Мир в темноте

Белые стены окружали несчастную душу, напирали, словно пытались раздавить её. Тело уже не казалось ватным, но при каждом движении он морщился от нестерпимой боли. Свет, который лился из маленького окошечка, резал по глазам, как острое лезвие. Лезвие. Он посмотрел на свои бледные запястья. Красные, свежие полоски уродовали кожу. Одна из них немного не доходила до синей вены. — А лучше бы дошла, — тихо прошептал он. — Не уверен, — ответили рядом. Рядом с ним стоял мужчина в белом халате, и устало смотрел на постоянного постояльца больницы. Этот паренёк оказывался здесь каждую пятницу. И нельзя было сказать, что он сильный гуляка. Тихий и спокойный, русый, худенький мальчик. Тёмные круги под глазами выдавали его бессонницу, а частые попытки суицида — тёмную душу. — Как я тут оказался? — спросил парнишка. — Как обычно. Тебя нашли в луже крови около бара. Тим, объясни мне, — врач грустно вдохнул, — неужели тебе это нравится? Тебе нравится такая жизнь? — Мне не нравится такая жизнь, но не я её выбрал, — огрызнулся тот и уткнулся лицом в подушку. Его плечи часто затряслись. Врач беспомощно посмотрел на потолок, словно там были все ответы на его вопросы. Но белый потолок был безмолвен. — Тим, что тебя толкает на такие поступки? — осторожно спросил врач. Молчание. Этот странный парень всегда молчал, когда разговор заходил о его жизни. Другие пациенты охотно делились печалями, разрушившимися мечтами, переживаниями, а он просто молчал. Наконец, он поднялся с кровати и встал рядом с доктором. Его огромные карие глаза смотрели с неким вызовом. Только по этому взгляду врач понимал, что Тим способен пока что бороться. Пока что… — Я могу идти? — Иди, Тим, иди. Твой паспорт в регистратуре. Как только Тим вышел из больницы, начался дождь. Крупные капли дождя текли по волосам, лицу и шее, освежая пропахшее лекарствами тело. Вдали показался грязный автобус. Тим рванул к нему, мысленно моля водителя медленнее курить или какую-нибудь недовольную бабку задержать отъезд. Но жизнь не бывает добра ко всем. Даже в мелочах она умудряется добить человека. Пусть это будет слишком острая горчица, слишком медленный интернет, слишком наглая соседка или слишком быстрый автобус. Вода хлестнула по лицу парня, когда автобус задел колесом ближайшую лужу. — Ненавижу этот мир, — прошипел Тим, вытирая щёку рукавом толстовки. До дома было достаточно прилично идти, но что делать? Он не мог просто так остаться тут. Мать уже переживает. Тим быстро представил, как она отточенным движением сядет на диван, вытащит из кармана таблетки и быстро съест парочку, пока дрожащая рука будет поправлять кудрявую чёлку. Как её нежная ладонь коснётся давно небритой щеки Тима в надежде на хотя бы улыбку. Как тихий голос прошепчет что-то успокаивающее. Тим бы давно бросился с моста, но единственное, что удерживало его здесь — мама. Она была светлым ангелом с белоснежными крыльями, правда своим поведением он ей перья и замарал. Стыдно? Во все нет. » Весь в отца.» — прошептала бы мама, хмуря брови. — Эй, Тим, ты почему ещё не дома? Парень вздрогнул и развернулся. Перед ним стоял его врач, но уже без халата и странных очков. — Мистер Шеннон, оставьте меня в покое, — отмахнулся Тим. — Тим, перестань! Ты весь продрог. Вон, губы уже синеют. Не боишься умереть прямо на парковке перед ненавистной больницей? — в его голосе проскочила нотка издевки, которая сильно задела парня. — Там Вы можете указывать мне, что делать, но за пределами больницы я сам себе Царь, сам себе Господин. — Отвести тебя домой, Царь? — усмехнулся мистер Шеннон. — Вы же не отвяжитесь? Да? — Да, Тим, да. Так что помолчи и садись в машину. Царь виски, блин, — ответил врач. — Я не пью виски. Я предпочитаю коньяк, — гордо сказал Тим, бросая последний взгляд на следы шин от автобуса.