Твой друг.

       О чем мы можем подумать первым делом, когда слышим слово «Скайрим»? У разных людей это, естественно, разные предположения, особенно для тех, кто там не был. Многие, конечно, ассоциируют этот край с постоянными дегенератами и пьяницами нордами, но все же кто-то вспоминают и другие моменты. Вечные снега, например, хотя мало кто знает, что и снег там не везде и не всегда падает, только в районах Виндхельма, Данстара да Винтерхолда часто случаются снежные бури. А вот, например, в Фолкрите даже тепло бывает, особенно летом. Тогда крестьяне выходят в поля, чтобы вырастить и без того скудный урожай, когда почва еще не пришла в себя после зимы. Некоторые связывают Старое королевство с иными факторами, такими как, скажем, красивые виды, равные тем, что открываются с Прыжковой скалы в Сиродиле. А кто-то может даже эти панорамы сравнить, хотя такой человек, наверное, только один в этой богами забытой долине хмурого холода, и он знает и видит гораздо больше, чем другие. Но не всякий может с гордостью сказать, что в Скайриме самые доблестные воины и самые честные и добрые люди. Хотя, наверное, нет... и такой человек тоже есть на этой земле, но у него еще все впереди. А другой же может с обоими поспорить, но ему лень... но и он признаёт, что что-то в этом есть и эти холодные земли можно назвать родимым домом…       Все бы ничего, да вот только никто с точностью не назовет настоящего облика нордской провинции. Никто не сможет описать ее никогда не бывавшему там человеку. А вот я попробую. Скайрим – это северное сияние, мерцающее в небесах, когда Азура вступает в свои права на рассвете, это могучий народ, в крови которого живет частичка северной Атморы. Земля, которую покорил великий Исграмор. Это непобедимый народный дух, с которым не сравнится даже воинственная доблесть данмери. Это леса и поля, переходящие в стелющиеся бесконечной рекой степных трав равнины Вайтрана. Это ураганы, бушующие в его море, это снега и льды, это поражающие воображение виды и это богатство… неощутимый северный бриллиант, который утащить к себе в пещеру не может даже Имперский дракон, однако такой манящий…       Сегодня особая ночь… сегодня луны сходятся в вальсе над Скайримом. Они плавно вышагивают в паре через небосклон. Тихонько паря над землей, они бросают взгляды на спящий северный край и вновь выбрасывают изящное па. Сегодня будто дышится свободнее, и воздух пахнет хвоей.       Над деревьями Рифтенского леса тихонько подымается дымок от костра. Легкие волны озера Хонрик отбрасывают тусклые блики. Колышется поземкой дымок над поверхностью воды и растворяется в пустоте. Все вокруг спит, лишь стрекочут во тьме кузнечики да сверчки, сопровождая сон природы мелодичным завыванием своих миниатюрных скрипок. Они ведь знают, что такое покой. Вечный покой… нет, к сожалению, не вечный, но это только пока.       В чаще леса расположился маленький лагерь. Он будто слился с природой… с безмятежной тишиной. Лишь украдкой потрескивает догорающий костер, поднимая в воздух очередной сноп искр. С влажных от росы веток деревьев падают редкие капельки, тревожа сон и заставляя находящихся в лагере путешественников ерзать под своими одеялами. Три лошади, привязанные под деревом, недовольно храпят и отряхиваются от росы, орошая влажную траву мелким дождиком.       Наконец одна такая росинка вновь не удерживается на листке и падает вниз, разбиваясь об ладонь спящего у самого кострища норда. Тот приоткрывает один глаз и оценивает обстановку. Нередко он просыпался от такой же росинки, и это обычно значило, что кто-то из ночных хищников решил выйти на охоту и древесные жители леса, испугавшись врага, забегали по веткам. Наверное самыми страшными врагами путника в этих местах были пещерные медведи, которых стоит обходить стороной, особенно если у тебя в руках обыкновенный стальной меч. От них можно было ожидать чего угодно. Поэтому путник решает немного подвинуться, чтобы поуютнее закутаться в одеяло. Так ему всегда становится спокойнее. И вдруг он замечает, что кто-то все же решился примоститься рядом.       Подле него аккуратненько пригрелся один из его сопровождающих. Он незаметно обхватил рукой широкую грудь норда и прижался к спине. Это объясняет, почему во сне северянин отчетливо чувствовал горячее дыхание в предплечье. С другой стороны, даже приятно, что сзади у тебя такая живая грелка, тепло ведь, хотя норд все равно почти от сквозняков не страдает. Но к сожалению, это еще не все. - Нерв, вообще охренел, что ли? – скайримец брезгливо смахивает с себя чужое тело.       Дело в том, что нордский герой вообще давно начал замечать, что у данмера страсть к обладанию. Благодаря этому влечению мер приобрел мерзкую привычку во сне закидывать на всё ноги, хотя скорее всего она была вызвана страхом потерять какую-то дорогую вещь во сне, когда он странствовал по Вварденфеллу. Таким образом, он даже спал с двумя подушками: одну подкладывая под правое колено, а другую, как и все нормальные люди, естественно, под голову. И это обстоятельство частенько бесило его спутников, потому что вместо дополнительных подушек данмер нередко использовал их самих.       Мер лишь подбирает правую ногу под себя и вновь упирается носом в шею норда, одновременно обдавая его потоком тепла во время протяжного зевка. - Тебе нравится меня будить? Такой хороший сон был… – последнее слово он протягивает сквозь очередной зевок и прикрывает рот рукой. - Конечно, хороший сон, ты ведь так удобно устроился, - бурчит в ответ норд, вновь отпихивая от себя эльфа и пытаясь отстраниться. - Давай так...ты удостоился чести спать бок о бок с Нереваром Индорилом. Не всем выпадает такой шанс, так что чувствуй себя счастливчиком и не мешай мне спать, – меланхолично отрезает темный эльф и по-кошачьи потягивается. - Это еще кто кому мешает, – с явным негодованием отвечает норд, вырывая из загребущих рук соседа по спальнику одеяло. – Ты вообще как сюда попал, серый? - Мне стало холодно, и я лег у костра, а потом к тебе перекатился. Логично? - А вот мне сейчас жарко от тебя. Иди, найди себя другую подстилку, – Довакин рассерженно выталкивает незваного гостя со своей территории, и тот обреченно откатывается на голую и холодную землю с нагретого места. - Изверг! – данмер вскакивает и, ежась от холода, накидывает на плечи свое одеяло. Неприятно, однако, босиком на промозглой земле стоять.       Он как-то непривычно выглядит без своей мантии. На нем только легкая ночная рубашка чуть ниже колен. Так он кажется еще меньше, чем обычно, хотя, скорее всего, это из-за того, что он просто худой для среднего человека и достаточно высокий для норда. Еще больше его принижает отсутствие привычного всем высокого ирокеза. Сейчас на голове эльфа красуется экзотичное птичье гнездо с редкими локонами, спускающимися чуть ниже плеч, что придает ему некой дикости, присущей этой северной провинции. - Иди ты… - Дова довольно занимает все пространство своего спальника и накрывается с головой. Нереварин еще некоторое время топчется на месте. Так хорошо спал, и все… капут радужным снам. Но тут его взгляд падает на еще одну заблудшую душу. - Ситуация, ты там спишь? – шипит он, старясь не разбудить объект своего внимания, если все-таки сиродилец заснул. Норд ворчит что-то из-под одеяла про то, что честных людей будить нельзя, в отличие от некоторых, которые людьми не является, но данмер лишь фыркает и вслушивается в тишину. Однако против всех ожиданий сквозь треск костра проносится тихий, немного заспанный голос: - Я вообще не сплю… Я не помню, как это делается… – и сдавленная усмешка.       Чемпион Сиродила не спит… Он не спит уже как две сотни лет. Сейчас он просто закутался в одеяло и немигающим взглядом кошачьих глаз рассматривает витающий в воздухе пепел и вновь опускает взгляд на краснеющие от ветерка угольки. Прожилки на них напоминают узор на его собственном даэдрическом молоте, и он едко улыбается. Он бы отдал все, чтобы вновь окунуться в настоящий... доступный только смертным чистейший сон, без сумасшедших кошмаров. Чтобы испытать ту радость, которую он испытывал после закрытия очередных Врат Обливиона. Тогда его сердце рвалось из груди, радостно кричало: «Да! Я смог это! Я сделал! Сделал сам! Я помог! Я спас! Ура! Слава Империи!» Но нет… К сожалению, не сейчас. В настоящее время спасение кого-то - это его работа, обыденное дело, которое он совершает без особого труда и забывает о том, как вывел двух детей из горящего дома, как спас караван каджитов от тролля уже через несколько минут после совершения доброго дела. Особенно после победы над Дагоном, смерти Мартина, он уверен, что то чувство исчезло навсегда, и оно не вернется. Фактически Чемпион вообще лишился каких-либо чувств. Он прошел по трупам своих врагов, чтобы пережить еще одну смерть… друга и Императора, а потом забылся на Островах; немного бездушно с его стороны, хотя кто знает, есть ли у даэдра душа?… А что он делает сейчас?       Он просто живет.       Зачем? - Знаешь… мне это знакомо, – на лицо эльфа наворачивается та толика печали, которую часто можно там видеть. Чес знает, что герой Морровинда так же печален в душе. Печален из-за того, что его все забыли и прекрасно знает, что это наказание за то, что не спас. И за то, что ответственен за жизни тысяч, за то, что покинул дом, когда был так нужен. – Когда ты осознаешь, что жизнь бесконечна, то тоже не можешь заснуть… - он присаживается на свой покинутый спальник и тоже смотрит на тлеющие угольки, изредка моргая и пытаясь скрыть блестящие от влаги угольки глаз. - Для меня бесконечная жизнь - это больше мучение, чем радость. Иногда ко мне приходит мысль: зачем я вообще поперся на эти Острова? Лучше бы их разрушил Джиггалаг, а я умер бы в своей кровати при совершенно спокойных обстоятельствах на старости лет и довольный своей жизнью. Дагон бы их проклял… – Чес переворачивается на спину и обращает свой взгляд на звезды. – Наверное, хорошо там… в Этериусе…спокойно… - Мечтать не вредно, – прерывает его воплощенный Индорил. - Тебе-то что… - печально декламирует имперец. - Ты же можешь там… к своей Азуре в конце концов попасть… умереть можешь, там тебя с распростертыми объятиями примут. А я-то что? Ну вот представим ситуацию… например, я «умру». Счастливая случайность выпадет какому-то везунчику. Уйду я обратно на Острова, займусь привычной деятельностью Безумного бога. Предположим… и что дальше? Пройдет лет восемьсот или меньше, придет моя вторая половинка, я найду другого приключенца, посажу его на трон, и сам буду доставать его и издеваться над разумом. Так, что ли? - на все это древний мер лишь устало усмехается, подбирая из кострища еще горячий уголек: - Нескучная у тебя жизнь… Ты хотя бы доставать кого-то после смерти будешь - уже плюс счастливого существования. - С удовольствием уступил бы тебе место, но такова судьба… - Чемпион пожимает плечами и трет руками глаза. Ему так хочется спать, но он не может… обычный, безмятежный сон недоступен Принцу даэдра. - Знаешь что? – имперец убирает руки с лица и вопросительно смотрит на данмера. Тот поднимает глаза на человека и легко улыбается. Миролюбиво и дружелюбно улыбается, в этой улыбке не сквозит усмешка или обычная ядовитость. Совсем нет. Он задумчиво очерчивает на небольшом камне какой-то узор угольком и продолжает: - Я помогу тебе заснуть… а ты поможешь мне, – на лице Защитника Брумы мелькают совершенно разные эмоции: сначала он в непонимании широко раскрывает глаза и немного приоткрывает от удивления рот, потом сводит брови на переносице и оценивающим взглядом смотрит на своего «коллегу» по защите мира от зла. Довакин тоже, по-видимому, слушавший диалог с начала до самого конца, ворочается на спальнике и бурчит еле слышно: «С какими людьми я живу? Пресвятой Талос, спаси меня от этих дебилов…» и уже вслух произносит, чтобы было слышно всем: - Нерв, я, конечно, все понимаю. В вашей практике много чего было, только вот, пожалуйста, вот этого не надо! Сдерживай, ради богов свои эмоции, прошу, - а Нереварин краснеет. Хотя, может быть, это просто блики от алеющих угольков скользят по его щекам или Чесу просто, кажется. Хотя нет. Даже когда он со стыдливой улыбкой отворачивается, на скулах отчетливо виден розоватый оттенок легкого румянца, насколько это вообще возможно на его серой коже. Но потом он резко оборачивается к норду и сдавленно шипит: - Не твое дело. Хотел спать – спи, пока я не лишил тебя такой возможности, – а потом возвращает взгляд на имперца. Тот вновь перевернулся на спину и положил руки под голову, задумчиво хрустя костяшками пальцев. - Ну, так что? – оба, данмер и норд, ожидают услышать пресловутое «Нет! Ни в коем случае!», но оба несказанно удивляются, когда слышат совершенно противоположный ответ: - Я не против. - Теперь в нашей компании уже два конченных кретина. Я был о тебе лучшего мнения, Чес, – норд недовольно хмыкает и еще туже обкручивается в одеяло, становясь похожим на большую и невероятно жирную гусеницу. - Когда доживешь до наших лет, тогда поймешь мой выбор, да, Нерв? – данмер не отвечает. С одной стороны, он был несказанно рад, что ему не придется мерзнуть на морозе, а с другой стороны он недоумевал, из-за чего один его глаз истерично дергался. - Да? – переспрашивает имперец, глядя на данмера. Тот мысленно подбирает нижнюю челюсть с пола и сглатывает. - Да, конечно. В нашем возрасте можно позволить себе всё, все равно хуже не станет, – норд опять что-то пыхтит, но уже более тихо, и прикрывает уши руками, стараясь не обращать внимание на то, что происходит у него за спиной.       Все же Нереварин встает с места. Его невероятно достало молчаливое сидение в одном месте, тем более от неровной земли уже затекли ноги и поясница. С подобными мыслями он прикидывает, как получше перетащить свое спальное место, но все нормальные мысли из головы мгновенно улетают. Его одолевает мечта о сладком сне и о том, что завтра он наконец-то встанет выспавшимся. Данмер хватает свою подстилку и, накрыв плечи одеялом, кладет ее поровнее с соседним спальником. Так-то лучше. С невероятным облегчением и свободной душой он устраивается с более защищенной от ветра чужим телом стороны и накрывается своим одеялом. Ему тепло. Такое безмятежное тепло сразу тянет в сон, будто бы котенка, что уложила с собой мать в одну корзину. Со спины его обхватывает чужая рука и подтаскивает ближе к себе, приятное дыхание в затылок уносит в сокровенные владения Вермины, хотя кто знает? Может, Шеогорат тоже насылает сны… только немного другие, чуть странные и с капелькой безумия, но все же сны.       Чемпиону тоже хорошо. Он давно себя так не чувствовал. Последний раз такое состояние у него было двести лет назад. Ему кажется, что оно все-таки вернулось к нему. То чувство, что ты все же над чем-то властен. Он не даст случиться чему-то плохому, он – Защитник, и в этот раз не только Сиродила. Просто потому, что ему доверяют, его помнят и на него надеются. Его сердце поет. Вновь стучится в бешеном ритме и рвется птицей к свободе. С такими волшебными мыслями он прижимает к себе того, кого в душе поклялся защищать, и безмятежно утыкается носом в жесткие темные волосы. А Нереварин приятно урчит, стараясь прижаться еще ближе, но скручивается калачиком и кладет голову на дружелюбно подложенную руку. Великолепное чувство.       И в этот раз он не повторит прошлых ошибок.       Он помнит…