Привычки и особенности

      Намиаши Райдо в своей жизни искренне любил три вещи — хорошие мечи, свою бабушку и своих напарников. Эти три константы, в отличие от женщин, погоды и выпивки не меняли свои характеристики от времени года, температуры, настроения и количества вложенного. Не то чтобы в свой тридцатник Райдо не понимал, отчего так происходит, но не всегда было настроение вкладывать некие усилия и тем более эмоции. Бабушку он любил ровно, за мечами ухаживал честно, а Генма и Иваши имели давно знакомый до последней запятой список привычек и заёбов и нечто неожиданное откалывали строго по расписанию, тоже отлично знакомому Райдо.       Список же вещей, которые хороший токубецу-джонин искренне ненавидел, был ровно на один пункт короче. Он ненавидел джонинские попойки и когда на них присутствовал Майто Гай.       Нет, ничего плохого к Гаю Райдо не испытывал — вряд ли в мире вообще можно было найти человека более искреннего и доброго, чем Майто, но это не мешало тому в поддатом состоянии быть воплощением того, что так пугало Намиаши в джонинских пьянках.       Но и тут стоит начать издалека. Всем известно, что чем старше шиноби, тем больше у него приёбов, а чем сильнее — тем они фатальней для окружающих. А уж у пьяных шиноби, когда в родной безопасности у них вышибает последние тормоза… Нет зверя страшнее, и каждый раз когда неугомонный Генма притаскивал напарника едва ли не за шкирку на очередную сходку, Райдо посещало чувство загнанной в угол дичи.       Рыжий, шкафообразный, обожжённый специалист по тихим убийствам вызывал в поддатых товарищах самое страшное чувство — умиление. И если от той же Юхи отбиваться даже не хотелось, то когда пробивало Асуму или Чоузу, Намиаши испытывал слабоописуемое желание спрятаться в шкаф.       Но и это меркло перед пьяным Гаем, от которого единственного было невозможно отбиться. Никак. Никогда. Каждый раз оказываясь в его объятиях (с какого перепуга умилённые шиноби тискают и теребят тихо напивающегося Райдо на следующее (по, по-по следующее, в общем, когда протрезвеют) утро, не в состоянии объяснить никто, Намиаши готовился к худшему. Но даже его фантазия, закалённая Каге и саннинами, временами не могла подготовить его к тому, что творил пьяный Гай.       Первый раз Райдо просто смирился с тем, что пить и не трогать его могут только напарники — возможно, потому, что потискать себя заместо плюшевой игрушки им мечник позволил бы в любой момент — и решил просто забыть, особенно когда наутро Майто ничего не вспомнил. Но когда спустя месяц пьяный Гай целенаправленно добрался на другой конец стола сквозь охуевших джонинов, а ещё через две недели ситуация повторилась, Намиаши понял, что Гая пора включать в список язвенников-трезвенников.       Сказать оказалось проще, чем сделать или сбежать, увидев среди тесной джонинской компании безумно-зелёный комбинезон. Не давать ему пить не получалось — среди сердобольных, сука, джонинов-коллег всегда кто-либо делился с Гаем саке, иногда вопреки воле последнего, и приходилось Райдо быть собственной косточкой Зелёного Зверя, принимая на себя всю мощь широко открытой алкоголем души. Особо счастливый глаз Хатаке в такие моменты мог осветить немалого размера здание.       Попытки отучить Зверя от вкуса алкоголя тоже провалились, сколько бы травяных сборов Генма ни вливал бы в него, как бы бабушка Райдо ни обкладывала того червями и насекомыми (пару средств приметил для себя на будущее даже Ибики) — богатырский организм Майто оказывался сильнее и после очередной дозы зловещего цэ-два-аш-пять-о-аш его не менее богатырская психика требовала в жертву Намиаши.       Об этой проблеме и думал на кухне общежития Райдо, когда туда явился Шикаку, умудрившийся не пропустить ни единой попойки, на которой мечник страдал от неимоверного зелёного дружелюбия.       — Он со мной так ещё и спать будет — в ужасе и без всяких предисловий Райдо уставился на теневика. Тот, несмотря на легендарный интеллект, десяток секунд всё же потратил на проведение ассоциаций между спать, отчаяньем и фиолетовыми следами на запястьях и плече Райдо. Вычленив из рассуждений Гая, Шикаку выдал не менее обоснованный ответ.       — Найдёт себе кого-нибудь остепениться. Мы вот с Чоузой тоже целоваться учились на Иноичи, пока не встретили Йошино и Оно, — пожал меланхолично плечами теневик и пошёл по своим делам за Какаши, за которым вообще пришёл в это обиталище неприятностей.       С этой фразы проблемы Райдо кончились и начались проблемы Гая и окружающих его куноичи.