Звезда и волк

На планете, что в галактическом каталоге носила название Бовис-Тор, находилось всего несколько заселенных континентов — неразвитые, заполненные гуманоидами, так и не продвинувшимися в науке и технике, они представляли собой множество разнообразных поселений, где местные жители только-только начинали развиваться. В селении, что в народе называли «Ветелками» был всего один трактир — место, где вечерами собирались путники и те селяне, что не боялись за свои жизни. В этом трактире было душно, дымно и накурено, постоянно раздавались крики, стучали бутылки и витал запах чего-то жареного, доносившийся с кухни. В общем-то, это был самый обычный трактир, с каким были знакомы люди несколько тысяч лет назад, отличавшийся лишь тем, что вместо людей здесь жили существа, жутко их напоминавшие, на звавшие себя нифами. Даже произошли они, казалось, от местного аналога обезьян — выглядели и вели себя они почти так же, как эти представители земной фауны. Закинув на стол ноги в потертых кожаных сапогах, Сирона покосилась на кого-то из селян, в очередной раз осклабившегося в ответ на её слишком провокационные для подобного места вид и поведение. Принцесса из неё так и не получилась — почти сразу, побывав выше по реке, в замке, она поняла, что ничего интересного они там не найдут. И тогда, решив не разбрасываться свободным временем, Леди-Командор очень быстро сменила пышное черно-золотое платье с красным подбивом на выкупленный у ближайшего купца костюм. Почти до непозволительного распахнутая блузка в сочетании с облегающими брюками, видимо, призванными помочь носителю двигаться в бою так, словно брюк на нем нет вовсе, и высокими сапогами на каблуке, искусственно удлиненном самой Сироной, заставляли местных пьяниц следить за каждым её движением, с трудом избегая похабных приставаний. Пока что избегая. — Кто-то здесь раздражает моё сознание, — женщина умышленно растягивала слова, оглядываясь вокруг и задерживая взгляд на эркере, где расположилась самая большая и шумная компания из всех присутствующих. — Кто-то с очень знакомыми мыслями, с такими скользкими и человеческими... Её взгляд постепенно потерял фокус, а размышления заполнили почти весь рассудок — Сирона расслабилась, стараясь понять, кто же вызывает этот неприятный зуд в её голове, а Имлерит, наоборот, не мог заставить себя успокоиться. Ему хотелось уничтожить и задушить любого, кто смотрел на его сестру совсем не так, как дозволено было на неё смотреть. Каждый из этих бесполезных и похабных пьяниц, пожирающих её глазами, должен был быть разорван на части уже за то, что его Сирона заслуживала взглядов совсем иных. Тряхнув головой и хмуро покосившись на престарелого разбойника, беззубо улыбавшегося и державшего на столе длинный кинжал, Имлерит заставил себя подумать о словах сестры. Кто-то в этом помещении не давал ей покоя, однако на его взгляд сделать это мог любой из присутствующих, начиная трактирщиком и заканчивая шумной компанией то ли викингов, то ли ещё кого-то подобного в эркере. — Это может быть кто угодно, — в конце концов он озвучил свои мысли и с недовольным видом поправил тяжелую кожаную черную куртку. — У каждого из местных тараканов скользкие человеческие мысли, Сирона. Он был прав. Она прекратила качаться на шатком стуле и громко стукнула кружкой по столу, намекая трактирщику, что ей понадобится ещё одна. У каждого из людей поблизости мысли были скользкими, бесполезными, а большая часть из них и вовсе думала о том, как бы поскорее найти бабу для своей постели или напиться до беспамятства, свалившись в ближайшей канаве. Они были скучными как никогда, и Леди-Командор начинала думать, что в этот свой «отпуск» не встретит ни единого интересного сознания. А то, что отдавалось зудом в её собственном сознании находилось слишком далеко — настолько, что ей удалось уловить только какие-то знакомые нотки в размышлениях, эгоистичность и заносчивость, женское начало этого разума. Он определенно был ей знаком, но понять, чьим и где он был оставалось невозможно. Неприветливый трактирщик очень скоро оказался около их стола. Он принес две новых кружки с более или менее приличным элем, но беседовать со своими гостями не собирался. Даже местный аналог золота, добытый обманным путем (с помощью игры с сознанием: им обоим пришлось в какой-то момент прикидываться сборщиками податей для королевства), и отданный ему в качестве платы за обслуживание, аванса и щедрых чаевых, не делал его более благосклонным. Гости со странными глазами не нравились тут почти никому, и если женщину ещё можно было терпеть по той причине, что их не принято считать опасными, то её спутник и его меч не вызывали симпатии почти ни у кого. — Нет, это кто-то мне знакомый, — Сирона покачала головой, постукивая длинными когтями по ободу деревянной кружки, и засмотрелась на потолок. Вновь. А после резко опустила голову, словно только что ей явилась идея невероятно правильная и важная. — Очень хорошо знакомый. И нам стоило бы найти этого человека, пока кто-нибудь здесь не решил, что... — Тебе не кажется, красавица, что ты немного тут засиделась? Пора бы уже помочь кому-нибудь скрасить свой вечерок, а не штаны за кружкой пива просиживать. Она хотела сказать «пока кто-нибудь здесь не решил, что ему скучно», однако кто-то всё же решил. Ей не хотелось тратить своё время и силы на подобный мусор, ей не хотелось беспощадно расправляться со всеми, кто находился в трактире, — повезти могло только тем, кто сидел в эркере — вот только остановить Имлерита, и без того раздраженного происходящим, у неё бы не вышло. И ей, может быть, этого вовсе и не хотелось.

***

*** Сироне нравилась кровь, пусть и только временами. Иногда она могла смотреть на тех, кто ею истекал часами, в качестве эксперимента или по причине того, что у неё не было иного выхода. А иногда она сама заставляла других истекать кровью, наслаждалась этим состоянием и пробовала её на вкус. Точно так же, как и сейчас. В этот раз она не успела никого тронуть — как только местный пьяница поднял взгляд на Имлерита, поднявшегося из-за стола, её брат одним движением руки заставил его исчезнуть, оставив после себя лишь несколько крупных капель крови, брызнувших ей на руки. Остальные посетители трактира, рискнувшие отомстить за своего друга, исчезли ещё быстрее — Имлерит был зол, почти взбешен и не следил за тем, кого и почему ему приходится убивать. Он просто поддавался своей ярости, отправляя ненужных людей в Пустоту, обрекая их на страшные муки, или разрывая их руками, вынуждая окружающих вопить не только от боли, но и от ужаса. Она просто наблюдала, пока кто-то не приставил нож к её горлу. Этот человек надеялся выиграть время, остановить её брата или рассчитывал на что-то иное, однако он понятия не имел, что она опасна точно так же, как и её агрессивный спутник и что никакой кусок металла не остановит её, если ей тоже захочется ответить обидчикам. Нападавший очень поздно заметил, что его руки и шею пережимают пока ещё мягкие пряди платиновых волос, а когда ему всё же удалось обратить на них внимание и попытаться возмутиться, они тут же обернулись удушающими стальными путами, под аккомпанемент жутких горловых хрипов обращающими его в ничто. Сирона даже не обернулась, когда её волосы вернулись в состояние покоя, а сероватая пыль осыпалась на пол — она, слизывая чужую кровь с тыльной стороны ладони, молча наблюдала за тем, как убегает трактирщик, как её брат тяжело выдыхает, пиная ногой чье-то бездыханное тело, и убирает свой непомерно огромный меч обратно. Они были единственными, кто остался в трактире, если не считать чужие трупы, — единственными, кто был виноват в произошедшем, — но не казались ни капли озабоченными. — Мы вернёмся к этому, когда найдем её, — она обняла Имлерита со спины, удерживая его на месте и ожидая, когда его дыхание хоть немного выровняется. — Обещаю. Ей было прекрасно известно, что успокоить как его, так и себя сейчас будет непросто, однако она прилагала все усилия к тому, чтобы выбросить запах чужой крови из своей головы и отбросить вспышки адреналина в сторону. Сироне нравилась кровь, но ещё больше ей нравились чужие рассудки, ради которых она появлялась то тут, то там, выискивая самые интересные и притягательные из них. — Нам не стоило бы, — тяжело выдыхая, он покачал головой, крепко прижимая руку Сироны к своей груди. Ему дорогого стоило собраться и отказать самому себе в собственной жажде крови ради блага рассудка сестры и это было заметно в его сбитом тоне, хриплом голосе и нахмуренных бровях, даже в движениях его рук. — Это не... — Стоило бы, — она прижалась к нему теснее, теперь обнимая ещё и своими волосами, и довольно улыбнулась. — Но позже. Имлерит знал, что должен с ней спорить, — где-то в глубине души он понимал, что ничем хорошим их общее сумасшествие не кончится, что слабость его рассудка и её новые желания составляют не самую лучшую комбинацию — однако иногда он не мог ничего сделать. Он слушал её и покорно следовал за большинством произнесенных ею слов, почти приказов. Он был увлечен ею так сильно, что здравомыслие, бывало, оставляло его ровно в тот момент, когда Сирона начинала говорить. У него получилось успокоиться только через двадцать минут, когда злополучный трактир остался далеко позади, ровно как и небольшая деревня, в которой он стоял. Его сестра всё ещё доверяла исключительно своим ощущениям, выискивая то самое «знакомое сознание», а он мог только шагать с ней рядом, прислушиваясь к её редким словам и рассуждая. В том, что происходило часто чувствовалась рука отца — в жестокости Сироны, в её стремлении ментально издеваться над достаточно сумасшедшими людьми, в её меняющейся политике. Но каждый раз, когда ему удавалось это понять, оно тут же ускользало, будто этой мысли никогда и не существовало. И в этом, к сожалению, тоже чувствовалась чужая рука. Нестабильный, неуравновешенный и такой же сумасшедший, как его младшая сестра, он был подвержен чужому влиянию ничуть не меньше. Он очень хотел и пытался помочь ей, однако из раза в раз срывался сам, поддаваясь то ли его, то ли её влиянию. Или ему стоило помогать ей иначе? Точно такой же сумасшедший, как и она, разве он не должен был просто переиграть отца в его же игре? Это было бы справедливо и куда более честно по отношению к Сироне, чем обратный вариант. Им нравилось быть такими и было бы несправедливо отбирать у них обоих возможность быть собой. Особенно у неё, у которой такой возможности практически никогда и не было. — Где-то здесь... — задумчиво протянула Леди-Командор, когда они с братом остановились у соседней деревни, до которой пока что не дошли слухи о двух жестоких бандитах. — Она должна быть где-то здесь. Или, может быть, не она? Неважно. Это сознание глушится чужим и я не могу сказать точнее. Не хочешь зайти куда-нибудь ещё? Имлерит внимательно посмотрел на неё: она хитро улыбалась и наматывала одну из прядей своих длинных волос на палец, издеваясь над ними. Она была яркой, живой и увлеченной, а он готов был отправиться на край света или умереть, чтобы это её состояние никогда и никуда не исчезало. Он готов был делать всё, что угодно, чтобы она могла улыбаться и наслаждаться своей жизнью снова и снова. Особенно тогда, когда он сам полностью разделял её стремления и взгляды. — Хочу.