Снег на голову

      — Шерлок!       За дверью раздался шорох чёрных ботинок, начищенных до блеска, как шар провидицы. Холмс бросил взгляд тусклых проницательных голубых глаз на дверную ручку в крупных закрученных узорах, отсчитывая в уме секунды. Стрелка внутренних часов еле успела передвинуться на три грани, как дверь с тихим щелчком отворилась, и невысокий мужчина, тяжело дыша и смахивая с плечиков пальто снежные хлопья, появился в гостиной. Холмс осмотрел партнёра мельком и отвел взгляд к молчащему, как покойники на кладбище, радиоприемнику. Изредка он ухал подобно воронам и трещал, словно скелет — на этом всё.       — Есть дело! — взволнованно произнес Джон, расстёгивая старомодные пуговицы заледеневшими пальцами. Холмс вновь посмотрел на него и сощурился, внимательнее вглядываясь в коренастую фигуру.       — Снег? — удивленно произнес Шерлок, приподнимаясь с кресла. Он встал, как статуя — без лишних движений, звуков, шорохов. Восстал, как срубленное древо тополя — худощавый, высокий, бесстрастный. Ватсон сжал зубы, чтобы не вывалить всё, что в нем копилось, как снегопад, обрушившийся на Лондон. Он привык, что его слова игнорируют, как жужжание навязчивой мухи, но порой все скопленные за месяцы, годы обиды, как ноги блудной девицы, грозили раздвинуться и дать волю пылу.       — Представь себе, — отчеканил он. — Мог бы хоть изредка выглядывать в окно.       Холмс не сделал и шагу от кресла, в привычной отстранено-заинтересованной манере поглядывая на разгоряченного новостью и остуженного погодными условиями Джона.       — Я это делаю, — заметил он сдержанно.       Ватсон неопределенно качнул головой и, пробормотав что-то невнятное, отправился в кухню, чтобы заварить тёплый чай. Пальто он так и не снял.       Шерлок отошел к окну, прогнав необоснованное замечание, и заложил руки за спину, оценивая ущерб, причиненный улице и городу — почти такой же, что он нанес радиоприемнику в стремлении его починить. Не признавая свою ошибку, Холмс предположил, что по задумке своей говорящая вещица вовсе и не должна так много болтать, а скрежет и уханье — основная задача радио.       Снегопад, длившийся второй день, принимал катастрофические масштабы. Столь необычный для Лондона погодный катаклизм парализовал движение, многие автобусы не выдерживали натиска белой гвардии. Одна пятая жителей города не вышла на работу, аэропорты Хитроу и Лондон-Сити аэропорт закрыли; школьники не учились вовсе. Многие компании такси отказывались принимать заказы, опасаясь выезжать в заснеженный — слой белого праха достиг уже двадцати сантиметров — город, даже небольшие продуктовые магазинчики отступили. Шерлок бы наверняка был в курсе небольшого снегопада, сантиметровым слоем павшим на чистые улицы, но радиоприемник продолжал хрипеть.       — И давно это началось? — спросил он, глядя, как компактный Nissan протиснулся сквозь снежные насыпи.       — Вчера утром, — отдалось сзади почти эхом, Джон явно не собирался ввязываться в обсуждение по поводу неприятностей, грузом Атланта взваленных на плечи властей и только властей.       — Любопытно, — прокомментировал Шерлок и отошел от окна, задергивая штору медленно и плотно, чтобы ни один луч и без того отсутствующего солнца не пробился.       Мужчина вернулся к своему креслу, напротив уже сидел Джон, всё-таки скинув пальто и повесив на подлокотник, и помешивал чай — занятное явление, учитывая, что пьет он его без сахара. Мокрая ткань верхней одежды терлась о шерстяной свитер с безумными узорами, вызывающих желание наглотаться таблеток или хотя бы натянуть петлю на шею.       Джон не смотрел на Холмса, уделяя всё внимание чашке.       — Я надеялся, что ты хоть раз не будешь таким эгоистом и сделаешь чай не только себе, — непринужденно подтолкнул Шерлок Ватсона к действию. И оно действительно произошло, разве что не в том ключе, что подразумевал Холмс.       Резким движением Джон подтолкнул чашку к Шерлоку, отчего горячая жидкость перелилась через край, пытая хрупкий и изрядно потертый временем кофейный столик. Недоразумение, казалось, совсем не смутило Шерлока, и он аккуратно, двумя пальцами, лишь бы не обжечься, взял чашечку в руки, сокрушаясь об отсутствии блюдца и непредусмотрительности Джона.       — Рад, что ты не сделал глоток, — смакуя, произнес Холмс, поднося посуду к губам и через миг отстраняя её от лица. — Тогда бы тебе всерьез пришлось идти за второй чашкой! Вот не задача, не так ли?       Ватсон молчал, сжав руки в единый кулак, наклонившись и пронзая Шерлока настолько злым и раздраженным взглядом, что любой другой как минимум поперхнулся бы.       — Незадача, — повторил Шерлок и глянул на зашторенное окно. Что угодно интересовало его куда больше, чем проблемы Джона — поразительное удобство.       Молчание, нарушаемое лишь крохотными глотками младенца и скрежетом мертвецов из ящика Александра Попова, длилось недолго, но уже изрядно успело вдарить по и без того вечно накаленным нервам Ватсона. Он поражался сам себе — трудно было представить, что человек, сидящий напротив, ещё не успел довести его до убийства... или самоубийства. А ведь такая возможность кружила в воздухе ежесекундно.       — Кажется, — невозмутимо начал Шерлок, — ты говорил что-то о деле, — из груди Джона вырвался сдавленный выдох. — Я предельно внимательно слушаю.       По виду мужчины такое было сказать довольно сложно, но в одном Джон был уверен — если Холмс чего-то коснулся, то это неизменно падало в его копилку загадок. Причем вещь могла быть как невесомая, так и на удивление материальная и сухая, как горсть опилок.       — Мой старый товарищ...       Шерлок издал нечто среднее между пренебрежительным смешком и сдавленным кашлем.       — Все самые увлекательные истории начинаются с непутёвых друзей, — в крайней степени эмоционального наслаждения протянул он. — Продолжай.       И Джону не оставалось ничего другого как продолжить. То ли от безвыходности ситуации, то ли от жажды увидеть этого человека, лишенного покоя в своей голове, в действии.