Рядом с ней

      – Билл, принеси мне пива, – повторил он.       Наверное, было видно, что я занервничал, потому что Малдер нетерпеливо вздохнул.       – Я еще не пил лекарство. И если уж я вынужден терпеть этот допрос, то могу хотя бы пива выпить?       Ну и как с ним спорить?       – И принеси сразу шесть банок, – бросил он мне, когда я направился к двери. – И себе парочку тоже.       Ну ладно, пришло время признаться. Парень начинает мне нравиться.       Решив ограничиться шестью банками «Миллера» на двоих, через минуту я уже снова был в гостиной и одну банку протянул Малдеру. Он открыл ее и сделал приличный глоток.       – За святого покровителя пивоваров, – сказал он, посмотрев на меня и отсалютовав банкой.       – Салют! – ответил я и сделал большой глоток.       Ох, хорошо!       – Итак, вернемся к нашим баранам. Почему вы не трахаетесь, как кролики? Моя сестренка недостаточно хороша для тебя?       Он шумно выдохнул.       – Конечно, нет, Билл. Если хочешь знать правду, она слишком хороша для меня.       – Она тебя любит. Это на ней написано всякий раз, когда она произносит твое имя. Ты бы ее видел тогда, приятель. Ей совсем было хреново, когда тебе делали операцию.       На его лице появилось виноватое выражение, и, не будь это Малдер, я бы, наверное, даже пожалел о своих словах.       – Знаю. И чувствую то же самое. Мы больше чем... больше чем близки.       – Но не занимаетесь любовью?       – Нет, – отрезал он и снова сделал глоток.       – Ну и что ты делаешь вместо этого? Спишь с кем попало?       – НЕТ!       Еще один глоток, и я понял, что Малдер добил первую банку раньше меня. Он протянул руку за следующей, и я вручил ему еще одну. Он включил регби вместо унылого перфоманса в исполнении Чикаго и угрюмо наблюдал за игрой, принявшись за вторую банку.       – Нет, я не сплю с кем попало. Просто ничего не делаю. Точка. Кроме того, Билл, если честно, при нашей работе немного остается времени для подобных выкрутасов.       Я задумался. Мне прекрасно известно, чего стоит оставаться верными друг другу: я регулярно бываю в плавании по несколько месяцев. Но шесть лет? Когда я возвращаюсь домой, мы с Тарой пару дней проводим в постели без еды и питья. Думаю, это как-то нездорово, когда накапливается столько напряжения. Вдруг мне вспомнилось одно имя.       – Кто такой Эд Джерс?       Я убедился, что попал в десятку. Лицо Малдера стало фиолетовым, и мне показалось, что максимум секунды через три мне придется вызывать "скорую".       – Откуда, мать твою, ты знаешь это имя?!       Думаю, если бы он мог, то схватил бы меня за горло и начал вытряхивать из меня ответ.       – Дана его упомянула. Тогда, когда ты был... когда ты был в операционной. Она сказала, что угрожала тебе и говорила, что если ты умрешь, она найдет этого придурка Джерса и — цитата – «пусть трахает ее хоть до потери пульса, и на этот раз на татуировке будет написано пошел ты, Фокс Малдер». Я чуть не обосрался от страха, когда она это сказала.       – Да уж, ей правда было хреново, – пробормотал он и прикусил губу. – Я думал, мне это привиделось.       – Так кто этот козел?       – Никто, – ответил он слишком быстро.       – Ну конечно. Она моя сестра, я имею право знать.       Теперь его лицо стало красным, но мне плевать. Это правда. Она моя сестра, и я имею право знать, в какие неприятности она попала. Может, из-за всей этой фигни с «больше, чем близки» она начинает делать глупости — например, запрыгивать в постель к каждому придурку, который на нее дважды посмотрел. Помню, у Мисси был такой период после школы. Не хочу, чтобы это случилось и с Даной. Это слишком, вашу мать, опасно.       – Она взрослая женщина, Билл.       Вот дерьмо, этот умник что, мысли читать умеет?       – Эд Джерс... Джерс — никто. Ошибка. Мы об этом не говорим. Господи, Билл, не вздумай что-нибудь Мэгги сказать! Это случилось до того... до того, как мы узнали про рак. Дерьмовое было время, и никто из нас не хочет о нем вспоминать. Удивительно, что она упомянула Джерса при тебе. Мы о нем ни разу не говорили с тех пор, как это произошло. Наверное, она правда была в отчаянии, раз проговорилась.       – Да не то чтобы она хотела, чтобы я это услышал. Просто говорила сама с собой, потому что была испугана до смерти. Думаю, она не знает, что сказала это вслух.       Малдер молча смотрел на экран. Никогда не мог понять правил этой сраной игры.       – А ведь все из-за стола.       Я поперхнулся пивом, да так сильно, что оно брызнуло через всю комнату.       – Да нет, не в этом смысле, – сказал он с отвращением. – Не НА столе, а ИЗ-ЗА стола.       Я лучше промолчу.       – У нее никогда не было стола. В моем кабинете. В смысле, у нее был стол, отличный стол, в кабинете наверху. И шкаф. Она там хранила подарки мне на день рождения и медицинские журналы. Но большую часть времени мы проводим внизу, в моем офисе, в смысле, в нашем. Ну и я как бы решил, что если ей что-то не понравится, то она что-нибудь сделает. Ну, в конце концов, она заказывает карандаши, бумагу для принтера, скрепки всякие, если они ей нужны. Могла, черт возьми, и стол заказать, если он ей так понадобился. Это же очевидно, нет разве?       Я взял еще пива и понял, что сейчас узнаю даже больше, чем ожидал.       – Да я и не хотел ехать в этот долбаный отпуск. Лучше бы поработал. Откуда я, твою мать, мог знать, что у нее рак? Даже она сама тогда этого не знала. И что она делает? Идет в бар, ночует у какого-то придурка в квартире, рисует себе гребаную змею на заднице, а потом говорит мне, что дело не во мне! И не в столе дурацком. Ну и что, черт побери, я должен думать?       Я вообще ничего не понимал, но продолжал молча слушать.       – И через неделю она просит меня приехать в больницу и сообщает, что у нее рак. У меня было ощущение, что кто-то мне в живот выстрелил. Я не мог дышать, не мог думать. Просто не мог поверить в это. Она сказала мне и только потом позвонила матери. И я видел, как она пытается держаться молодцом. Скалли самый сильный человек из всех, кого я знаю, но больше всего сил она убила на то, чтобы воздвигнуть вокруг себя эту каменную стену. Собиралась работать. Не хотела сдаваться. Была уверена, что справится.       Он снова замолчал и взял третью банку, а я только допивал вторую.       – Сраные ублюдки. Я их всех убью. Когда-нибудь мы спляшем на их могиле.       – Так что с этим чипом? Откуда ты его взял? Они дали его тебе?       Об этом я мечтал узнать уже год как.       – Я выкрал его из Пентагона, – сказал он с такой легкостью, как будто делает это ежедневно. – Но если хочешь правда узнать, что я думаю, так вот: думаю, что они позволили мне его украсть. Думаю, это часть плана. Скалли не должна была умереть. Они просто хотели показать мне, что в любой момент могут ее забрать. Вот поэтому мы не трахаемся, как кролики, Билл, – пробормотал он с улыбкой. – Они этого и ждут. И смогут использовать это против нас.       – Погоди-ка, Малдер. Пентагон? Тот самый Пентагон? Ты хочешь сказать...       – Ничего я не хочу сказать, Билли, – ухмыльнулся он. – Забудь, что слышал это. Я разболтался из-за пива, вот и все.       Теперь я окончательно запутался.       – Не понимаю, как то, что люди заботятся друг о друге, утешают друг друга, может быть использовано против них?       Малдер покачал головой с самодовольной улыбкой на лице.       – Ты понятия не имеешь, с кем мы имеем дело. И знаешь, что еще?       Я посмотрел на него.       – Пусть так все и останется.       И прикончил третью банку.       – Если Дана в опасности, если военные или правительство замешаны, я, черт возьми, хочу об этом знать!       Он снова покачал головой.       – Да брось ты, Билли. Предоставь это профессионалам.       Это показалось Малдеру очень забавным, но смеялся он недолго.       – Господи, это еще больнее, чем кашлять.       Он поморщился и схватился за грудь.       – Ты в порядке?       – Ничего, пиво лучшее лекарство.       Он протянул руку к четвертой банке, но я остановил его.       – Скалли, может, по мне и не скажешь, но я вообще-то могу надрать тебе задницу.       Он сердито посмотрел на меня.       – Ага, конечно! И кто тебе поможет?       – Твоя сестра подержит тебя, пока я буду выбивать из тебя дерьмо, морячок.       Я бы ответил, но понял, что он, наверное, прав, и дал ему взять еще одну банку.       – Ты уверен, что тебе столько можно, Малдер? Ты же только что из больницы.       – Ну и что?       – Ну и то. Не хочу, чтобы тебе опять было фигово. Твое лекарство должно подействовать.       – Как будто тебе не насрать, что со мной будет, – презрительно сказал он и выпил полбанки в один присест.       – Дане не насрать. Поэтому и мне тоже.       Малдер уставился на меня. Только, боюсь, сейчас он уже не очень хорошо видит. Из трех Биллов я, наверное, тот, который посередине.       – Правда?       – А что?       – А то, что если бы моя сестра была рядом и связалась бы с жалким неудачником типа меня, я бы мечтал его убить. Конечно, она бы страдала и все такое, но справилась бы как-нибудь. С моей помощью. В любом случае ей было бы лучше без него.       Да уж, это прямо удар под дых. Ничто так не унижает человека, как его собственные мысли, произнесенные вслух.       – Ну, я... просто более чуткий, чем ты, – ответил я с ухмылкой.       – Ага. Это я сразу понял, когда ты велел мне держаться подальше от палаты Скалли. Что-то там про смерть с достоинством. Так чутко с твоей стороны!       Опа. Ну ладно, я это заслужил.       – Я тогда не знал тебя. Думал, что ты хотел... Да черт возьми, Малдер, я был напуган до усрачки: моя единственная оставшаяся в живых сестра умирала! Меня нельзя в этом винить, и ты это знаешь.       – Я бы никогда не причинил ей вреда, Билл. Поверь мне, никогда.       Его голос звучал сдавленно, и мне стало больно его слушать. Боюсь, чертов сукин сын сейчас расплачется. Но я ему верил. Я, мать вашу, верил ему.       – Знаю, Малдер. Ты хотел как лучше, но вот получилось как всегда. Скажи, какого черта ты напоролся на эту хренову пулю? Нельзя было, что ли, просто оттолкнуть Дану? Вы оба были бы живы и здоровы!       – Я не подумал об этом. Просто хотел спасти ее. Так уж получилось.       Он поморщился от боли и потер левый бок. Под футболкой были видны повязки.       – Мы с болью давно на «ты». Я не против. Если Скалли в порядке.       – Знаешь, я был прав. Ты действительно жалкий ублюдок!       Малдер удивленно посмотрел на меня. Да он меня просто из себя выводит!       – Слушай, ты, идиот долбаный, моя сестра тебя любит. Это дар, понимаешь ты это? Ты правда думаешь, она бы тратила свою жизнь на беготню за тобой, если бы не любила тебя? Может, мне это не нравится, и смотреть на это мне нравится еще меньше, но это ее жизнь, и она заслуживает большего, чем траурное платье и походы на могилку! Если я узнаю, что ты еще что-нибудь такое выкинул, я, твою мать, пешком доберусь до Вашингтона, выпинаю тебя из хреновой могилы и надеру твою мертвую задницу так, что мало не покажется!       Он молчал. На лице — ноль эмоций. После чего взял банку пива, осушил ее и рыгнул.       – Вот дерьмо, Билл, я и не знал, что тебя это так волнует.       – Ублюдок, – сказал я с улыбкой.       – Засранец, – ответил он.       Мы квиты. Я потянулся за пивом, но Малдер, оказывается, выпил последнее. Его глаза были затуманены.       – Дай сексу шанс, Малдер. Женщин тоже можно им удерживать.       – Знаешь по собственному опыту?       – Ты же видел Тару. Думаешь, она такая радостная, потому что ей приходится обстирывать всю семью?       – Ну ты и говнюк, Билл Скалли. Ты что, хочешь, чтобы я спал с твоей сестрой?       – Нет, я хочу, чтобы ты любил мою сестру. Ты это уже делаешь. Просто пойми: если она будет всем довольна, то не станет искать всяких Эдов Джерсов.       – Я рассмотрю ваше предложение, – пошутил Малдер и рухнул на подушки. – Завтра я буду себя ненавидеть, – сказал он и отрубился.       Я облокотился на кровать и досмотрел игру до конца, затем включил футбольный матч. Малдер храпел рядом.       Потом я услышал, как Тара открыла дверь, и вдруг понял, что соскучился. В доме так пусто без нее. Обожаю этот голос. Даже когда она злится.       Как сейчас.       – Откуда, черт возьми, взялись все эти банки из-под пива?       Тара раздраженно постукивала ногой, но поскольку в этот момент Мэтти засунул ей в блузку свою игрушку, весь эффект пропал.       Дана, наоборот, была в отличной форме и готова к атаке.       – Лучше тебе побыстрее что-нибудь ответить, Уильям Деннис Скалли.       Ну, значит, она не очень злится, раз забыла назвать имя, которое мне дали при конфирмации.       – Уильям Деннис Эндрю Скалли, ты выпил все шесть банок пива? – потребовала ответа Дана, держа в руках вышеупомянутые банки.       – Эээээ...       Между молотом и наковальней. Да, я в жопе.       – Билл Скалли, отвечай на вопрос своей сестры или проведешь эту ночь в одиночестве.       Черт, этим я не могу пожертвовать. Прости Малдер, но придется тебя заложить.       – Четыре выпил Малдер.       – Четыре??? Господи, от такого количества алкоголя он может опять впасть в кому!       Дана подошла к Малдеру, оттянула ему веко и посветила в глаз маленьким фонариком. Если бы бедный ублюдок что-нибудь мог чувствовать, ему было бы очень больно.       – У... Уйди, – простонал он и шлепнул по фонарику рукой.       Ну, он хотя бы точно не в коме.       – Он пьян! – провозгласила Дана, как будто это было решение Верховного суда.       Она развернулась на каблуках.       – Я ведь сказала тебе — никакого алкоголя!       – Слушай, Дани, он еще не принимал таблетку. Ну и что, выпил немного пивка. Да оставь ты бедного парня в покое, твою-то мать!       Мэтти не упустил возможность прокричать «Вою-то мать!» и улыбнулся, как чеширский кот.       – Спасибо тебе, Билл! Не могу дождаться, когда он скажет это твоей матери по телефону! – сказала Тара.       Малдер приложил палец к губам.       – Шшшшшш... – долго шипел он и наконец выдохся. – Не видите, человек хочет поспать?       Дана была готова взорваться. Она посмотрела на меня с яростью, и я понял, что хотя мы теперь с Малдером неплохо ладим, у моей сестры снова появился повод надрать мне задницу.       – Тара, мне придется тут поспать сегодня. Из-за алкоголя лекарства могут дать побочные эффекты. Я должна остаться с ним.       Она посмотрела на меня, словно проверяя, осмелюсь ли я возразить.       – Я принесу тебе подушку, – сказал я и направился к шкафу. Тара с Даной изумленно посмотрели мне вслед.       Сегодня все равно ничего не будет. У Малдера нет никаких шансов изобразить что-то похожее на секс, в его-то состоянии. Но это не значит, что потом...       Дани была права. Он не так уж плох. Для неудачника.