Звезда и волк

За эту длинную неделю Имлерит здорово устал. Он никогда не любил фильтры восприятия, а работу тех, чью личину использовал любил ещё меньше. На этот раз ему попался не слишком высокий даже по меркам людей представитель обслуживающего персонала и в течение всего отпуска сестры пожирателю времени приходилось подстраиваться под имитируемую фильтром оболочку, координируя свои движения с алмазной точностью, выслушивая всё, что заслужил за свою жизнь этот несчастный человек. Не будь Лорд Заточения занят наблюдением за сестрой, имей хоть какой-то интерес к чужой судьбе, он мог бы даже посочувствовать настолько жалкой жизни. Стоя в небольшом коридоре, ведущем к уборной персонала, Имлерит пытался сосредоточиться. Он знал, что его Сирона ещё никуда не ушла и даже чувствовал её где-то поблизости, однако никак не мог уловить, где именно. Она была в порядке? Остаток её выходных, посвященных дочери, прошел успешно? Выдыхая и сосредотачиваясь на собственных ощущениях, пожиратель времени хотел думать, что так оно и было. — Сбрось её, — тогда, когда Лорд Заточения хотел было обернуться, он почувствовал, как его коснулись знакомые женские руки и услышал голос, к которому так сильно стремился весь этот день. — Я приняла решение и хочу видеть тебя, а не кого-то другого. Со стороны это должно было смотреться забавно — Сирона старалась действовать, опираясь на настоящие размеры своего брата, а не на его маскировку и её руки визуально касались шеи имитируемой оболочки, в то время как на самом деле её длинные тонкие пальцы касались его груди. Леди-Командор решила всё ещё в первые дни, когда осознала, что Дариэль попросту бросил её, как и множество раз до этого. Ни её терпение, ни её восстановившаяся память не могли позволить ей думать иначе: её место было именно рядом с братом, ждавшим её почти одиннадцать тысяч лет, именно ему она была предназначена и именно его хотела отблагодарить за его самоотверженность и бесконечную к ней любовь. Она тоже когда-то его любила и теперь, когда у неё на то были все права и шансы, желала полюбить снова. Потянувшись рукой вперед и нащупав переключатель на инструментальной панели Лорда Заточения, она с уверенностью сбросила заданные настройки, заставляя чужую маскировку сбиться. Первая действительно хотела видеть его, а не какого-то безликого официанта, кидавшегося ножами в баре. Она хотела касаться его, а не какого-то неизвестного человека, на него совсем не похожего. Они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы не скрываться вовсе. — Сирона, — тихо выдохнул Имлерит, невольно улыбаясь и крепко прижимая её руку к своей груди. У них никогда не было сердец и этот жест, в отличие от того же жеста у прочих существ, почти ничего не значил — ему просто хотелось почувствовать её немного ближе. — Что ты решила? Его сестра так ничего и не сказала. Она ухмыльнулась украдкой и обошла его вокруг, чтобы вновь прижаться к нему — ещё крепче и ближе, чем раньше. Ему приходилось наклоняться под напором её рук, тянувших его за воротник, чтобы почувствовать, насколько мягкими и всё такими же сладкими были её губы; ему нужно было быть очень аккуратным, чтобы, поднимая её на руки, не задевать её израненной спины. Ему нельзя было срываться так резко, быть настолько нетерпеливым, но и сказать Сироне «нет» тоже было нельзя, особенно тогда, когда она сама хотела быть к нему ближе, когда она хотела быть с ним, хотела быть им и прекращала видеть разницу между ними обоими. — Ты тоже можешь сбросить свою, Сирона, — он всё ещё говорил почти шепотом, удерживая сестру на руках и практически касаясь губами её уха. — Тебе не нужно притворяться кем-то иным рядом со мной. Я люблю тебя настоящей. Он мог бы сам дотянуться одной рукой или волосами до её панели, но Сирона успела быстрее, потянувшись платиновой прядью к инструменту и сбив часть его настроек. Она, она настоящая, была красивой — с аккуратными и небольшими для их вида зубами, пусть и поразительно острыми и с вечно остриженными когтями; с длинными платиновыми волосами и слишком маленьким для пожирателя времени ростом. Она была красивой даже без своего правого глаза и со всеми своими шрамами. Она была идеальной, и ей не было смысла от него скрываться. Имлерит прижимал её к себе так крепко, словно боялся, что она не только упадет, но и обязательно убежит, но Сирона обнимала его за шею с той же силой и отчаянием, впиваясь когтями в кожу на его спине прямо сквозь одежду. Так ничего и не сказав, она позволяла ему целовать себя и чувствовать, как её губы постепенно становятся всё более теплыми, как её дыхание постепенно сбивается и теряется в потоке этих бесконечных прикосновений. Громко хлопнувшая за спиной Лорда Заточения дверь заставила дрогнуть их обоих, но, обернувшись, пожиратели времени не увидели никого — таинственный посетитель, скорее всего, смог только открыть её и тут же захлопнул, наткнувшись на не самую стандартную для этого места картину. — Я не должен был... Он корил себя за то, что сорвался и не получил на свои действия должного разрешения, а она незаметно улыбалась и облизывала губы. Их поцелуй был непривычно холодным, поразительно размеренным и нетерпеливым. Леди-Командор уже давно забыла о подобных температурах и о том, какими интересными становятся поцелуи, если у обоих участников такие длинные языки. Она отвыкла от этого, но это не значило, что ей не понравилось. — Должен, — уверенно, с нажимом, но довольно тихо произнесла она, мягко касаясь его когтистой руки и разыскивая в своем кармане нужный фрагмент времени. — Должен, потому что именно этого я хочу. Хочу, чтобы ты снова был рядом со мной, снова позволил мне быть для тебя Звездой, быть твоей частью. Хочу вернуть всё назад. Навсегда. По-настоящему. Навсегда — то, чего им всегда не хватало. У них никогда не было времени и возможности быть рядом, никто и никогда не желал, чтобы брат с сестрой вступали в подобного рода связь, а законы вселенной действовали против них, заставляя разлучаться или забывать друг друга. Легко улыбнувшись, Первая вложила кольцевидный фрагмент времени в ладонь Имлерита, позволяя ему самостоятельно надеть его на её палец и увидеть, как резко он скрывается под её бледной, почти прозрачной кожей, оставляя после себя только темный временной узор, когда-то самостоятельно ею нанесенный. Похожие на бессмысленные закорючки линии, если присмотреться, складывались в связный текст, написанный на их родном языке, и текст этот заставлял её брата улыбаться в ответ. — Ты всегда была моей Звездой, — не в силах согнать по-настоящему счастливую улыбку со своего лица, Имлерит, дождавшись, когда Сирона наденет кольцо и на его палец тоже, крепко прижал её к себе, впервые за огромное количество лет позволяя себе обнимать её именно так, как ему хотелось: крепко, любовно и почти всеми возможными частями тела. — И всегда будешь ею, Сирона. Прижимаясь к обратной стороне двери коридора, в который только что заглянула, Листрея не знала, что ей стоит думать. Она прекрасно понимала, что только что видела, но не знала, что ей нужно чувствовать. Она никогда не думала, что сможет так резко осознать, что её семья уже никогда не станет прежней.