Звезда и волк

Несколько высоких стопок с документами и около десятка датападов, с которыми должен был работать Лорд Заточения, громоздились перед ним на столе, заставляя то и дело сверяться с одной информацией и оформлять другую, параллельно разбираясь с тем, кому нужно жить, а кому — умереть. С тех пор, как он взял на себя обязанности Вершителя, работы у него стало куда больше, чем было раньше, но ещё ни разу он не подумал о том, чтобы от этого отказаться. Каждые новые сутки Имлерит не позволял себе спать, чтобы справляться с заданным объемом работы и успевать помогать своей ослабевшей сестре. За эти полгода он провёл в её кабинете даже больше времени, чем обычно проводил в спортивном зале: он забирал часть её документальной работы, занимался её ранениями, интенсивной терапией и восстановлением баланса времени в её организме, иногда помогал ей одеваться или причёсывал её волосы, когда у неё не оставалось никаких сил даже на это. Всё это, все его занятия, связанные с ней, стоили любого возможного отдыха для слизистых его глаз — единственного отдыха, который требовался пожирателям времени во время сна. Сегодня ему приходилось видеть Леди-Командора всего дважды — днём, когда он разбудил её в кабинете и чуть позже, на цветочном поле, когда он чуть было не позволил себе лишних к ней прикосновений. С того момента, несмотря на необычность даты, на какую он указывал несколько раз, сестра ему на глаза больше не попадалась. Он не знал, что с ней происходит и в порядке ли она; не знал, как влияет на неё её создатель времени и не мог узнать по той причине, что она ограничивала их связь хозяина и подчиненного. Скорее всего, ей совсем не хотелось, чтобы её отношения с этим человеком стали доступны кому-то, кроме неё и его отца, постоянно влезающего туда, куда его не просят. Имлериту так не казалось, но единственное, что он мог делать — работать и ждать, пока она сама не отдаст ему какого-либо приказала или не откроет для него своё сознание. Тогда, когда в его кабинете раздался голос, какой ему хотелось бы слышать меньше всего, Лорд Заточения как раз закончил с последними отчетами Рианнон — эта женщина вплотную занималась бридингом и далеко продвинулась в этом вопросе, обещая уже через месяц предоставить первый опытный образец, способный принять генетический материал, но куда уж было Имлериту думать о разведении, когда его жертва сама заявилась в его кабинет. — Ей нужна твоя помощь, — появившийся из ниоткуда, Дариэль подал голос прямо из-за спины пожирателя времени. Он носил очки — он обязан был носить очки, когда пользовался статусом Вершителя, и сейчас ему до жути хотелось снять их и раз и навсегда решить судьбу Дариэля. Всего один взгляд положил бы этому конец — вся его жизнь, все его возможные и невозможные инкарнации, все нити, идущие от него ко вселенной стали бы для Имлерита открытой книгой, которую он бы захлопнул. Единственным, что остановило его тогда, когда он уже поднялся из-за стола и скривился, потянувшись к тёмным дужкам очков, оказалось осознание информации, донесенной до него создателем времени. Ей нужна была помощь. Ей нужна была помощь, его помощь, — медицинская — после времени, проведенного с этим выродком. Ему стоило бы переживать за состояние её здоровья, за возможное количество повреждений, которые она получила или за обострение её приступов спонтанного выброса времени, но Лорд Заточения всегда, с самого рождения имел одну большую проблему: он был психически нездоров. Его ярость, его бесконечная и беспредельная ярость, часто застилавшая взгляд и проявляющаяся приступами, когда происходящее задевало жившие внутри него триггеры, проявлялась и сейчас. Дариэль задевал сразу всё, что волновало пожирателя времени: он несправедливо занимал место рядом с его сестрой, он делал ей больно морально и ранил её физически, несправедливо отвечая на её собственное к нему отношение. — Я рад, что ты пришёл, — мужчина криво ухмыльнулся, стащил с себя очки и тут же раздавил их в левой руке, отбросив обломки в сторону. Его глаза снова сверкали угольно-красным, а ухмылка становилась только шире, выдавая степень его нервного напряжения и уровень того, какой силы ярость теперь могла обрушиться на создателя времени. — Но обратно ты не уйдёшь. Его мало волновали линзы, добиться нужных свойств оптики которых было тяжелее, чем починить сломанный войдшифтер; его совершенно не волновало то, что он только разбросал по своему кабинету те документы, которые разбирал в последние несколько часов; он не переживал о том, что оцарапал когтями стол и о том, что этот стол чуть было не сломался, когда он отбросил его в сторону Дариэля. Он вообще ни о чём не волновался, не считая самого виновника. Искалечить, убить, разорвать на части и лишить времени — единственное, что нужно было с ним сделать. Он не должен был существовать, не должен был вредить его сестре, не должен был мешать ему. И ей тоже. Имлериту хватило нескольких секунд, чтобы оказаться рядом с создателем времени и схватить его одной рукой за рубашку где-то в районе воротника и снова поднять его над полом, с силой ударив спиной о ближайшую стену. Ему нравилось так делать, нравилось вышибать дух из человека, которого он терпеть не мог. Дух, намерения, амбиции и мысли, время — ему нравилось вышибать из него всё. — Что ты с ней сделал? — свободной рукой Лорд Заточения заставлял Дариэля поднимать голову и смотреть в глаза своему убийце — он крепко сжимал его волосы и не заботился о том, что длинные когти задевают его, оставляя на его коже длинные, глубокие царапины, которые ещё долго не заживут. Не заживут уже никогда. — Что ты сделал с ней на этот раз? Задавать вопросы, проводить допросы — вовсе не то, что мог делать пожиратель времени в состоянии нарастающей ярости: он нервничал и, чтобы успокоить себя, просто добавлял удары о стену. Он снова и снова ударял мужа своей сестры о стену и старался контролировать себя, не позволяя этому стать переломом позвоночника или шеи раньше, чем ему удастся получить ответ на единственный интересовавший его вопрос. Единственный вопрос, способный отсрочить смерть и без того задержавшегося на этом свете создателя времени. — Если ты действительно... — Дариэль хрипел от боли, но все же подал голос. Он выбрал странную тактику, которая явно не доведет его до добра, сопровождая её приказным тоном и отчаянно сопротивляясь тому факту, что он и так ходил по лезвию ножа. — ...любишь её, то сейчас тебя должно интересовать только отсутствие лишнего времени и то, чего я от тебя требую. — Ты знаешь, что я такое? — истинный сын своего отца, сколько бы он от этого не открещивался, пожиратель времени любил издеваться над своими жертвами, когда ему выпадала такая возможность, не пресекаемая безграничной яростью. И сейчас он смотрел Дариэлю в глаза, хищно прищуриваясь и скаля зубы — по-настоящему острые, совсем не такие, как у Леди-Командора, крупные и способные перегрызть кому-либо глотку с тем же успехом, с каким это могли делать волк или крокодил. — Когда-нибудь задумывался о том, что твоё представление обо мне очень неточное? Любовь, справедливость — части Порядка, они принадлежат твоему народу, создатель времени. Я — Лорд Заточения, как говорят твои сородичи: «животное неуправляемое и очень опасное». Но она — она нечто куда более особенное, и ты снова попытался её испортить. В какой-то момент Имлерит мог показаться спокойным: холодным и расчетливым, как его отец, способным издеваться над Дариэлем не физически, способным сдерживать свою ярость, но это впечатление было обманчивым. Он отпустил создателя времени, позаботившись о том, чтобы тот ещё несколько раз ударился о стену не только спиной, но и затылком, заставив его почувствовать на себе ещё несколько царапин, а затем сделал широкий шаг в сторону — только для того, чтобы развернуться и ударить его ещё раз, чтобы испачкать свои руки в оранжевой крови. Убить его быстро и заняться сестрой? Позволить ему бежать, загнать его, как гепард загоняет антилопу, неважно, в какой период времени это произойдёт? — Ты бы не пришёл, если бы она не умирала, — его голос, в противовес глазам, оставался совершенно безэмоциональным, а сам Имлерит крепко сжимал руку Дариэля чуть выше локтя. Несколько секунд, чтобы её сломать; несколько секунд, чтобы схватить валявшиеся на полу ножницы одной из длинных прядей волос и ими пригвоздить мужчину к стене, всадив их прямо в левое плечо. — И это единственное, что тебя спасло. Спасение в сознании Имлерита не ассоциировалось с отсутствием страданий. О, нет, Дариэль должен был страдать так же, как если бы пожиратель времени решил бы остаться в комнате. Он ещё несколько раз ударил его по лицу, дважды приложил головой о стену кабинета и подарил его правому плечу канцелярский нож — не такой, каким пользовались обычно люди, а куда более массивный, схожий со швейным. Дариэль должен был благодарить вселенную за то, что брат его жены никогда не приносил в кабинет своих тренировочных мечей. — Не пытайся исчезнуть, я всё равно найду тебя.