Рядом с ней

      Все произошло так неожиданно. Вся эта беготня между домом и больницей вдруг прекратилась, когда Малдер пришел в себя. Наша жизнь (точнее, моя, Тары и Мэтти) вернулась на круги своя. Дана сначала проводила все время в больнице, но постепенно стала брать работу в отделении ФБР в Сан-Диего. Она ночевала у нас, а утром снова уезжала на весь день, поэтому мы особо ее не видели. До вчерашнего вечера.       Вчера она приехала рано, вся какая-то возбужденная. Доктор Нельсон решил, что Малдера можно выписывать. Вообще это просто безумие, сами подумайте: три дня назад он еще был в коме! Вот что значит управляемое медицинское обслуживание (1), мать вашу. Так вот, Дана приехала и начала собирать вещи, одновременно пытаясь дозвониться до авиакомпаний, чтобы купить билеты. Она хотела полететь в Вашингтон без пересадок, но только первым классом, потому что в обычном Малдеру было бы тяжело.       Примерно минуту я наблюдал за ее действиями, а потом вдруг почувствовал, как крохотная, 37-го размера, туфля моей жены отдавливает мне ногу.       — Скажи ей, что они могут остаться на пару дней.       Тара не очень часто шипит, но звук, который она издавала сейчас, больше всего походил именно на шипение. Ну все, время исповедаться. Прости меня, святой отец, ибо я согрешил. Я правда верил, что моя сестра вместе с Малдером отправятся из госпиталя прямо в аэропорт, и мне не придется снова лицезреть его рожу.       Я его больше не ненавижу — прошу это отметить. Но это не значит, что я от него в восторге. И уж точно не значит, что я страшно хочу вокруг него бегать. Или того хуже — чтобы моя жена вокруг него бегала! Да чтоб я сдох! Он и так заполучил мою сестру, а уж до Тары я ему добраться не дам!       Это довольно глупо, я понимаю, но что поделаешь — так я считаю и в соответствии с этим и буду действовать.       Но у Тары были другие планы.       — Тара, куда мы его положим?       Хороший вопрос и даже, можно сказать, насущный, учитывая, что все спальни в этом доме находятся на втором этаже, а подъем по лестнице доктора, вероятно, пока не включили в обязательную программу восстановления Малдера.       — Но и ванная тоже наверху. Поможем ему подняться один раз, и готово. Он может есть в комнате, а мы передвинем в гостиную телевизор из нашей спальни.       Гостиную? Обычно я это называю своим кабинетом.       — А где Дана будет спать?       — В комнате Мэтти. Или можно поставить в гостиной раскладушку.       Нет уж, пусть спит в комнате Мэтти. На большее я пойти не могу.       — Она, наверное, хочет домой, Тара. Они уже две недели здесь провели.       И прямо в этот момент Бог посмотрел вниз на нашу милую счастливую семейку и… плюнул мне в рожу.       — Черт побери!       Сила, с которой Дана швырнула трубку, легко могла отправить телефон в нокаут. Тара побежала посмотреть, в чем дело, а я сел рядом с Мэтти на диван и попытался сделать вид, что не съежился от страха.       — Почему именно сейчас эти долбаные авиалинии устроили забастовку?       Ну да. Точно, забастовка. Сегодня на работе мы это обсуждали. Ну что, уже можно сказать «Попался!»?       Вот так я и оказался здесь: сижу в нашем минивэне около входа в больницу и терпеливо жду, когда Дана и Тара помогут Малдеру спуститься вниз на кресле-каталке. Мэтти что-то лепечет и грызет эту детскую фигню, которую им дают, когда у них режутся зубы. От нее еще везде остается какая-то липкая дрянь, которая немедленно застывает, как цемент. Кондиционер работает на полную, потому что на улице чудовищная жара. И к тому же мне пришлось отменить встречу с Главным управлением кадров по поводу назначения на корабль.       Моя жизнь — дерьмо, и с каждой минутой становится все хуже.       Наконец-то, вот они. Дана толкает кресло и укоризненно качает головой. Несмотря на все ее старания выглядеть крутой, все равно видно, что она вся светится от счастья. Понимаю, как она рада, что сможет вернуть его домой живым и здоровым. Дана показала пальцем на минивэн, и Малдер кивнул головой. А потом тяжело вздохнул. Да уж, приятель, представляю, как ты себя чувствуешь.       Он не очень изменился с тех пор, как мы последний раз виделись. По-прежнему бледный и слишком худой. Он не может сам подняться с кресла, и видно, что ему больно делать даже самые незначительные движения. Садиться в машину будет настоящей пыткой. Не могу это больше выносить. Я поставил машину на паркинг и вышел.       — Давай помогу.       Я встал перед ним, обхватил его руками и услышал, как он застонал от боли.       — Извини.       Я слишком поздно вспомнил, что его левый бок вообще нельзя трогать. После нескольких странных кульбитов мне наконец удалось усадить его на середину заднего сидения. Дана подмигнула мне, а судя по выражению лица Тары, сегодня ночью мне, скорее всего, подфартит. Я сел за руль и повез этот цирк домой.       Выбраться из машины Малдеру было еще сложнее, чем залезть туда. Особенно помог Мэтти, который умудрился замуровать его левую руку своей цементирующей штуковиной. Хотя Малдер, кажется, не возражал, лишь бы люди с острыми железяками продолжали оставаться в недосягаемости. Поднапрягшись, мы помогли ему выйти. Конечно, ему хотелось самому дойти до двери, но, сделав шаг, он побледнел еще больше, и Дана схватила его за руку.       Как ни странно, только это ему и понадобилось, чтобы добраться до входа. Я вытащил Мэтти, заработав этим кусок разжеванного печенья на рукаве, и передал его Таре.       Мне предстояло вытащить из багажника кучу вещей, но из них мало что принадлежало Малдеру. Дана привезла ему в больницу набор для бритья и какую-то одежду. Костюм, который был на нем во время перестрелки, сейчас валялся либо в камере для вещдоков, либо в помойке. Так что в пакетах в основном лежали лекарства и всякая ерунда, которую обычно дают в больницах, даже если ты там провел всего одну ночь.       Первое, что я увидел, войдя в дом, — как моя сестра отчаянно цепляется за Малдера, который явно собирается перелететь через перила головой вниз.       — Пусти, Дани! — закричал я, пытаясь подоспеть, пока перила не сломались, и они оба не оказались на полу со сломанной шеей.       Я схватил Малдера, на этот раз осторожно, и буквально занес его на второй этаж.       — Надо было подождать, — сказал я Дане, когда она догнала нас.       — Я думал, что смогу подняться, — сказал Малдер, смущенно пожав плечами. — Я лучше лягу.       Он висел мертвым грузом у меня на руках.       — Конечно. Мы постелим тебе в гостиной.       Тара взялась за дело. С Мэтти на руках она промаршировала мимо нас и открыла дверь в комнату.       Я помог Малдеру дойти до кровати, Тара откинула плед, и он лег. Его тело было страшно напряжено, но, рухнув на подушки, он наконец расслабился. Тара бегала вокруг кровати, пытаясь поудобнее его устроить. Наконец, выпрямившись, она сказала:       — Через полчаса будет готов обед. Малдер, ты хочешь пить? Или перекусить что-нибудь?       По мне так его надо отвезти обратно в больницу. Но он отрицательно покачал головой.       — Все в порядке, Тара. Спасибо. Я пока просто отдохну.       Я решил, что таким образом он просит нас уйти и, обняв Тару и Мэтти, выпроводил их в коридор и молча закрыл за собой дверь.       Тара просто волшебно готовит. Она любит это дело, а я обожаю смотреть, как она шустрит по кухне. Сегодня, поскольку у нас «гости», она вытворяет чудеса. Минестроне начал готовиться, еще когда я уходил на работу. Весь день Тара колдовала над ним ради сегодняшнего обеда. Кроме того, она приготовила куриный салат и сэндвичи. Надеюсь, она не видела, что я тайком съел один и дал кусочек Мэтти.       Он такой славный ребенок. Особенно по части «секретных операций», когда, например, надо выкрасть мороженое, пока мама не смотрит. У Тары всякие заморочки по поводу годовалых детей и еды. Это потому, что она читает слишком много журналов про детей. Мама — моя мама — давала нам есть все, что угодно. Помню, как в почтенном двухлетнем возрасте Чарли уговорил пакет чипсов со вкусом барбекю. Так что нам с Мэтти приходится шпионить на кухне.       Но сегодня, потеряв бдительность из-за всего этого бардака, Мэтти совершил роковую ошибку. Пока я ковырял вилкой в салате, пытаясь выудить кусок курицы, он решил помочь мне, схватив салфетку, на которой стояло блюдо, и опрокинул салат прямо на нас.       Куриный салат «в мундире». Точнее, мой чистенький синий мундир в салате.       Мне совсем не хотелось бежать наверх за чистой одеждой, но выбора нет. У меня и так была назначена важная встреча днем, и только всякого дерьма типа испачканной формы мне и не хватало.       Проходя мимо так называемой гостиной, я невольно услышал разговор Даны с Малдером.       — Ненавижу навязываться, Скалли. Ты же знаешь, как Билл ко мне относится. Не понимаю, почему нельзя просто поехать в мотель.       Неблагодарный говнюк.       — Знаю, Малдер, знаю. Но Билл так старался. Он провел со мной всю первую ночь в больнице. И каждый вечер сидел с тобой, пока ты был в коме.       Вот так-то, моя Дани за меня вступится.       — Ну и потом — так ему и надо. Он отвратительно себя вел по отношению к тебе, самое время ему отплатить за это.       Два неблагодарных говнюка.       Я уже собирался постучать в дверь и объяснить им, что к чему, но тут Тара позвала всех обедать. Я быстро ретировался в нашу спальню переодеться, когда Дана вышла в коридор.       Может, они и правы. Может, я слишком плохо относился к Малдеру. Я еще раз мысленно перебрал причины, которые у меня на это были. Мама всегда говорила мне, что я к нему несправедлив. Наверное, глупо с моей стороны было думать, что лично его следует винить за все горе, свалившееся на нашу семью за последние пять лет. Но хочу отметить: если бы Дана не пошла в ФБР, ничего бы этого не случилось. А если бы даже пошла, но не стала работать с Малдером, может быть, многих ужасных вещей вообще можно было избежать.       Почему они считают меня такой сволочью? Потому что я защищаю свою семью?       Когда я вернулся на кухню, то увидел наше чавкающее чадо пожирающим куриный салат. Уж в чем-чем, а в этом Дана права — что этот ребенок умеет, так это есть. Дана смотрела на стоявший перед ней чай, словно пытаясь взглядом превратить его в водку с мартини. Они с Тарой сплетничали про Малдера и его упрямство.       — Он иногда как маленький ребенок, Тара. Ему нужно есть и уж точно нужно отдыхать. Но стоит мне отвернуться, и он уже пытается придумать, как бы ему удрать домой и начать работать на три недели раньше срока. Иногда мне просто хочется…       — Пристрелить его? — спросила моя милая женушка.       У Даны на лице появилось забавное выражение.       — Да нет, это мы уже проходили. Просто хочу, чтобы для разнообразия он сделал то, что ему говорят. Не хочу волноваться постоянно, что он что-нибудь выкинет, пока не выздоровеет, опять впадет в кому или травмирует себя.       Я взял со стола сэндвич и пошел к двери. Меньше всего на свете мне хотелось слушать, как именно моя сестра собирается удерживать Малдера в постели следующие три недели. И вообще, я опаздываю на работу.       День пролетел незаметно: я все время писал отчеты, лизал начальству задницу и пытался выбить у Управления разрешение отправить меня в плавание. К половине шестого дел для меня на работе уже не осталось.       Я заехал во двор, где меня встретила любимая жена. Что было бы очень мило, если бы она не держала одной рукой ребенка, а другой — грязный памперс.       — Дане надо пойти развеяться. Она уже с ума сходит, и мне кажется, Малдер готов заклеить ей рот скотчем и запереть в шкафу. Не возражаешь, если вы, парни, тут посидите вдвоем, а мы сводим малыша в «Макдональдс»?       Она даже не дождалась ответа, просто привстала на цыпочках и поцеловала меня в щеку.       — Я твоя должница, Билли. Если будешь хорошо себя вести, я верну тебе долг сегодня ночью.       Последнюю фразу она бросила через плечо, намеренно произнеся ее хрипловатым голосом в лучших традициях Мэй Уэст, Ланы Тернер и Лорен Бэколл вместе взятых.       Черт, она всегда использует секс, чтобы добиться своего. И это всегда срабатывает.       — А что на ужин?       Я на самом деле никогда не ною, но Тара всегда меня в этом обвиняет. И сейчас, думаю, опять начнет.       — Суп в мультиварке, итальянские хлебные палочки в духовке. И я сделала салат, он в холодильнике. Пиво в гараже, но Малдеру нельзя, он еще принимает обезболивающие. Дана сделала ему холодный чай, он рядом с салатом. Мы вернемся через пару часов. Я тебя люблю.       Еще один поцелуй, на этот раз воздушный, и она уже усаживает Мэтти в машину.       Затянутая сеткой от комаров дверь хлопнула, и Дана оказалась рядом со мной.       — Таре нужно проветриться. Я предложила сводить ее с Мэтти в «Макдональдс» в торговый центр. Малдер должен выпить антибиотик за час до еды, так что пока не примет его, не давай ему ужин. И никакого алкоголя! Так что даже не думай пить рядом с ним: если он тебя увидит с пивом, все равно уговорит. И через час после еды он должен выпить обезболивающее. Я все написала, записка на холодильнике. И там же мой номер. Малдер его знает, но если вдруг он не сможет говорить…       Ее взгляд стал каким-то странным и был подозрительно долго прикован к двери.       Я схватил ее за руку.       — Знаешь, я думаю, здорово будет, если вы пойдете прогуляетесь, девочки. Нас пригласили на вечеринку на Хэллоуин, Таре нужно купить наряд, почему бы вам его не поискать?       Это на какое-то время привлекло ее внимание, но она никак не могла решиться.       — Дани, все с ним будет в порядке. Я прослежу. Поверь, если что-то пойдет не так, я позвоню сначала тебе, а потом 911. Все будет хорошо. Расслабься, ради Бога. Идите, хорошо вам повеселиться.       — Это приказ, коммандер? — спросила она с самодовольной ухмылкой.       Да уж, Дана такая, ей палец в рот не клади.       — Да, это приказ. Идите уже. Ты же знаешь, в какие неприятности можно попасть, если встать на пути Мэтти к еде.       Напоследок я шлепнул ее по заднице.       И они ушли. Я все еще стоял на пороге и думал, как же так получилось, что я оказался наедине с напарником своей сестры, да еще на целый вечер. Не самая страшная перспектива, такое со мной уже бывало.       Проблема только том, что сейчас сукин сын в сознании.       Я открыл дверь и поднялся наверх. Переоделся в шорты и футболку и уже собирался пойти вниз за пивом, но сначала решил проведать своего подопечного. Я подошел к полуприкрытой двери и постучал.       — Она ушла?       Интересное начало.       Я открыл дверь.       — Да, они уехали. Думаю, я избавился от них на пару часов. Велел купить Таре наряд.       — Напомни, чтобы я щедро заплатил тебе.       Он с облегчением улыбнулся.       — Что, доводит тебя моя сестра?       Я не собирался обвинять его, но вопрос прозвучал именно так.       — Билл, пойми меня правильно, пожалуйста. Он старается помочь, я знаю. Просто в режиме «врача» она становится немножко… назойливой. И через какое-то время я уже не могу это больше выносить. Когда я дома, то могу ее как-нибудь отвлечь. Но сейчас мне пришлось попросить Тару. Я знаю, что Скалли хочет как лучше, но…       Он выглядел довольно жалко, сидя на куче подушек, в джинсах и свободной футболке вместо больничного халата. Видно, что коньки не отбросит, но и в баскетбол играть вряд ли станет. Наверное, на его месте я бы тоже уже на стенку лез.       — Она всегда любила командовать, когда хотела чего-то добиться, — сказал я ему. — Если думаешь, что тебе сильно достается, поверь: тебе повезло, что ты не знал ее в детстве. Если кто-то пытался что-то скрыть от мамы с папой…       — Она всех закладывала, да? Я это сразу понял, как только мы познакомились. Но она уже не такая. Иногда даже…       Он замолчал и уставился на кровать.       Я решил, что это дает мне возможность сходить на кухню. И тут я вспомнил.       — Эээ… Ты выпил антибиотик?       Он вздохнул с несчастным видом.       — Да, я выпил антибиотик. Ровно 47 минут назад по моим часам. Это значит, что через 13 минут мне официально разрешено поесть.       Ну и геморрой с ним!       — Ладно, примерно столько я и буду искать соус для салата, — сказал я ему, и несчастный олух усмехнулся.       На кухне я решил не торопиться. На всякий случай. Чтобы с Малдером не случилось самовозгорания, если он поест на две минуты раньше. Сходил за пивом, нашел две бутылки соуса — белую и красную – и налил два стакана холодного чая. Потом покопался на полках над плитой и выудил оттуда красивый деревянный поднос, который сестра Тары подарила нам на свадьбу и который мы до сих пор еще не разу не использовали. Теперь, благодаря нашему «гостю», ему придется поработать. Я с трудом разместил на подносе тарелки с супом и салатом, хлеб из духовки и чай, засунул бутылки с соусом и приборы в карманы штанов и пошел обратно к лестнице.       Малдер включил телевизор и смотрел бейсбольный матч. «Кабс» против «Брейвз». Надо же, ста лет не прошло, как «Кабс» прошли в послесезонный этап. Малдер взглянул на меня, а потом на часы.       — Я уже могу начать жевать, но проглотить смогу только через 45 секунд, — сообщил он мне и протянул руку к подносу.       — Жевать особо нечего, это суп. Так что глотай помедленнее, — предупредил я его с улыбкой.       Господи, не хотел бы я быть в таком состоянии, как он. Это, наверное, нереально достает.       Мы молча ели, наблюдая за игрой. Он поморщился, и я было забеспокоился, но потом заметил, что «Атланта Брейвз» вырвались вперед.       — Боже, как же противно смотреть, как Тед Тернер выигрывает, — сказал он и выпил полстакана чая одним глотком. — Все бы отдал за бутылочку пивка.       — Дана меня убьет, если я дам тебе пиво. И Тара ей поможет.       Он снова вздохнул, но согласился.       Мы быстро доели суп, и я сложил в стопку тарелки, чтобы потом отнести их вниз. Игра стала такой дерьмовой, что больно было смотреть.       И я просто не мог не спросить.       — Значит, Малдер, трахаешь мою сестрицу?       Бедняга. Наверное, не очень полезно ему так кашлять. Откуда ж я знал, что он поперхнется от моего вопроса, да еще холодным чаем. Господи! Я догадался не стучать ему по спине, у него там до хрена швов, а на груди и внутри еще больше. Так что я просто стоял рядом и надеялся, что он как-нибудь сам справится, потому что Дана мне яйца оторвет, если он скопытится от простейшего вопроса.       — Господи, Билл! — наконец проговорил он сквозь слезы. — Ты что, пытаешься меня убить?       — Это правомерный вопрос, Малдер.       Я так думаю, по крайней мере.       — Ну что ж, ответом на твой правомерный вопрос будет «НЕТ»!       Он облокотился на подушки, и я подумал, что, может, стоить дать ему обезболивающее раньше, чем через час после ужина.       — Почему? Ты что, гей?       От его взгляда у меня кровь застыла в жилах.       — Нет, Билл, я не гей, — процедил Малдер сквозь сжатые зубы.       Тогда, в первую ночь, Дана на меня так же посмотрела. Как на жирное омерзительное насекомое.       — А она?       — Боже мой, Билл, если у тебя есть вопросы по поводу гребаных предпочтений твоей сестры в сексе, то тебе, мать твою, надо задать их ЕЙ!       — Значит, вы оба нормальные?       Он буравил меня взглядом. Какая жалость, что у тебя не рентгеновские лучи вместо глаз, мистер ФБР, а то бы я уже умер. Да уж, вырыл сам себе могилу…       — Нет, Билл. Насколько мне известно, а в том, что касается твоей сестры, мне известно немного, мы оба нормальные.       — Так откуда же, черт возьми, взялся ребенок?       Он закрыл глаза и снова вздохнул. Мне было почти жалко засранца, но я задавался этим вопросом уже кучу времени.       — Эмили не была… не была «нашей». Она была дочерью Скалли.       Он прикусил губу и опять глубоко вздохнул.       — Если тебе еще что-то хочется узнать, спроси у своей сестры.       — Так кто этот ублюдок? Или ты о нем уже позаботился?       Последнюю фразу я произнес без всякого злого умысла. Теперь, когда я видел их вместе, могу смело заявить: не сомневаюсь ни капли, что если бы какая-то тварь изнасиловала мою сестру и она бы родила ребенка по религиозным или еще каким соображениям, Малдер бы пришил гада одним выстрелом. Но в таком сценарии есть одна неувязка — если что и произошло, то Дана этого не помнит. А исчезла она всего на месяц. Я, конечно, не специалист в акушерстве, но благодаря Мэтти одно я знаю точно — детей вынашивают целую вечность. Не то чтобы это можно было забыть. И вряд ли люди не заметят.       — Они не… Билл, тут все намного сложнее.       Но по его глазам я видел: он бы все отдал, чтобы разобраться с ублюдком.       — Сложнее, чем изнасилование?       Да уж, расскажи мне, Малдер, что может быть сложнее. А потом до меня дошло. Может, она его любила? Того парня? О, черт. Тогда понятно, почему Малдер его не убил. Но почему она ничего не помнит? Или врет, чтобы защитить сукиного сына?       — Дана ведь не любила этого козла, правда? Только не говори, что у нее какое-нибудь хреново «подавление воспоминаний» или как там оно называется. Она же не вспомнит все лет через десять и не окажется в психушке?       — Я не хочу об этом говорить, Билл. Пожалуйста, прояви уважение к сестре и не задавай ей вопросов. Это все еще… очень больная тема. Но поверь, я над этим работаю. И когда у меня появится возможность, я «позабочусь» об ублюдках. И неважно, что потом со мной будет.       Я ему верил. Посмотрев в его глаза, я понял, что точно не хотел бы оказаться на месте мерзавца, который сделал это с Даной. Так что, думаю, дни его сочтены. Я снова переключился на игру. Семь-ноль. «Брейвз». Вот дерьмо.       — Итак, вернемся к моему вопросу. Почему ты не трахаешь мою сестрицу?       — Билл, принеси мне пива.