Трое в уазике не считая Петровича.

      Самурай ввалился в трактир, где они остановились, с улыбкой на лице, и с Марикой в обнимку. Как не старался он, следуя наставлениям сэнсэя, сдерживать свои эмоции, на его лице сияла улыбка, говоря всем об огромной радости на сердце юного воина. И ведь было чему радоваться. Всего пару часов назад он сделал своей возлюбленной предложение руки и сердца, и стоило ему закончить говорить столь значимые слова для любой мамоно, Марика вцепилась в своего любимого стальными объятиями и зарыдала от счастья. Сие действо происходило прямо посреди парка, но влюбленные не пытались ни от кого таиться. Да и не нужно это было в мире, свободном от ханжества. Прохожие смотрели на данную сцену с одобрением и мысленно желали им всего наилучшего, многие подходили и поздравляли, слова их дышали искренностью. После этого пара возлюбленных, пройдя в обнимку через полгорода, вернулась в трактир и направилась прямиком в свой номер. От сидевших в трактире караванщиков, разумеется, не ускользнули венчальные браслеты на руках, так что, на Максима и Марику обрушилась новая волна поздравлений и пожеланий. Самурай заметил, что даже люди этого мира были намного тактичнее — никто не набивался в гости, не требовал «выкатить ящик». Впрочем, он решил, что организовать праздничный фуршет будет необходимым минимумом хорошего тона. До самой свадьбы было еще далеко — не в походе же устраивать праздник, хотя самурай понимал, что в этом мире, по сути, сам свадебный обряд значит намного меньше, чем в прошлом мире штамп в паспорте. Марика набросилась на Макса сразу же, как закрылась дверь их номера, начав с долгого поцелуя и явно желая продолжить медовый месяц, однако, через полминуты самурай чуть отстранился, жадно втягивая воздух. Ящерка чуть улыбнулась — все же до полноценного инкуба ее мужу было еще далеко, однако она всеми силами постарается ускорить процесс. Макс же, будучи сторонником принципа «дело на безделье не меняют», собирался в первую очередь обсудить все вопросы, неизбежно возникающие вследствие их официального статуса мужа и жены. — Солнце, где бы хотела устроить свадьбу? — самурай пробежался пальцами по спине Марики, вызвав у той волну сладостной дрожи. — Ведь не в походе же праздновать… — Можно на моей родине… — Марика понимала, что ее любимый вряд ли на такое пойдет, но попытаться все же стоило. — Попробуешь коронный мясной пирог моей мамы… — Знаешь… — самурай замялся, подбирая слова. — Я все понимаю, но идти в примаки, в чужой дом… У меня на родине такое не одобряется, мужчина должен иметь свое жилище… — За детьми будет кому присмотреть… — ящерка зашла с другой стороны, не собираясь сдаваться просто так. — Я понимаю, что ты колебался… Но ведь теперь мы муж и жена! Самурай подавил тяжелый вздох. Этот аспект семейной жизни до сих пор вызывал у него нервную дрожь. — Понимаешь… — Макс постарался подобрать самые весомые аргументы. — Мы собираемся переезжать в Зипангу, ты же знаешь. Я не хочу, чтобы наших детей в один прекрасный момент отправили на костер орденские выблядки. А в Зипангу Ордена нет, там можно спокойно строить свою жизнь, растить детей, не опасаясь, что в мрачном будущем будет место только для войны. — Мой долг — следовать за своим мужем. — Марика улыбнулась, тщательно подавляя свои тревоги насчет невозможности забеременеть. — Пожалуй что, ты предлагаешь отличный вариант. Правда, тамошнее население несколько…своеобразное, но никого, пришедшего в Зипангу с миром, еще не прогнали прочь. «А еще в Зипангу живут могучие волшебницы» — мысленно добавила ящерка. — «Инари, йоко, рю… Уж они точно помогут мне разобраться с моей проблемой… Да и бездушного, который все равно увяжется за нами, смогут приструнить без…радикальных мер.» — Скажи, милый, — Марика, видя довольную от покладистости жены улыбку самурая, решила прояснить вопрос с товарищами мужа. — А твои сородичи? Они не передумали идти в Зипангу? — Саша эту идею и предложил. — улыбнулся Максим. — А Максу, похоже, все равно, где жить — он тот еще пофигист. — Кстати, я вот что думаю… А не сделать ли Саню свидетелем на свадьбе? — данный вопрос поверг воительницу в шок. Она была готова услышать имя любого претендента на данный «пост», но только не бездушную тварь, всеми силами старавшуюся разрушить их союз. — И речи об этом быть не может! — тут вскрикнула Марика, вскочив с кровати. Самурай ожидал подобной реакции и лишь тяжело вздохнул… Предстоял весьма серьёзный диалог. — Милая, я понимаю, что Саша не очень приятная личность в твоём понимании, но… — юноша ненадолго приостановился, начиная ожесточенно чесать затылок. — Что «но»? — задала вопрос Марика, которой не очень нравилась нависшая тишина. — Но это не он такой. — от этих слов ящерка приподняла брови от лёгкого удивления. — Это жизнь такая. Она заставляет людей отказаться от их грёз и подстраиваться под её систему, то есть становиться такими же жестокими и беспощадными, как сама реальность. — Но ведь ты не такой. — сказала девушка, вновь садясь на кровать и обхватывая руку возлюбленного. — Не будь такой наивной, ты же помнишь, как я с тобой обошёлся в Дэлдерине? — после этих слов, на Марику вновь нахлынули те не очень приятные воспоминания, касающиеся её желания забеременеть. От этих мыслей ящерка лишь сильнее прижалась к самураю. — И это всего лишь капля в море, по сравнению со всей жестокостью человека. Вам, мамоно, просто не дано постигнуть всю глубину тьмы человеческого характера. — Не говори так… — тихо произнесла девушка. — Прости… — юноша погладил свободной рукой Марику по голове, дабы та немного успокоилась. — Знаешь, есть такая очень мудрая поговорка: «Не суди книгу по обложке». Когда мы с Сашей только встретились, я поспешил со своим мнением о нём. Я считал его действия чересчур жестокими, но он это делал, чтобы мы могли выжить… Дураком я был. Эгоистичным дураком. — Максим, пожалуйста не говори так о себе, ты не дурак. — с этими словами девушка подняла свою голову, взглянув прямо в карие глаза своего мужа. — Ну… да, мозги у меня есть. Но пользоваться ими я не умею. — сказав это, самурай бережно ослабил хватку ящерки и высвободил свою руку, после чего встал с кровати и направился к выходу. — Знаешь, тебе стоит подумать над Саней. Пусть его действия и неприятны, но он делал это во благо всех. Я пока схожу на первый этаж. — Хорошо, милый. — услышав нужные слова, Максим улыбнулся и, выйдя в коридор, закрыл за собой дверь. — Думаю ты прав. Как только дверь закрылась, улыбка пропала с лица Марики. — Бездушная тварь… — процедила она сквозь зубы. — Ты как стрела в ране — вытаскивать больно, прижигать больно, но это необходимо, иначе воин умрет от гнили в крови. Ничего… До Зипангу я тебя потерплю, а там… Одна Повелительница знает, что с тобой может случиться… ***       Ночь неспешно вступала в свои права, погружая пустыню во мрак. Люди и мамоно, оканчивали свои дела, спеша как можно быстрее оказаться в объятиях друг-друга, дабы сделать эту ночь еще более волшебной и незабываемой… Но были и исключения. На самом краю города, вблизи небольшой одноэтажной лачуги мрак сгустился особенно сильно, чтобы в следующий момент принять форму роковой демонессы с горящими алым светом глазами. Немного постояв рядом с домом, к чему-то прислушиваясь, она довольно хмыкнула, после чего тенью скользнула внутрь здания, просто-напросто игнорируя преграды в виде двери или стен. В лачуге было тихо, хозяин спал, развалившись на небольшой грубо сбитой кровати, накрывшись тоненькой простыней, но целью ночной гостьи был не он… — Хватит прятаться, я знаю, что ты здесь! — властно сказала Астарта, а это была именно она. — Выходи, а не то заберу этого сладкого мальчонку себе! — Не надо… — раздался из темноты тихий, дрожащий голос и в следующий момент посреди комнаты материализовалась крупная мамоно, на первый взгляд похожая на обычного кентавра, замотанного в темный балахон с головы до пят. В руках девушка держала внушающее уважение косу, но судя по дрожащему голосу и общей неуверенности, в ход она ее навряд ли пустит… — Кошмар, как твое имя? — спросила демонесса, окинув монстродеву оценивающим взглядом. — Астрея… — проблеяла в ответ девушка, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Госпожа. — полным превосходства голосом поправила ее Астарта . — Астрея… госпожа. — капитулировала без боя кошмар, склонив голову. — Умная девочка! — улыбнулась демонесса, победно сверкнув глазами. — Астрея, у меня для тебя есть одно очень важное дело… — Что от меня требуется… госпожа? — спросила кошмар, как-то обреченно опершись о свою косу. — Ничего запредельного. — улыбнулась Астарта своей собеседнице. — Всего лишь показать парочку снов одному человеку… Поверь, если бы я сама могла такое провернуть, то не стала бы тебя беспокоить. — Но… так нельзя… — неуверенно заговорила Астрея. — Он не мой избранник… Это против наших традиций. — Так мы никому ничего не расскажем! — подмигнула кошмару демонесса. — Это станет нашим маленьким секретиком, а взамен… Астарта вытянула вперед правую руку и в тот же момент на ее ладони в темной вспышке появилась склянка, выполненная в форме соблазнительной суккубы . — Сдается мне, ты знаешь, что это такое… — улыбнулась Астарта, наблюдая на лице Астреи бурю эмоций от удивления, до банальной алчности и жадности. — И это вещичка станет твоей, если поможешь мне. В следующий миг склянка исчезла в темной вспышке, заставив кошмар негодующе застонать. — Твой ответ? — спросила демонесса, уже зная, что будет дальше. — Я… я помогу тебе, госпожа! — сказала Астрея, на этот раз уверенным голосом, если такое понятие вообще можно применить к этим застенчивым монстрам. ***       Рекону не спалось. Такое с ним случалось на исторической родине, все-таки потрепанное жизнью здоровье и прожитые годы давали о себе знать. Вот и теперь, поспав несколько часов, организм разбудил своего хозяина, оставив его лежать, уткнувшись бессмысленным взглядом в потолок. Но вскоре витязю это надоело и он, поднявшись, стал одеваться в предрассветной тишине, изредка поглядывая на алеющий рассвет из окна. — Пойду, пройдусь… — сам себе сказал Максим, опоясавшись кинжалом и сунув «рыбку» Дерека в зарукавные ножны, но пренебрегая доспехом и своим бердышом — чай не в рейд по пустыне собрался, а просто пройтись по утреннему городу. Покинув комнату, воин быстро спустился на первый этаж, бросил взгляд на пустую залу, после чего вышел на крыльцо, полной грудью вдохнув утреннюю свежесть и прохладу. — Бодрит! — сказал рекон, немного попрыгав на месте, разгоняя застоявшуюся кровь по венам. — Определенно бодрит. Вот что значит, чистая экология. Закончив свою импровизированную зарядку, Максим бодрым шагом направился в сторону пирамид, намереваясь как следует осмотреть данное чудо света и, по возможности, сравнить ее с аналогом из своего мира. Улицы же были пустыми, лавки и магазины только начинали открываться, готовясь к приходу посетителей и покупателей, что несказанно радовало рекона, которому уже порядком поднадоело нездоровое внимание со стороны прекрасной половины чело… то есть монстрячества. — Да, неслабо отстроились… — присвистнул Максим, выйдя на площадь перед вратами на территории дворца-пирамиды. — Надеюсь, хоть одним глазком глянуть разрешат на местный Эрмитаж… С этими мыслями рекон направился к вратам, возле которого застыл «почетный караул» из представительниц жукообразных мамоно, в простонародье именуемые керпи. — Прошу прощения, уважаемые… — начал было говорить рекон, но был грубо прерван. — Правитель принимает только после обеда! — недовольно сказала одна из керпи. — Если вы по другому вопросу, то… — Не стоит так грубить гостям нашего города. — раздался сверху немного сонный голос. — Не обижайтесь, бедная девочка уже неделю не была в покоях своего повелителя, вот и… — Тебя никто не спрашивал, кошка драная! — бойко отозвалась керпи, уставившись куда-то на стену. Проследив за ее взглядом, рекон увидел растянувшуюся между зубцами кошкообразную мамоно, которая весело помахивая хвостом, откровенно разглядывала нашего героя. — Я пожалуй пойду, извините за беспокойство… — решил не встревать Максим, поворачиваясь к дворцу спиной и готовясь к тактическому отступлению. . — Куда же Вы? — приподнялась кошкодева. — Подождите… Сказав это, она буквально слетела со стены, приземлившись на все четыре лапы-ноги перед отпрянувшим от неожиданности витязем. Надо признать, она была хороша… Правильные черты лица, гладкая без изъянов кожа бронзового оттенка и прическа в древнеегипетском стиле каре с вплетенным в волосы украшением в виде золотой змеи. — Зачем же ты убегаешь, красавчик? — улыбнулась мамоно, вставая на две ноги, соблазнительно потягиваясь с кошачьей грацией. — Может, я смогу тебе помочь, все-таки не последнее лицо во дворце правителя. — Пожалуй, не стоит… — почуял неладное Максим, начиная потихоньку сдавать назад. — Мое дело столь пустяковое, что не стоит вашего внимания, милсдарыня… — Милая, зови меня так, красавчик! — улыбнулась девушка, смотря в глаза рекону. — И позволь мне самой решить, пустяковая твоя просьба или нет. — Да, я просто хотел немного дворец осмотреть… — замялся Максим, отводя взгляд, про себя кроя матом свою беспечность. — У меня на родине похожие были, вот я и решил… — Значит, экскурсию хочешь! — на лице мамоно сама собой появилась подозрительная улыбка, а хвост заметался из стороны в сторону, как у кошки, увидевшую аппетитную мышь, неосторожно забравшуюся в ее логово. — Тогда я проведу тебя, покажу каждый уголок и закоулок… Продемонстрирую все… прелести… — В самом деле, не стоит беспокойства. — отодвинулся еще дальше рекон. — Я тут вспомнил, что дел у меня еще много, да и вы, судя по всему, личность весьма важная и занятая… — Красавчик, поверь, на тебя время у меня всегда найдется… — сделала шаг навстречу витязю Милая. — Поиграем немного в загадки. Ты же любишь загадки? — Нет, не люблю! — замотал головой рекон. — Они мне всегда плохо давались… — А это не важно! — облизнулась мамоно. — Главное, что мне они очень нравятся… Но в следующий момент произошло неожиданное. Лицо Милаи из заинтересованного-похотливого стало сначала удивленным, а после и испуганным, причем ее взгляд был направлен куда-то за спину витязю. — Хотя знаешь… — немного подрагивающим голосом заговорила мамоно. — Ты прав, у-меня дела, у тебя дела… В другой раз, в общем! Закончив говорить, Милая с места запрыгнула обратно на стену, после чего быстро скрылись за ней, оставив растерянного рекона одного посреди безлюдной площади. — И… что это было? — спросил сам себя Максим, незаметно вытряхивая нож из рукава и ища взглядом то, что так напугать кошкодевушку, однако, как и до этого, кроме керпи, рядом никого не было. — Неужели от Сани бездуховность подцепил? Да не, точно не это…       Постояв так еще немного, и решив не заморачиваться непонятками, рекон пошел обратно в сторону трактира. Все таки, гулять одному по утреннему городу мамоно, было не слишком удачной идеей. — Интересная у тебя судьба, человек. — вдруг услышал Максим приятный голос, уже уходя с площади. Повернувшись, он увидел в тени здания небольшой столик с черной скатертью без узоров, возле которой замерла ламия в своем народном одеянии, состоящих из двух кусков ткани, прикрывающих все самое сокровенное . — Это ты мне? — на всякий случай переспросил Максим, привычно напрягшись, но, при этом рядом больше никого не наблюдая. — А разве тут есть еще кто-то? — улыбнулась девушка, не меняя положения головы. — Подойди, дай получше тебя рассмотреть. — В смысле? — удивился воин, делая несколько шагов вперед. — И что ты имела в виду… Тут Макс запнулся, ибо понял, что сидящая перед ним ламия была… слепа. Ее бесцветные глаза смотрели куда-то в пустоту, не отражая окружающий мир. — То и имела, воин. — повернулась на звук шагов змеедева. — Ну же, ближе, не бойся меня, я, хи-хи, не кусаюсь. — А с чего ты взяла, что я воин? — спросил рекон, подходя к столу. — Может я торговец. — Я это вижу… — таинственно улыбнулась девушка. — А врать ты никогда не умел, ни там, ни здесь. — В смысле, там… — рекон похолодел, а рука сама потянулась к кинжалу. — Да и как ты можешь видеть? — Поверь, я, слепая, вижу то, что недоступно зрячим. — ответила ламия. — Я вижу твое прошлое, твое настоящее и твое будущее. — Что-то с трудом верится… — сказал Максим, убрав руку от кинжала. — Никогда особо не доверял гадалкам. — Они гадают, я же располагаю знанием. — улыбнулась ламия, после чего протянула руки вперед. — Позволишь тебя увидеть? — Валяй… — решил рекон, поняв, что с ним, видимо, ничего плохого не случится — эта ламия была не похожа на уже виденных им перманентно озабоченных монстродев. — Красавчик! — пародируя Милаю, сказала гадалка, нежно ощупав лицо витязя. — Я бы тебя себе оставила, но с судьбой твоей конфликтовать не хочу, да ты и сам против будешь. — Понимающая незамужняя мамоно… редкое явление в наши дни. — хмыкнул Максим. — Так… ты хотела что-то мне поведать о моей судьбе? — Ну, все от тебя зависит. — улыбнулась гадалка. — Мое дело заинтересовать и… — Сколько? — прямо спросил витязь, пытаясь понять, обман это или нет. — Медяк за прошлое, ты и так его знаешь, два за настоящее, про него ты догадываешься… — начала говорить свои расценки ламия. — И… сколько не жалко за будущее. Если сказать, что Максим был удивлен, значит ничего не сказать. Сперва он уже собирался покинуть нагловатую шарлатанку, но ее подход приятно его поразил своей продуманностью и подтверждением того, что змеедева и правда могла видеть будущее, ведь, по сути, запрошенные медяки были настолько маленькой суммой, что даже нормально поесть в трактире не хватит. К тому же, он знал, что в прежнем мире те, кто действительно что-то умел, денег не брали. — Сдачи не надо. — тихо сказал рекон, кладя на стол серебряный кругляш, ибо меньше все равно не было. Ламия в ответ лишь улыбнулась, после чего начала говорить: — Твой путь… Я вижу его смутно, как будто сквозь серый туман, до определенного момента. Но и того, что я увидела хватит, чтобы понять одну важную вещь — этот мир чужд тебе. Тебе и тем, кто шел рядом с тобой. О да, ваши нити судьбы были переплетены настолько сильно, что почти образовали единый путь, но это все в прошлом. — Как-то слишком смутно… — натужно улыбнулся рекон, сразу увидев смысл в словах гадалки. — За серебряк можно было и побольше рассказать… — Изволь… — склонила голову гадалка. — Один из вас пал первым. Я вижу тень зверя за его плечом, тень предательства, вашего предательства! Кулаки рекона непроизвольно сжались, а в памяти всплыло лицо Петровича. Ведь, по сути, они и правда его бросили на растерзание той… девахи. А ламия тем временем продолжила: — Но не переживай, он не винит вас. — гадалка подняла невидящий взор на рекона. — Он намного счастливее, чем был в ином мире. — Надеюсь… — буркнул в ответ Макс, а ламия продолжила: — Второй, наивный мальчик со светлой душой, выступивший против небес. Он мечется между долгом и желаниями, между честью и счастьем, между тем, что он выиграл собственной силой и благородством, между людьми и драконами, но скоро он сделает свой выбор. «Самураюшка паладинистый…» — сразу понял, о ком идет речь, витязь. — «Хм, а когда это наша ящерка успела дракошей стать? Или это просто для важности ляпнули?» — Путь третьего — это дорога лжи и удачи. — продолжила вещать ламия. — Он первым пролил кровь в этом мире, потакая собственной жадности. Его слова — ложь, его цели эгоистичны, но за это он уже поплатился собственной душой. Теперь же он ищет утешения во тьме, одновременно ограждая себя от ее порождений, но эта грань тонка, особенно если на другой стороне притаилось безумие хаоса. «Едрить! Как же тебя, Санька, угораздило!» — про себя пробормотал Максим. — «Паршивец, всегда себе на уме был… Я давно догадывался, что он еще тот тип… Во что он еще вляпался…» Максим теперь не сомневался в словах гадалки. По крайней мере прошлое она рассказала верно, заодно кое-что прояснив. — Твой же путь — путь воина. — начала рассказывать самую важную, по мнению рекона, часть ламия. — Ради него ты отказался от благословения ночи и кровавой вечности, проиграл другу и теперь пришел сюда. Гадалка улыбнулась. — Но знай, вечно бегать не выйдет, ибо за твоей спиной уже притаилась твоя судьба, сверкая красными глазами и активно мне подмигивая! На последние слова Максим отреагировал, резко обернувшись и бросив руку на рукоять кинжала, но за спиной была пустота. Ламия же все так-же таинственно улыбалась, смотря куда-то сквозь витязя своими невидящими глазами. — Мда… Озадачила ты меня, красавица. — хмыкнул рекон, потирая подбородок, после чего с чистой душой выложил на стол золотой кругляш. — Это за труды, будущее же пусть останется в будущем. А то неизбежность будет конкретно меня нервировать, а я этого не люблю. -Правильный выбор. — улыбнулась змеедева. — Расскажи я тебе твое будущее, ты бы уже не смог его избежать, а так ты еще можешь все изменить. Скажу же только одно, передашь заодно своим друзьям… Максим тут же навострил уши, ловя каждое слово слепой ламии. — Скажи светлому, что он слишком ценен для одного дракона. Скажи лжецу, что от безумия его спасет только беловолосая дева. И сам запомни, путь воина всегда оканчивается смертью, если вовремя с него не свернуть. — Спасибо тебе, — мгновение поколебавшись, рекон поднял точеную кисть ламии к губам. — По крайней мере, на некоторые важные мгновения ты мне открыла глаза. — Не льсти мне. — слепая провела ладонью по щеке Макса. — В сумерках ты еще видел пути сам, и мог выбирать, но за сумерками наступает тьма. Я лишь дала тебе фонарь. А теперь иди, и помни — мы сами хозяева своей судьбы.       Пройдя пару десятков шагов, рекон окончательно осознал, что к базарным гадалкам эта слепая ламия имеет такое же отношение, как США к миротворчеству, но, обернувшись, увидел пустую площадь, где отсвечивали живым золотом лишь две фигурки керпи. Понимая, что неведомой могущественной сущности, скрывавшейся под личиной змеедевы, уже следует быть благодарным за то, что она обратила на него свое благосклонное внимание, Макс погрузился в размышления над услышанным.       «Ну, с тёзкой понятно почти все, кроме упоминания драконов.» — выстраивал рекон логические цепочки. — «С драконами все мутно — либо считать за таковую Марику, либо… Либо хрен знает что — драконов мы пока что не встречали, а преположить, что Максим в дополнение к Марике любовницу завел — ха-ха три раза, он для этого слишком влюблен, слишком честен и слишком прямолинеен. Да и не та обстановка, чтобы любовницу суметь от всех спрятать. Пока для простоты считаем за дракона Марику, а дальше, может, что и прояснится.»       «Пошел против небес — двух святош обнулил. Так-то, и хрен бы с ними, но как бы под ответку Пресветлой не попасть… Нас-то никто не крышует, мы сами по себе. Хотя, он уже практически женат на мамоно, так что, должен автоматом перейти в покровительство Повелительницы Демонов. Хех, прикольный мир — боги сволочи, а демоны нормальные, ухохотаться.»       «Едем дальше — метания между всем сказанным — это не секрет Полишинеля. Тёзка сам осознает, что некоторыми своими действиями с самого начала не раз всех подставлял, но эти действия продиктованы его личными понятиями о чести и благородстве, и просто так он от этого не откажется, поэтому нет иного выхода, кроме как постоянно иметь в виду этот фактор. Если честно, я уже рад, что у него с Марикой все серьезно — голова у нее соображает, вот пусть она за ним и приглядывает, может, отучит в паладина играть, ха-ха, постельным методом.»       «Другое метание — сама Марика и есть. Любит он ее, это даже мне понятно, и про „расстаться“ лучше даже не заговаривать. А мы с Санькой его пытались накачать про детей и ответственность, пугали, что разбегутся пути-дорожки… Да ясен пень, он Марику выберет, мне хватило на отношения пар в караване посмотреть. Эта тема тоже теперь закрывается. Но по-дружески поговорить надо, чтобы с детьми повременили хоть до того, как в Зипангу обоснуемся. Должен понять, ведь его женщина, беременной, в море будет блевать дальше, чем видит.»       «А в общем, ничего страшного я про Макса не услышал. Будет жив, здоров и в хороших руках. А то, что шебутной — так это с возрастом пройдет, а может, зеленая его и быстрее остепенит, семья и дети — нехилая ответственность. Вдолбит ему, что не хочет остаться вдовой, а дети сиротами — и перестанет паладин лезть, куда не просят.» Погрузившись в раздумья и бредя по улице нога-за-ногу, рекон, тем не менее, на рефлексах отмечал окружающую обстановку и притормозил возле чего-то, напоминающего летнюю кафешку, рассудив, что серьезные дела лучше обмозговывать под пиво. Взяв у хозяйки-гарпии кувшин легкого светлого пива с соленым поджаренным хлебом и игнорируя ее заигрывания, Макс задумался насчет второго сотоварища-попаданца.       «В общем-то, то, что Санька — тип мутный, не великое открытие.» — рекон помрачнел, услышанное про студента, к веселью не располагало. — «Мне уже странным показалось, когда он сперва истерил, как баба, а потом на уазике по оркам катался, словно гитлеровский танкист на Восточном фронте. Тёзка после первой крови явно не в себе был, а этому хоть бы хны. Либо нервы титановые, либо…либо есть у него скелеты в шкафу. Как там слепая сказала — первым пролил кровь в этом мире? Интересно, когда же он успел — когда на уазике в ту деревню заявился, у нас с Максом уже по паре жмуриков за душой было, а до этого все вместе держались… Разве что, или дежурство в первую ночь, или когда мы вдвоем в эту чертову деревню поперлись… Но почему тогда молчал? И опять же — кого именно он грохнул, и какие могут быть последствия? А с другой стороны, вендетту нам до сих пор никто не объявил, так что, жмуриком больше, жмуриком меньше… Тут средневековье, уголовного кодекса и ментов нет, так что, и хрен с ним, с плащом, больше интересно, почему молчал. Разузнать бы, а как? Начнешь прошлое ворошить, предъявы выкатывать — я и гадать не возьмусь, что он может отчудить. Макса расспросить? Нет, это совсем белая горячка — они с Марикой и так Саньку с трудом переносят, а тут лишний повод для кипиша. Никого впутывать не буду, сам разберусь.»       «А вот дальше… Что он успел начудить, пока мы тут фехтование прокачивали? Как там ламия сказала — между тьмой и безумием хаоса? Мля, будто Грэма Макнилла читаешь… Ну, попробуем мыслить логически. Что такое тьма? Падшая? Так ей, как Джейсон рассказывал, на этот мир пофиг, она в Пандемониуме обосновалась. Хотя… В храме Пресветлой мы как раз со слугами Падшей и столкнулись. Что, выпасли Саньку и заявились с предъявами? Хреново, коли так — мы далеко, да и Падшая — не та сущность, кого хочется во врагах иметь… Хотя, ему-то что предъявлять, он даже в храме не был, за ишаками ходил. Да и нам тоже — мы темных не резали, их магией накрыло. Хотя, кто ее знает, если Орденский спецназ успел и перерезал оглушенных, со злости можем и мы под горячую руку попасть, тем более, у Саньки трофейный ножичек — вот и повод для предъявы… А месть — святое дело… Если так, то одна надежда, что отболтается, голова варит, язык подвешен. Неприятная ситуация…»       «Что еще местные могут назвать тьмой? Стоп, Дерек рассказывал, да и Джейсон тоже не одобрял… Шабаш, твою мать! Вот это реально жопа — в педофилы, это лучше в петлю. Нет, не может быть, Санька в этом плане нормальный, вместе же по блядям ходили. А кто бы его спрашивать-то стал? В Шабаше одни отморозки, сцапали, мозги перепрошили, и добро пожаловать в запомоенные. Стоп, спокойно, Шабашу в город дороги нет, а Саньке из города не выходить, надеюсь, мозгов хватит, соображалка-то у него работает будь здоров. Да и боятся его мамоно, „бездушного“, ха! Нет, это маловероятно…»       «Безумие хаоса… Тут у меня и вовсе мыслей нет. Джейсон про такое даже не упоминал. Надо бы кого порасспрашивать, чтобы представление иметь, а то иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Пожалуй, стоит попробовать через тёзку к Марике подкатиться, порасспрошать ее насчет тьмы и хаоса — кому лучше знать, как не мамоно? Или Джейсона… Стоит подумать — лишних впутывать ни к чему, меньше знаешь — крепче спишь. Легенду придумать — мол, шлялся по базару, услышал от кого-нибудь, стало интересно — что же такое мамоно считают тьмой и хаосом… Прокатит? Вполне может прокатить — я же слович из жопы мира, много простых вещей не знаю, жил в лесу, молился колесу…»       «И про удачу все верно сказано — Санька фартовый, из любой задницы вылезет. Орден сказками про бога-машину с хвоста снял, купцов на хабар раскрутил, от вампирши ушли тоже благодаря ему, из секты своей выпутался, да еще и от мамоно защиту получил. С магом Дэлдеринским чуть ли не в корешах ходит, нам Знаки на халяву устроил… Ну чистый Локи. Такого типа хорошо на своей стороне иметь.»       «Остается белокурая баба… Спасет от безумия. По идее, целительница, или магичка. Мамоно, или человек — хрен пойми. Что теперь — к каждой блондинке присматриваться? А ладно, вернемся — передам, как слышал, пусть дальше у него самого голова болит.»       «В общем, так… Сперва узнать про тьму и хаос. Потом, когда вернемся, если Санька будет живой и здоровый, поговорить начистоту. Если вляпался во что, постараюсь вытащить. Но по шее он у меня один хрен схлопочет, чтобы со своими не темнил.» Приняв решение и несколько успокоившись, рекон допил пиво, расплатился и двинулся к своей таверне, размышляя уже о себе любимом.       «Ну, с проигрышем другу и думать нечего — Дерек. Кровавая вечность — от виконтессы ушел, аки тот колобок. Красивая, конечно, была зараза, но спать с вампиром…бррр! Да и в замке эту самую вечность проторчать — нахрен нужно. Путь воина заканчивается смертью — напугала ежа голой жопой! Расскажи это тем пацанам-срочникам, которые вернулись „грузом 200“ с выполнения какого-нибудь интернационального долга, или с новомодного миротворчества, или просто вошли в число „запланированных потерь“ на учениях, когда толсторожим широколампасникам вздумалось поиграть в танчики. Про контрактников вопросов нет — те же наемники, только служат не купцу Пупкину, а царю-батюшке. Эти знали, на что идут, знали, что полученные деньги надо отрабатывать, а война — не офис, на войне убивают. Вот только не было их в Афгане, и в первую Чечню не было. Зеленые пацаны домой в цинках возвращались…»       «Ладно,» — одернул себя рекон. — «Это прошлое. Есть лишь один долг, священный для любого, кто считает себя мужчиной и воином — защита свой Родины, но последний раз Родина нуждалась в защите в кровавом 1941-м, когда враг пришел на нашу землю, жег наши дома, жрал наш хлеб, убивал наших детей и женщин. Все остальное — лишь большие игры больших дядей, и за кровь, пролитую в этих играх, должно быть щедро заплачено. Так что — честь и слава павшим, позор пославшим их на смерть ублюдкам в теплых кабинетах и спасибо той неведомой силе, что закинула меня сюда. Тут я не связан присягой и могу сам выбирать, за какие цели мне убивать и умирать.»       «Теперь надо подумать о будущем… Теперь я — часть этого мира и все, что коснется мира, коснется и меня. Тут есть лишь два пути — либо победа Повелительницы, либо Пресветлой. Позиционная война, по сути, идет уже сейчас, но войны никогда не выигрывали, вечно сидя в окопах. Победит Повелительница — человечество выйдет на новую ступень эволюции, победит Пресветлая — человечество провалится в средневековый ваххабизм напополам с испанской инквизицией. Не тот выбор, над которым можно задуматься. Если вовремя не свернуть с пути воина… Путь воина заканчивается вместе с войной, и прервать его может только смерть. Отсидеться в кустах — это не мое, да и не получится отсидеться, тут замес планетарного масштаба, так что, нейтралов нет. А вот воевать на той стороне, которую выбрал сердцем, да еще и получать за это звонкое золото — что может быть лучше? Коли судьба погибнуть — так будут помнить и чтить, как героев Великой Отечественной, а коль получится дожить до победы — вернусь домой с наградами и славой. Домой… А где тут у меня дом? Не постройка, где можно пожрать и поспать, а то место, куда хочется вернуться? Пока нет его, но…появится вместе с женой. Главное — грамотно эту жену выбрать, чтобы потом не жалеть. А потом — построить, или купить жилье, растить детей, приходить на местные праздники с медалями на груди, может, получится до офицера дослужиться, буду в какой-нибудь академии тактику преподавать, ну, или фехтование хотя бы. Буду просто жить и радоваться жизни и тому, что рядом со мной те, кто разделяет мои цели и желания.» С такими вот разнообразными мыслями Максим и вернулся в свое временное пристанище, которое встретило его гвалтом и смехом, а главными виновниками торжества оказались самурай с ящеркой, которые в обнимку сидели посреди веселой компании. — По какому поводу дебоширим? — широко ухмыльнулся витязь, подходя ближе. — Неужто всем премиальные выдали? — Нет, все намного лучше! — ответила ящерка, демонстрируя рекону красивый браслет из темного метала. — И… что это значит? — почувствовал неладное Максим, заметив похожий браслет на руке своего тезки. — Я сделал Марике предложение руки и сердца! — радостно сияя, как начищенный самовар, ответил Макс. — И она согласилась! — Души и сердца… — немного подправила своего избранника ящерка. — У нас говорят так! От сказанного легче рекону не стало, лишь зародились новые подозрения и предположения. А что, если это не просто красивая фраза? Но он быстро прогнал эти мысли прочь — слишком маловероятно, чтобы разные люди врали ему в унисон. «Вот ведь… А мы ему говорили!» — недовольно подумал витязь, в свою очередь сказав. — Поздравляю! И если честно, я удивился, если бы она тебе отказала! Когда свадьбу играть будете? — Как вернемся в Дэлдерин! — ответила Марика. — Самый оптимальный вариант, как раз и мой клан доберется… — Ясно… — задумался витязь. — Только с детьми до Зипангу повремените… Там спокойнее будет. На эти слова залившийся краской Максим лишь кивнул, а Марика, с какой-то грустной улыбкой, отвела глаза. — Что ж, а теперь давайте выпьем за молодоженов! — неожиданно подал голос Джейсон, после чего все дружно подняли кружки, радостно поздравляя счастливую парочку не в первый, но и далеко не в последний раз. Долго еще в трактире шумела гульба, звучала музыка, а пол дрожал от плясунов. Мир приветствовал новый огонь любви, в результате случайной встречи, разгоревшийся из двух сердец. *** — Ох, слишком много событий за один день… — пробурчал себе под нос Максим, поднимаясь в свою комнату из шумного зала. — Сначала шаманка эта, потом свадьба… Черт! Про безумие спросить забыл, что бы это не означало… А, не горит, потом узнаю. С такими мыслями усталый рекон и ввалился в свои небогатые апартаменты, заперев за собой дверь. Дико хотелось спать, да и голова просто гудела от переизбытка информации, требуя законного отдыха. Рекон в общем-то не ожидал, что получится быстро заснуть — день выдался слишком насыщенным. Решение самурая, после раздумий, он поприветствовал — сразу виден ответственный подход к серьезному делу, а успев воочию увидеть отношение мамоно к своим мужьям, теперь за шебутного тезку можно было успокоиться — Марика сможет удержать его от необдуманных поступков. «Видимо, в этом мире, любовь и впрямь — не просто игра биохимии в мозгах.» — подумал рекон. — «Хотя, немудрено, ведь и мамоно — раса идеальных женщин, так что, чувства тоже должны выйти на высший уровень…» А потом голова коснулась подушки, глаза закрылись, и мир утонул в мягкой, убаюкивающей темноте… — Готово, спит! — вдруг раздался из тени женский голос, и в следующий момент посреди комнаты материализовались две прелестные особы монстрячьего племени. — Действуй, Астрея! — Что я должна делать… госпожа? — немного дрожащим голоском спросила кошмар, оперевшись о свою косу. — Какие сны должна показать? — Не просто показать! — важно сказала Астарта, любуясь своим избранником. — Ты должна меня туда отправить. — Куда? — не сразу поняла кентаврица, опасливо косясь на спящего человека. — В его сон, глупенькая. — рассмеялась демонесса.- В иные места я и сама попасть могу. Я должна тоже видеть его сон. А что он должен увидеть, ты уже знаешь. — Но, так нельзя… — начала старую песнь Астрея, но поймав раздраженный взгляд Астарты быстро умолкла, лишь обреченно кивнув. — Действуй! — поторопила кошмар крылатая обольстительница, сложив свои руки под грудью немалого размера, выгодно подчеркнув свои достоинства, от чего ее спутница стала выглядеть еще грустнее. — Ладно… — буркнула себе под нос Астрея, перехватывая косу поудобнее. — Приготовься, госпожа, будет немного… непривычно. Закончив говорить, кошмар резко опустила свою косу на голову спящего, чтобы в следующий момент исчезнуть вместе с гордой демонессой, отправившись странствовать по чужим снам. …Мир взорвался яркой вспышкой новых ощущений, мыслей и эмоций.       Рекон стоял на опушке небольшой рощи, которую огибала дорога, в окружении бойцов своего отряда. Через несколько часов по этой дороге пойдет войсковая группа Ордена, когда голова колонны наткнется на замаскированные впереди заслоны, его задача — ударить во фланг, пока враг не успел развернуться с марша в оборону. Казалось бы, ничего сложного, но ему следовало вытянуть на себя еще и хвост колонны, оказавшись фактически в полуокружении, связать орденцев боем и продержаться, пока не прибудут виверны с десантом, и не ударят одновременно в спину и с воздуха. К тому же, на шее многопудовой гирей висел категорический приказ Ее высочества Друэллы — «минимум трупов, максимум пленных». Макс давно еще пытался втихаря поговорить со своими бойцами и разъяснить им, что приказ приказом, а ему как командиру будут куда милее трупы врагов, а не его солдат, а в отчете будет то, что он напишет, и проверить это никто не сможет, но натолкнулся на стену непонимания. Его старательно пытались убедить, что мертвые уже не смогут познать семейного счастья с мамоно, и что несчастным обманутым солдатам Ордена надо изо всех сил постараться сохранить жизни сейчас ради любви и счастья в будущем. Рекон такое мнение абсолютно не разделял, но понимал, что продолжи он настаивать на своем — будет белой вороной во всем демоническом королевстве, так что, он ограничился тем, что мысленно обматерил Друэллу и назвал мамоно «голубыми касками». По окончании боя следовало дождаться конвойной группы и передать им пленных по описи, для решения их дальнейшей судьбы, которую рекон считал недопустимо мягкой и мрачно бурчал, что некоторое количество виселиц пошло бы исключительно на пользу. Впрочем, власть имущие все равно не позволили бы ему творить правосудие в том виде, в котором он себе это представлял, а его подчиненным оставалось только смириться с жестким характером своего командира — дисциплину рекон держал железной рукой.       Всего в его отряде было по полсотни кентавров и орков, по два десятка минотавров и лесных эльфиек, тридцать инкубов, из которых в прошлом воинами были всего семеро, и совсем юная и необученная ведьма, освоившая только целительство. Самой тяжелой магической артиллерией можно было считать только его любимую жену Астарту, демонессу, одну из приближенных Друэллы, с кем судьба свела его год назад, и напару с которой, после начала Последней Войны, они стали известны как неплохие маг и боец. Проверив и обкатав в боях, их начали назначать на командирские должности, однако, пока что не утверждая под их командованием ни один конкретный отряд. Ну и черт с ним, Друэлла высоко, ей виднее. Улыбнувшись, Макс взглянул на Астарту, шептавшуюся о чем-то с ведьмой, и та, почуяв взгляд, ответила улыбкой. Медовый месяц тянулся уже год, и не собирался заканчиваться даже на полях сражений, это был иной уровень отношений, превосходящий человеческий и очищенный от любой меркантильности и эгоизма. Усилием воли рекон отогнал эти радостные мысли — сейчас надо было думать о предстоящем бое. Аста никуда от него не денется, впереди у них целая вечность…       Макс бросил взгляд на минотавров и орков, что маскировали в кустарнике здоровенные станковые арбалеты, чьи стрелы вместо граненых бронебойных наконечников были снабжены широкими стальными полумесяцами, с отточенной внутренней кромкой. Великолепное средство против конницы — несущийся конь с подрубленными ногами гарантированно выведет из боя еще как минимум троих — споткнувшихся и переломавших ноги, ну, а там уж — поломавшихся вылечат, а кому не повезло — судьба такая. Главное — по людям никто стрелять не будет, так что, приказ не нарушен. Жаль только, что слишком мало этих арбалетов — всего-то дюжина, перезаряжаются долго, да и требуют двух бойцов на каждый расчет. Стрелками рекон назначил инкубов — во-первых, в общении с механизмами люди были самыми смышлеными после циклопов и карликов, но из карликов все равно вояки никакие, а гнать оружейницу-циклопу на передовую — это конченым идиотом надо быть, ведь потом придется дубинами воевать.       У орков были ростовые щиты и короткие гладиусы, впрочем, согласно тому самому приказу, последние следовало пускать в ход только в тех случаях, когда приходится выбирать между жизнями самой мамоно и ее противника. Доспех самый простой — кожаный, вся надежда только на щит. Минотавры имели на вооружении боевые цепы с билом, обшитым толстым слоем войлока, багры и затупленные алебарды. Самое то — гвоздить противника из-за стены щитов, хотя сам рекон с удовольствием бы добавил к этой снаряге рогатины и протазаны, но увы — колющее оружие практически невозможно сделать безопасным. Из доспехов — хауберки без капюшонов и кирасы, которые здоровенные мамоно таскали с такой же легкостью, как куртки. Также, орки носили простецкие цельнокованые шишаки, а минотавры, чьи шлемы требовали большого труда из-за наличия рогов, зачастую обходились и вовсе без оных. Кентавры делились на тяжеловооруженных, в ламеллярных доспехах, с кистенями и булавами, к сожалению, тоже больше походившими на турнирное оружие, и легких стрелков, в кожаных доспехах и с луками. Эльфийки же доспехи презирали, но луки у них были на зависть — составные, спряженные каждой эльфийкой под себя из разных пород деревьев и прочих материалов, с тетивами из нити арахны, эти произведения оружейной мысли прицельно били на триста шагов, а тетиву можно было, не особо напрягаясь, держать в натяжении около пяти минут.       С демоническим серебром, тем самым таинственным металлом, что пробивает почти любой доспех, при этом никогда не убивая, а лишь лишая сознания, было откровенно хреново. Рекон слышал краем уха, что этот вопрос взяла под контроль аж лично Повелительница Демонов, и в ближайший год оружие из этого металла будет если не у каждого бойца, то у каждого десятника уж точно, но, выросший в России, он привык не доверять никаким слухам и обещаниям. Пока что, в его группе это оружие можно было пересчитать по пальцам одной руки — его собственный бердыш, двуручник полусотницы кентавров и секира лидера минотавров, которая, кстати, командовала и орками. Хорошо, хоть расщедрились на наконечники стрел остроухим — аж по пять штук на бойца, дальше его снайпершам придется бить по конечностям, а кентаврам это предстоит сразу же. В первую очередь надо вынести боевых жрецов, потом командиров, а магов в этом войске разведка не предполагала. Впрочем, отслуживший в армии рекон на своей шкуре знал весь тамошний бардак и рассогласованность, поэтому дал эльфийкам вводную, что боевого мага все-таки стоит ждать и выцеливать.       По замыслу Макса, арбалетчики с эльфийками должны были вынести конницу, кентавры — вытянуть к основной группе хвост колонны, после чего в бой вступало каре орков с минотаврами в центре. Разумеется, против трех сотен орденской пехоты и сотни всадников, которые без своих транспортных средств, хоть и не были особо опасными бойцами, но в расчет их принимать однозначно было надо, его войско долго не продержится, но победа любой ценой в задачу ему и не ставили. В резерв он оставил два десятка «тяжелых» кентавров, семерых инкубов-воинов, которые, не будучи мамоно, излишним милосердием не страдали, и двух эльфиек. Ведьме, всю предыдущую ночь штудировавшей книгу по боевой магии, было клятвенно обещано выдрать задницу розгами, если она надумает вступить в бой — волосы рекона вставали дыбом, когда он думал о том, что способен натворить необученный маг. К счастью, Астарта шепнула, что присмотрит за ней, хотя сама ведьма всем видом показывала, как же сильно «братик» уязвил ее самолюбие. Сам же Макс вместе с Астартой собирался вступить в бой при малейших признаках того, что ситуация выходит из-под контроля.       Рекон постоял молча, прислушиваясь к своему, уже инкубскому предчувствию, но оно молчало. Пора было отправлять отряды по позициям, дав каждому последнюю накачку и напутственное слово. Демонесса, единственная, у кого это вообще получалось, внезапно и бесшумно возникла за его правым плечом. Астарта никогда не вмешивалась в его командование, молчаливо признав его способности, однако Макс был рад тому, что его любимая всегда рядом, всегда готова помочь и поддержать. — Атариэль! — перед ним возникла лесная эльфийка. — Давай своих девчат на деревья, где веток-листьев побольше. Особо долго пусть не сидят, два-три залпа дали, капелланов с офицерами вынесли, и вниз, лошадей отстреливать. Неподвижный боец — это не боец, а мишень… Подбери пятерых, пойдут с Хасрой. Про мага не забывай. Молча отсалютовав, эльфийка исчезла бесшумной тенью. — Хасра! — кентаврица притопнула копытом, в знак того, что готова слушать. — Двоих оставишь тут, вестовыми, два десятка в тяжелой броне — в резерв, остальных оттяни назад, к хвосту колонны. Пусть там карусель покрутят, подергают стрелами издали, раздразнят, и оттягивайтесь помалу, только чтобы они у вас с хвоста не сорвались. Возьмешь пятерых эльфиек, пусть выщелкают, кого смогут, потом уходят лесом. Сильно не геройствуй, если прижмут, отрывайся на скорости вдоль опушки, я не лич, мертвых воскрешать не умею. — Истинный воин степей не боится смерти! — глубоким красивым контральто заметила кентаврица. — Если ценой жизни одного воина будет спасено десять жизней для будущего — это невеликая цена. Ни один паршивый язык не скажет, что Хасра Стальное копыто, третья дочь ханов Южной Равнины, бежала от боя! — Смерть в бою почетна для воина, — кивнул рекон. — Но ни один истинный воин не поставит личную честь превыше долга своего клана. — Я понимаю, сатаар, — вздохнула кентаврица. — Я не подведу тебя. И все же мне не по душе, что нам придется хитрить с трусливыми крысами, которые прячутся за спины магов и жрецов, и способны лишь убивать безоружных и слабых. Мы перенимаем от крыс их приемы, и честь наша несет от этого урон. — Полусотник Хасра Стальное копыто! — возвысил голос рекон. — Пред ликом четырех стихий и четырех сторон света говорю тебе — я приказал использовать такие методы, и я принимаю на себя всю ответственность, как старший командир! Ни единое пятно бесчестья не падет на клан Южной Равнины, да засвидетельствуют мои слова железо и кровь! Вытащив нож, рекон кольнул себя в руку и поднял оружие перед собой, лезвием вверх, мысленно матеря гордую степнячку и надеясь, что ничего не перепутал из кентаврийских обычаев. Внедрение более-менее современных методов войны шло со скрипом и скрежетом, но Макс не унывал — в конце-концов, даже Петр Великий, далеко не самый худший русский император поначалу выводил на битву свои полки ровными колоннами под барабанный бой, выстраивал напротив таких же ровных колонн супротивника и, после обмена залпами из тогдашних карамультуков, солдаты бросались в рукопашную. Шло время, менялась тактика. На войне человечество добивалось эффективнейших результатов, только напрочь отринув честь и милосердие. — Превыше твоего благородства, сатаар, лишь око Дарящего Жизнь, — кентаврица возвела руки к Солнцу. — Если этот бой переживет хоть одна из нас, весь народ степей узнает об этом! Мы исполним твое слово в точности! Встав на дыбы, Хасра отправилась к своей «кавалерии», а Макс повернулся к лидеру минотавров. — Гульрунн! — минотавра фыркнула. — Пока не выбиты кони, сидите за кустами так, будто вас тут и вовсе нет. Спрячьтесь так, чтобы подняться сразу в каре. Оркам скажи — если краем щита ступни поломать, от этого точно не умирают. И хорошо бы в следующий раз вас всех в шлемах увидеть… — Исполним все, тан! — минотавра грохнула кулаком в кирасу. — Или будем с добычей, или про нас сложат песни! — Песни складывают и про живых победителей. — улыбнулся рекон. — По крайней мере, на моей родине такое бывало. Гульрунн весело осклабилась и потопала к своей разношерстной братии, на ходу рявкая команды. Увидев, что близ него осталась одна Астарта, да двое вестовых-кентавриц переминаются неподалеку, рекон поманил к себе старшего арбалетчиков. — Если видишь, что своих гарантированно не зацепишь, — понизил голос рекон. — То не задумывайся, бей. Особенно, если давить будут. В бою каждый солдат может чашу весов покачнуть. Но в первую очередь, на вас кони. Все понял? — Чего ж не понять… — прищурился инкуб. — Мне, командир, разжевывать не надо, я видел, как после Ордена целые села в могильники превращаются… — Ну и добро. — Макс хлопнул арбалетчика по плечу. — Тогда ни к чему языком лишнего трепать. Рекон знал, что Астарта все слышала, поэтому ничуть не удивился тихо зазвучавшему мелодичному голосу. — Любимый, — демонесса взяла его под руку. — Скажи, разве это было так необходимо? — Аста, — вздохнув, Макс обнял ее за талию. — Когда же вы поймете, что на жестокость нельзя отвечать милосердием, на ненависть нельзя отвечать добротой. Отвечать надо так, как отнеслись к тебе, только еще с процентами. Это война, пойми, а на войне убивают. И пока что, убивают вас. Сколько мамоно и инкубов лежат в земле? А сколько их убийц сладко жрут и спят в ваших же объятиях? Ты считаешь это нормальным? — Они лишь стрелы. — грустно произнесла демонесса. — Стрелы убивают, но направляет их полет именно лучник. Стрелы не имеют своей воли, так и эти несчастные — они обмануты Верховной, которая находится в центре паутины лжи, любовно сплетаемой ею и подновляемой ее избранными слугами. Глупо ненавидеть стрелы, если убийства замышляет стрелок. — Верховная высоко, — хмыкнул рекон. — Да и не так-то просто, видимо, с ней совладать, иначе Повелительница давно решила бы этот вопрос. Но зато, если лишить лучника стрел, ему нечем будет нести смерть, и останется только грызть локти в бессильной злобе.       Астарта лишь печально вздохнула. Она не стала более возражать — со временем ее возлюбленный все поймет, а пока — ни к чему забивать ему голову лишними думами перед боем. Демонесса обхватила рекона за шею и приникла к нему долгим поцелуем. Она знала точно — любовь сильнее всего на свете, любовь способна преодолеть все преграды. Надо просто научиться ждать.