ дергается исключительно ради игры. Жалкий скулеж, заменивший ему слова, не имеет сейчас никакого значения, но Хёкдже решает, что для начала этого хватит. И какая разница, что в глазах Донхэ так отчетливо светится похоть. - Ты еще пожалеешь о том, что не захотел слушаться... Донхэ сомневается, но раз Хёкдже так думает - пусть, он может и подыграть. Именно ради этого он изображает испуг и трется виском о ладонь хозяина, когда он осторожно гладит его по голове. Донхэ знает, что это короткая пауза, перерыв на нежность, а затем снова начнется игра. Хёкдже быстро облизывает губы Донхэ, а затем тянет его поводок, заставляя парня подняться, смотрит, как по его обнаженному телу стекает вода. Донхэ случайно видит их общее зеркальное отражение, и это безумие пробивает на дрожь сильнее сквозняка. Хёкдже разворачивает Донхэ, наклоняет его так, чтобы парень мог упереться ладонями в бортик ванной, а затем резко хлещет его по ягодицам концом кожаного поводка, оглаживает покраснение и точно плеткой наносит второй удар. Это больно, кожа горит огнем, но сам момент, ощущение грубых ладоней на ягодицах... Донхэ кусает губы, чтобы сдержать стон, чтобы не закончить свое новое наказание раньше времени, а Хёкдже входит в азарт. Всласть отхлестав Донхэ, он переводит дух и, поставив парня раком, тут же пристраивается к нему сзади - забирается в ванну, и вода все-таки переливается на пол. Колени Донхэ разъезжаются, он отчаянно ищет опору локтям и прогибается в спине, подставляясь. Хёкдже разводит его ягодицы и одним рывком толкается в податливое, разгоряченное тело. Он движется размашисто, быстро, уверенно удерживая партнера за бедра. Донхэ кричит, опустив голову и прикрыв глаза. Он вдруг понимает, что не может двигаться, не может дышать - слишком хорошо, горячо и сладко. Главное, чтобы Хёкдже не останавливался. Впрочем, он, похоже, не собирается, наоборот, забывает про наказание и прижимается к спине Донхэ, прикусывает кожу на его шее, слизывает влагу с плеча. Волна мурашек и удовольствия - от затылка до поясницы. Донхэ безудержно стонет и подается навстречу жестким толчкам. Немыслимое наслаждение опаляет ритмичными всполохами, перед глазами плывет - душно, зеркало снова запотевает. Руки дрожат. Скользко и влажно. Донхэ уже не может терпеть, но страх испортить игру или так и не перемахнуть черту - единственное, что останавливает его от каких-либо решительных действий. Он только стонет, вращая бедрами, насаживаясь на Хёкдже, и хозяин решает, что его выдержка вполне заслуживает достойного поощрения - он обхватывает донельзя возбужденный член Донхэ, несколько раз ведет по стволу, и парень выгибается в сладостных судорогах, выплескиваясь на чужие пальцы, срывая голос в особенно громком стоне. Хёкдже не думает отставать - толкается в тело Донхэ еще несколько раз, а затем выскальзывает и кончает на его поясницу - долго и густо. Излившись полностью, он давит рукой на его спину, размазывая по коже горячие капли спермы, проводит до шеи партнера, сжимает пальцы и разворачивает его к себе. Целует - глубоко и страстно, и только потом отпускает. Донхэ ложится на спину, удовлетворенно вытягивается и ждет дальнейших действий хозяина, а Хёкдже спокойно открывает воду, чтобы заново наполнить ванну и устраивается меж ног Донхэ, тянется к нему, чтобы еще раз поцеловать. - Я снимаю с тебя ошейник, - ласково произносит он, отстранившись. Донхэ не совсем понимает зачем, но даже не думает возражать, раз Хёкдже говорит - значит так надо. Он пожимает плечами и откидывает голову назад, когда парень целует его шею, покрасневшую от ремешка и шипов. Вода поднимается до максимального уровня, снова переливается через края, но Донхэ все равно. Все, что волнует его в этот момент - близость Хёкдже, его язык и дьявольский шепот на пересохших губах. - У нас в шкафу еще куча игрушек, вечером попробуем что-нибудь из их числа.