"Миссис Рочестер"

Глава III Коляска уже стояла у крыльца, запряженная не самой быстрой лошадью, зато послушной и не строптивой, а я прощалась с обитателями Торнфильдхолла. Мне грустно было расставаться с Ли и Роджерсом, с малышкой Аделью и милой Софи и, конечно же, с миссис Фейрфакс, которая, обнимая меня в последний раз, прослезилась. Я тоже не могла удержаться, и слезы заволокли глаза, которые я еще долго вытирала, рассматривая проезжавшие пейзажи. Мелькавшие красоты только больше расстраивали меня – вот там, вдали, рос каштан, а вот живая изгородь, где я впервые встретила мистера Рочестера, а здесь, на пустыре есть пень, на котором он однажды сидел с блокнотом на коленях… Все эти картины так живо вставали перед глазами, что я совсем не замечала лившихся слез, которые вытирала своими перчатками. Это были одни из самых печальных и горьких минут с тех пор, как я приехала сюда. Теперь я уезжала в неизвестность, оставляя за собой дом, который успела полюбить, в котором надеялась обрести свое счастье. Мистер Рочестер не вышел проводить меня, но это и не требовалось, я знала, что спустя несколько дней мы встретимся, а пока я должна была добраться до Лондона и остановиться в гостинице, сняв приличный и удобный номер. Денег, которыми я по воле своего господина располагала, могло хватить на полгода безбедной жизни, но я решила, что не буду выходить из круга своих привычек, а потому, когда к вечеру мы добрались до города, я попросила Джона отвезти меня в приличную, но не слишком дорогую гостинцу. Мне было немного неловко прощаться с ним, когда я вышла из коляски и мои вещи были уже отнесены куда-то в гостиницу, этот человек всегда был добр ко мне, и я искренне пожала ему руку и пожелала ему счастья. Хозяйка уютно заворковала, когда я достала монеты с просьбой найти мне какую-нибудь комнату, она тут же стала убеждать меня, что у них я найду все, что мне необходимо и что именно здесь я смогу отдохнуть. Она пригласила меня за собой и повела по не слишком широкой лестнице наверх. Комната, которую мне предложили, была чистой и небольшой; удобная кровать, шкаф, стол, два стула и умывальница – все богатство, которому предстояло стать моим прибежищем в ближайшие несколько дней. На полу лежал недорогой коврик, а на окнах висела чистая белая занавеска, призванная по утрам сдерживать веселые солнечные лучи. Когда меня оставили в покое, я опустилась на стул и попыталась собраться с мыслями. Разве я этого хотела, когда мечтала о счастливой и беззаботной жизни? Разве этой комнаты ждала, когда думала, что жизнь моя в скором времени изменится? Постепенно мною овладела какая-то тоска, и я снова почувствовала, как по лицу катятся слезы. Мне было жаль себя и жаль моего бесконечно дорогого мистера Рочестера, который оказался так слаб, что не смог устоять перед охватившим его отчаянием, тем самым толкнув себя и меня на совершаемое беззаконие. Скоро хозяйка принесла ужин и, спросив не нужно мне еще чего-нибудь, вышла, оставив меня одну. Я умылась и, почувствовав себя несколько лучше, принялась за свою еду, размышляя о том, чем сейчас может заниматься мой мистер Рочестер. К тому моменту, как я закончила разделывать свой кусочек курицы, глаза мои совсем слипались и, прочитав молитву, я забралась в постель, забыв задернуть оконную занавеску. Утром меня разбудил петух, кричавший на заднем дворе, и яркое летнее солнце, но даже оно не способно было разогнать мои невеселые мысли, которые за ночь никуда не делись, а только усилились. Я без дела лежала в постели, лениво размышляя о себе: кем я еще могу стать, когда любовь мистера Рочестера закончится? И где будет мое место? Я предпочитала не думать, как скоро это случится, прекрасно понимая, что горе, которое охватит меня, ни с чем не сравнится, и дни мои, если и будут продолжаться, то будут безрадостны и пусты. Проведя в постели целый час, я все-таки решила выбраться из-под одеяла. Мне предстояло провести здесь несколько дней, и я решила, что проведу их с толком. Когда мне еще выпадет возможность самостоятельно изучать жизнь в огромном городе? Я составила план того, что я хочу увидеть в первую очередь, потом, подумав, решила дописать еще пару пустяковых дел, которые могут мне быть интересны, в конце я добавила заметки купить краски и карандаши для рисования и обзавестись несколькими книгами, которые я хотела прочесть еще в Торнфильде, но в силу своей занятости все время откладывала. Выпив на завтрак чашку молока, я поспешила на улицу. Никогда не предполагала, что город может быть таким огромным. Я все шла и шла, бесцельно разглядывая дома, выбралась на набережную и, перейдя мост, свернула на какую-то улицу со множеством магазинов. И почти сразу же увидела большую витрину с расставленными мольбертами и красками. Продавец был весьма любезен и снабдил меня всем, что я только пожелала. Я обогатилась целым состоянием; кроме бумаги, я купила прекрасную акварель, несколько шелковых кистей и отличные карандаши. Радостная и возбужденная, я уже предвкушала, как займусь рисованием. – Мисс, может быть, желает посмотреть на картины других художников? Тут недалеко, на Трафальгарской площади. Национальной галерее на прошлой неделе мистер Верон подарил огромную, – продавец многозначительно шевельнул бровями, – просто огромную коллекцию английских художников*. Вы знаете, мисс, я каждый день хочу оставить свой магазин и отправиться туда… – мечтательно сказал он. Поговорив несколько минут, я вышла из магазина и решилась на прогулку по городу. В конце концов, что мешает мне подарить этот день только себе? В Национальную галерею я решилась пойти на следующий день с утра, чтобы сполна насладиться великолепным зрелищем бессмертных полотен. Я потеряла счет времени и замирала перед каждой картиной, полностью погружаясь в тот мир, что разворачивал передо мной художник, не в силах выразить весь восторг, что испытывало мое бедное сердце. Я словно очутилась птицей, которая парит над миром, свободная и счастливая. Но вместе с тем мой глаз еще и отмечал многие детали: как мастер накладывал краски, как смешивал цвета, как угадывал направление тени и как пользовался светом. Все эти мелочи, из которых были сотканы прекрасные полотна, я запоминала и собирала по крупицам, надеясь когда-нибудь применить свои наблюдения на практике. Это были лучшие часы, что подарила мне судьба, при том, что я совершенно не рассчитывала на милости моей не слишком щедрой на подарки доли. Под впечатлением от этой выставки я вернулась в гостиницу под вечер, когда косые лучи заходящего солнца уже разливали тени по земле, и сразу же была встречена взволнованной хозяйкой. – Миссис, миссис, к вам господин! Не успела она закончить свою фразу, как на пороге появилась высокая фигура мистера Рочестера. – Спасибо, вы очень внимательная хозяйка, – очаровательно улыбнулся он, вытесняя ее из моей комнаты, – Где вы были, мадемуазель? – без приветствия спросил он, и впился в меня глазами. – Я уже битый час вас жду! – Здравствуйте, мистер Рочестер, – улыбнулась я, снимая шляпку. – Как поживаете? – Джейн, – простонал он, плотно прикрывая дверь и подходя ближе, – Джейн, ты ведь не собиралась бросать меня? Ты ведь не станешь лгать… – Конечно, нет, – согласилась я. – Сегодня я выбралась на прогулку, и смею заметить, получила от нее огромное удовольствие. Ах, мистер Рочестер, вы даже себе не представляете, насколько мир может быть прекрасен! – воскликнула я, весело поглядывая на него. – О, Господи… прогулка… и это тогда, когда я с ума схожу, когда мое сердце не выдерживает и пяти минут без нее! – трагически воскликнул он и бросил свою шляпу на стул. – Джейн Эйр, вы самая непредсказуемая и независимая девушка, – он подошел ко мне ближе и положил руки на мои плечи. – Нет, вы не девушка, вы эльф! Самый настоящий эльф, который околдовал навечно мое сердце. Его слова смутили меня, и я решила его немного отвлечь от моей персоны. – Но я полагаю, что вы ждали меня не только затем, чтобы высказать свое впечатление о моей прогулке? – Ты права, – моментально став серьезным, ответил мистер Рочестер. – Я сказал, что снова уезжаю в Европу. О, Джейн, – выдохнул он, прижимая мою руку к своим губам, – ты не представляешь, от какого мрака ты спасла меня. – Я рада, что вы в добром здравии и что ваше настроение улучшилось, – несмело улыбнулась я. – И я рада, что вы приехали. – Правда? – вдруг спросил он, будто не верил своим ушам. – Ты правда рада? – Конечно, разве я стала бы лгать? – Нет, на ложь ты не способна, но я знаю, как честна ты, и знаю, как противно тебе все то, что по моей вине тебе приходится терпеть. Признаться, я не был уверен, что встречу тебя здесь. И был готов ко всему… Его слова напомнили мне о моей власти, о том, как легко я могу разбить его мечты, ввергнув его в пучину отчаяния, и я постаралась увести разговор от этой опасной темы. – А Софи? Она останется в доме? – Да, – словно возвращаясь издалека, ответил мистер Рочестер, – а миссис Фейрфакс займется школой для Адель. – Но разве не вы должны были устроить девочку? – Джейн, это заняло бы несколько дней, а я не мог прожить и сутки, – прошептал он. Я поняла, что им двигал страх, самый обычный страх, что я предам его. – Но я все устроил, и завтра мы отправляемся домой, миссис Рочестер! – улыбнулся он и сжал мою руку. – Не называйте меня так, сэр, – взмолилась я, вспоминая несчастную женщину, которой принадлежало это имя. – Хорошо, Джейн, но завтра тебе все равно придется стать моей супругой. На корабль мы взойдем как муж и жена. Его непримиримые нотки в голосе встревожили меня, и я подняла на него глаза, пытаясь понять, что он хотел этим сказать. – Ну чего ты испугалась? – ласково спросил он и почти прижал меня к себе. – Не бойся, Джейн, ты знаешь, я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела. Я поклялся тебе в том и сдержу свое слово. * – В 1847 Роберт Верон подарил галерее 156 картин английских художников (в этом же году был впервые издан роман «Джен Эйр»).